История философии. ред. Мапельман В.М - 1997. Ученики и последователи Гегеля стре­мились снять искусственные барьеры в развитии его учения, воспользоваться ее достижениями для выражения соб­ственных

Гегельянство

Ученики и последователи Гегеля стре­мились снять искусственные барьеры в развитии его учения, воспользоваться ее достижениями для выражения соб­ственных идеологических идеалов.

В 30-е - 40-е годы XIX в. это вылилось в Германии в бур­ную литературную, философскую и богословскую полемику. Сфера политики для подобных дискуссий была довольно опасной, и центр тяжести всей борьбы сместился на вопросы религии, которые позволяли затронуть всю палитру идейных представлений как Гегеля, так и современности. Раскол про­изошел на водоразделе «система» и «метод». Так называемые старогегельянцы, или «правые» гегельянцы (Г.А. Габлер, К.Ф. Гешель, Г.Ф.В. Гинрихс), защищая систему, подвергали рефор­мированию метод; младогегельянцы, или «левые» гегельянцы1 (Б Бауэр, Д.Ф. Штраус, М. Штирнер) заняли противополож­ную позицию.

Старогегельянцы отождествляли Абсолютный Дух с христи­анским Богом, его саморазвитие - сотворение Богом мира, «триаду» - с Божественным Триединством, достижение Абсо­лютной Истины - с Откровением сверхъестественного источ­ника. Не случайно государственную власть они называли вла­стью христианской, а реализацию принципа свободы совести в обществе жестоко осуждали. В их представлении гегелевская философия выглядела как теоретическое христианское бого­словие.

Младогегельянцы религию трактовали как проявление бес­сознательной деятельности людей, в которой реализуется Аб-

1 Обозначения «правые» и «левые» пущены в оборот гегельянцем Штраусом; взято из французской парламентской терминологии.

солютный дух на определенной ступени своего развития. Важ­ную роль в становлении этого направления гегелевской школы сыграла работа Давида Фридриха Штрауса (1808 - 1874) «Жизнь Иисуса». В качестве исходного пункта анализа он взял идею Гегеля о первичности, субстанциальности народного ду­ха. Штраус анализирует евангельские истории с научных по­зиций исследования биографии отдельной личности. Его вы­вод - недостоверность сведений о Христе и Его жизни, о невозможности внеестественного появления библейский пове­ствований. Жизнь Христа, рассказы о сопровождавших Его чудесах являются христианским мифотворчеством, причем не отдельных людей с богатым соображением, а коллективной мыслью целых наций, испытывающих религиозные потребно­сти. Эти бессознательные измышления исторически достовер­ных сведений не содержат, но дают документальную картину социально-психологической атмосферы эпохи. Иисус у него -великий моралист, хотя Его нравственные поучения могут быть в дальнейшем развиты и дополнены.

Но Штраус не развивает атеистических идей, являясь сто­ронником пантеистического характера мира, движущегося вперед благодаря усилиям космического духа - источника «всего разумного и благого».

Работа Штрауса вызвала жестокие споры и породила боль­шую критическую литературу. Прежде всего надо выделить братьев Бауэров, начинавших как старогегельянцы, но сме­нивших позицию. Бруно Бауэр (1809 - 1882) в качестве основ­ной взял идею Гегеля о самопознании. Именно оно всесильно и внешний мир есть проявление его мощи. Несовершенства самосознания являются причиной всевозможных конфликтов и драм действительности. В своих работах он соглашается со Штраусом в том, что религия есть результат духовного творче­ства людей, но христианские положения считает не бессозна­тельными мифами, а намеренными вымыслами. Историю оп­ределяет деятельность великих людей, «критически мыслящих личностей», которые указывают дорогу всем остальным. Соз­данное ими в свое время христианство в настоящее время уже устарело и не отвечает уровню самосознания эпохи.

Младогегельянцы отрицали плодотворность принятия чего-либо на веру и потому были сторонниками научного познания, которое, с одной стороны, требует критического рассмотрения любого факта, а с другой стороны - предоставляет реальную сво­боду личности. Свобода в их понимании есть независимость духа и творчества самосознания.

Споры между гегельянцами постепенно привели к угаса­нию интереса к основным положениям учения. Сложилась парадоксальная ситуация. Все старались защитить философию Гегеля от фальсификаций, представить ее в безупречном вари­анте. Но для этого приходилось дополнять, вольно трактовать и даже переосмысливать некоторые идеи философа. И никто даже не ставил перед собой задачи критически осмыслить концепцию ученого в целостности, проанализировать ее осно­вополагающие принципы.

В 40-е годы критику философии Гегеля под видом ее даль­нейшего развития стали осуществлять старогегельянцы. В от­вет критическую позицию в отношении Гегеля стали занимать и младогегельянцы. Но первым, кто серьезно выступал против идеалистических основ немецкой философии в ее классиче­ский период, был Людвиг Фейербах.

Людвиг Андреас Фейербах (1804 - 1872)

Он родился в семье видного профессо­ра-юриста и получил прекрасное вос­питание и образование. Вначале по­ступает в Гейдельбергский университет на теологический факультет. Увлек­шись философией, переводится в Бер­лин, где слушает лекции Гегеля и ста­новится его пламенным поклонником. После окончания университета Фейербах сам начинает преподавать в Эрлангене, и хотя его можно еще называть по­следователем своего учителя, в его лекциях и первых научных работах много самостоятельного и оригинального. После пуб­ликации «Мыслей о смерти и бессмертии» он был обвинен в атеизме и изгнан из университета. Фейербах вместе со Штрау­сом и братьями Бауэрами был одним из основоположников направления младогегельянства. Однако его конфликт с офици­альными властями нарастал, да и отношения с коллегами не ла­дились. Фейербах переселяется в деревню и четверть века ведет отшельническую и деятельную жизнь, ограничив свой круг обще­ния родными, избегая любой политической активности.

Начинает Фейербах традиционно для своего времени - с критического анализа религии. Этот вопрос он разрабатывает всю свою жизнь. Еще будучи гегельянцем, он уже не принимает гегелевскую трактовку религии. Она у Фейербаха - не объек­тивное предшествие философии, а враждебная ей сила, несо­вместимая с разумом и чуждая теоретическому мышлению,

Сущность религиозных представлений лежит, по мнению Фейербаха, в чувстве зависимости людей от окружающего их мира. Если эта зависимость крайне высока, то она порождает ощущение бессилия, и оно-то провоцирует создание фантазий и вымыслов. Подчиняя им свою жизнь, человек осознано или бессознательно отказывается от стремления к лучшему в ре­альности. Потребность в изменениях заменяется покорностью и ожиданием сверхъестественного воздаяния. Человек - суще­ство многомерное. Он не только носитель холодного рассудка, но и обладатель физического тела, ему свойственны эмоции и чувства, волевые действия и потребности. И вся эта целост­ность превратно отражается в религии. Страх за себя творит абсолютных богов, которые как бы служат нашему эгоизму, удовлетворяя человеческие желания.

Человек сам создал Бога, подобного себе, и все свои свой­ства в крайней степени их развития перенес на него. Таким образом, основой всего является человек, познавая которого, можно постичь все, в том числе и тайны религиозной веры. Антропология предоставит возможность выделить критерий живого.

Человек - существо природное. Ощущая свою зависимость от среды, он ее обожествляет, точнее очеловечивает. Посте­пенно от естественных видов религии происходит переход к духовным ее формам, из которых христианство - наиболее за­конченная, ибо включает в себя неограниченные желания и потребности личности. Так как Бог бесконечно выше мира, то богословие важнее познания. Таким образом, религия может привести только к умственному застою, она противоречит культуре.

Именно человек выводит из чувственного мира абстракт­ные понятия, а не наоборот. И не случайно, что религия за­щищает все виды идеализма, так как они союзники и питают друг друга, трактуя природу в соответствии со своими потреб­ностями. Идеалисты отрывают единичное от общего и возво­дят абстракцию на пьедестал истинного существования.

Фейербах считал систему Гегеля кульминацией развития идеалистической философии. Ведь у него Бог, показывая Свою силу и мощь, освобождается от материи, стряхивает с Себя это несущественное проявление духа. Учение Гегеля, по мнению Фейербаха, было историей теологии, превращенной в логический процесс. Его Абсолютный Дух давал жизнь из­жившему себя христианству. Религия только обещает, а дать

совет, определить путь в современном мире может одна фило­софия. Но философия новая. Она «превращает человека, включая и природу как базис человека, в единственный, уни­версальный и высший предмет философии, превращая, следо­вательно, антропологию, в том числе и физиологию, в универ­сальную науку».1

Фейербах отказывался от гегелевского тождества материи и сознания, а предлагал в качестве основы сущность человека, проявляющуюся в чувственности, деятельности ума и сердца, переживаниях, любви, страданиях и стремлении к счастью. Рассматриваемые в единстве, они составляют антропологиче­ский принцип философа.

Источником и тела и духа он считал природу, ибо откуда происходит орган, оттуда должна происходить и функция его. Человек у него существо природное и вместе с ней составляет предмет философии. Природа первична, бесконечна, содержит сама в себе источник развития. Пространство и время - ее ха­рактеристики. Природа рождает как живую, так и неживую материю, «она создала и храм мозга». Такие способности, как ощущения, воображение, рассудок, память свойственны и че­ловеку, и животному. Однако у человека эти характеристики совершеннее и сложнее. Их нельзя свести к более простым формам.

Его развивающаяся природная человеческая сущность, од­нако, никак не мотивируется. Причины, источники, характе­ристики развития не исследуются Фейербахом. Он не может воспользоваться ни одним методом из принятых в науке в данный период: метафизический не отвечает на эти вопросы, а диалектический не приспособлен к материальным процес­сам. И потому он ограничивается абстрактными замечаниями типа: «У природы нет ни начала, ни конца. Все в ней находит­ся во взаимодействии, все относительно, все одновременно является действием и причиной, все в ней всесторонне и вза­имно».2

История человечества, по мнению Фейербаха, представляет собой поступательное движение. Следовательно, таковым должен быть и познавательный процесс. Фейербаху чуждо кантовское сомнение в познании, не согласен он и с идеей врожденных знаний, извлекаемых субъектом из самого себя. Все начинается с чувствительности. Опыт и ощущения пред-

1 Л. Фейербах. Избранные философские произведения, т. 1, с. 199.

2 Л. Фейербах. Избранные философские произведения, т. 2, с. 492.

ставляют необходимый базовый материал, и из него строятся философские понятия в процессе сравнивания, различения, классификации, разного рода систематизирования.

У Фейербаха нет никакого иного источника познания, кроме материальной природы. Ощущение - это сведения об отдельном, единичном, а мышление - данные о многом. Ра­зум, как и человек, им обладающий, не производит ничего, не творит небывалого. Он только потребляет и отражает объек­тивно существующее.

Убедиться в истинности полученных знании можно в ходе общения между людьми, когда происходит выявление и осво­бождение от равного рода сомнений, расхождений, нелепо­стей. «Согласие есть первый признак истины... Ложно то, что ему противоречит».

Действуя по велению чувственности, человек руководству­ется своими ощущениями, сильнейшее из которых - стремле­ние к наслаждению. Приятное и полезное, получаемое извне, заставляют его стремиться к сохранению жизни, которую не­обходимо улучшать. Таким образом, высшим естественным вле­чением человека выступает стремление к счастью. Представления о добре вызываются чувствами радости, удовольствия, вос­торга, а о зле - боли, утраты, унижения. Ощущение является первым условием морали. Мораль же эгоистична. Борьба с эго­измом всегда будет нелепостью и безумием, так как это борьба против человека и его влечений. Потому-то и аморальны ре­лигия и политика, ибо они искажают стремление к личному благополучию либо в материальной, либо духовной области. Эгоизм - это «любовь к человеческому существу». Но счастье невозможно, если оно достигается за счет других. Поэтому добродетельным будет эгоизм, согласованный с альтруизмом.1 Как это сделать? Подчиняться природе: «Нравственность есть истинная, совершенная, здоровая природа человека; ошибка, порок, грех - искажение, несовершенство, противоречие пра­вилу, часто настоящий ублюдок человеческой природы».2

Основное человеческое качество есть любовь. Любовь к се­бе, которая находит удовлетворение в любви к другим. Я и Ты, индивид и другой индивид в обществе, во взаимодействии создают нравственную атмосферу, в которой сочетаются и сча­стье, и долг.

1 Альтруизм (от лат. аlter - другой) - бескорыстная забота о благе Других, даже в ущерб личным интересам.

2 Л. Фейербах. Избранные философские произведения, т. 1, с. 637.

Человек истинно нравственен по своей природе, и потому возможна общая, единая, общечеловеческая мораль, которая мо­жет проявиться в любом социальном слое, в любой историче­ский период. Ведущим принципом в ней является любовь че­ловека к человеку. Неудовлетворенность этого чувства компенсируется религией. Бог возникает из чувства недостат­ка. В несчастьях человек уходит от себя и сосредотачивается в Боге, как в стремлении к радости. «Человек верит в богов не только потому, что у него есть фантазия и чувство, но также и потому, что у него есть стремление быть счастливым. Он верит в Блаженное Существо не только потому, что он имеет пред­ставление о блаженстве, но и потому, что он сам хочет быть блаженным; он верит в Совершенное Существо потому, что он сам хочет быть совершенным; он верит в Бессмертное Существо потому, что он сам не желает умирать».1 В религии отработан прекрасный механизм внушения. Вот им и надо воспользо­ваться, представив элементарные нравственные принципы в виде религиозных догм. Новая истинная религия должна обхо­диться без фантастических существ, типа Божества; она долж­на обожествить добрые человеческие отношения, и тогда на­ступит счастье.

Фейербах был глубоко уязвлен внечеловеческой сущно­стью гегелевской системы. Но реакция на ее крайний идеа­лизм и абстрактность была не менее односторонней. В уче­нии Фейербаха не нашлось места ни для специфики духа, ни для причин и источников развития, ни для истории челове­чества. Его природная личность не менее абстрактна, а абсо­лютная естественность выглядит как голая декларация, так как не подтверждается данными науки. Даже его человеко­любивая мораль «скроена для всех времен, для всех народов, для всех обстоятельств и именно потому не применима нигде и никогда».2

Тем не менее Фейербах первым сумел создать философское учение, основой которого выступал не дух, не идея, не сверхъ­естественное начало.

1 Фейербах Л. Избранные философские произведения, т. 2, с. 713.

2 Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 21, с. 298.

Натурализм

Для Фейербаха антропология (взгляд на мир через проблему человека) была ведущим принципом, и потому он использует как синонимы термины «при­рода», «материя», «реальность», «бытие». Но в это же время возникает течение (довольно неоднород­ное), в котором во главу угла поставлено естественное знание. Природа и материальность выделяются из реального мира.

И здесь необходимо прежде всего вспомнить имя Александ­ра Гумбольдта (1769 - 1859) - ученого, путешественника, гео­графа, ботаника, минералога, основателя землеведения и кли­матологии. Чем глубже он постигал особенности и варианты существования природного мира, тем увереннее приходил к выводу, что все явления взаимосвязаны и развитие материаль­ного мира идет в целом эволюционным путем. В качестве ве­дущего метода исследования Гумбольдт использовал сравни­тельный подход. Показательно, что основной труд ученого назывался «Космос. Опыт физического мирописания». Космос у него - это вещественный мир, включающий в себя и земное, и небесное, познать его можно эмпирическим, опытным путем. Систематизация научных данных и будет истинной философией, свободной и подвижной в «ее изменчивых формах и видах».

Развитие естествознания было таким стремительным, его выводы казались столь очевидными, а успехи представлялись такими выдающимися, что создавалось впечатление бессмыс­ленности абстрактных идеалистических философских умозри­тельных рассуждений. Наглядность конкретного знания говорила сама за себя. Науки о природе представлялись их носителям в виде некоего «магического кристалла», через который можно уви­деть целый мир. Будучи специалистами в определенных областях знания, они переносили их выводы в иные сферы, строили «смелые» аналогии, широко пользовались допущениями. Необхо­димо отметить их серьезный вклад в популяризацию достижений естествозггания во второй половине ХIХ в.

Это направление в научной мысли Германии было пред­ставлено творчеством зоолога Карла Фохта (1817 - 1895), фи­зиолога Якоба Молешотта (1820 - 1893), медика Людвига Бюхнера (1822 - 1899). Решая философские проблемы методами естествознания, они фактически отождествляли эти дисциплины. Так, не приемля идеалистическую разработку вопросов созна­ния, они попытались раскрыть данный феномен с позиции учения о природных явлениях. Сознание у них есть функция

вещества, физиологический механизм. Итогом его деятельно­сти является мысль, не менее материальная, чем материален сам процесс. Связь между ними так непосредственна, что по составу пищи можно судить о «духовной жизни народов» (Молешотт Я. Физиологические эскизы). Иначе и быть не может, ведь «мысль находится в таком же отношении к мозгу, как желчь к печени или моча к почкам» (Фохт К. Физиологи­ческие письма).

Серьезных научных последствий философское творчество этих мыслителей не принесло, но настойчивые попытки раз­рабатывать материалистические варианты миропонимания были замечены. Их работы пользовались популярностью, многократно переиздавались. Притеснение их со стороны официальной власти (Бюхнер должен был уйти в отставку; вынужден был покинуть страну Молешотт; до конца жизни в эмиграции жил Фохт) еще более привлекало к ним внимание. Работа их молодого последователя биолога-дарвиниста Эрнста Геккеля (1834 - 1919) «Мировые загадки», хотя и была переве­дена на 24 языка, во многих странах подвергалась гонению, а в России была запрещена и сожжена. При всей условности вы­сказанных им идей, в работе довольно отчетливо удалось вы­разить мысль о необходимости материалистической базы для дальнейшего развития естествознания.

Карл Генрих Маркс (1818- 1883)

Это упрощение (сведение природы к материи, материи к реальности, реаль­ности к бытию) так и не позволило ни освободиться от противоречий идеали­стических систем, ни создать новую материалистическую концепцию. Однако универсальные немецкие мыслители взбудоражили интеллектуальную среду во всем мире и прежде всего у себя на родине. Одним из выдающихся учеников Гегеля был Маркс. Его ученичество вполне соответствует словам нашего достой­ного соотечественника В.Г. Белинского: «Ученик никогда не пре­взойдет учителя, если видит в нем образец, а не соперника».

Маркс родился в Трире в семье адвоката, воспитывался в культурной, доброжелательной среде. Он получил юридиче­ское образование сначала в Боннском, а затем в Берлинском университетах. Вся его жизнь и жизнь близких ему людей бы­ла подчинена научному творчеству и революционно-практиче­ской деятельности.

Среди студентов философия Гегеля пользовалась большой популярностью. Маркс не был исключением. Покоренный оригинальным методом философа, его исследованиями в сфе­ре проблем развития и познания, он входит в кружок младоге­гельянцев. Его в основном захватывают не религиозные вопро­сы, как большинство, а проблема целостности системы, описывающей развивающийся мир, У Гегеля его смутил вывод об успокоении развития, об абсолютном познании, о завер­шенной разумной действительности. И тогда он приходит к мысли, что помочь ему не может ни одна из конкретных наук, и только философия позволит ему пробиться к пониманию мира. Он обращается к истокам и основательно знакомится с историей философии.

Из всего античного богатства его особое внимание привле­кают непривычные для его времени мыслители, ищущий взгляд которых нацелен на природу мира и человека, атомисты Демокрит и Эпикур. Его докторская диссертация так и на­зывается: «О различии между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура». Будучи еще вполне гегельянцем, он сравнивает взгляды основоположника и последователя, делает выводы о влиянии на философию особенностей исто­рической эпохи. Он связывает изменения в истории с про­грессом самосознания, которое осуществляется в лице отдель­ных философов. Но философия для Маркса уже не способ удовлетворения собственной любознательности и форма само­утверждения, а путь к разумному переустройству мира, путь к практике.

Реализуя эту мысль, он начинает заниматься журналисти­кой и политической деятельностью, не прекращая теоретиче­ских изысканий. Маркс убеждается в том, что идеи, даже са­мые революционные, не оказывают существенного влияния на современников. А гордая в своем одиночестве критическая личность может быть просто никем не замечена. Постепенно начинают закрапываться сомнения в основах идеализма, и Маркса привлекает гуманистический антропологизм Фейерба­ха. У Фейербаха он научился не почитать идеи, а искать причи­ны их возникновения, происхождения; у него он почерпнул мысль об исторически преходящем смысле идей, о том, что сущность религиозных взглядов - это выражение отношения человека к самому себе (своей отчужденной сущности). Он согласен с Фейербахом в том, что философия нуждается в ре­формировании на новых основах, но не принимает его идею о превращении новой философии в новую религию.

Серьезное внимание Маркс на протяжении всего своего творчества уделял проблеме отчуждения1. Важнейшую роль она играет в системе Гегеля. Отчуждаясь, Мировой Разум проявля­ет себя через природу, предметы, социальные процессы. Глав­ным пороком гегелевской логики Маркс считал, что он «всюду делает идею субъектом (подлежащим), а действительного субъ­екта в собственном смысле... превращает в предикат (ска­зуемое)».2

Общество представляет собой совокупность различных форм совместной деятельности людей, и прежде всего трудо­вой деятельности. Но если труд есть только средство жизни, то его результаты отделены от индивида, отчуждаются от него, становятся посторонними для человека. А так как у работника нет выбора - работать или не работать (если он не обладает собственностью, способной освободить его от этой повинно­сти), то труд превращается в обязанность, в средство удовле­творения потребностей, реализуемых вне труда. От человека отчуждается не только продукт труда, но и сам труд. Человек, занятый такой деятельностью, не может быть ни свободным, ни ответственным; он ощущает себя элементом бездушной машины. Отчуждение труда усугубляется в ходе развития част­ной собственности.

Все это приводит к укреплению у работника ощущения бессилия, невозможности получить достойное вознаграждение за производительный труд, безысходной зависимости от пра­вящих бюрократических структур, разрушению системы цен­ностей, чувству одиночества. Одним словом, происходит само­отчуждение.

«То, что существует для меня благодаря деньгам, то, что я могу оплатить, то есть то, что могут купить деньги, - это я сам, владелец денег. Сколь велика сила денег, столь велика и моя сила. Свойства денег суть мои - их владельца - свойства и сущностные силы. Поэтому то, что есть и что я в состоянии сделать, определяется отнюдь не моей индивидуальностью. Я уродлив, но я могу купить себе красивейшую женщину. Зна­чит, я не уродлив, ибо действие уродства, его отпугивающая сила сводится на нет деньгами. Пусть я - по своей индивиду­альности - хромой, но деньги добывают мне 24 ноги; значит, я не хромой. Я плохой, нечестный, бессовестный, скудоумный

1 Отчуждение - социальный процесс, для которого характерно пре­вращение деятельности человека во враждебную ему силу.

2 Маркс К. Философия права. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 228.

человек, но деньги в почете, а значит, в почете и их владелец. Деньги являются высшим благом - значит, хорош и их владе­лец. Деньги, кроме того, избавляют меня от труда быть нече­стным, - поэтому заранее считается, что я честен. Я скудо­умен, но деньги - это реальный ум всех вещей, как же может быть скудоумен их владелец? К тому же он может купить себе людей блестящего ума, а тот, кто имеет власть над людьми блестящего ума, разве он не умнее их? И разве я, который с помощью денег способен получить все, чего жаждет человече­ское сердце, разве я не обладаю всеми человеческими способ­ностями? Итак, разве мои деньги не превращают всякую мою немощь в ее прямую противоположность?»1

Частная собственность при капитализме достигает, по мне­нию Маркса, своего разрушительного апогея благодаря эконо­мическому развитию и особенностям способа производства этого исторического периода, и процесс отчуждения распро­страняется на все сферы человеческой жизнедеятельности: политику, искусство, культуру, науку, быт. Человек утрачивает идеалы, индивидуальные характеристики, моральные принци­пы, становится враждебен другим людям и окружающему ми­ру. Личное благополучие, выраженное в вещной или властной формах, становится целью жизни.

Этот процесс прерывается самой частной собственностью, которая, стремясь к увеличению, «на первых порах... выступа­ет как всеобщая частная собственность». Она характерна для первой фазы коммунизма и является началом ликвидации от­чуждения со всеми свойственными ей «грубостью и непроду­манностью». Хотя «коммунизм как таковой не есть цель чело­веческого развития, не есть форма человеческого общества».2

Цель человеческого развития - свобода, свобода каждого, а «свободное развитие каждого есть условие свободного разви­тия всех».3 Не может быть свободного государства, свободного общества, свободного класса. Может быть только свободный индивид. А он таковым станет, если ему будут служить и об­щество, и государство, и класс. Они должны быть так органи­зованы, чтобы обеспечить любому человеку возможность ос­воения богатства культуры и реализации своих потенций.

1 Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 148.

2 Маркс К,, Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956, cc. 586, 598.

3 Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии. Соч., т. 4, с. 447.

Процесс этот сопровождается преобразованием частной собст­венности, накопленной одними за счет других, в индивидуаль­ную частную собственность, основанную на собственном труде.1 Человек в своей истории не освобождается от отчуждения, но он может сделать отчуждаемое не враждебным, а полезным для себя.

Общество, эволюционируя, к этому и идет, но в своем раз­витии оно проходит несколько ступеней, отличающихся друг от друга способом производства. Маркс в разные периоды сво­его творчества выделял пять таких этапов: азиатский, антич­ный, феодальный, буржуазный (современный) и общество будущего.2 Кроме экономических параметров, типы общества различают­ся у него еще и характером связи гражданского общества с государством (Маркс был не согласен с Гегелем, отождеств­ляющим общество и государство).

В основу периодизации эволюции общества положен мате­риальный фактор (вначале Маркс говорил о форме собствен­ности, а затем о способе производства). При его применении историческая канва распадается на периоды; их назвали обще­ственно-экономическими формациями, это философская катего­рия, а не историческая. В ней отражаются не факты и собы­тия, а наиболее существенные черты. Бесполезно искать иллюстрации для философских категорий, и ни один истори­ческий период не является чистейшим слепком с характери­стики отдельной формации.

Вообще деление Марксом истории по этому принципу не менее схематично, чем деление ее по какому-либо другому критерию. Но выделение его в середине XIX в. было несо­мненно новаторским шагом для своего времени и не потеряло актуальности в наши дни. История так многогранна, что ис­пользования одного критерия недостаточно.

Если в экономике у Маркса наибольшей конкретностью обладал товар, то в истории - индивид. Он - основа общества и государства. У него есть естественная природа и социальные свойства. А потому свои потребности человек проявляет как в сфере частных, так и в сфере общественных интересов. От­дельные индивиды организуются в различные группы и сооб­щества.

У Маркса человек занимает центральное место в системе. Он выступает не как духовное существо и не как специфиче-

1 Маркс К. Капитал, т. 1, Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 773.

2 Особенности первобытнообщинного строя исследовал Ф. Энгельс.

ский природный феномен, а как субъект исторического дейст­вия. Он активен и практичен. Человек являет собой сложное единение природного и социального, полученного от предков и приобретенного самостоятельно, физического и духовного. Процесс его возникновения и развития объективен, и поэтому человек есть высшее достижение в организации материи.

Он не обладает врожденными идеями, а его мысли появ­ляются в результате воздействия среды и тех социальных групп, интересы которых он осознанно или бессознательно представляет. Человек, вступая в мир, включается в отноше­ния не только с другими людьми, но и с предметами и соци­альными структурами, отчужденными от них. Этим самым он постигает культуру общества и его историю. «Индивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жиз­ни - даже если оно и не выступает в непосредственной форме коллективного... проявления жизни, - является проявлением и утверждением общественной жизни».1 Когда индивид достиг­нет в этих условиях самопознания, постигнет свою социаль­ную роль в истории, то он становится личностью.

Маркс охвачен идеей всеобщей коллективной взаимосвязи, общечеловеческой эмансипации; конкретный человек у него -представитель множества. Иллюзорный духовный Абсолют, представленный в качестве идеала, его не устраивает. Маркс пытается заменить его земным идеалом, который, однако, выглядит у него довольно необычно. Это противоречивый процесс расширения горизонтов индивидуальной свободы че­ловека через научно-технические революции, освобождение труда от монотонных рутинных составляющих и наполнение его творческим началом, через расширение самодеятельности и самоуправления во всех сферах жизни, через упрочение де­мократических организаций.

Универсальные гегелевские принципы движения и разви­тия, реализующие себя через внутренние противоречия, были применены Марксом к материальным системам. И если у Ге­геля весь мир предстал как саморазвитие понятий и самореа­лизация Абсолютного Духа, то у Маркса развитие материаль­ного мира постигается, отражается в изменяющихся понятиях. Значение материалистической диалектики, по мнению Мар­кса, заключается в том, что она дает возможность свободно ориентироваться в фактическом материале; специфика любого

1 Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 119.

проявления существующего (Вселенная, Природа, сознание, общество, наука, политические отношения, искусство, мораль и др.) постигается в истории его развития. Именно материаль­ное основание дает возможность проявиться во всей полноте диалектике, ибо она не допускает существования окончатель­ной завершенности, абсолюта, самодостаточности. Перестает быть косной природа, она освобождается от повторяющихся круговоротов (сохраняя вместе с тем способность к циклично­сти в развитии), исчезают общественные организации как «венец и цель прогресса» (Гегель), процесс познания уже не характеризуется эталонными бесспорными истинами, незави­симыми от человека. Изменяется бесконечно мир и сущест­вующие в нем разумные существа, изменяется и сам процесс познания и его результаты, которые проверяются практически в ходе преобразования мира человеком.

Маркс стремился создать принципиально новое целостное учение и мироздании, материалистическое в своей основе и диалектическое по особенностям развития. Но философия, как система взглядов, отражающих отношение человека к ми­ру, и как всеобщие принципы существования природы, обще­ства и мышления, для решения этой задачи была чрезвычайно важна, но недостаточна. Маркс довольно рано осознал, что поставленная им цель усилиями одного человека не может быть достигнута.

Подробнейшие программы, собрания богатейших материа­лов, проекты и замыслы во многом остались не реализованны­ми. Не случайно Маркс всегда категорически возражал против использования его единомышленниками термина «марксис­ты». Некоторые его намерения, после смерти автора, реализо­вал Ф. Энгельс (работа над II и III томами «Капитала»; труд о первоначальных формах человеческого общества). Маркс не успел, как собирался, создать картину всемирной истории во всей целостности и полноте, сконцентрировав свои силы с конца 40-х годов XIX в. на вопросах политической экономии, где, как он считал, кроются коренные проблемы человеческих отношений.

Влияние его идей было так велико, что еще при жизни на­чалось движение по «опровержению», «оспариванию», «допол­нению», «корректированию», «развенчиванию» и т. п. его в глазах современников и представителей иных поколений. Не­смотря на это, философские взгляды Маркса заняли свое дос­тойное место в истории философии.

Неокантианство

В 60-е годы XIX в. активизировалось внимание к кантовскому учению, точ­нее, к его теории познания.

Эта проблема у неокантианцев стала основной. Ограничи­вая познание сферой опыта, они фундаментом его считали врожденные образцы. Вскоре внутри этого течения сложились две школы: марбургская и фрейбургская (баденская).

Основоположником марбургской школы был Герман Коген (1842 - 1918). Он полагал, что в познании надо исходить из логики науки. Так как вне знаний нет ничего, с чем можно было бы его сравнивать, то научное знание самостоятельно и независимо. Оно создается как логическая конструкция по правилам мышления. Ощущения не играют в познании ника­кой роли, ибо сами постигаются соответствующими науками. В отличие от Канта разум у Когена порождает не только фор­му мысли, но и ее содержание.

Для Когена не так важен вопрос о сущности и природе чего-либо, сколько принципиальна проблема достаточности гипотезы, это что-либо описывающей. Наиболее достоверные модели мышления дает математика, особенно теория беско­нечно малых. Она-то и выступает фундаментом естественных наук, предлагая им общие принципы построения. Главным из них является принцип долженствования, заданности. По­скольку задания в познании по мере их решения постоянно обновляются, постольку процесс познания выступает как бес­конечный и сопровождается возникновением и усложнением самого предмета познания.

Философия в познании играет роль методологии для естествен­ных и социальных наук. В науках о природе она рекомендует опираться на «чистую мысль», ни от чего не зависящую и ни­чем не обусловленную, а в науках об обществе - на «чистую волю». Последняя служит основой наук о Духе, высшей из которых является право. Логика воли постигается в этике, именно в ней заключаются идеи свободы личности в своей завершенной абсолютной форме. Этика вырабатывает идеи для всех наук о культуре и транслирует их через юриспруден­цию. Под влиянием нравственных идей государства совершен­ствуются до идеального состояния, которое можно считать «правовым государством». Свою позицию Коген называл «этическим социализмом» (источник идей морального характера он видел в Боге). Единая научная картина мира воплощается в «культурном сознании».

Фрейбургская (баденская) шк