Логическое и концептуальное обоснование метода

Проблема обоснования метода индуцируется необходимостью до­казать рациональность схемы познавательных действий, выражен­ной в системе предписаний и предваряющей сами действия. Требо­вание предварительности такой схемы представляется само собой разумеющимся условием не только научного исследования, но и любого конкретного вида человеческой деятельности.

Рациональность познавательных действий в науке — далеко не самоочевидная их характеристика. Ее наличие не всегда может быть доказано даже посредством результата, полученного согласно пред­писаниям научного метода, поскольку в качестве критерия рацио­нальности познавательных действий их результат не является абсо­лютным. Познавательные действия, осуществляемые согласно этим предписаниям, могут дать результат, который будет вписываться в существующую систему знаний и иметь определенный прикладной эффект. Но в скором времени может обнаружиться его теоретичес­кая ограниченность (даже ошибочность) и прагматическая неперс­пективность.

Сознательно каждый исследователь желает получить качественно иной результат (максимально значимый в когнитивном и прагма­тическом аспектах). Достижение этой цели предполагает наличие адекватного ей продуктивного метода. При разработке такого метода ученому необходимо осуществить предваряющую само исследование определенную совокупность познавательных действий. Они должны свести к минимуму возможность нежелательного варианта событий и гарантировать надлежащую степень теоретической и прикладной значимости результатов исследования. Совокупность такого рода дей­ствий составляет содержание процедуры обоснования научного метода. Невыполнение ее требований или их неполная реализация — признак форм познавательного освоения реальности, мимикрирую­щих под науку или откровенно враждебных ей, а также неоптималь­ного образа действий в самой науке.

Получившая широкое распространение трактовка рациональности научного метода акцентирует его соответствие цели познавательной деятельности и, более конкретно, — исследуемой проблеме, если ее удалось решить посредством данного метода. Однако такое понима­ние рациональности научного метода явно недостаточно, поскольку, во-первых, игнорирует опасность абсолютизации целерационального подхода, чреватого различными вариантами образа действий, извест­ного под названием " цель оправдывает средства". Во-вторых, мето­дологически оно мало конструктивно, так как не ориентирует на полный охват подлежащих исследованию явлений, в частности, свя­зей научного метода с предметным знанием. Игнорирование этих связей ведет к фетишизации интуиции, для которой не нужны ника­кие обоснования, или абсолютизации сугубо операционального под­хода, где на результаты " проб и ошибок" явно или неявно возлагается функция единственного критерия продуктивности метода.

Было бы, разумеется, грубым заблуждением ставить под сомне­ние методологическую и эвристическую значимость целерациональности на основании ее " гуманистической неблагонадежности". Пос­ледняя не заложена в самой природе этого вида рациональности. Но, с другой стороны, достаточно очевидно, что лишь на ее основе невоз­можно осмыслить одну из важнейших закономерностей генезиса регулятивных средств ни в контексте человеческой деятельности в целом, ни в рамках научного познания, так как человеческая дея­тельность постоянно воспроизводит довольно странные с точки зре­ния целерационального подхода стереотипы действий.

Разумеется, образ действий, не вполне рациональный в рамках локальных целевых установок, может быть наиболее рациональным в контексте более общих или отдаленных целей, а принимаемый как рациональный в данной ситуации в ближайшей или обозримой пер­спективе нередко оказывается противодействующим продвижению к намеченной цели. Множество примеров тому во всех областях чело­веческой деятельности сделало это обыденным. Столь же привычно и имеющееся объяснение, фокусирующее в этих случаях мысль на вре­менной ограниченности способностей субъекта вырабатывать опти­мальный с точки зрения поставленной цели образ действий. Принято считать, что в силу недостаточного учета тех или иных обстоятельств, субъективизма, волюнтаризма, деформировавших характер соотно­шения частных и общих, ближайших и перспективных целей, не­пригодными оказались пути и методы их достижения.

Это объяснение, охватывающее определенную сторону сущности подобных явлений (поскольку образ действий, несомненно, определя­ется градацией целей), оставляет без внимания обратную связь отме­ченных компонентов человеческой деятельности (более определенное представление о цели формируется по мере уточнения представлений о средствах ее достижения) и в целом ограничивает характеристики рациональности и рационального набором проекций из субъектив­ной сферы. Данная явно или неявно принимаемая установка лежит в основе формального понимания рациональности, в соответствии с кото­рым к рациональному правомерно относить всякое структурно-упо­рядоченное духовное образование и функционально-организованную систему действий — не только науку и философию, но и религию, миф, искусство, нравственность и т.д. Это в конечном счете ведет к размыванию границ между рациональным и иррациональным.

С другой точки зрения рациональность немыслима вне связи ее форм с объективно истинным предметным знанием, относящимся к объектам, вовлеченным в сферу рационального действия. С учетом содержания этого знания рациональность предстает как свойство человеческого сознания и деятельности, выражающее их обоснован­ность объективными законами осваиваемой действительности, с кото­рыми должен считаться человек на каждом из этапов (целеполагание, выбор средств и методов, направленная целесообразная деятель­ность, оценка и использование результата) процессов ее осмысления и преобразования, претендующих на статус рациональных. По ана­логии с термином " целерациональность" (целевая рациональность) для обозначения описываемого аспекта рационального используются словосочетания " объекторациональность" и " законосообразность".

Данный аспект рационального находится в центре внимания, когда анализируются формы общественного сознания, различные идейные образования, ценностные ориентации, образ действий в их отноше­нии к предметному миру и его объективным законам. В рамках проблемы обоснования научного метода содержание этого аспекта трансформируется в вопрос о том, связана ли целерациональность действий, регламентируемых заключенным в методе нормативным знанием, с предметным знанием, относящимся к исследуемому объекту, и если связана, то каким образом.

Необходимые предпосылки рассмотрения этих вопросов состав­ляют наиболее общие представления о механизмах процедуры обосно­вания. Они сводятся к следующим. Во-первых, базовым процессу­альным элементом любого обоснования является направленное вза­имодействие оснований и обосновываемого. Во-вторых, это взаимо­действие и его носители являются главными элементами процедуры обоснования, составляющими ее механизм. В-третьих, в результате данного взаимодействия содержание обосновываемого подтвержда­ется, генерируется или трансформируется по задаваемой основаниями программе.

Соответственно обоснование научного метода необходимо рассмат­ривать как подтверждение, генерирование или трансформацию его предметно-концептуального содержания под направленным воздей­ствием имеющихся конкретно-научных данных, различных форм предпосылочного знания и индивидуальных творческих ресурсов ис­следователя. Это процесс сознательного конструирования предметно-концептуального содержания метода с целью создания его продук­тивного потенциала за счет используемых оснований. Одновременно это рационализация операционально-нормативного содержания ме­тода, подведение под составляющую это содержание систему предпи­саний законосообразных предметных представлений.

Процедура обоснования научного метода связывает его с обоими типами рациональности — целерациональностью и объекторациональностью. Первый предполагает соответствие метода цели позна­вательной деятельности и более конкретно — исследуемой проблеме, второй — соотнесенность его содержания с законами исследуемой реальности, выраженными в относимом к объекту познания пред­метном знании. Соответственно выделенным типам рациональности научного метода выделяются два типа его обоснования: логическое и концептуальное. При общей направленности на создание предметно-концептуального содержания метода они отличаются характером используемых оснований. В первом случае — это связи элементов знания, во втором — сами элементы.

С учетом самых общих характеристик проблемы как гносеоло­гической реалии (фиксация в ней исходного и искомого знания, сте­пени изученности объекта, направленности и условий познания и др.) логическое обоснование разрабатываемого для ее решения на­учного метода обычно ассоциируется с отысканием логической связи исходного и искомого знания. Считается, что направление поиска и форма его результата корректируются общелогическими приемами познания (анализ, синтез, индукция, дедукция, абстрагирование, обоб­щение, аналогия и др.).

Более того, иногда создается видимость готового метода, привно­симого в исследование логической структурой исходного знания. Именно так очень часто представлялось соотношение логической структуры проблемы и метода ее решения на стадии дедуктивного развертывания теории. Считалось, что операционально-нормативное содержание метода, по которому из общих положений теории выво­дятся частные следствия, совпадает с законами ее формально-логи­ческого (аксиоматического или гипотетико-дедуктивного) построе­ния. О неточности такого рода представлений будет сказано при рас­смотрении концептуального обоснования научного метода. Здесь же отметим, что они составляют основу одного из пониманий логичес­кого обоснования метода, а именно, понимания, связывающего эту процедуру с установлением логической связи исходного и искомого знания по одной из схем, задаваемых общелогическими приемами познания. В данном понимании акцентируется целерациональность разрабатываемого метода. Считается, что схема познавательных дей­ствий в соответствии со структурой логического вывода должна обес­печить решение проблемы. Основанием, по программе которого ге­нерируется обосновываемое (логическое содержание метода), явля­ются структуры логических выводов, присущие общелогическим приемам познания.

Качественно новым по отношению к отмеченному является по­нимание логического обоснования метода как построения последо­вательности (цепочки) вопросов, в которой ответ на каждый преды­дущий вопрос является основанием для постановки последующего вопроса, и так до тех пор, пока ответ на очередной вопрос не составит решение исследуемой проблемы. Второе понимание более полно от­ражает содержание процедуры логического обоснования метода за счет того, что в явном виде воспроизводит один очень важный ее аспект, отражающий характер содержательной связи исходного и искомого знания с теми промежуточными формами знания, опериро­вание которыми предполагает разрабатываемый метод.

Еще одно преимущество второго понимания данной процедуры состоит в том, что оно естественным образом связано с представлени­ями о логической структуре исследуемой проблемы. Формой знания, обеспечивающей логические связи элементов проблемы также явля­ется вопрос. Но в отличие от логической структуры метода логичес­кая структура проблемы не представляет собой четко обозначенную последовательность вопросов и ответов. Она включает также неза­полненные места, наполнение которых конкретным содержанием и составляет процесс решения проблемы.

Наряду с " незаполненностью мест" структура научной проблемы отличается от логической структуры метода вариантностью (альтерна­тивностью) их возможных заполнений. Процесс решения проблемы предстает как обнаружение (установление, заполнение) недостающих связей и " незаполненных мест" путем последовательной эксплика­ции содержащихся в проблеме вариантов (альтернатив) и выбора такой из них, которая считается истинной. Логическое обоснование метода в этом контексте представляет собой построение последова­тельности вопросов, достаточно четко ограничивающей диапазон ва­риантов (альтернатив) выбора содержания для " незаполненных мест". Таким образом, в качестве оснований логического содержания мето­да (наряду со структурами логического вывода, присущими общело­гическим приемам) выступает логическая структура проблемы, пред­ставленная последовательностью вопросов. Она детализирует общую структуру логического вывода, обеспечивая тем самым генерирова­ние адекватного ее особенностям логического содержания метода.

Наконец, самое важное во втором понимании процедуры обосно­вания научного метода — выход на содержательный уровень, по­скольку вопросы, как и состоящие из них проблемы, не могут быть сформулированы безотносительно к какому бы то ни было конкрет­ному содержанию. Тем самым обеспечивается естественная связь логического обоснования научного метода с процессом создания его предметно-концептуального содержания. В реальных познаватель­ных ситуациях субъект испытывает дефицит знаний, необходимых для создания " онтологических" оснований метода. Каких именно знаний, зависит от типа проблемы. В одних случаях ему не хватает детализирующих представлений о структуре исследуемого объекта для изучения его свойств в тех или иных конкретных условиях. При объяснении же этих свойств создание эффективного метода обычно тормозится отсутствием адекватных наиболее общих представлений об исследуемой реальности, т.е. о том, что представляет собой исследу­емый объект. В целом наблюдается прямая сопряженность характе­ра знания, необходимого для создания " онтологических" оснований метода, и искомого знания. Особенности последнего определяются непосредственной соотнесенностью с предметом исследования, а также характером логических связей с исходным знанием. Независимо от того, фиксирует ли познающий субъект эту сопряженность созна­тельно, в процессе выработки " онтологических" оснований метода он явно или неявно переносит на составляющее их знание все логи­ческие связи искомого зйания и, используя эти связи, ведет поиск оптимальных вариантов структурирования исследуемого объекта.

Как уже отмечалось, в логической структуре проблемы закономер­ные связи исходного и искомого знания выражены неполно (отсут­ствует ряд промежуточных звеньев). Соответственно целью логичес­кого обоснования метода должно быть отыскание способа заполнения " пустующих" мест путем построения определенной последователь­ности вопросов. Вопрос же является содержательной формой мыш­ления. Поэтому для построения того или иного варианта их после­довательности необходимо предварительно выработать целостное содержательное представление о проблемной ситуации. Оно может содержать ряд допущений, присоединяемых к предварительно изло­женному содержанию проблемы, репрезентировать это содержание в различных контекстах и системах отсчета, включать новые идеаль­ные объекты и ситуации при условии, что все это будет иметь эврис­тическое значение при построении необходимой последовательности вопросов. Тем самым к отмеченным выше основаниям, обусловли­вающим генезис логического элемента метода, добавляется новый пласт знаний содержательного характера.

В описанном выше методе бинаризации его логическую структуру составляют пять альтернативных вопросов, которые, однако, задаются не относительно всего алфавита, а соотносятся с его частями. Выде­ление (фрагментация) этих частей по принципу дихотомии — это и есть та предварительная работа по репрезентации содержания про­блемы в " системе отсчета", удобной для исследователя, обещающей ее успешное решение и, прежде всего, позволяющей построить необ­ходимую последовательность вопросов. Более сложная система дол­жна быть создана при необходимости найти на заданном простран­стве движущийся объект.

В принципе аналогичные действия составляют сущность логи­ческого обоснования метода при исследовании любой научной про­блемы. Разница состоит лишь в количестве, содержательном харак­тере и последовательности вопросов. Причем определяющее значе­ние имеет второй параметр, выражающий содержательную связь всей совокупности (цепочки) вопросов с искомым знанием. Как было показано выше, по данному параметру всю совокупность вопросов, используемых для структурирования исследуемых проблем и логи­ческого обоснования методов, делят на два класса. Первый составляют так называемые вопросы разрешения (в англоязычной литературе их называют general questions, categorical questions, yes-or-no questions), имеющие множество собственных ответов. Это множество чаще всего включает лишь два возможных ответа на вопрос разрешения, пред­ставляющих собой либо утверждение (подтверждение), либо отри цание суждения, лежащего в основе вопроса. Например: " Суще­ствуют ли космические объекты, называемые черными дырами? ", " Существует ли ген? ", " Имеют ли место в экономической жизни общества кризисы? ". Второй класс составляют так называемые вопросы решения (англоязычные названия — special questions, detail questions, word questions), не имеющие множества собственных от­ветов в виде утверждения или отрицания, лежащих в основе их суждений. Например, " Чем обусловлены физические параметры космических объектов, называемых черными дырами? ", " Какова структура гена? ", " Когда произошел самый тяжелый по своим по­следствиям экономический кризис в США? " В этих вопросах не дается исчерпывающего перечисления элементов множества соб­ственных ответов, а лишь указывается область поиска этого мно­жества посредством вопросительных слов " когда? ", " где? ", " поче­му? ", " сколько? ", " что? ", " кто? ", " какой? " и др.

Вопросы разрешения обычно предшествуют вопросам решения. Они как бы позволяют, разрешают (отсюда и их названия) продол­жить дальнейшую постановку более конкретных (специальных) воп­росов. Необходимость такой последовательности разнохарактерных вопросов фиксируют в качестве особого методологического регуля-тива постановки и развертывания проблем. Положительные или отрицательные ответы на вопросы разрешения при этом однозначно связываются с истиной или ложью. В рамках процедуры логического обоснования метода характер этой связи задает определенный вари­ант постановки вопросов решения. В методах, основанных на способе прямого доказательства, он будет отличаться от варианта в методах, связанных со способом доказательства от обратного. Соответственно характеру ответов на вопросы решения будет скорректирована и пер­воначальная истинностная оценка утвердительного или отрицатель­ного ответа на вопрос разрешения. Это имеет место в окончательных решениях любых проблем и в первую очередь тех, которые связаны с доказательством существования объектов (космических тел, физи­ческих элементарных частиц, излучений, полей, психических явле­ний и процессов и т.д.).

Количество логических структур научных проблем, образуемых различными сочетаниями вопросов разрешения и решения, увеличи­вается с общим ростом научного знания, усложнением его структуры и расширением прикладной сферы. За этим явно не успевает разви­тие событий в области интеррогативной логики (логики вопросов и ответов), призванной эксплицировать эти структуры. Поэтому выра­ботка более детального представления о механизмах логического обоснования научного метода оказывается во многом сопряженной с результатами будущих логических исследований, прежде всего с более глубоким изучением неизвестной структуры вопроса и ее связи с накопленным знанием.

В данных условиях важно показать органическую связь логичес­кого обоснования научного метода с процессом его концептуального обоснования. Логическое обоснование не исчерпывает всей проце­дуры обоснования научного метода. Оно является процессуальным элементом данной процедуры, определяющим общее направление дальнейшей работы и область первоначального содержательного поиска. Эта область охватывает дисциплинарное представление о предмете исследования и совокупность накопленного конкретно-научного знания. Тем самым закладывается основа объекторацио-нальности (законосообразности) операционально-нормативного содер­жания метода. В идеале в полном объеме работа по обеспечению объекторациональности (законосообразности) научного метода вы­полняется в ходе его концептуального обоснования.

Сущность концептуального обоснования научного метода состав­ляет генерация, подтверждение или трансформация его предметно-концептуального содержания на базе знаний, относимых к предмету исследования. Концептуальное обоснование метода связано с репрезен­тацией исследуемого объекта в виде представления об одной из воз­можных форм его системной организации. Мысленное структури­рование объекта, результатом которого является данное представле­ние, осуществляется на основании исходного и искомого предметного знания и знания о средствах и условиях исследования, упорядочен­ных логической структурой проблемы.

Соответственно тому, в русле какого (экстенсивного или интенсив­ного развития знания как процессов, охватывающих всю совокуп­ность конкретных проблем) осуществляется обоснование научного метода, можно говорить о конкретизации и расширении метода как главных типах его обоснования. Более конкретный критерий их выделения — динамика предметно-концептуального содержания обо­сновываемого метода, фиксируемая относительно исходного предмет­ного знания об исследуемом объекте. Более широкий — результаты анализа проблемы обоснования в общефилософском контексте.

Терминологическая несинхронность в обозначении процессов обо­снования, анализируемых в широком философском контексте, и обо­снования метода в условиях экстенсивного или интенсивного разви­тия знания (в одном случае конкретизирующее и универсализирую­щее обоснование, в другом — конкретизация и расширение метода) обусловлена стремлением избежать неадекватного понимания их содержания. Если термин " конкретизация", обозначающий обосно­вание метода предметным знанием, полученным преимущественно в результате фиксированных операций с более общим исходным знанием, практически исключает в нашем контексте всякое иное понимание, то смысл термина " универсализация" здесь, как и в лю­бой ситуации, оказался бы в первую очередь связанным с представ­лением о способности метода, разрабатываемого в условиях интен­сивного развития знания, решать любые познавательные задачи. Но это было бы неверно, поскольку в данном случае ставится цель обо­сновать метод, способный генерировать лишь наиболее общее (на определенном этапе исследования) предметное знание. Это, конечно, не исключает и более того предполагает последующую конкретиза­цию метода, но это уже будет происходить в иных условиях, а именно, в процессе экстенсивного развития знания только в том случае, если метод, разрабатываемый для получения наиболее общего знания, ока­жется продуктивным. Термин " обобщение" (метода) также не со­всем подходит в силу того, что предполагает вполне определенную (как частного и общего) субординацию используемых ранее и разра­батываемого метода, которой в итоге может и не наблюдаться. Слово " расширение", на наш взгляд, наиболее адекватно передает характер обоснования метода в условиях интенсивного развития знания прежде всего потому, что его употребление не накладывает на обозначаемый процесс и его результат никаких дополнительных требований, фик­сируя лишь их направленность на обеспечение более широких по­знавательных возможностей исследователя, его способности к позна­вательному освоению объектов принципиально иной системной орга­низации и углублению представлений о сущности традиционно исследуемых объектов. Кроме того, данный термин акцентирует ге­нетическую связь двух фундаментальных процессуальных элемен­тов познания — изменений метода в условиях интенсивного разви­тия знания и " расширения метода в систему".

В условиях экстенсивного развития знания, где ведущее значение имеют открытые ранее общие законы исследуемой реальности, обо­снование адекватного метода связано с поиском эффективного (оп­тимального) способа использования имеющегося общего знания. Выявление детальных особенностей этого процесса составляет ос­новное содержание, ставшей уже классической или, скажем более обыденно, традиционной проблемы " теория и метод".

Получившее наиболее широкое хождение положение " метод есть теория, обращенная на получение нового знания", чаще всего пони мается как необходимость, во-первых, обоснования метода принци­пами, законами, понятиями имеющейся теории и, во-вторых, совпаде­ния его операционального содержания с законами ее формально­логического (аксиоматического, гипотетико-дедуктивного) построе­ния. При внешней правдоподобности второго смысла данного положения его действие принципиально ограничено довольно уз­ким кругом познавательных ситуаций, складывающихся в высоко-формализованных логико-математических теориях в условиях их экстенсивного развития. Оно неприменимо ко всей совокупности логико-математических и тем более экспериментально-опытных областей познания. Для логико-математических систем знания его принципиальная ограниченность была доказана еще К. Геделем, по­казавшим возможность формулировки на языке какой-либо фор­мальной системы такого предложения, которое будучи истинным (истинность его доказывается содержательно), в то же время не мо­жет быть выведено из аксиом данной формальной системы по пра­вилам логического следования. Ограниченность описываемого ре­шения вопроса о соотношении теории и метода в экспериментально-опытных науках на примере физики рассмотрена в работах B.C. Степина. Он показал, что дедуктивное развертывание теории не ис­черпывается осуществляемыми по правилам формально-логическо­го и математического вывода операциями в сфере вербализованных или математически выраженных предложений, отражающих корре­ляции элементов модели исследуемого объекта, а с необходимостью включает построение разветвленной системы моделей убывающей степени общности, наделенных новыми признаками.

Высказанные замечания по поводу ограниченности продуктив­ных возможностей логико-математического операционального со­держания научных теорий не ставят в целом под сомнение его эвристическую ценность, которая, как показано в новейших рабо­тах по методологии научного познания, имеет тенденцию к возрас­танию. Они лишь подводят к мысли об определяющем значении предметных представлений, выраженных в конструктах, законах, принципах, понятиях и правилах теории, при попытках трактовать ее в качестве метода познания. Иными словами, они дают возмож­ность уточнить то направление исследования проблемы " теория и метод", следуя которому открывается возможность показать рацио­нальный смысл и границы анализируемого положения, а также рас­крыть механизм охватываемых им процессов.

Первые же шаги философско-методологической рефлексии в дан­ном направлении предполагают сопоставление структурно-функци ональных особенностей анализируемых гносеологических реалий. И здесь оказывается, что главную отличительную особенность метода составляет не сама по себе сочетаемость в его содержании предмет­ных представлений и нормативного знания. Это в том или ином проявлении присуще и формам предметного знания. В частности, в явном виде она зафиксирована в структуре естественнонаучной тео­рии, куда наряду с математическим аппаратом, системой абстракт­ных конструктов различной степени общности и эмпирическими схемами входят правила соответствия, обеспечивающие связь теоре­тических терминов с данными опыта. В структуре большинства ес­тественнонаучных и гуманитарных теорий не выражено в явном виде их логическое содержание, представляющее собой разновидность нормативного знания. Однако его существование в качестве важ­нейшей части механизма генерирования знания никогда не стави­лось под сомнение. Более того, именно закономерным наличием в структуре теории ее логического содержания был обоснован ана­лизируемый тезис (" метод есть теория, обращенная на получение нового знания") в своем первоначальном варианте.

Существенные структурно-функциональные различия между мето­дом и теорией (равно между методом и любой формой предметного знания) можно найти в характере генетических связей предметного и нормативного знания, реализующихся в процессе построения ме­тода. Как уже было показано, исходной здесь выступает процедура мысленного структурирования исследуемого объекта, результатом которой является представление об одной из возможных форм его системной организации, т.е. предметное знание. Но оно не имеет самодовлеющего значения, и на данном этапе познавательной дея­тельности всецело подчинено обоснованию операционально-норма­тивного содержания метода. Другими словами, оно функционально по отношению к нормативному знанию. Принципиально иное соот­ношение предметного и нормативного знания в структуре теории, где правила соответствия служат механизмом эмпирического обо­снования принятой системы абстрактных конструктов, т.е. после­дние задаются операционально в зависимости от особенностей опе­рационального содержания, выраженного в правилах соответствия. Здесь функциональность присуща предметному знанию. В первом случае продуктивность операционально-нормативного содержания метода обеспечивается динамикой его предметно-концептуальных оснований, во втором — истинность предметного содержания тео­рии обеспечивается содержанием схем экспериментально-измери­тельной'практики, выражаемых в виде нормативного знания. При построении метода предметное теоретическое знание выступает основанием, операциональное знание — обосновываемым; в процес­се становления теории предметное знание — обосновываемое, опера­циональное знание — одно из оснований.

С учетом отмеченных структурно-функциональных и генетичес­ких различий между теорией и методом можно более конкретно говорить о механизмах концептуального обоснования научного ме­тода в условиях экстенсивного развития знания. Эти механизмы совпадают с механизмами развертывания теории по генетически-конструктивному методу. Суть данного метода состоит в оперирова­нии в форме мысленного эксперимента непосредственно с выступаю­щими в качестве оснований исходными фундаментальными конст­руктами теории, наделении их новыми свойствами с одновременной конкретизацией условий, в которых эти свойства должны проявиться. В итоге генерируется обосновываемое — необходимый вариант реп­резентации исследуемого объекта.

По данной схеме действий происходило обоснование метода в физической науке (механике) при изучении законов движения тел в поле центральных сил, законов колебательных движений и др. Здесь, как уже отмечалось, фундаментальная теоретическая схема, пред­ставляющая взаимодействующие тела в виде двух точек, дополняется конкретизирующими представлениями. В первом случае постули­руется неподвижное положение одного из взаимодействующих тел, наличие жесткой связи, обеспечивающей одинаковое расстояние между ними, а также сил, действующих на другое тело в направлении, перпен­дикулярном по отношению к линии, обозначающей пространствен­ное взаиморасположение тел, т.е. линии, соединяющей точки, репре­зентирующие данные тела. Во втором случае дополнительно учиты­вается величина прилагаемой силы. Она по определению недостаточна для того, чтобы сообщить второму телу, способному двигаться отно­сительно неподвижного тела, вращательное движение. Данные пред­ставления явились основанием для новых вариантов предписаний, регламентирующих мысленные и реальные эксперименты по изуче­нию законов вращательного и колебательного движения, т.е. основа­ниями операционально-нормативного содержания новых методов, разрабатываемых в условиях экстенсивного развития знания.

Достаточно наглядным примером конкретизации метода явля­ется исследование экономических явлений на основе концептуаль­ной схемы трудовой теории стоимости. Данная схема, выражающая зависимость стоимости продукта от количества вложенного в него общественно необходимого для его производства труда, при изуче­нии законов ценообразования в конкретных условиях дополняется новыми элементами. Они должны выражать соотношение объемов данного продукта, произведенного предприятиями с отчетливо выра­женными различиями в уровне производительности труда, близости к рынкам сырья и сбыта, воспроизводить механизмы действия соци­альных факторов, особенности экономической инфраструктуры, сло­жившиеся варианты международного разделения труда, важнейшие тенденции динамики этих и других реалий экономической сферы.

При обосновании метода в условиях экстенсивного развития зна­ния образцы структурирования исследуемого объекта содержатся в имеющейся теории. Поэтому для исследователя, разделяющего (при­нимающего) данную теорию, эта процедура в определенной мере уп­рощается и облегчается.

В условиях интенсивного развития знания, где стоит задача от­крыть новые, наиболее общие на данной ступени познания, законы исследуемой реальности, проблема обоснования метода усложняется. Сначала необходимо найти знание, способное служить его обоснова­нию. Оно, во-первых, по определению должно быть истинным и от­носимым к предмету исследования; во-вторых, должно обладать сте­пенью общности, достаточной для того, чтобы посредством построен­ного на его основе метода открыть новые, наиболее общие на данном этапе познания законы исследуемой реальности. Второе требование означает, что в основу разрабатываемого метода должно быть поло­жено знание, по степени его общности равное или превышающее общность тех выводов, которые необходимо получить посредством данного метода. В противном случае построенный метод окажется неспособным генерировать искомую информацию с необходимой логической достоверностью. Поскольку в исходной совокупности сведений, прямо и непосредственно относящихся к исследуемому объекту, требуемое знание отсутствует, встает вопрос, каким знанием в этом случае может быть обоснован строящийся метод.

Первые варианты ответов на данный вопрос содержали указания на значение философских представлений о наиболее общих законах объективной реальности и процесса познания. Особое место занимали законы сохранения, а также принципы инвариантности и соответ­ствия, направляющие исследовательский поиск.

Дальнейшие исследования, направленные на поиск и анализ более широкого круга оснований научного метода, выявили такие важнейшие регулятивы процесса его обоснования, как идеалы и нормы исследования, стиль научного мышления. Результаты, получен­ные на этом качественно новом направлении, наиболее полно пред­ставлены в работах Л.А. Микешиной, И.Б. Новика, А.П. Огурцова, В.П. Салосина, Ю.В. Сачкова, B.C. Степина. В них показано, что де­терминирующее воздействие стиля научного мышления на процесс обоснования метода осуществляется через лежащую в его основе ка­тегориальную систему, которая взаимодействуя с категориально-по­нятийной системой конкретной науки, выступает одним из важных оснований, формирующих предметно-концептуальное содержание разрабатываемого метода.

Поиск нового способа структурирования исследуемого объекта в условиях интенсивного развития знания предполагает актуализа­цию в идеале всех творческих ресурсов исследователя. Явно или неявно в него вовлекается широкая сово