Развитие Лениным диалектического материализма

 

Основной удар наносился по идеологии «легального марксизма» и зародившегося с неокантианством внутри социал-демократии на Западеи бернштейиианством.

В. И. Ленин решительно высту­пил против попыток соединить марксизм с неокантиан­ством и подверг критике это, модное в ту пору, течение буржуазной философии.

Поскольку неокантианцы и их русские ученики про­тивопоставляли друг другу науку и идеологию, истину и классовые интересы, ратуя на словах за «незаинтере­сованность» научного знания, Ленин уделил в этот пе­риод особое внимание критике буржуазного объективиз­ма и обоснованию принципа партийности теории вообще, философии в частности.

В работах «Экономическое содержание народничест­ва и критика его в книге г. Струве» (1894), «Еще к вопросу о теории реализации» (1899), «Капитализм в сельском хозяйстве» (1899) и других Ленин разбирает неокантианский тезис П. Струве о независимости теории от практики, об отсутствии связи между ними. Ленин подчеркивает органическую связь марксистской философии с революционной практикой пролетариата и по­литикой его партии, обосновывает принцип партийности мировоззрения, противопоставляет объективизму «ле­гальных марксистов» точку зрения пролетарской пар­тийности. В ответ на заявление Струве о «полемиче­ском», «тенденциозном» характере системы Маркса Ленин писал, что она дает точное изображение тех про­тиворечий капитализма, которые существуют реально, и что «полемический характер» системы марксизма представляет собой точное отражение «полемического характера» самого капитализма.

Партийность марксистского мировоззрения не только не противоречит объективному познанию мира, но, на­против, является условием наиболее глубокого познания действительности. Пролетариат и его революционная партия заинтересованы в точном, объективном познании законов общественного развития. Ленин показывает, что «объективизм» есть выражение буржуазной точки зре­ния, односторонне рассматривающей капиталистический прогресс, есть форма проявления классового субъекти­визма буржуазии. Струве стремился стать «над классами» в оценке развития капитализма в России, но в действительности становился апологетом капитализма, ярким свидетельством чего был лозунг: «Пойдем на выучку к капитализму».

Принципиальное отличие пролетарской партийности, включающей в себя подлинно научную объективность, от буржуазного объективизма, прикрывающего истинные интересы буржуазии, ярче всего было выражена Лениным в следующих словах: «Объективист говорит о необходимости данного исторического процесса; материа­лист констатирует с точностью данную общественно-эко­номическую формацию и порождаемые ею антагонисти­ческие отношения. Объективист, доказывая необходи­мость данного ряда фактов, всегда рискует сбиться на точку зрения апологета этих фактов; материалист вскрывает классовые противоречия и тем самым опре­деляет свою точку зрения. Объективист говорит о «не­преодолимых исторических тенденциях»; материалист говорит о том классе, который «заведует» данным эко­номическим порядком, создавая такие-то формы проти­водействия других классов. Таким образом, материа­лист, с одной стороны, последовательнее объективиста и глубже, полнее проводит свой объективизм. Он не ограничивается указанием на необходимость процесса, а выясняет, какая именно общественно-экономическая формация дает содержание этому процессу, какой имен­но класс определяет эту необходимость» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 1, стр. 418).

В дальнейшем, в труде «Материализм и эмпириокри­тицизм», Ленин разрабатывает специально вопрос о партийности в философии. Основные направления, пар­тии в философии — материализм и идеализм. Партий­ность в философии есть прежде всего последовательное проведение одного из этих двух возможных решений ос­новного вопроса философии. А так как борьба материа­лизма и идеализма определяется столкновением клас­сов, является выражением идеологической борьбы клас­сов, то и борьба марксистского материализма против замаскированного (махистского) идеализма есть состав­ная часть борьбы пролетариата против буржуазии. «...За гносеологической схоластикой эмпириокритицизма, — пи­сал Ленин, — нельзя не видеть борьбы партии в филосо­фии, борьбы, которая в последнем счете выражает тен­денции и идеологию враждебных классов современного общества... Объективная, классовая роль эмпириокрити­цизма всецело сводится к прислужничеству фидеистам в их борьбе против материализма вообще и против ис­торического материализма в частности» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 380).

Учение Ленина о партийности мировоззрения, дан­ная им критика буржуазного объективизма сыграли ис­ключительно важную роль в развитии марксистской философии в условиях новой исторической эпохи. И в на­стоящее время одно из «популярных» обвинений в адрес марксизма состоит в следующем: марксизм есть идеология, значит, он не имеет права называть себя наукой (На международных философских и социологических конгрес­сах в последние годы развернулась дискуссия между марксистами
и противниками марксизма по проблеме «Наука и идеология». Ни­
чего нового сравнительно с неокантианцами конца XIX в. (если не
считать терминологии) буржуазные философы и социологи против
Марксистской научной идеологии выдвинуть не смогли. В выступле­ниях марксистов на конгрессах и в научной печати убедительно доказывается единство идеологической и научной сторон познания, партийной и объективной истинности, присущих мировоззрению эволюционного рабочего класса, марксистско-ленинской науке.).

«Легальные марксисты», как и бернштейнианцы на Западе, отрицали существование собственной филосо­фии марксизма. Они стремились лишить марксизм его философской основы, чтобы тем легче распрощаться с теорией научного социализма. Ленин выступил против попыток Струве, Булгакова и других «дополнить» марк­сизм «критической философией» неокантианства, против неокантианского тезиса Струве о том, будто можно «быть марксистом, не будучи социалистом», будто со­циализм — предмет веры, а не результат классовой борьбы. Ленин глубоко обосновал внутреннее единство марксистской философии и научного социализма, пока­зал, что научный социализм вытекает из философии марксизма. Учение Маркса о неизбежности краха капи­тализма и наступления социалистической революции представляет собой мастерское применение материали­стической диалектики к объяснению явлений буржуаз­ного общества, и поэтому малейшее отступление от марксистской диалектики подрывает революционную основу марксистского учения о социализме.

Философская борьба Ленина против реакции имеет огромное значение в философском мире. Работа Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»» была написана после поражения революции 1905—1907 гг. в России, когда начался разгул политической реакции, наступление которой со­провождалось идеологическим походом против марксиз­ма. Либеральная буржуазия, напуганная революционной энергией масс, полностью поддерживала помещиков-черносотенцев, о чем ярко свидетельствовал вышедший в 1909 г. сборник «Вехи». Среди попутчиков пролета­риата, особенно среди интеллигенции, усиленно насаж­далась религиозно-мистическая идеология, причем рели­гиозным увлечениям поддались и некоторые неустойчи­вые марксисты. Так, А. В. Луначарский призывал тогда сбросить «ветхий плащ серого материализма» и соеди­нить теорию социализма с «новой религией», в которой богом выступило бы само человечество.

Среди интеллигенции в России и в западных странах уже с конца XIX в. широко распространялись модные идеалистические течения, и особенно эмпириокритицизм (махизм). Махизм выдавал себя за философию

современного естествознания и претендовал на то, чтобы возвыситься над материализмом и идеализмом,

В России еще до революции 1905 г. философию эм­пириокритицизма пропагандировали буржуазный профессор Лесевич, будущий лидер эсеров Чернов, социал-демократ Богданов. После поражения революции ма­хизм проник и в рабочее движение: его распространяли состоявшие тогда в большевистской партии Богданов, Базаров, Луначарский, а также меньшевики Юшкевич, Валентинов и др. Проповедь махизма в их выступле­ниях была особенно опасна, потому что она проводилась под флагом пропаганды философии марксизма, будучи в действительности полным отречением от его принципов. Ленин выступил против ревизионизма, в особенности против последователей махизма в социал-демократии, еще в статье «Марксизм и ревизионизм» (1908). В том же году был написан, а в мае 1909 г. опубликован «Ма­териализм и эмпириокритицизм», направленный спе­циально против этой философии. Создавая эту книгу, Ленин преследовал не только цель защиты философии марксизма от российских махистов. Разоблачение последних было невозможно без критики философ­ских воззрений их западноевропейских союзников из числа лидеров II Интернационала, либо прямо скло­нявшихся к махизму (Ф. Адлер), либо примиренчески к нему относившихся (К. Каутский), и их учителей — Э. Маха, Р. Авенариуса и других буржуазных философов-эмпириокритиков.

Ленин разгромил не только русских, но и западных махистов, не оставив камня на камне от их теоретиче­ских построений. Критика враждебной марксизму фи­лософии для Ленина была неотделима от творческого развития диалектического материализма. Особенно важно было дать философское обобщение достижений новейшего естествознания с позиций научного, диалектико-материалистического мировоззрения. Ленин отме­чал, что «новая физика поставила ряд новых вопросов, с которыми должен был «сладить» диалектический материализм» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т, 20, стр. 128). В своей книге Ленин выполнил и эту задачу, обобщив с позиций диалектического материа­лизма успехи естествознания в познании природы.

В центре внимания Ленина в книге «Материализм и эмпириокритицизм» находился основной вопрос философии — об отношении сознания к материи, прежде всего его гносеологическая сторона, теория отражения. Это имело свои исторические причины. Маркс и Энгельс, по словам Ленина, «больше подчеркивали диа­лектический материализм, чем диалектический материа­лизм, больше настаивали на историческом материализ­ме, чем на историческом материализме» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т, 18, стр. 350). Ленин выступал в иной исторический период, когда буржуазная философия особенно специализировалась на гносеологии. Поэтому он посвятил свою книгу прежде всего защите и развитию материалистической основы философии марксизма в борьбе против идеалистической гносеологии. Развивая марксистское учение о по­знании, Ленин обосновывает и раз­рабатывает теорию отражения. Ленин прежде всего выясняет сущность ощущения. Ощущения вследствие воздействия вещей на наши органы чувств, есть превращение энергии внешнего раздражения в факт сознания. Ленин подверг критике в корне неправильное мнение Авенариуса, буд­то ощущения находятся где-то вне человека, вне его нервной системы. Ощущения «существуют в нас, порож­даемые действием вещей на наши органы чувств» (Там же, стр. 88). Материалистическая физиология доказала к началу XX что ощущение есть функция центральной нервной системы, которой подчинены органы чувств, рецептор Авенариус вынужден был признать, что он в этом коренном вопросе расходится с «господствующей» психологией.

Согласно Ленину, ощущение есть субъективный образ объективного мира. Это означает, что ощущение па своему содержанию определяется тем, каковы предме­ты, воздействующие на наши органы чувств. Но ощущение не есть зеркальная копия вещей. Оно зависит от строения органов чувств, от их особенностей у отдель­ного человека, от состояния организма. Поскольку наша нервная система сама есть материальный объект, плод длительного развития материи, то этот субъективный момент в ощущении также определяется в последнем счете материальным миром. Опираясь на достижения физики, доказавшей в конце XIX в. электромагнитную природу света, Ленин пишет, что современное естествознание «различные ощущения того или иного цвета, объясняет различной длиной световых волн, существующей человеческой сетчатки, вне человека и незави­симо от него. Это и есть материализм: материя, дейст­вуя на наши органы чувств, производит ощущение. Ощущение зависит от мозга, нервов, сетчатки и т. д., т е. от определенным образом организованной материи, Существование материи не зависит от ощущения» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 50).

Ленин впервые в марксистской литературе поставил вопрос о скачке в развитии форм отражения при появ­лении жизни на Земле. В неорганической природе нет ощущения. Вместе с жизнью появляются такие прису­щие живым организмам формы отражения действитель­ности, как раздражимость, а затем и ощущение. Но не есть ли этот скачок от неощущающей материи к ощу­щающей нечто «внезапное», не подготовленное предше­ствующим развитием? Ленин отвергает это предположе­ние Маха как попытку воздвигнуть принципиальный барьер между ощущающей и неощущающей материей. Всякий качественный скачок подготовляется предшест­вующим развитием, и всякое новое качество связано со старым. Следовательно, на низшей ступени развития ощущению как форме отражения предшествует нечто сходное с ним. Ленин указывает, что в ясно выраженной форме ощущение связано только с высшими формами материи и «в фундаменте самого здания материи» мож­но лишь предполагать существование способности, свой­ства, сходного с ощущением; этим свойством является отражение (См. там же, стр. 40). Таким образом, по Ленину, развитие мате­рии от ее низших форм к высшим есть вместе с тем раз­витие присущего всей материи свойства отражать внеш­ние явления во внутреннем состоянии тел, свойства, ко­торое через раздражимость и ощущение достигает своего высшего проявления в мышлении человека.

Отстаивая теорию отражения, Ленин ведет борьбу как против махистского, т. е. юмистско-берклианского отождествления ощущения и предмета, так и против кантианского их разрыва или противопоставления, ха­рактерного, например, для «теории символов» Гельмгольца. Критикуя «теорию символов», к которой одно время некритически относился Г. В. Плеханов, Ленин показал принципиальное отличие таких понятий, как образ, отражение и т. п., с одной стороны, и условный знак, символ, иероглиф — с другой. Образы, копии и т.д.; могут быть весьма неточны, но они похожи на предмет, имеют с ним сходство и дают, поэтому в принципе вер­ное знание о предметах. Условные же знаки, символы, иероглифы могут не иметь никакого сходства с предме­том. В первом случае выражена точка зрения материа­лизма, так как признается существование вещей и их по­знаваемость. Во втором случае может иметь месте отступление от материализма, сомнение в возможности познания мира и в самом факте существования внеш­них предметов, «ибо знаки или символы вполне возмож­ны по отношению к мнимым предметам...» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 247).

Важным моментом развития Лениным диалектического материализма является данный им анализ цент­ральных философских категорий — материи и сознания. Ленин указывает, что для идеализ­ма характерен либо прямой отказ от понятия материи, либо признание этого понятия как вторичного, своди­мого к понятию «сознания», «духа», «психического» и т. д. Например, Беркли под флагом критики умозри­тельного понятия субстанции прямо отвергал понятие материи, поскольку, мол, на признании материи строятся все «вредные выводы» атеистов. Его последователи ма­хисты утверждали, что материя — это «закономерная связь элементов (ощущений)», «более или менее посто­янные группы чувственных восприятий» и т. д. Во всех этих определениях материя так или иначе оказывалась вторичной по отношению к сознанию.

В противоположность идеализму все материалисты
определяют материю как первичное по отношению к со­знанию. Но признание материи первичной, будучи безусловно правильным, не исчерпывает существа дела. Ленин дает с позиций диалектического материализма научное определение материи: материя есть объективная реальность, существующая независимо от человеческого сознания и отображаемая им» (Там же, стр. 276).

Сознание Ленин определяет как особое свойство вы­сокоорганизованной материи, как функцию мозга, усматривая сущность сознания в отражении мира. Это определение принципиально противоположно идеалисти­ческому пониманию сознания как первичного по отно­шению к материи; оно также отгораживает диалектиче­ский материализм от упрощенного понимания сознания как функции всей материи, характерного для ряда пред­ставителей домарксовского материализма.

В приведенных выше ленинских определениях созна­ние и материя определяются друг через друга. Богданов возмущался подобными определениями, поскольку они, мол, «оказываются простыми повторениями» формулы о первичности материи и вторичности сознания. Отвечая Богданову, Ленин проводит тонкую диалектическую мысль, чрезвычайно важную для понимания всех поляр­ных категорий: «...нельзя, по сути дела нельзя дать ино­го определения двух последних понятий гносеологии, кроме как указания на то, которое из них берется за первичное. Что значит дать «определение»? Это значит, прежде всего, подвести данное понятие под другое, бо­лее широкое. Например, когда я определяю: осел есть животное, я подвожу понятие «осел» под более широкое понятие. Спрашивается теперь, есть ли более широкие понятия, с которыми могла бы оперировать теория по­знания, чем понятия: бытие и мышление, материя и ощущение, физическое и психическое? Нет. Это — пре­дельно широкие, самые широкие понятия, дальше кото­рых по сути дела (если не иметь в виду всегда возмож­ных изменений номенклатуры) не пошла до сих пор гносеология. Только шарлатанство или крайнее скудо­умие может требовать такого «определения» этих двух «рядов» предельно широких понятий, которое бы не состояло в «простом повторении»: то или другое берется за первичное» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 149.).

Но противоположность сознания и материи неотде­лима от их единства и предполагает первичность мате­рии в этом единстве. Вот почему Ленин особое внима­ние обращает на диалектическую взаимосвязь этих ос­новных философских понятий. Противоположность со­знания и материи в общем и целом относительна, так как сознание есть свойство материи и само принадле­жит материальному миру. Абсолютное противопоставле­ние сознания и материи означает дуализм. Однако при выяснении отношения сознания и материи, в том числе гносеологического отношения, это противопоставление должно быть абсолютным.

Критикуя И. Дицгена, ошибочно включавшего в ма­терию и нашу мысль, Ленин пишет: «...это путаница, ибо при таком включении теряет смысл гносеологическое противопоставление материи духу, материализма идеализму, на каковом противопоставлении Дицген сам настаивает. Что это противопоставление не должно быть «чрезмерным», преувеличенным, метафизическим, это бесспорно (и в подчеркивании этого состоит боль­шая заслуга диалектического материалиста Дицгена). Пределы абсолютной необходимости и абсолютной истинности этого относительного противопоставления суть именно те пределы, которые определяют направле­ние гносеологических исследований. За этими предела­ми оперировать с противоположностью материи и духа, физического и психического, как с абсолютной противо­положностью, было бы громадной ошибкой» (В. И. Ленин. Поли, собр. соч., т, 18, стр. 259).

В свое время Энгельсу приходилось Ленин о проблеме бороться против догматического по­нимания истины метафизиками вро­де Дюринга. Дюринг любую истину объявлял «вечной истиной в последней инстанции», т. е. истиной абсолютной, и поэтому Энгельс в «Анти-Дюринге» особо подчеркивал относительный характер истины. В начале XX в. необходимо было дать критику прежде всего релятивистской трактовки истины. Махисты объявляли истину только относительной (релятивной) и потому отрицали абсолютную и объективную истину. Разбирая эту концепцию, Ленин писал, что «релятивизм, как основа тео­рии познания, есть не только признание относительности наших знаний, но и отрицание какой бы то ни было объективной, независимо от человечества существующей, мерки или модели, к которой приближается наше относительное познание» (Там же, стр. 139).

Ленин расчленял вопрос об истинности наших зна­ний на два вопроса: 1) существует ли объективная ис­тина? 2) если да, то могут ли человеческие представления выражать ее сразу, целиком, абсолютно, или они выражают ее только приблизительно, относительно? Ответ на второй вопрос есть решение проблемы соотноше­ния истины абсолютной и относительной. При анализе обоих этих вопросов Ленин делает упор на доказатель­ство объективного характера истины и подчеркивает аб­солютный момент в ней.

Отрицая объективность истины, махисты объявляли ее зависящей от человечества. Богданов, например, ут­верждал, что истина — это «организующая форма чело­веческого опыта»; объективность истины толковалась им как общезначимость. Ленин показывает, что опреде­ление Богданова открывает дорогу для признания ис­тинными догматов религии, поскольку эти догматы об­ладают в условиях социального гнета большей «общезначимостью», чем истины науки. В определении истины Богдановым «выпал» объективный мир, а поэтому не оказалось места и для объективности истины в подлин­ном, материалистическом смысле. Ленин указывал, что признавать объективность истины и стоять на точке зре­ния материализма в теории познания — одно и то же. Действительно, быть материалистом в теории позна­ния — значит признавать объективно реальное сущест­вование предметов внешнего мира и их отражение в че­ловеческой голове. Следовательно, под истиной мате­риализм понимает прежде всего верное отображение объективного мира в сознании людей, соответствие мыс­ли объекту.

Ленин показал, далее, неразрывную связь между объективностью и абсолютностью истины, обязатель­ность для всякого материалиста признавать абсолют­ную истину. Для релятивистов отрицание абсолютной истины служило средством для отрицания объективной, не зависящей от нас истины, т. е. ступенькой к идеа­лизму. «Быть материалистом, — возражает им Ленин, — значит признавать объективную истину, открываемую нам органами чувств. Признавать объективную, т. е. не зависящую от человека и от человечества истину, зна­чит так или иначе признавать абсолютную истину» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 134—135).

Ленин вскрыл диалектическую взаимосвязь абсолют­ной и относительной истины. С одной стороны, что было особенно подчеркнуто Энгельсом, абсолютная истина складывается из относительных истин. С другой сторо­ны, — и это особо подчеркнул Ленин — во всякой относительной истине содержится абсолютная истина. Отно­сительная истина есть приблизительно верное отобра­жение действительности, истина абсолютная — отобра­жение абсолютно верное. Если наше представление о предмете есть представление объективно истинное, то, будучи в целом относительно точным, оно обяза­тельно содержит элементы, моменты, зерна истины абсолютной. Ленин подчеркивал, что «в каждой науч­ной истине, несмотря на ее относительность, есть эле­мент абсолютной истины» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 328).

Ленин выдвинул также положение о подвижности, условности границы между относительной и абсолютной истиной. По мере роста наших знаний относительная истина превращается в абсолютную; между ними, таким образом, нет непреодолимой границы. «...Пределы исти­ны каждого научного положения, — писал Ленин, — от­носительны, будучи то раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом знания» (Там же, стр. 137).