Студопедия — Фирдауси
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Фирдауси






Абу ал-Касим Фирдауси — великий эпический поэт, известнейший литератор и предмет величайшей национальной гордости Ирана. Имен­но вследствие величия его биография обросла всевозможными легендарными подробностями. Самый древний источник, рассказывающий о жизни поэта, — житие Чахар макала (Четыре беседы) Низами ‘Арузи, написанное в 550 г. л. х./1155 г., т. е. примерно через 150 лет после кончины Фирдауси. В части, касающейся поэзии (вторая беседа, девятый рассказ), Низами ‘Арузисообщает, что «Абу ал-Касим Фирдаусибыл по происхождению из крестьян Туса. Родился он в деревне Баж, в уезде Табаран» [235].

После Низами ‘АрузиФирдаусиупомянул ал-Бундарив арабском переводе Шах-нама, который был сделан примерно в 620 г. л. х./1223 г. После ал-Бундарио Фирдаусиговорит Закарийа б. Ахмад б. Махмуд Казвини(682 г. л. х./1283 г.) в своей книге Асар ал-билад (Памятники стран), где, в частности, приводится известная история о столкновении Фирдаусис ‘Унсури, ‘Асджадии Фаррухи. После Казвиниимя Фирдаусиупоминалось Хамд Аллахом Мустауфив книге Тарих-и гузида (Избранная история, 730 г. л. х./1330 г.), Мухаммадом ‘Ауфив книге Лубаб ал-албаб в VII в. л. х./XIII в., Даулат-шахомв Тазкират ал-шу‘ара (Житиях поэтов)в IX в. л. х./XV в. Более поздние источники прямо или косвенно заимствовали информацию из упомянутых произведений. В целом в отношении каждого поэта можно сказать, что по мере увеличения временной дистанции между его эпохой и временем написания книги о нем снижается и достоверность упомянутой в этой книге информации.

В старинных книгах имя самого поэта и его отца (по свидетельству ал-Бундари) неоднократно упоминается как Мансур б. Хасан, тогда как Абу ал-Касим было его прозвищем- куньей. Имеются различные предания о его имени, где его называют Хасаном, Ахмадом и Мансуром, а его отца ‘Али, Исхак б. Шараф-шах и Ахмад б. Фаррух [236].

По свидетельству книги Четыре беседы, он был родом из деревни Бажв Табаране(область Тус), находившейся между Тусоми Ниша­пуром. Дата его рождения точно не известна, но можно предположить, что он родился примерно в 329—330 гг. л. х./940—941 гг., ибо в 384 г. л. х./994 г., во время коронации султана Махмуда Газнави, ему было 58 лет.

Когда мне было 58 лет,

Я был молод, и все прошло, как в молодости.

В другом месте он так говорит об окончании работы над Шах-нама:

Лета мои пришли к 71 году,

И небо встало под моим стихом.

Иными словами, примерно в 400 г. л. х./1009 г., когда поэт закончил Шах-нама, ему был 71 год, из чего можно сделать вывод, что родился он в 329 или 330 г. л. х./940 или 941 г. Нольдеке [237] датирует его рождение 323 или 324 г. л. х./934 или 935 г., и Фурузанфарс ним соглашается [238]. Как свидетельствует Низами ‘Арузи, в своем родном селении поэт жил в полном достатке и ни от кого не зависел. Сам Фирдауситак говорит об этом в Шах-нама:

Эй, судьба-перевертыш,

Чего ты хочешь от неимущего старика.

Когда я был молод, ты высоко меня ставила,

А в старости унизила меня.

Сочиняя Шах-нама в течение 30 лет, Фирдаусиутратил все свое богатство, оказавшись в старости в незавидном положении неимущего:

Не бразды, а трость дали мне годы,

Разошлось имущество, перевернулась судьба…

Два моих уха и две ноги забрала газель,

Бедность и годы отняли силы.

Из Шах-нама становится ясно, что Фирдаусидосконально знал не только персидский язык и литературу, но и хорошо был знаком с арабской словесностью, но достоверных сведений об этом у нас нет. Вначале он с большим желанием и интересом искал и собирал иранские сказки и предания, и его семья помогала ему в этом. Пока поэт не впал в бедность и нищету, он не обращал внимания на шахский двор и не ожидал монарших подарков [239]. Начало работы над Шах-нама относится к периоду после убийства Дакикив 369 или 367 г. л. х./979 или 977 г. Первый рассказ поэмы — сказание о Бижанеи Маниже, или о битве Бижана, которое является одним из древних и известных повествований. Можно сделать вывод, что Фирдаусине заимствовал этот рассказ из Шах-нама-йи Абу Мансури, так как он познакомился с этим текстом только несколько лет спустя после смерти Дакики. Сам он в предисловии пишет, что какая-то женщина пересказала ему историю о Бижанеи Маниже, записанную в старое время:

Этот идол доброты прочитала расссказ,

Записанный когда-то давно.

Фирдаусиотдельно сочинил и некоторые другие рассказы, в частности повествование о Сухрабе, Акван-дивеи битвах Рустама [240]. Однако, видимо, нет полной ясности в том, что касается истории создания этих сказаний. Таким образом, не представляется возможным дать точную датировку создания основной части сказаний кроме повести о Сийавуше(387 г. л. х./997 г.), повести о Кай-Хусрау, написанной вслед за историей о Сийавуше, и сказания об охоте Рустамав угодьях Афрасийаба(389 г. л. х./999 г.).

Видимо, кто-то из друзей Фирдаусипередал ему экземпляр Шах-нама-йи Абу Мансури, которым пользовался убитый Дакики. Опираясь на этот текст, Фирдаусиначал писать свой стихотворный вариант Книги царей, стремясь упорядочить и кодифицировать весь имеющийся материал. Это произошло примерно в 371 г. л. х./ 981г., ибо Фирдаусирассказывает о неспокойной обстановке в тогдашнем Хорасане, что было связано с ожесточенной войной между Саманидамии Буидами.

Начиная работать над Шах-нама, Фирдаусипользовался покрови­тельством правителя ТусаХусайна (Хуййа) Кутайбы [241]. Ему помогали ‘Али Дайлам(переписчик) и Абу Дулаф(рассказчик). По словам Низами ‘Арузи, правитель Тусадаже освободил его от обязанности упла­чивать подати.

То, что авторы различных тазкира называли его «крестьянином», не говорит о том, что он действительно был землепашцем. Старинное значение слова дихкан следует истолковывать как «землевладелец», «владелец больших земельных площадей», а потому более подходящим словом здесь является слово диххуда. В IV в. л. х./X в. эта прослойка жила свободно и в довольстве, занимаясь преимущественно во­просами национальной иранской истории и культуры. В то время иран­цы всерьез думали о том, чтобы восстановить свои древние обычаи и традиции доисламского периода, а потому считали своим долгом записать все, что было связано с национальной историей и культурой. Одним из занятий в этой области было собирание и запись национальных сказаний и преданий. Эти сборники составлялись под названием Хутай-намак. Из самых ранних сборников такого рода в IV в. л. х./ X в. были написанные в прозе Шах-нама Абу ал-Му’аййида Балхии Шах-нама Абу ‘Али Мухаммада б. Ахмада ал-Балхи. Третьей стала Шах-нама Фирдауси [242].

Источниками материала для Шах-нама стали Авеста и сочинения, относящиеся к Авесте, а именно Бундахишн и Динкарт. Рассказы о Йаздане(Боге), Ахримане, сказания о Зартуште, о сотворении мира, сказания о Кийумарсеи Кийанидах, история о Джаме, Фаридунеи т. д. — все это было взято из Авесты. Некоторые из этих сказаний (повесть о Джаме, Кавеи Кай-Кавусе) восходят к общеарийским сказаниям и легендам, а какие-то даже имеют общие индоевропейские кор­ни (повесть о том, как Залавскармливали молоком животных, о неуязвимости меднотелого Исфандийара, рассказ о семи препятствиях). Ска­зания о Рустамеи Исфандийареуже после Ахеменидовбыли почерп­нуты из других иранских источников. Большая часть этих преданий вошла в среднеперсидскую книгу царей — Хутай-намак. Повесть об Искандарезаимствована из греческих источников, переведенных на сирийский и арабский языки, откуда уже вошла в иранский языковой ареал [243].

Но важнейшим источником Шах-нама Фирдаусистала Шах-нама-йи Абу Мансури, составленная в начале четвертого столетия по приказу Абу Мансура Мухаммада б. ‘Абд ал-Раззака Туси. Последним сочинителем Шах-нама до Фирдаусибыл Дакики Туси, который начал писать Шах-нама в стихах, 1000 байтов из которых (касающихся описания появления Зартуштаи битвы Гуштасбас Арджасбом) Фирдаусивставил в свой текст.

Дакики (настоящее имя Абу Мансур Мухаммад б. Ахмад), стал вторым поэтом, взявшимся написать Шах-нама в стихотворной форме. Как говорит ‘Ауфи, его назвали Дакики(от дакик — «точный») за точность в подборе слов и плавность повествования. Впрочем, некоторые полагают, что это прозвище происходит от другого значения слова дакик — «мука», имея в виду, что он, его отец или предки занимались продажей муки [244]. Он родился примерно в 330 г. л. х./ 941 г. и еще в молодом возрасте между 365 и 370 гг. л. х./между 975 и 980 гг. был убит [245]. Хидайатв книге Маджма‘ ал-фусаха (Собрание красноречивых) указывает, что одни также называли его Балхи, тогда как другие — Самарканди [246]. Дакикибыл зороастрийцем, что становится совершенно очевидно из его стихов. В конце жизни он стал сочинять Шах-нама в стихах, это доказывает, что он был тогда известным поэтом. Фирдаусиотзывается о нем как о велеречивом поэте, мастере слова и человеке с легким характером. Он стал писать Шах-нама по указанию Нуха б. Мансура Самани(365—387 гг. л. х./975—997 гг.), который считал себя покровителем иранской культуры. Дакикизанялся этой работой после 346 г. л. х./957 г., ибо Шах-нама-йи Абу Мансури получила распространение в Хорасанеуже по­сле указанного года. Но Дакикине успел сочинить и 1000 байтов, как был убит гуламом [247]. Эта тысяча байтов Дакикив Шах-нама начина­ется с рассказа о Гуштасбеи его восхождении на трон и заканчивается тем, как туранец Арджасбнаправляется на вторую войну против Гуштасба, причем повествование обрывается внезапно. Тематика этих 1000 байтов Дакикисовпадает с содержанием эпической книги Айаткар-и Зариран, которая, видимо, была использована и при создании Шах-нама-йи Абу Мансури. 1000 байтов Дакикитакже известны под названием Гуштасб-нама, и написаны они тем же стихотворным размером, что и Шах-нама. Кроме этих байтов от Дакикиостались также другие стихи панегирического содержания и несколько касид.

Итак, Фирдаусипосле смерти Дакикиполучил необходимые материалы и начал на их основе работу по составлению поэтического эпоса, и эта многотрудная работа продолжалась 30 лет, завершившись в 401—402 гг. л. х./1010—1011 гг. Видимо, эта дата относится ко времени последней редакции, которой Фирдаусиподверг поэтический текст, тогда как первый экземпляр Шах-нама был, возможно, готов уже в 384 г. л. х./994 г.[248] Фирдаусирешил преподнести свой труд шахскому двору, единственно ко­торого столь величественный труд и был достоин. Правителем в то время был султан Махмуд Газнави, как об этом сообщают житийные источники. Встреча произошла, когда Фирдаусибыло 65 или 66 лет, т. е. в 394 или 395 г. л. х./1003 или 1004 г. Рассказывают, что в то время Фирдаусипопал в очень сложное финансо­вое положение, обеднел и лишился своего имущества, а также страдал от старческой немощи и недомоганий. При посредничестве одного из министров двора по имени Абу ал-’Аббас Фазл б. Ахмад Исфарайнион попал во дворец Газнавидов, чтобы представить свой труд. Низами ‘Арузитак описывает эту встречу: «Фирдаусивзял книгу и отправился к правителю в Газни, представил Шах-намакрупному придворному Ахмаду Хасану Катибуи был принят». Но у этого министра, занимавшего высокий пост, были при дворе и недоброжелатели, которые лестью и притворством пытались ослабить его позиции. Пытаясь унизить министра, они стали унижать и Фирдауси, и его труд. Его ославили как рафизита и му‘тазилита, о чем пишет и сам поэт.

Султан даровал поэту 20 тысяч дирхамов, чем очень опечалил его и ранил его душу. Фирдаусиразделил монаршее вознаграждение между банщиками и виноторговцами и, опасаясь наказания со стороны султана, ночью выехал из Газнив Герат, а оттуда вернулся в Тус. Он взял Шах-нама и отправился в Мазандаран, к местному шаху Шахрийару б. Ширвину. Там же он сочинил 100 байтов, содержащих инвективы в адрес султана Махмуда Газнави, но этот шах купил инвективное послание Фирдаусиза 100 тысяч дирхамов. Приведем один известный байт из этого письма:

Среди его людей не было великих,

Поэтому он не слышал имен великих.

Позднее Махмуд Газнависожалел о своем поведении и даже решил достойно заплатить поэту за его тридцатилетний труд. Низами ‘Арузитак рассказывает об этом:

«В 514 г. л. х./1120 г. слышал в Нишапуреот амира Му‘иззиследующее: „Слышал от амира ‘Абд ал-Раззакав Тусе, что он сказал: когда Махмудбыл в Индии, направил к нему посланника с приказанием приехать к его двору и служить там. На следующий день султан восседал вместе со своими приближенными, когда возвратился посланный к Фирдаусигонец. Султан спросил визиря, какой был дан ответ, на что тот привел один байт из Фирдауси:

Если ответ сойдет только с моих уст,

То я и булава, и поле брани, и Афрасийаб.

Махмуд тогда сказал: «Почему такой вызывающий байт?» Визирь ответил: бедный Абу ал-Касим Фирдауси25 лет трудился в поте лица своего, создал такую книгу, но ничего за это не получил. Махмудсказал: «Хорошо сделал, что напомнил мне об этом, ибо я сожалею о том, что сделал. Этот благородный человек был обижен мною. Напомни мне в Газничто-нибудь ему послать»“» [249]. Но когда Махмудвсе же решил заплатить Фирдаусиза его труд, великий поэт из Тусауже покинул этот бренный мир. Когда в одни ворота города Табаранавходила процессия, везущая вознаграждение поэту, из других ворот выходила похоронная процессия с телом Фирдауси. Это произошло примерно в 411 г. л. х./1020 г. После смерти поэта один из проповедников в упомянутом городе не разрешил его там же похоронить на мусуль­манском кладбище, ибо его оклеветали как рафизита. Поэтому поэт был похоронен в своей усадьбе в саду, сохранившемся до сих пор. У Фирдаусиосталась дочь, после смерти отца она отказалась принять вознаграждение от Махмуда Газнави. Говорят, что у него был и сын, который умер в возрасте 37 лет при жизни отца. Сам Фирдаусисказал об этом так:

Вот жизнь прошла, мне шестьдесят шестой,

Не надо мне гоняться за тщетой.

Был мой черед покинуть этот свет,

А милый сын ушел во цвете лет.

Тридцать седьмой зимы не пережил он,

Обманутый в мечтах, решил уйти он.

Сам Фирдаусиникогда не называл свою книгу Шах-нама. Во всем тексте эпической поэмы ни разу это название не встречается. Но поэты и литераторы посчитали необходимым назвать этот труд именно так. Асади Тусичерез 50 лет после Фирдаусиписал:

Фирдауси, чистый человек из Туса,

Сотворил великолепное произведение,

Он украсил мир своей Шах-нама,

Этому произведению захотел дать благородное название [250].

А Низами ‘Арузитак сказал о Фирдауси: «Абу ал-Касим Фирдаусинаписал в стихах Шах-нама» [251]. Важно отметить, что в IV и V вв. л. х. Шах-нама было общим названием для книг о древней истории. Видимо, это был дословный перевод среднеперсидского хутай-намак. Слово «Шах-нама» (с первым долгим «а») не вписывалось в поэтический размер, но с кратким первым «а» оно могло быть использовано в стихах. Но даже в такой форме этого слова нет в произведении Фирдауси.

В Шах-нама Фирдаусипо-разному называет свою книгу, а именно: Нама-йи бастан (Сказание о прошлом), Намварнама-йи бастан (Сказание о знаменитых людях прошлого), Нама-йи намвар-и шахрийар (Сказание о знаменитых царях) и Нама-йи шахрийаран (Сказание о царях). Он использовал слово «наме», которое означало также и «книгу». Поэтому название Шах-нама, получившее известность в наше время, не было дано этому произведению самим автором.

Это произведение состоит примерно из 60 тысяч байтов. Кажется, сам поэт также отмечает это число, сообщая, что в его труде 6 «биваров» (1 бивар = 10 000 байтов):

Оставил ему на память эту книгу,

Число байтов которой дошло до шести биваров.

Но в наше время в большинстве списков имеется от 48 до 52 тысяч байтов. В некоторых списках можно обнаружить 55 тысяч байтов, но там есть дополнительные неавторские вставки. В Шах-нама использован размер фа‘улун-фа‘улун-фа‘улун-фа‘ул, и она сочинена в распро­страненной в персидской поэзии форме маснави, которая очень хорошо подходит для произведений повествовательного плана. В начале каждого повествования Фирдаусив нескольких байтах приводит его краткое содержание, отражающее взгляды поэта относительно данного сказания и его оценку. Иногда он выходит за рамки простого изложения содержания и включает в это вступление философские и теологические вопросы, как это видно в рассказах о Рустамеи Сухрабе, а также о Рустамеи Исфандийаре. Этим приемом активно пользовались и греческие драматурги-трагики, как то: Софокл, Еврипиди более позд­ние авторы.

После такого вступления Фирдаусипереходит непосредственно к повествованию и своим особым языком и стилем доводит его до завершения. Интересно отметить, что на всех этапах повествования чувствуется активное присутствие самого Фирдауси, который иногда выражает сочувствие своим героям, делая это очень искусно и красиво. Так, в сказании о Рустамеи Сухрабе, представляющем собой замечательный образец трагедии в мировой литературе, после того, как Рустамубивает Сухрабаи понимает, что убитый богатырь — это его сын, поэт, объятый печалью, говорит:

Когда Рустамуслышал речь его,

Сознанье омрачилось у него.

Весь мир померк. Утративши надежду,

Он бился оземь, рвал свою одежду.

Рустамсвои ланиты в кровь терзал,

Бил в грудь себя, седые кудри рвал.

Он, спешась, прахом темя осыпал,

Согнулся, будто вдвое старше стал.

Перевернулась бытия страница,

И, верно, было так должно случиться!

Ценность Шах-нама определяется не только великолепным высоким стилем этого произведения, но и бережным отношением к древним сказаниям, описаниями природных ландшафтов, полей сражений, богатырей, назидательными мотивами и большой мудростью автора. Очень много можно отдельно говорить о том, что Фирдаусив своем сочинении досконально соблюдал все правила искусства эпического повествования [252].

Самыми характерными признаками особого стиля Фирдаусиявляются склонность к использованию слов, содержащих звуки «з», «ж», «к», «г» и «б», особое внимание к выбору слов эпического характера, в частности военной терминологии того времени, описание картин сражений и сравнительно незначительное использование арабской лексики в тексте Шах-нама. Осевой темой, пронизывающей все поэтические сравнения, описания и фантастические образы в Шах-нама, является эпическая. В целом именно природные и эпические сравнения и метафоры составляют основные признаки Шах-нама [253]. Кроме того, в этом произведении можно найти многочисленные материалы из области мифологии, этнологии, социологии, психологии и истории.

Значение Шах-нама с самых первых веков существования этого произведения было осознано не только в Иране, но и в других странах. Первый перевод Шах-нама выполнен в 620—624 гг. л. х./1223—1227 гг. на арабский язык ал-Бундари ал-Исфахани. В 916 г. л. х./ 1510 г. ‘Али Афандипереложил текст Шах-нама на турецкий язык. В Европе были также сделаны переводы на французский (Жюль Моль), немецкий (сказание о Рустамеи Сухрабе, переводчики Шаки Фридрих Рюкерт), английски[HH4] й (Аткинсон), итальянский (Пицци) и русский (Жуковский) языки [254].

Чтобы лучше познакомиться с искусством Фирдауси, приведем здесь начало одного из известнейших сказаний Шах-нама —«Рустами Исфандийар» в сокращенном виде (в 100 байтах). Это повествование в различных рукописных источниках занимает от 1665 до 1675 бай­тов [255]. В сказании действуют три основных героя: Рустам, богатырь и основной герой Шах-нама, которому в этом сказании уже исполнилось более 500 лет, Исфандийар-неуязвимый, активно проповедующий зороастризм и выступающий в качестве оппонента Рустама(он был одновременно и принцем и богатырем, причем в Шах-нама больше нет героев, которые совмещали бы в себе оба эти качества; единственная его мечта состоит в том, чтобы с помощью своей богатырской силы сесть на шахский трон, что ему в конце концов не удается), Гуштасб, сын Лухрасбаи отец Исфандийара, человек, который сталкивается с тяжелой нравственной дилеммой, будучи, с одной стороны отцом, а с другой — падишахом; несмотря на увещевания мудрого Джамасба, он сознательно посылает Исфандийарана верную смерть. Кроме них в этом сказании действуют и другие персонажи [256].

Кульминация рассказа — схватка между Рустамоми Исфандийаром. Нольдекесо ссылкой на Шпигеля пишет, что Исфандийар — это религиозный герой зороастрийских жрецов, который обладает большим преимуществом перед Рустамом [257]. Его отец Гуштасбповелевает ему выйти на бой с Рустамом. Исфандийарпризывает Рустамапри­нять более верную религию и под этим предлогом хочет, чтобы тот сдался, но Рустамна это не соглашается. Становится ясно, что битва между двумя богатырями неизбежна. Рустамухорошо известно, что всякий, кто убьет Исфандийара, умрет в этом мире в страшных мучениях, а в загробном мире понесет тяжелое наказание за содеянное. Но если Рустамсдастся в этот раз, то вся его предыдущая слава как великого богатыря пойдет прахом. Битва между этими двумя богатырями — это, по сути, битва между свободой и рабством, старостью и молодостью, старым и новым, разумом и рабской покорностью, судьбой и волей человека и в конечном итоге — между жизнью и смертью [258]. Именно тогда, когда Исфандийарставит Рустамаперед выбором между спокойствием в рабстве и свободой, ведущей к смерти, повествование достигает высшей точки своего напряжения. Рустамизумлен, ибо даже его богатырская сила ничего не может поделать с Исфандийаром. Тогда он вынужден прибегнуть к магии, и именно это обращение к сверхъестественным силам [HH5] позволяет Рустамусправиться с его противником. Когда Рустамс помощью Залаприканчивает Исфандийара, тот наконец начинает понимать, что все его предыдущие волнения и желания были пусты и ничтожны. Исфандийар, который когда-то стал сильнее, чем лев, теперь ничего не мог противопоставить тамарисковому посоху Рустама. С самого начала он понимал, что Рустамне тот человек, который смирится и покорится. Поэтому он просит своего отца послать его на бой с другим богатырем. Но Гуштасб, главный зачинщик этой схватки, был больше озабочен судьбой своего шахского трона, чем судьбой сына. Фактически в этом повествовании он сам способствовал смерти своего сына. Во всей Шах-нама не найдется другого человека, который был бы столь же преступен и хладнокровен, убивая свое собственное дитя. В этом он очень отличается от Кай-Хусрау. Гуштасб — царь заговоров и эгоизма [259].

Начало сказания о Рустамеи Исфандийаре

Умолк Рустам. Исфандийар поднялся

И, как апрель прекрасный, рассмеялся.

От тех речей Рустамовых огнем

Он запылал. Вскипело сердце в нем.

Сказал: «О битвах и трудах Рустама

Внимал я жалобам в словах Рустама.

Теперь послушай о моих делах,

Как я надменных растоптал во прах.

Все помнят, как во имя веры правой

Меч на Арджасбаподнял я со славой.

Я тонущего в сквернах ниспроверг,

Владычество неверных ниспроверг.

Я сын царя природного Гуштасба,

И внук я благородного Лухрасба.

Авранди-шах — Лухрасба был отец,

Прославлен в мире был его венец.

Авранди-шах рожден был Кай-Пашином,

А Кай-Пашин был Кай-Кубадасыном,

Чей выше звезд стоял великий трон,

Кто был так щедро небом одарен.

И так до Фаридунамы дойдем, —

Он древа Каев древним был стволом.

Мой дед по матери, кайсар великий —

Румийских стран и западный владыка.

Тот царь кайсар от Салмарод ведет, —

Могучий это, справедливый род.

А Салм был Фаридуна ветвь и плод,

А Фаридун — Ирана был оплот.

Ты у царей — отцов моих счастливых,

Вождей великих и благочестивых

Был верным уважаемым слугой, —

Тем не хочу гордиться пред тобой!

Царями трон тебе дарован твой,

Хоть ты царям и зло творил порой.

Вниманье моему яви рассказу,

А ложь скажу — прерви рассказ мой сразу!

С тех пор как дед возвел отца на трон,

Я был бронею браней облачен:

Я воевал с врагами правой веры,

Побил неверных без числа и меры.

Когда ж меня Гуразмоклеветал

И в Гумбаданеузником я стал,

Вернулись орды из туранских далей,

Несчастного Лухрасбарастерзали.

Тогда Гуштасб — смятеньем обуян —

Послал Джамасбав крепость Гумбадан.

Когда Джамасбменя в цепях увидел,

Не слезы – кровь в моих глазах увидел, —

С собой привел он в башню кузнецов,

Чтоб отпереть замки моих оков.

Страх овладел послом и кузнецами,

Когда я встал и загремел цепями.

Сломал ошейник, на глазах толпы

Порвал оковы, повалил столпы.

На скакуна вскочил я вороного

И поскакал царю на помощь снова.

И от меня бежал, покинув стан,

Арджасб, туранский лев и пахлаван.

Облекшись панцирем железнобронным,

Погнался я за тигром разъяренным.

Мир не забудет подвигов моих;

Я дивов истребил и львов степных.

Взял Руиндижи на стенах крутых

Настиг врагов и уничтожил их.

Чьи столь великий труд свершали руки?

А что там вынес я! Такие муки

Не испытал онагр, голодным львом

В пустыне раздираемый живьем!

А акула стольких мук не выносила

В тот час, как крюк смертельный проглотила!

Был медностенный замок на скале,

Тонувший в облаках, в небесной мгле.

Шли Фаридуни Туртуда с войсками,

Но неприступен был за облаками

Оплот язычников на кручах скал.

А я пришел — их ужас обуял!

Я взял тот грозный замок на вершине,

Разбил кумиры в капище твердыни.

На жертвенниках мной огонь зажжен,

Что был Зартуштомс неба принесен.

Нигде теперь врагов Ирананет!

Ни войск, ни шаха у Турананет!

Вернулся я, прославленный в боях,

В Иран, где правит величавый шах.

Но, вижу, затянулись речи наши.

Вина ты жаждешь — так подымем чаши!»

Восхваление Рустамомсвоего могущества

«Деянья наши, — вымолвил Рустам, —

Бессмертным станут памятником нам.

Будь благосклонен и послушай слово

Бывалого богатыря седого!

Когда б я не пошел в Мазандаран

С мечом, с копьем тяжелым, как таран,

Где в кандалах томился Кай-Кавус

И с ним слепые Гив, Гударзи Тус, —

Кто б положил конец их тяжкой муке?

Кто б на Див-и сафидаподнял руки?

Где б Кай-Кавусспасение обрел?

Кто б шахский воротил ему престол?

Был мною шах освобожден великий,

Поставлен на иранский трон владыкой!

Главы врагов я отрывал от тел,

Не саван их тела, а прах одел.

Мне друг в боях был Рахшогненноярый,

А старый меч мой щедр был на удары.

Когда ж Кавус вошел в Хамаваран

И вновь подставил шею под аркан —

Собрал тогда я воинство в Иране,

Богатырей повел на поле брани.

Царя врагов я выбил из седла,

Сразил его, как божия стрела.

Вновь из темницы вывел я Кавуса,

Оковы снял с Гударза, Гива, Туса.

Афрасийаб, пока я вел войну,

Ударил на Иранскую страну,

Привел войска, подобно грозным тучам.

И вновь я полетел на бой с могучим.

Когда я оказался под ночною тьмой,

Не грезился мне отдых и покой.

Афрасийаб, мое увидя знамя,

Вдали сверкающее, словно пламя,

Услышав ржанье моего коня, —

Все бросил, спасся бегством от меня.

Но если б Кай-Кавусая не спас —

И Сийавушане было б у вас,

И Кай-Хусраваслава б не сияла!

А от него берет начало,

…………………………………............…

…………………………………............…

…………………………………............…

……………………………….............…...

Эй, шах! Вот я большую прожил жизнь, —

На разум мой, на опыт положись.

Порукой – честь! Тебя я властелином

Поставлю над Ираноми над Чином.

Когда ж сковать меня ты вздумаешь, о шах,

Корысти не найдешь ты в тех цепях.

Как я примчусь на бой, как взвею прах —

Меж небом и землей посею страх!

Был я великим, счет терял победам,

Когда Лухрасббыл никому не ведом.

Имел я эти земли, этот дом,

Когда Гуштасббыл в Румекузнецом.

Что ж ты кичишься предо мной венцом,

Гуштасбовым престолом и кольцом?

Был молод, поседел я чередом,

Но я не ведал о стыде таком:

„Иди! Свяжи Рустама! “ — кто так скажет?

Мне сам творец вселенной рук не свяжет!

Вот в оправданьях унижаюсь я.

Речей довольно! Щит мой — честь моя!»

И рассмеялся Руинтан могучий,

Встал, плечи распрямил и стан могучий.

«Эй, муж слоноподобный! — молвил царь. —

Все это о тебе слыхал я встарь!

Как львиное бедро — десница,

А шея – мне драконьей крепче мнится».

Так говоря, он руку старцу жал

И разговор с улыбкой продолжал.

Так руку жал, что сок кровавый на пол

Из-под ногтей Рустамовых закапал.

Рустамне дрогнул, руку сжал в ответ

Исфандийаруи сказал в ответ:

«Блажен Гуштасби славой властелина,

И тем, что породил такого сына!

Четырежды блажен могучий род,

Чьей ветви цвет вовек не отцветет!»

Так говоря, кивал он белой бровью,

Сжимая руку шаха. Черной кровью

Рука у Руинтана налилась,

Но тот не дрогнул и сказал, смеясь:

«Эй, лев! Сегодня пить со мною будешь!

А завтра утром о пирах забудешь!

Как завтра утром стану в стремена,

Надену шлем, броню на рамена —

Ты жизнь сочтешь за тягостную ношу,

Когда тебя копьем с седла я сброшу.

Свяжу тебя и к шаху приведу,

Но знай — не на позор, не на беду.

Скажу: „Вот он! Вины на нем не знаю! “

Тебя я перед шахом оправдаю.

И ты со славою пойдешь домой,

Добро, богатство понесешь с собой».

Захохотал Рустам, махнув рукой,

И, потрясая гривою седой,

Спросил: «Ты где привык к мужскому бою,

С моею не встречавшись булавою,

Когда я закручу ее смерчом,

С моим арканом, луком и мечом?

Но если завтра так судьба устроит,

Лицо любви от нас она закроет,

И будет кровь на пир принесена

И злоба — вместо красного вина,

Мы руд заменим барабаном ярым,

Мы грудь и плечи обречем ударам.

И ты познаешь, что такое бой,

И мощь мужская, и удар мужской!

Как соберусь я завтра, в поле выйду,

Тебе, мой шах, не причиню обиды, —

Нет! Подыму тебя я над седлом,

И в плен возьму, и отвезу в свой дом,

И приведу тебя к златому трону,

И поднесу тебе свою корону,

Что дал мне Кай-Кубад, великий шах,

А он да возликует в небесах!

Я дверь моих сокровищниц открою,

Казну свою рассыплю пред тобою,

Дам все, что нужно войску твоему,

До вечных звезд венец твой подыму!

Воспрянув сердцем радостным из праха,

Приду с тобой к престолу шаханшаха.

Покорством слово правды облачу,

Тебе венец Ирана я вручу.

Приму на плечи прежней службы бремя,

Как я служил царям в былое время.

Все сорняки в посеве прополю,

Отрадой светлой сердце обновлю.

Коль шахом станешь ты, а я — слугой,

Кто в мире устоит перед тобой?»

Рустами Исфандийарпьют вино

И дал Исфандийартакой ответ:

«Для дела в многоречье нужды нет!

Вот день прошел, глухая ночь настала;

И натощак нам спорить не пристало.

Довольно споров! Будем пить и есть.

Все подавайте, что в запасе есть!»

И смолкли речи в царственной беседе.

Когда могучий руки поднял к снеди,

Барашков жирных все, кто там сидел,

Подкладывали гостю. Все он съел,

Осталась лишь гора костей на блюде;

И изумлялись Тахмтанулюди.

Вот в чаше золотой принесено

Рубиновое старое вино.

Шепнул хозяин: «Что-то скажет старый,

Как захмелеет за такою чарой?

Добром ли Кай-Кавусапомянет,

Как вдоволь, через меру он хлебнет?»

И гость за Каев осушил до дна

Источник темно-красного вина.

И вновь румяный кравчий, стройный станом,

Наполнил чашу ту пред Тахмтаном.

Рустамему сказал: «Зачем водой

Вино разводишь, кравчий молодой?

Лей воду завтра, друг! А здесь, у шаха,

Ты не скупись, давай вино без страха!»

«Дай без воды, — промолвил Руинтан, —

Чтоб радовался славный Тахмтан!»

И шах был от Рустама в восхищенье,

Потребовал он музыки и пенья.

И гостя лик под инеем кудрей

Горел зари рассветной розовей.

Сказал хозяин: «О вселенной диво,

Покуда мир стоит — живи счастливо!

Да будет все подвластное судьбе,

Отец, на утешение тебе!»

Гость молвил: «Пусть твой век счастливым будет!

Пусть ум твой светлый справедливым будет!

Я радуюсь, что пил с тобой вино —

Омолодило душу мне оно!

А если зло изгнать из сердца сможешь,

Свое величье ты стократ умножишь!

Почти мой дом присутствием своим,

О царь! Будь гостем дорогим моим!

Да властвуют в твоих со мной делах

Любовь и разум, мой прекрасный шах!

Забудь вражду и, полн благоволенья,

Войди как добрый друг в мои владенья».

И отвечал Рустаму Руинтан:

«Не сей семян бесплодных, пахлаван!

Ты завтра въяве мощь мою увидишь,

Когда на грозный бой со мною выйдешь.

Забудь о мире, думай о войне,

О завтрашнем побеспокойся дне!

Увидишь ты: я буду в битве грозной —

Как на пиру, да только будет поздно…

Боюсь, не устоишь ты предо мной!

Эй, лев, со мной не выходи на бой!

Поймешь ты, встретясь с булавой моей,

Что мощь моя речей моих сильней!

В сердцах не отвергай совет толковый —

Дай сам теперь согласье на оковы!

Когда перед царем падешь во прах —

И дня, поверь, не проведешь в цепях!»

Дух светлый омрачился у Рустама,

Весь мир в очах затмился у Рустама:

«Связать себя позволю иль его

убью — лишусь я счастья своего!

И то, и это низко и презренно,

Позор мне вечный будет во вселенной.

Убью царя — свой дух живой убью.

А цепи? Цепи честь убьют мою…

Спор будет обо мне тысячелетний,

Позорные пройдут по свету сплетни:

Что с молодым Рустамне совладал,

Что молодой пришел, его связал…

И во вселенной все меня осудят,

И доброй славы обо мне не будет.

А если шаха я убью в бою —

Живую душу погублю свою.

И скажет мир: „Вот за одно лишь слово

Убил он властелина молодого! “

И тот позор не будет искуплен

Ничем!.. Злодеем буду наречен.

А если мне завтра пасть случится —

Забул погибнет и Кабулзатмится,

Исчезнет Сама богатырский род,

И осмеет, забудет нас народ…

Нет! Все ж хоть отблеск памяти моей,

Я верю, не умрет в сердцах людей!»

И отвечал: «О царь прекрасноокий!

От слов твоих мои желтеют щеки:

Как говоришь ты много о цепях!

Беды тебе от них боюсь я, шах!

Пока мы препираемся в речах,

Иное решено на небесах.

Твой разум духи зла заполонили

И от дороги правды отвратили.

Ты сердцем чист и полон простоты,

Боюсь, коварства жертвой будешь ты!

Гуштасб, отец твой, стал подобьем дива, —

Знать, не насытился судьбой счастливой.

Дела такие совершать велит,

Где гибель и сильнейшему грозит…

Гоняет сына по земному миру, —

Ум на тебя он точит, как секиру!

Он ищет: есть ли в мире муж такой,

Который устоит в бою с тобой

И поразит тебя рукой тяжелой.

Короны жаль ему и жаль престола!

Но тот, чья мысль дорогой зла пошла,

Сам для себя готовит сети зла.

В какую повергаешь скорбь меня ты.

О царь мой, ложью гибельной объятый!

Одумайся же! От вражды уйди,

Корысти от несчастия не жди!

Ты устрашись, о шах, творца вселенной!

Ты устыдись моих седин, надменный!

Непоправимого не совершай,

Печалью нам сердца не сокрушай!

Мы не нуждаемся в войне с тобой,

Нет жажды у тебя к вражде и к бою.

Ты послан волею — су







Дата добавления: 2014-12-06; просмотров: 1150. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА Статика является частью теоретической механики, изучающей условия, при ко­торых тело находится под действием заданной системы сил...

Теория усилителей. Схема Основная масса современных аналоговых и аналого-цифровых электронных устройств выполняется на специализированных микросхемах...

Логические цифровые микросхемы Более сложные элементы цифровой схемотехники (триггеры, мультиплексоры, декодеры и т.д.) не имеют...

ФАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА ИЗНОС ДЕТАЛЕЙ, И МЕТОДЫ СНИЖЕНИИ СКОРОСТИ ИЗНАШИВАНИЯ Кроме названных причин разрушений и износов, знание которых можно использовать в системе технического обслуживания и ремонта машин для повышения их долговечности, немаловажное значение имеют знания о причинах разрушения деталей в результате старения...

Различие эмпиризма и рационализма Родоначальником эмпиризма стал английский философ Ф. Бэкон. Основной тезис эмпиризма гласит: в разуме нет ничего такого...

Индекс гингивита (PMA) (Schour, Massler, 1948) Для оценки тяжести гингивита (а в последующем и ре­гистрации динамики процесса) используют папиллярно-маргинально-альвеолярный индекс (РМА)...

Признаки классификации безопасности Можно выделить следующие признаки классификации безопасности. 1. По признаку масштабности принято различать следующие относительно самостоятельные геополитические уровни и виды безопасности. 1.1. Международная безопасность (глобальная и...

Прием и регистрация больных Пути госпитализации больных в стационар могут быть различны. В цен­тральное приемное отделение больные могут быть доставлены: 1) машиной скорой медицинской помощи в случае возникновения остро­го или обострения хронического заболевания...

ПУНКЦИЯ И КАТЕТЕРИЗАЦИЯ ПОДКЛЮЧИЧНОЙ ВЕНЫ   Пункцию и катетеризацию подключичной вены обычно производит хирург или анестезиолог, иногда — специально обученный терапевт...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.013 сек.) русская версия | украинская версия