Восточноазиатские режимы

Совершенно нельзя исключать того, что начавшийся на исходе XX в. подъем Восточной Азии, в конце концов, может оказаться даже куда более важным глобаль­но-историческим процессом, чем крах коммунизма. За это время центр мировой экономики заметно сдвинулся с Запада на Восток. Уже в последние два десятиле­тия XX в. показатели экономического роста на западной «окраине» Тихоокеанско­го региона в два-четыре раза превышали показатели развитых экономик Европы и Северной Америки. А сегодня Китай по темпам экономического роста первый в мире.

Куда меньше говорят об особой восточноазиатской политической системе. Традиционно считали, что модернизация равно­значна вестернизации. В переводе на политический язык это означало идею о том, промышленный капитализм и либеральная демократия всегда идут нога в ногу. Сторонники этого взгляда указывают, в частности, на политический прогресс в Японии, после того как США ушли отсюда, оставив стране конституцию 1946 г., а также на успешное введение в течение 1980—1990-х годов многопартийных электо­ральных систем в таких странах, как Таиланд, Южная Корея и Тайвань. Этот под­ход, однако, не принимает во внимание того, что даже и полиархические институты в Азии функционируют не так, как на Запа­де: слишком существенны различия между куль­турами, сформировавшимися под влиянием кон­фуцианства, и культурами, сформированными западным индивидуализмом. Приходится при­знать, что особые азиатские ценности, резко от­личные от западных все же существуют.

В том или ином отношении все восточноазиатские режимы имеют что-то общее:

1. Они всегда организованы в большей сте­пени вокруг экономических, нежели поли­тических целей; их главная задача — содей­ствовать экономическому росту и благосос­тоянию, а не расширять тот круг индивиду­альных прав и свобод, который мы видим на Западе. Этот сугубый прагматизм с очевид­ностью прослеживается в экономической ис­тории пяти «тигров» Восточной и Юго-Восточной Азии — Южной Кореи, Тайваня, Гон­конга, Сингапура и Малайзии. Но его же мы видим и в бурном развитии китайской эко­номики с конца 1970-х годов, и это при той коммунистической монополии на власть, ко­торая существует в Китае.

2. В этих си­стемах укоренена идея «сильного» правитель­ства — уважение к государству и всегда достаточно высокий уровень поддержки правящей в данный момент партии.

3. Руководитель и лидер здесь в принципе пользуются уважением по конфуциан­ской традиции лояльности, дисциплины и долга: на западный взгляд, во всем этом даже можно усмотреть какие-то скрытые, а то и открытые, тенденции к тоталита­ризму.

4. Наконец, здесь много думают об обществе и социальных связях — семья же является вообще центральным элементом этой традиции. В итоге складывается то, что японцы называют «групповым мышлением» с его закрытостью в отношении таких идей, как индивидуализм и права человека в их западном понимании.

Как и другие системы, восточноазиатские режимы неодинаковы. Здесь проявляются культурные различия между Китаем (вместе с родственными ему Тайванем и Гонконгом), Японией и такими этнически смешанными государствами, как Син­гапур и Малайзия. Интересно, что в Сингапуре неудачей закончились попытки внедрения конфуцианских программ в школах — планы эти пришлось оставить из-за опасения вызвать недовольство со стороны малайского и индийского населения. Похожая ситуация имела место и в Малайзии, где также делалось все, чтобы огра­ничить китайское влияние и еще больше укрепить и без того явно выраженные исламские элементы национальной культуры. Переход Китая на путь капиталисти­ческого развития во многом затушевал, но отнюдь не разрешил всех этих противо­речий.

Исламские режимы

Подъем ислама как политической силы оказал глубочайшее воздействие на сферу политики в Северной Африке, части Азии и на Ближнем Востоке. В отдельных случаях воинствующие мусульманские движения взяли на себя роль рупора инте­ресов городской бедноты из-за повсеместного разочарования в марксизме-лени­низме и именно этим бросили вызов существующим режимам. В других случаях сами режимы создавались или воссоздавались на основе ислама. Чисто исламским государством со времени своего возникновения в 1932 г. является Саудовская Ара­вия. В Иране революция 1979 г. привела к созданию исламской республики во главе с аятоллой Хомейни — пример, которому позже последовали Судан и Пакистан.

Ислам, однако, не является и никогда не являлся просто религией. Это скорее целостный образ жизни, определяющий нормы этического, политического и экономического поведения, как людей, так и государств. «Путь ислама» основывается на учении пророка Мухаммеда, как оно изложено в Коране, почитаемом всеми мусульманами в качестве слова Божьего, и также суннах — «проложенном пути», то есть соблюдаемых правоверным мусульманином обычаях, восходящих к жизни самого Пророка.

Политический ислам стремится к созданию теократического государства, в котором политические и всякие иные отношения были бы подчинены «высшим» принципам веры. Однако существуют самые разные его течения, подчас резко отличающиеся друг от друга: от непримиримого фундаментализма до форм, вполне совместимых с политическим плюрализмом.

Фундаменталистская версия ислама обычно ассоциируется с Ираном. Здесь до конца своей жизни во главе клерикального управления обществом стоял аятолла Хомейни, возглавлявший Исламский революционный совет — орган, представляв­ший пятнадцать высших лиц церковной иерархии страны. Хотя в стране был уч­режден и всенародно избираемый парламент в виде Исламской консультативной ассамблеи, все законы подлежали одобрению Совета по защите конституции, сле­дившего за их соответствием принципам ислама.

После смерти Хомейни в 1989 г. его преемник Хашеми Рафсанджани перешел к более прагматичной и менее идео­логизированной политике, шариатское право здесь до сих пор остается гос­подствующим правовым и моральным кодексом. С еще большей силой революци­онный фундаментализм заявил о себе в Афганистане, где режим Талибан в 1997— 2001 годах ввел чисто теократическое правление, исключив женщин из образования, экономики и вообще общественной жиз­ни. Не менее важную роль фундаментализм иг­рает в Саудовской Аравии, где он также приоб­рел абсолютистские оттенки, хотя консерватив­ный суннитский режим страны отличается куда более мягкими формами, нежели революцион­ный популизм шиитского Ирана. Однако сами мусульмане не принимают всех этих оценок исламских режимов как «фундаменталистских», видя в них лишь про­явление извечного западного предубеждения против «экзотического» и «деспотичного» Востока. Примером того, что ислам вполне совместим с политическим плюрализмом, служит Малайзия. Хотя ислам здесь является официальной государственной религией, и высший правитель страны выступает одно­временно главой и государства и церкви, в стране сложилось нечто вроде «направляемой» демократии, где власть в рамках многопар­тийной системы принадлежит Объединенной национальной организации малайцев во гла­ве с премьер-министром доктором Махатхиром.

Военные режимы

В то время как большинство политических систем формируется под воздействием той или иной комбинации политических, экономических, культурных и идеологических факторов, в мире остаются и такие режимы, которые опираются на чисто военную силу, систематическое принуждение и репрессии, — военные режи­мы. Их относят к более широкой категории «авторитарных». Авторитаризм военно­го образца всегда был распространен в Латинской Америке, на Ближнем Востоке, в Африке и Юго-Восточной Азии. В период после Второй мировой войны военные диктатуры также образовались в Испании, Португалии и Греции. Как правило, в военном режиме власть переходит в руки военных в соответствии с их положением в иерархии военного командования; при этом действие традиционных политичес­ких и конституционных учреждений приостанавливается, а все институты, через которые может быть выражена публичная оппозиция, такие, как парламент и прес­са, подвергаются ослаблению или запрету.

Хотя все формы военного правления глубоко репрессивны, между ними есть и свои различия. В некоторых диктатурах армия присваивает себе прямой контроль над правительством. Классическим выражением этой разновидности является военная хунта. Как показывает история Ла­тинской Америки, это форма коллективного во­енного правления, где все решается советом ко­мандования, обычно представляющего три рода войск (сухопутные, морские и воздушные).

Другая форма военного режима — это личная диктатура при военной поддержке. В хунте или режиме выделяется один человек, часто при этом имеет место культ личности и стремление сформировать власть харизматичес­кого толка. Примерами могут служить генерал Пападопулос в Греции периода 1974— 1980-х годов, генерал Пиночет в Чили после военного переворота 1973 г. и генерал Абача в Нигерии периода 1993—1998 годов.

Наконец, мы видим военные диктату­ры, где главным фактором является общая позиция армии, сам же генералитет предпочитает оставаться в тени и лишь «дергать за ниточки». Именно такую карти­ну, к примеру, являла собой Бразилия после Второй мировой войны, где армия, дабы придать системе большую легитимность, предпочла сохранить деление на политические и военные органы власти.

Выводы

1. Понятие «политический ре­жим», охватывает не только механизмы управления и институты государства, но также структуры и процессы, посредством которых государство взаимодействует с обществом. Классификация политических систем служит двум целям:

а) облегчает понимание через сопоставление явлений, через выявление в них моментов подобия и различия;

б) помогает нам дать оценку тем или иным качествам и достоинствам политических систем.

2. Исторически существовали разные критерии для классификации режимов.. Традиционные системы классификации устарели, тем более что классификации вообще носят временный характер. Тем не ме­нее, сегодня политические системы можно классифицировать по тому, как в них взаи­модействуют факторы политического, экономического и культурного порядка.

3. Теоретики «конца истории» провозгласили, что история кончилась либо скоро закончится с наступлением полной победы принципов западной либеральной демокра­тии. Сегодня мы и впрямь видим, что большинство политических режимов современного мира являют собой ту или иную разновидность демократии.

4. Политические ре­жимы мира становятся более сложными и разнообразными, как это и видно из сравнения западных полиархий, но­вых демократий, восточноазиатских режимов, исламских режимов и военных диктатур.