Наследственное право

 

§ 324. В 4-м периоде перемены в наследственном праве заключаются частью в теоретической обработке старого материала, частью в создании новых материальных правил. Первая часть перемен была исполнена юристами. В этом отношении мы остановимся на разработке понятия о наследстве и о hereditas jacens. Перемены второго рода были произведены новыми источниками права, преимущественно сенатусконсультами. Одни из них имели в виду восполнить важный пробел в наследовании по закону, именно признать и определить наследственное право матери относительно ее детей, и наоборот (Sctm Tertullianum и Orphitianum). Другие признали юридическую силу за одним видом завещательных распоряжений, который прежде имел только нравственное значение (фидеикоммисс).

§ 325. Теоретическая разработка (конструкция) понятия о наследстве и о hereditas jacens*(1105). Мы видели (§ 147), что уже во 2-м периоде наследник не только получал наследственные вещи, но также обязательственные права и наследственные долги. Однако даже еще в 3-м периоде в сознании юристов, иначе в теории, не существует понятие о наследстве как о чем-то целом, независимом от отдельных наследственных предметов. Напротив, сознательно, теоретически, юристы времен республики понимали наследство как сумму отдельных вещей; долги же они возлагали на наследников не потому, чтобы этого требовало последовательное применение понятия о наследстве, а потому, что этого требовало чувство справедливости, aequitas. Потому-то usucapio hereditatis и состояла в завладении отдельными наследственными вещами, и interdictum quorum bonorum давал право требовать от посторонних лиц в свое владение опять-таки отдельные наследственные вещи.

По-видимому, уже в начале империи совершается переворот во взгляде на наследство, и можно думать, что переворот этот был сделан Лабеоном. Этот юрист высказывает взгляд, что наследство (т.е. и hereditas, и bonorum possessio, и цивильное и преторское) не зависит от своего состава, что оно есть право, нечто бестелесное, и потому может состоять из одних прав, т.е. вещей бестелесных. " Hereditas autem bonoramve possessio, ut Labeo scribit, non uti rerum possessio accipienda est: est enim juris magis, quam corporis, possessio. Denique etsi nihil corporale est in hereditate, attamen recte ejus bonorum possessionem agnitam Labeo ait" *(1106). А у позднейшего классического юриста, Ульпиана, мы находим еще более развитое определение о наследстве, определение, в котором наследство признается существующим даже тогда, когда оно состоит из отрицательной величины, из долгов: " bona... ita accipienda sunt, universitatis cujusque successionem, qua succeditur in jus demortui suscipiturque ejus rei commodum et incommodum; nam sive solvendo sunt bona, sive non sunt (т.е. состоит из долгов), sive damnum habent, sive lucrum, sive in corporibus, sive in actionibus: in hoc loco proprie bona appellabuntur" *(1107).

Это понятие о наследственном имуществе как об идеальном целом, независимом от его отдельных составных частей, выработанное в наследственном праве, затем было перенесено на приданое и пекулиум (§ 318 и 319).

Но и в области самого наследственного права это понятие послужило исходным пунктом для выработки другого нового понятия - о hereditas jacens. Потребность, давшая толчок к выработке этого понятия, заключалась в следующем. После смерти наследодателя наследники иногда медлили со вступлением в наследство, так что между смертью (открытием наследства) и принятием наследства могло пройти иногда довольно продолжительное время. В наследственном имуществе, которое лежало (jacebat) в ожидании наследника, могли произойти в этот промежуток разные перемены; например, наследственные рабы, продолжая управлять промышленным заведением (как institores), могли приобретать вещи и обязательственные права, делать долги, могли получить наследство и т.п. Рождался вопрос: на кого же падали все эти перемены, на кого переходили права и долги, возникшие в промежуток? Интерес будущих наследников и кредиторов умершего и вообще интерес порядка требовал, чтобы все эти перемены не пропали бесследно. Если они переходили на наследника, то как объяснить этот переход, когда непрерывность преемства между наследником и наследодателем была нарушена продолжительным промежутком времени? Римские юристы должны были дать ответ на этот вопрос и, так сказать, оправдать его теоретически.

При решении этой задачи юристы исходили из того, что наследство умершего есть нечто целое. Это понятие дало им мысль, что за наследством должно сохранять эту цельность и в промежуточный период, который они называли hereditas jacens. Но чтобы объяснить теоретически (конструировать) это положение наследства, они выставили предположение, что лежачее наследство само есть лицо, или, выражаясь нашим термином, что hereditas jacens есть юридическое лицо*(1108).

Но затем возникал вопрос: чье же лицо представляет наследство: лицо наследника или наследодателя? По-видимому, об этом шел спор еще во 2-м в. империи*(1109). Возводить наследство к лицу наследника было неудобно, потому что в промежуточный период наследник не был известен. При Ульпиане вопрос был решен окончательно в том смысле, что hereditas jacens представляет лицо умершего наследодателя: hereditas enim non heredis personam, sed defuncti sustinet*(1110). Сообразно с этой конструкцией лежачего наследства все перемены в наследственном имуществе, т.е. все вновь возникающие права и обязанности, возводятся к лицу умершего и обсуждаются по его правоспособности. Например, если в период hereditas jacens раб, находившийся в наследственном имуществе (servus hereditarius), был назначен кем-либо наследником, то вопрос о том, имеет ли силу это назначение, обсуждался по правоспособности его умершего господина: если этот последний в момент смерти имел testamentifactio, именно право быть назначенным наследником, то и раб считается наследником, и назначенное ему наследство может быть приобретено вместе с другим имуществом его будущему господину, хотя бы это последний сам не имел testamentifactio*(1111).

§ 326. Senatusconsultum Tertullianum и Orphitianum. Преторское наследственное право (bonorum possessio) не подверглось существенным изменениям в настоящем периоде, кроме только того, что оно в глазах общества и юристов все более сближалось с цивильной hereditas. Но принципы, положенные в основу bonorum possessionis, не ограничились сферой преторского эдикта. Они стали проникать и в постановления других органов права. Так, один из важнейших преторских принципов, признание кровного родства, когнатства, за основание претензий на наследственные права, вызвал к жизни два постановления сената, состоявшиеся во 2-м веке. До этого времени мать, если она не состояла у своего мужа inmanu, не имела никаких прав на имущество, оставшееся после ее детей, умиравших без завещания. Точно так же и наоборот, дети не имели никаких прав на наследство после матери, умиравшей без завещания. Этот именно важный пробел и пополнили сенатские постановления. Senatusconsultum Tertullianum, изданный при Адриане, постановил, что мать, имеющая jus liberorum (trium vel quattuor; см. § 294 N 5), может наследовать ahintestate своему сыну или дочери преимущественно перед всеми агнатами и когнатами умершего, если даже дети были рождены ею вне брака (vulgo quaesiti). Однако прежде нее могли наследовать, в качестве heredes или bonoram possessores, sui и другие дети (liberi) умершего, его отец и родные и единокровные братья (fratres consanguinei). Если же этих лиц в числе наследников не было, а были родные и единокровные сестры умершего (sorores consanguineae), то мать наследовала вместе с ними и получала одинаковую часть*(1112).

Несколько позже, при императоре Марке Аврелии, Senatusconsultum Orphitianum постановил, что сын и дочь имеют преимущественно перед всеми агнатами и когнатами матери право наследовать этой последней ab intestato, без различия, будут ли они законными или естественными детьми*(1113).

§ 327. История фидеикоммиссов. Еще со времен республики римляне имели обыкновение обращаться к своим будущим наследникам с просьбой об исполнении каких-нибудь их посмертных распоряжений, которые по каким-либо причинам они не могли облечь в форму institutio heredis или легата. Так, например, если они хотели отказать какую-нибудь вещь из своего имущества или часть всего наследства перегрину, который не имел прав римского гражданства, не имел и завещательной правоспособности (т.н. testamentifactio passiva), следовательно, не мог быть сделан ни наследником, ни легатарием, то они должны были положиться на совесть (fides) своих наследников и не приказывать им, а просить (verbis precativis) об исполнении их желания относительно перегрина. Такая просьба или поручение не имели юридической силы, не были обязательны для наследника; завещатель обращался к совести наследника, fideiejus committebat. Вследствие этого такое распоряжение и называлось fideicommissum*(1114).

Ввиду того, что наследники нередко уклонялись от исполнения этих необязательных фидеикоммиссов, император Август предписал консулам расследовать подобные случаи (очевидно, путем cognitio extra ordinem) и принуждать наследников к исполнению административными средствами, а император Клавдий даже учредил для этой цели особую должность претора (praetor fideicommissarius*(1115)).

Благодаря этим распоряжениям фидеикоммиссы получили юридическую силу и сделались чрезвычайно популярной формой завещательных распоряжений. Популярность эта зависела от того, что фидеикоммиссы не были подчинены никаким предписаниям, какие были обязательны для назначения наследника и легата. С помощью фидеикоммисса оказалось возможным обходить все эти предписания; например, можно было оставлять наследство и легаты лицам неправоспособным, можно было избегать Фальцидиевой четверти и столь ненавистных leges Julia et Papia Poppaea, т.е. оставлять наследство и легаты тем, которые были incapaces (coelibes и ordi, см. § 294) и т.д.

Однако такой обход старых, испытанных правил противоречил правильно понятым общественным интересам. Ограничения и формальные предписания, установленные в прежнее время для назначения наследников и легатов, были вызваны серьезными требованиями жизни и оправданы вековым опытом. Обход их путем фидеикоммиссов не мог оставаться долго без противодействия со стороны органов правообразования. Но с другой стороны, испытанные на практике удобства фидеикоммиссов должны были вызвать те же органы к перенесению некоторых из этих удобств и на старые институты наследственного права. И действительно, в 4-м периоде предпринимаются меры и в том и в другом направлении.

Чтобы лучше понять эти меры, надо принять во внимание, что фидеикоммисс мог быть одинаково употреблен и для целей, которым обыкновенно служил легат, и для целей, которым служило назначение наследника (institutio). Завещатель мог посредством фидеикоммисса просить наследника предоставить такому-то отдельное право или же отдать все наследственное имущество или определенную долю его.

Что касается фидеикоммиссов, посредством которых отказывались отдельные права, т.е. преследовавших те же цели, как и легаты, то они были подчинены некоторым правилам, обязательным для легатов. При императоре Веспасиане (ум. в 79 г. по Р. X.) издан был Senatusconsultum Pegasianum, который постановил: 1) что фидеикоммиссы должны подчиняться постановлениям законов Juliaet Papia Рорраеа относительно incapaces; 2) что на них должен распространяться Lex Falcidia о вычете четвертой части в пользу наследника*(1116). Затем сенатусконсультами, изданными при императоре Адриане (ум. в 138), были запрещены фидеикоммиссы в пользу перегринов, в пользу personae incertae и в пользу чужих постумов (postumi alieni)*(1117). С другой стороны, и для легатов допущены были некоторые послабления в старых строгих правилах. Так, Sctm Neronianum (при Нероне) постановил, что в некоторых случаях легат, выраженный не в надлежащей форме, не уничтожается, как было прежде, а сохраняет силу*(1118). Далее, в прежнее время легаты можно было назначать только в самом завещании, т.е. в том документе, в котором находилось назначение наследника; теперь на легаты отчасти было распространено правило, применявшееся к фидеикоммиссам: легаты можно было назначать в т.н. кодицилле (codicillus), если только он был утвержден завещанием (codicillus confirmatus, т.е. если в завещании было оговорено, что распоряжения, сделанные в кодицилле, должны иметь силу*(1119). Таким образом, фидеикоммиссы и легаты стали сближаться. Впрочем, окончательное слияние последовало гораздо позже.

§ 328. Продолжение истории фидеикоммиссов: fideicommissum hereditatis. Другой вид фидеикоммиссов, имевший целью предоставить известному лицу все наследство или долю его, также подвергся некоторым переменам, приблизившим его к институту настоящего наследства, hereditas, почему его и стали называть fideicommissum hereditatis. Чтобы понять, в чем состояли перемены, нужно познакомиться с тем, каким порядком раньше назначались и исполнялись фидеикоммиссы.

Назначался фидеикоммисс в такой форме: " L. Titiusheresesto. Rogo te, L. Titi, petoque a te, ut, cum primum possis hereditatem meam adire, Cajo Sejo reddas restituas". Здесь завещатель просит наследника (heres) отдать Сею все наследство. Но он мог просить его отдать и не все наследство, а только известную часть (pars quota), например, пятую, шестую долю*(1120). Наследник назывался heres fiduciarius или просто fiduciarius, а тот, кому был назначен фидеикоммисс, назывался heres fideicommissarius или просто fideicommissarius.

Чтобы исполнить фидеикоммисс, недостаточно было просто передать фидеикоммиссарию все наследственные вещи. В наследстве могли быть и обязательственные права, и долги. Те и другие надо было также передать посредством cessio obligationis. Затем с течением времени могли открыться неожиданные наследственные долги или права: фидуциарий формально оставался наследником и потому должен был отвечать за долги и мог воспользоваться правами. Ввиду всего этого установлен был довольно сложный порядок исполнения фидеикоммисса. Чтобы избежать передачи каждого отдельного права и обязанности, фидуциарий фиктивно продавал все наследство (nommo uno hereditatem vendere) фидеикоммиссарию и таким образом передавал ему все наследственные права и обязанности. Но затем эти лица заключали друг с другом стипуляции. Фидуциарий обязывался передавать фидеикоммиссарию все наследственные права, которые впоследствии откроются, а этот последний обязывался освобождать первого от всякой ответственности, к которой он может быть привлечен в качестве формального наследника*(1121).

Эта сложная процедура была очень обременительна для обеих сторон. Ее отменил Sctm Trebellianum, изданный в 62 г. по Р. X. Он постановил, что фидеикоммиссарий может самостоятельно предъявлять все иски, которыми защищаются наследственные права, не дожидаясь уступки их со стороны фидуциария: претор должен был давать ему эти иски, как actionesutiles (§ 219), ибо он считался loco heredis.

После этого не было надобности в фиктивной продаже и стипуляциях. Но оставалось еще одно затруднение: чтобы фидеикоммиссарий мог пользоваться actiones utiles, необходимо было, чтобы наследник все-таки принял наследство (adire hereditatem), ибо без этого и самый фидеикоммисс не имел силы. Между тем нередко наследник не имел никакого интереса в принятии, особенно если он должен был отдать все наследство или большую часть его фидеикоммиссарию. Поэтому часто случалось, что наследники отказывались от принятия наследства и тем лишали силы и завещание, и фидеикоммисс. Чтобы побудить их к принятию, и был издан вышеупомянутый Sctm Pegasianum, который постановил, что наследник во всяком случае имеет право на Фальцидиеву четверть (quarta Falcidia), если он добровольно примет наследство. В случае если он воспользовался бы своим правом, т.е. получил бы четверть наследства, он должен был нести, как настоящий наследник, и соответственную часть наследственных долгов. Если же он стал бы отказываться от принятия наследства, то Sctm Pegasianum предписывал, чтобы претор принуждал его к этому. В случае такого принудительного принятия он лишался своего права на Фальцидиеву четверть, а фидеикоммиссарий получал наследство и пользовался actione sutiles согласно Sctm Trebellianum.

Таким образом, и fideicommissum hereditatis до некоторой степени приблизилось к обыкновенному наследству. Но полное слияние его с этим институтом последовало гораздо позже.