Delicta privata

 

§ 125. Понятие. Выше (§ 109) было сказано, что источником обязательств, кроме договоров, служат т.н. delicta privata. В развитом римском праве delictum privatum, частным, или гражданским преступлением, называется такое умышленное или неосторожное нарушение чужого права, которое преследуется по инициативе частного потерпевшего лица и которое влечет за собой для нарушителя обязанность заплатить потерпевшему известную денежную сумму, штраф (poena).

Таким образом, в развитом римском праве признаки частного преступления суть следующие: 1) нарушение чужого права, другими словами, действительный вред, причиненный другому лицу противозаконно. Если нарушитель хотел только причинить вред, но это ему не удалось, то delictum не существует. Это есть объективный элемент всякого преступного деяния. 2) Необходима наличность субъективного элемента: умысел, или намерение нарушить чужое право. Если вред причинен, но неумышленно, то развитое римское право признает нарушителя невиновным, т.е. не признает существование delictum, например, в том случае, если вредоносное деяние совершено сумасшедшим или хотя и здоровым, но случайно, без всякой неосторожности с его стороны*(373). Мы увидим, что древнейшее римское право не требовало наличности этого субъективного элемента. 3) Преследование правонарушителя совершается по инициативе частного потерпевшего лица, почему такое delictum и называется privatum. Если же инициатива преследования принадлежит общественной власти, то правонарушение называется delictam publicum, уголовным. 4) Последствие delicti privati состояло в том, что правонарушитель обязан был заплатить потерпевшему штраф (poena), т.е. известную денежную сумму. В том именно и заключалось обязательство, возникавшее из правонарушения. Мы увидим, что в древнейшем праве не все delicta privata имели это последствие.

Delicta privata 2-го периода не вполне подходят под только что рассмотренное понятие. В дальнейшем изложении будет указано, в чем была разница. Мы имеем сведения о delicta privata во времена XII таблиц и о перемене, произведенной в некоторых из них законом Аквилия (467 г.). В этом порядке мы и изложим историю обязательств, возникавших во 2-м периоде ex delicto privato.

§ 126. Delicta privata no законам XII таблиц. Законодательство децемвиров содержало сравнительно многочисленные постановления о гражданских преступлениях. Все их можно свести к двум главным группам: одни относятся к преступлениям против имущественных прав, другие - против личных прав (обиды или оскорбления лица). Имущественные преступления, в свою очередь, подразделяются на две группы: похищение имущества (воровство, furtum) и всякое иное противозаконное повреждение имущества, или убыток (damnum injuria datum).

Воровство, furtum. Законы XII таблиц различают четыре вида воровства. 1) Furtum manifestum, явное воровство. Что должно разуметь под этим термином? Вопрос этот возбуждал споры уже во времена классических юристов. По словам Гая, большинство держалось того мнения, что furtum manifestum означало тот случай, когда вора накрывали в момент совершения преступления или, по крайней мере, в том самом месте, где он совершил его. По законам XII таблиц fur manifestos, если он был свободный и совершеннолетний человек, наказывался розгами (verberatus) и затем был выдаваем головой (addicebatur) потерпевшему, а если раб, то после сечения подвергался смертной казни. Каково было юридическое положение выданного головой, addictus, было сомнительно и для самих римских юристов (Гай говорит: " veteres quaerebant"): или он делался рабом, или становился в то же положение, как и adjudicatus, т.е. как ответчик, приговоренный гражданским судом к уплате (judicatus) и вследствие этого арестованный истцом посредством manus injectio judicati*(374). В двух случаях дозволялось даже убивать явного вора: если он воровал ночью или хотя и днем, но при поимке защищался оружием*(375). Из сказанного видно, что во времена XII таблиц furtum manifestum не было источником обязательства, так как не влекло за собой обязанности платить штраф. Мы увидим впоследствии, что в 3-м периоде и оно делается источником штрафного обязательства. 2) Furtum nec manifestum означает всякое неявное похищение имущества и наказывается штрафом вдвое (duplum) против покраденного*(376); следовательно, оно есть delictum privatum в точном смысле слова. 3) Furtum conceptum означает тот случай, когда украденная вещь будет в присутствии свидетелей отыскиваема и найдена у кого-либо. Этот последний подвергался штрафу втрое (triplum) против покраденного, хотя бы он сам и не был вором и даже не знал о присутствии вещи в его доме*(377). Если он отказывался допустить к такому обыску, то потерпевший мог требовать обыска в торжественной форме, как говорилось тогда, lance et licio: он входил в дом для обыска nudus, т.е., вероятно, без тоги, в одном исподнем платье, подпоясанный веревкой (licio) и держа одной рукой на голове блюдо (lanx). Если вещь была находима при таких условиях, то обыскиваемый домохозяин наказывался как явный вор (fur manifestos)*(378). 4) Furtum obtatum означает тот случай, когда краденая вещь будет кому-либо сбыта (oblata), чтобы избавиться от опасных последствий обыска. Виновный в сбыте подвергался тройному штрафу (triplum). Право взыскивать этот штраф (actio furti oblati) принадлежит тому, у кого вещь была найдена, кто, следовательно, потерпел от actio furti concepti. Сбытчик же несет обязательство тройной уплаты во всяком случае, т.е. хотя бы сам он и не был вором*(379).

Из сказанного видно, что во времена XII таблиц римляне, определяя наказание за хищение имущества, обращали внимание не на те же самые обстоятельства, которые стоят на первом плане в наше время. Во-первых, они не различают, совершено ли похищение насильственно (грабеж), или тайно (кража в тесном смысле), или обманом (мошенничество); другими словами, нравственные качества, обнаруженные вором, для них безразличны. В двух главных видах воровства, manifestum и nec manifestum, главное внимание обращено на настроение потерпевшего: если он видит, как совершается похищение, то гнев и жажда мести будут в нем сильнее, чем в случае заглазного похищения; соответственно этому и наказание в первом случае назначено более тяжелое. Во-вторых, совершенно согласно с этим направлением мысли древнего римлянина, законы XII таблиц не обращали внимания на виновность домохозяина, у которого найдена краденая вещь (при furtum conceptum): субъективный элемент преступления, умысел, не имел при этом значения. Только косвенно он нашел себе признание в том, что невинно потерпевший от обыска мог взыскать выплаченный им штраф с того, кто умышленно сбыл ему краденую вещь.

Что касается второй группы имущественных преступлений, т.е. незаконного повреждения имущества (впоследствии т.н. damnum injuria datum), то большинство современных ученых держится того мнения, что в XII таблицах содержались не только законы об отдельных видах повреждений, но и закон, установлявший общее правило об обязанности возмещать убытки. Предположение о существовании в XII таблицах общего правила основывается, однако, на таких шатких данных, что на нем едва ли стоит останавливаться в кратком учебнике*(380). Об отдельных же видах повреждений сохранившиеся до нас остатки XII таблиц содержат следующие постановления. 1) Кто порубит чужие деревья (succidere alienas arbores), тот обязан заплатить потерпевшему по 25 ассов за каждое дерево*(381). 2) Кто подожжет здание или кучу колосьев (acervum framenti), положенную возле дома, тот в случае умышленного поджога подвергался смертной казни, а в случае поджога вследствие небрежности обязан был вознаградить за причиненный убыток; если же он был не в состоянии сделать этого, то подвергался телесному наказанию*(382). Очевидно, что obligatio ex delicto privato возникало только в случае неосторожного поджога. 3) В сохранившихся отрывках XII таблиц есть несколько постановлений о повреждении засеянных полей. Так, запрещалось посредством колдовства уничтожать плодородность чужой земли или переманивать урожай с чужого поля на свое. Наказание за первое неизвестно, за второе - смертная казнь*(383). Далее, если кто ночью потравит скотом или скосит чужой посев, тот подвергался смертной казни, если он был совершеннолетний; если же он еще не достиг совершеннолетия, то, по усмотрению судебного магистрата, или подвергался телесному наказанию, или обязан был вознаградить за убытки*(384). В последнем только случае возникала obligatio ex delicto privato.

Частные преступления против личных прав, оскорбления, обиды, injuriae были по законам XII таблиц следующих видов. 1) Кто составит и произнесет какое-нибудь словесное произведение, оскорбительное для чести другого, пасквиль (occentare, carmen famosum), тот подвергался наказанию, которое источники наши описывают иногда словами " capite sancire", иногда " fustibus ferire" *(385). Некоторые современные писатели думают, что под этими выражениями разумелось телесное наказание (розги), другие - смертная казнь. Мы склоняемся к последнему, ввиду не менее суровых взысканий за имущественные ущербы и за неуплату долгов и неисполнение судебных приговоров*(386). 2) Membrum ruptum. Кто сломает другому руку или ногу, тот обязан подвергнуться такому же повреждению (talio esto) со стороны потерпевшего, разумеется, по судебному приговору. По соглашению сторон этот тальон мог быть заменен уплатой штрафа. 3) Os fractum. Кто сломает какую-нибудь другую кость (головы или туловища), тот обязан заплатить потерпевшему, если он был свободный человек, 300 ассов; если же раб - 150 ассов*(387). 4) За всякое другое оскорбление обидчик должен был уплатить обиженному 25 ассов*(388).

Если вышеописанные delicta privata совершались подвластным членом семьи, или рабом, или животным, то домовладыка обязан был или возместить причиненный ими убыток, или выдать причинившего этот убыток лицу потерпевшему. Такая выдача называлась похае datio, а иски, посредством которых потерпевший привлекал домовладыку к ответственности за вредоносные действия подвластных, назывались actiones noxales*(389). В сохранившихся до нас отрывках XII таблиц говорится о похае datio в случае воровства, совершенного подвластным, потравы, совершенной скотом, и вообще убытков, причиненных животными*(390). Особенность ноксальных исков (или обязательств, защищаемых этими исками) заключалась в том, что домовладыка до тех только пор подлежал ответственности по ним, пока виновник убытка находился под его властью; как скоро этот последний выходил из-под его власти, прежний домовладыка освобождался от ответственности; последняя или ложилась на самого виновника (в случае эманципации члена семьи или манумиссии раба), или переходила на нового домовладыку (в случае перехода члена семьи под другую отеческую власть или раба и животного к другому собственнику), или совсем прекращалась (вследствие смерти виновника). Римские юристы эту связь ответственности с самим виновником выражали афоризмом noxa caput sequitur*(391).

Выдача головой (похае datio) состояла в том, что животное и раб были переносимы в собственность потерпевшего, а подвластные члены семьи ставились к этому последнему в особое отношение, которое называлось mancipium, кабала (о ней будет речь в отделе семейного права). Потерпевший мог заставить их своей работой возместить ему причиненные убытки. Когда эта цель была достигнута, он должен был раба и животное перенести в собственность прежнего домовладыки, а кабального, смотря по обстоятельствам, или реманципировать прежнему домовладыке, или отпустить на волю (посредством manumissio)*(392).

§ 127. Общая характеристика древнейших delicta privata. В предыдущем параграфе мы представили довольно пестрый ряд фактов, из которых многие могут показаться странными. Однако эта пестрота и странность исчезнут, если мы обратим внимание на некоторые юридические черты, общие всем древнейшим delicta privata, и на некоторые психические и исторические условия жизни древнейших римлян*(393).

1. То, что было замечено по поводу воровства, применимо ко всем delicta privata: юридическим признаком, по которому XII таблиц определяют деяние как преступление, служит один только объективный элемент, т.е. вред. Субъективный, т.е. умысел, принимается во внимание только в виде исключения, как обстоятельство, усиливающее наказание, например, в случае поджога. Объяснение этому явлению нужно искать, с одной стороны, в неспособности неразвитого ума делать довольно тонкое психологическое различие между умышленными и случайными поступками, с другой стороны - в наклонности больше придавать значения настроению претерпевающего, чем причиняющего вред.

2. Последствия гражданских преступлений в древнейшем праве были иные, чем в позднейшем: они состояли не в простом возмещении убытка, а в наказании. Объяснение этому явлению нужно искать в только что упомянутом обстоятельстве, т.е. в склонности древних римлян определять последствия преступления не по внутреннему настроению преступника, не по степени умышленности его деяния, а по чувству потерпевшего, по степени возбуждения его страстей, что, в свою очередь, объясняется тем, что неразвитой человек неспособен подчинять свои страсти какой-нибудь объективной мерке. Эти два явления - неспособность выработать объективную мерку, т.е. различать степени умышленности, и неспособность подчинять ей движение страстей - идут рука об руку, ибо они суть действие одной и той же причины - низкого душевного развития.

3. К числу гражданских преступлений (delicta privata) древнейшее право относит такие деяния, которые в современных цивилизованных государствах причисляются к преступлениям уголовным (publica), т.е. преследуемым по инициативе государственной власти. Объясняется это явление отсутствием у древнейших римлян сознания, что такие деяния затрагивают общественный интерес.

4. Наказания за гражданские преступления чрезвычайно разнородны: убийство, членовредительство, уплата имущественного штрафа по соглашению и, наконец, штраф по определению закона. Объяснить эту разнородность можно тем, что наказания, внесенные децемвирами в XII таблиц, сохранились в римском праве от разных исторических периодов; они представляют такие же исторические наслоения в древнейшем праве, какими в земной коре являются наслоения, сохранившиеся от разных геологических периодов. На самой низкой ступени общественной жизни единственным наказанием была месть и притом беспорядочная, т.е. руководимая единственно степенью раздражения потерпевшего. Как на остаток от этого периода должно смотреть на право убивать вора. Затем, право мести подвергается некоторому регулированию со стороны общественной власти. Это выражается, с одной стороны, в том, что приступать к мести дозволяется только с разрешения представителей власти, т.е. по решению суда, с другой стороны, в том, что самая степень мести подчиняется правилу тальона (talio esto), т.е. за причиненное зло дозволяется мстить таким же злом, не большим: око за око, зуб за зуб. К этому периоду мы можем возвести смертную казнь, по решению суда, за некоторые имущественные повреждения (заговор урожая) и за пасквиль (carmen famosum) и тальон за перелом руки и ноги. Далее, с развитием материального богатства в обществе, когда некоторые предметы имущества, как, например, скот (особенно быки), стали цениться наравне с человеческой жизнью и телесной неприкосновенностью, вырабатывается правило, что по соглашению преступника с потерпевшим (pactum) месть может быть заменена выкупом, т.е. уплатой имущественного штрафа. Как на остаток от этого периода мы можем указать на постановление XII таблиц, что тальон за перелом руки или ноги применяется тогда, когда не состоялось соглашения о выкупе (si membrum rapsit, ni cum eo pacit, talio esto)*(394). Наконец, еще позднее государственная власть в некоторых случаях совсем отменила месть, заменив ее имущественным штрафом, размер которого был заранее определен законом, следовательно, поставлен вне зависимости от соглашения сторон. В этот период были составлены сами XII таблиц, и к нему, следовательно, относятся все вышеприведенные размеры денежных штрафов, которые одни только и составляют обязательство из гражданских преступлений, obligationes ex delicto, в специальном значении этого термина.

§ 128. Lex Aquilia de damno injuria dato. Дальнейшее развитие обязательства ex delicto privato произведено было законом Аквилия, изданным по инициативе трибуна Аквилия около 476 года от основания Рима. Содержание этого закона было следующее. Он состоял из трех глав. Только первая и третья главы относятся к имущественным повреждениям (damnum). Вторая глава говорила о специальном случае, уже упомянутом раньше (§ 119, с. 176, прим. 1), именно: если adstipulator освободит должника от обязательства (посредством acceptilatio) в ущерб главному кредитору, то закон Аквилия давал этому последнему иск (actio), т.е. право взыскивать судебным порядком убытки с adstipulator'a*(395). В первой же главе постановлялось: кто противозаконно убьет чужого раба или такое четвероногое животное, которое принадлежит к числу pecudes (т.е. пасущихся в стадах под присмотром людей), тот обязан заплатить собственнику раба или животного высшую цену, которой стоила вещь в течение предшествующего года*(396). Третья глава постановляла: кто причинит какой-либо иной вред чужой вещи, например, сломает, сожжет ее, испортит, ранит раба или четвероногое животное или убьет какое-нибудь животное, не принадлежащее к числу pecudes, тот обязан заплатить собственнику вещи ту цену, которой она стоила в течение предшествующего месяца*(397).

Анализируем этот закон, чтобы лучше выяснить смысл его постановлений. 1) Закон Аквилия касается только таких деяний, которые заключают в себе повреждение имущества, damnum. Он не касается ни похищения, ни личных оскорблений. 2) Он говорит только о таких деяниях, которые причиняют физический вред вещи путем непосредственного воздействия на нее самого обвиняемого, как выражаются римские юристы, вред телом телу, damnum corpore corpori datum. Например, если кто-нибудь убьет чужого раба ударом кулака или дубины или тем, что столкнет его с крыши высокого дома, он будет подлежать ответственности по actio legis Aquiliae; но если он запрет раба и, не давая ему есть, уморит его голодом, или если уговорит раба спуститься в колодец, где тот задохнется, он не будет подлежать ответственности по закону Аквилия, потому что здесь не было непосредственной физической связи между смертью раба и поступком обвиняемого*(398). Так толковали закон юристы 2-го периода, и это их толкование совершенно соответствует характеру древней юридической техники: они определяют юридическое отношение по признакам, которые доступны внешним чувствам; судье не понадобится совершать отвлеченные умственные операции, чтобы определить, подходит ли поступок под понятие закона Аквилия. 3) Вредоносное действие, чтобы вести к ответственности, должно быть противозаконно, damnum injuria datum. Поэтому если, например, раб был убит вследствие того, что он попался в ночном воровстве, убийца не подлежал ответственности, ибо его действие было разрешено законом XII таблиц*(399). Юрист классического периода, Гай, толкуя выражение закона " injuria", говорит, что в нем заключается требование злоумышленности или, по крайней мере, небрежности со стороны обвиняемого*(400). Но скорее всего, это есть толкование позднейших юристов: сам закон Аквилия ничего не говорит об умышленности, и после сказанного раньше трудно предположить, чтобы юристы второго периода путем толкования внесли такое дополнение к закону. 4) Взыскания, установленные законом, состояли в том, что по первой главе виновный обязан был заплатить высшую стоимость вещи в течение предшествовавшего года, а по третьей - простую стоимость в течение предшествовавшего месяца. В пояснение оценки убытка по первой главе может служить следующий пример: если убит раб, который был хорошим живописцем, но затем, вследствие потери большого пальца на руке, утратил это качество, то убийца обязан будет уплатить за него ту цену, которой он стоил прежде чем лишился пальца, несмотря на то, что во время убийства он этой цены уже не имел*(401). В классический период и по третьей главе принималась во внимание также высшая цена; но по самому закону Аквилия такой способ оценки не был предписан (см. с. 196, прим. 3).

Спрашивается: в каком же отношении закон Аквилия представлял дальнейшее развитие обязательств ex delicto privato? Во-первых, до него существовали отдельные правила, которые установляли обязательство (к уплате штрафа) только в известных специальных случаях имущественных повреждений, например, в случае потравы, порубки и т.д. Если повреждение не подходило под эти правила, то никакого обязательства не возникало, т.е. потерпевший не имел иска, не имел средства взыскать с виновного. Закон Аквилия установил общее правило, по которому всякое повреждение (damnum) порождало обязательство к возмещению убытков, и общий иск (actio legis Aquiliae), с помощью которого потерпевший мог взыскивать эти убытки. Правда, многие современные исследователи предполагают, что и в законах XII таблиц уже было установлено общее предписание возмещать убытки; но, как уже было замечено выше (§ 126, с. 191, прим. 2), основания для этого предположения чрезвычайно шатки. Если даже такое правило и существовало, то, вероятно, оно страдало какими-нибудь недостатками, вследствие которых признано было необходимым издать новые правила. Во-вторых, закон Аквилия сделал, сравнительно с XII таблицами, новый шаг и относительно последствий, которые влекут за собой гражданские преступления. По законам XII таблиц последствия состояли в наказании (§ 127, N 2), а по закону Аквилия - в возмещении убытка. Таким образом, на законе Аквилия видно, что римляне к концу 2-го периода начинают освобождать свое гражданское право от уголовного элемента. Однако они шли в этом направлении не скачками: Аквилиев иск по первой главе закона еще не вполне свободен от штрафного характера, ибо он имел в виду не только обязать виновного к возмещению убытка, но и наказать его несоразмерно высокой оценкой убытка. Только в последующие периоды вновь создаваемые обязательства ex delicto privato нередко имеют своим предметом возмещение ущерба*(402).