Родовой человек К. Маркса

Текст 9. Маркс, бывший сначала сотрудником Руге, признавался в одном письме ему, что видит задачу в том, чтобы «сделать человека человеком». Ибо человек, как он «обыкновенно есть», представляет собой производителя товара, основательно отчужденного от самого себя. Маркс сравнивает человека буржуазного общества с товаром. Как и товар, о имеет сомнительный «двойной характер»: «стоимостную форму» и «натуральную форму». Как товар нечто стоит столько-то и столько-то денег; то, чем оно является по своим природным качествам, в отношении товарной стоимости совершенно безразлично. Любые товары в качестве товара могут иметь совершенно различную стоимость, обладая при этом одинаковыми природными свойствами. Точно так же и человек этого товарного мира в своей буржуазной товарной форме – например, «как генерал или банкир», вообще как зафиксированный и дифференцированный предметной деятельностью человек – играет перед другими и перед самим собой некую значительную роль, в то время как человек как таковой или «просто» человек, так сказать, в натуральной форме – роль весьма «незначительную». Такими абстрактными, ибо они «совершенно» абстрагируются от человека, способами человеческого бытия являются для Маркса прежде всего буржуазный и пролетарский классовый человек, духовный и телесный трудящийся человек и совершенно всеобщая разделеность человека буржуазного общества на два противоречащих друг другу способа существования: с одной стороны, частного человека со своей частной моралью и общественного гражданина со своей общественной моралью – с другой. Во всех этих частичных модусах человечности нет человека как такового в целом.

Для того чтобы освободить определенного исторического человека от его партикулярности и снять отчуждение человека, Маркс требует не только экономической и политической, но и «человеческой» эмансипации человека. «Лишь когда действительный индивидуальный человек вновь включит в себя абстрактного гражданина, и в качестве индивидуального человека в своей эмпирической жизни, в своем индивидуальном труде, в своих индивидуальных отношениях станет родовым существом, лишь когда человек осознает и организует свои «forces propres» как общественные силы, а потому более не будет отрывать от себя пребывающие в форме политических общественные силы, лишь тогда будет осуществлена человеческая эмансипация».

Для осуществления этого последнего освобождения человека от сугубо политического государства буржуазного общества и становления коммунистического человека, который сам есть своя коммуна, Маркс обращается к пролетариату, ибо тот представляет собой общество, у которого благодаря его тотальной противоположности существующему строю есть некая тотальная задача. Лишь пролетариат, в котором полностью теряется человеческая природа, может быть способен к новому тотальному обретению единства и целостности человека. Именно основываясь на этом исключении из буржуазного общества, Маркс развивает свою идею нового и всеобщего, совершенно человеческого человека (Левит, К. От Гегеля к Ницше).

Задание к Тексту 9. В чем заключается разорванность человека буржуазного общества? Что, согласно Марксу, является условием преодоления этой разорванности?

 

§7. Человек как свобода, выбор и ужас (экзистенциализм)

Антиэссенциалистские тенденции неклассической философии получили свое наиболее систематическое выражение в экзистенциализме. Базовый тезис экзистенциализма: «Существование предшествует сущности». Человек, прежде всего, существует (экзистирует – выходит вовне), он заброшен в чуждый и враждебный ему мир. Так же, как и у Ницше, в учениях экзистенциалистов человек не обладает заданной сущностью. Он открыт и не завершен. В своем существовании человек должен сам сделать фундаментальный выбор, определяющий все его бытие в этом мире, найти собственный смысл жизни. В этом плане человек абсолютно свободен, но эта свобода вызывает ужас: человеку страшно во всем полагаться только на себя, не имея никакой высшей инстанции – ни Бога, ни Мирового Разума. Человек – это ничто мира, «дыра в бытии».

 

Текст 10. Свобода есть выбор своего бытия, но не основание его. Как бы ни казалось, что человек «делает себя», он представляет собой «бытие сделанное», сделанное климатом и почвой, расой и классом, языком, историей общности, частью которой он является, наследственностью, индивидуальными обстоятельствами своего детства, приобретёнными привычками, большими и малыми событиями своей жизни. Этот довод никогда глубоко не затрагивал защитников человеческой свободы. Декарт первый одновременно признал, что воля бесконечна и что нужно «стараться победить скорее себя, чем фортуну». Именно здесь нужно провести различия; многие из фактов, приводимые детерминистами, не могут быть приняты в расчёт. Коэффициент враждебности вещей в особенности не может быть признан аргументом против нашей свободы, так как именно нами, то есть предварительной позицией цели, вызывается этот коэффициент враждебности. Так, скала, которая оказывает огромное сопротивление, если я хочу её переместить, будет, напротив, мне ценной опорой, если я хочу на неё забраться, чтобы любоваться пейзажем. Сама по себе скала… нейтральна, то есть она ожидает быть прояснённой целью, чтобы обнаружиться или как противник или как помощник. (Сартр, Ж.П. Бытие и ничто).

 

Задание к Тексту 10. Что ограничивает свободу выбора человеком своего бытия? К чему они относятся: ксуществованию или к сущности? Почему эти ограничения не являются доводом против свободы человека? Что является источником этой свободы?

 

Текст 11. Достоевский как-то сказал: «Есть только одно, чего я страшусь: быть недостойным своих страданий». Если в жизни вообще есть смысл, то должен быть смысл и в страдании. Страдание - неотделимая часть жизни, как судьба и смерть. Без страдания и смерти человеческая жизнь не может быть полной. То, как человек принимает свою судьбу и доставленные ею страдания, то, как он несет свой крест, дает ему полную возможность - даже в самых тяжелых обстоятельствах - придать более глубокий смысл своей жизни. Он может остаться мужественным, полным достоинства и бескорыстным. Или в жесточайшей битве за самосохранение он может забыть свое человеческое достоинство и стать не более чем животным. Здесь у человека есть шанс либо воспользоваться этой возможностью, либо забыть о ней. И это решает, будет ли он достоин своих страданий или нет. (Франкл, В. Человек в поисках смысла).

 

Задание к Тексту 11. Почему, согласно утверждению автора, «без страдания и смерти человеческая жизнь не может быть полной»? Как тяжёлые жизненные обстоятельства способны раскрыть подлинную сущность личности? В чём она? Как связаны между собой личность, судьба и смысл жизни?

Задание 1. Внимательно рассмотрите репродукцию картины Э. Мунка «Крик». Выявите черты экзистенциалистского восприятия мира и человека в работе Мунка.

 

 

 

§8. Человек – это аутист (Ф. Гиренок)

Одна из наиболее нестандартных трактовок человека, опрокидывающая все устоявшиеся представления, принадлежит отечественному мыслителю Ф. И. Гиренку. «Человек – это не реалист, а аутист. Даже реалисты должны мыслиться как бывшие аутисты. А это значит, что представление о биосоциальной природе человека лишено смысла, что не труд создал человека, а абсурд» (Гиренок, Ф.И. Философия – это наше уже-сознание).

 

Текст 12. Реальность – это нечто объективное, упрямое, как вещи. То, с чем считаются, к чему приспосабливаются. Реальность мешает, сопротивляется. Она противостоит влечениям и желаниям. Животные – реалисты. Человек – аутист. Реальность для человека не данность, а задание. Хорошо устроиться в складках реальности – значит избежать встречи с абсурдом. Система защиты от встречи с абсурдом встроена в инстинкт, который запрещает тому, чего нет, воздействовать на то, что есть. Несуществующее может воздействовать на существующее обаянием абсурда, то есть столкновением в один и тот же момент в одном и том же месте взаимоисключающих друг друга сигналов. Силами реального инстинкт приводится к абсурду, к той редкой ситуации, в которой реальности не удается уклониться от встречи с абсурдом. Существование человека есть плата за эту встречу, живое свидетельство разрушения реальности инстинкта. Нервный срыв, ультрапарадоксальная ситуация, имитация и самонаучение – это следы движения реальности к абсурду, к тому месту, где вещи перестают существовать и начинают значить.

Давным-давно жили-были обезьяны. Были они как люди. Звали их палеоантропами. Они имели две руки, две ноги и голову. Были они беззлобными и уживались со всеми животными. Их никто не боялся. Да и кому их было бояться, если они были тише воды, ниже травы. Питались они падалью и растениями. У них не было ни клыков, ни когтей. И было им тяжело. И тогда сжалилась над ними природа, научила их вместо зубов использовать камни. Обрадовались обезьяны. Найдут они, бывало, где-нибудь у реки останки погибших животных, стащат в одно место и долбят камнями кости, добывая себе любимый ими мозг. Время от времени им улыбалось счастье, и они находили трупы мамонтов. Тогда палеоантропы устраивали настоящее пиршество, наслаждаясь обилием пищи. И много ими было съедено костного мозга. То ли поэтому, то ли по каким-то другим причинам, развилась у обезьян способность к подражанию. Стали они обезьянничать, подражать голосам других животных. Так бы они и жили по сей день, и никто бы их не заметил. Не обратил бы на них внимания. Но вот однажды случилось страшное. Пришла беда. Реки обмелели. Крупные животные вымерли, и падали стало меньше. В это время всем было плохо. Даже саблезубым тиграм. Не выдержали они. Погибли. И обезьяны бы погибли. Так как начался среди них страшный голод, как в России после гражданской войны. Если бы не одна старая обезьяна, которая смотрела-смотрела на своего близкого родственника, на его муки, а затем не выдержала, взяла его и съела. И стали обезьяны есть друг друга. А нервная система у них была еще слабая, незакаленная. И у многих психика не выдержала. Начался у них нервный срыв. И все, что для остальных обезьян было нормальным, для них стало ненормальным. И наоборот. То, что для обычных о палеоантропов было патологией, для необычных стало нормой. Все смешалось в жизни обезьян. Они разделились на тех кто ест, и на тех, кого едят. Ели в основном ненормальных, умников, тех, кто, как экстрасенс, научился гипнозу, т. е. стал странные звуки издавать. И эти звуки обладали какой-то магической силой. Тот, кто их слышал, – цепенел. Или повторял сигналы. Но враги умников не дремали. Они научились обходить эти сигналы и при каждом удобном случае продолжали ловить умников и есть. И приобрели низколобые над умниками большую власть. Нарожают умные палеоантропы обезьян, а низколобые выждут момент, когда они повзрослеют, вес нагуляют, налетят на них и заберут себе на прокорм. Думали-думали умники с расшатанной нервной системой и придумали. Сами стали сдавать своих детей на прокорм злым палеоантропам. Но по норме, как продразверстку. А тем все мало. Что только не делали обезьяны-невротики, чтобы спастись от своих родственников. Некоторые из них даже переселились в Америку, а самые умные – во Францию. Но всюду за ними шли хищные палеоантропы, которые как колдуны, посылали своим собратьям неодолимые сигналы, подчиняя их себе. И тогда стали умники следы заметать, прятаться по пещерам, обмениваться сигналами, понятными только им. И долго продолжалось это истязание, пока не случилась с ними депривация. И у них не появилось первое, а затем и второе слово. Пока они не сказали «мы» и «они». Но были это уже люди, хотя похожие на обезьяну. Низколобых палеоантропов они потом, конечно, отлавливали, как животных. И убивали их. И всех убили. Так, что никто не может найти предка человека (Гиренок, Ф.И. Абсурд и речь. Антропология воображаемого).

 

Задание к Тексту 12. В каком смысле человека можно назвать аутистом?

 

§8. Конец человека (постструктурализм)

В постструктуралистской философии появились учения, говорящие о конце человека. Эти концепции никак не связаны с прогнозами конца света или вымирания всего человечества. Речь идет о кризисе существовавших до сих пор представлений о человеке. Что такое человек? Существует множество религиозных, научных и философских учений, дающих самые разнообразные ответы на этот вопрос. Но все это – только учения или дискурсы. Что же такое человек вне этих дискурсов? Даже если мы предложим совершенно новый вариант трактовки сущности человека, – это тоже будет только очередной дискурс. Выходит, что вне дискурсов нет и человека. Человек это то, что он сам о себе думает, говорит, представляет. Человек – это продукт дискурса, а точнее, множества различных дискурсов. А что произойдет, если на смену всем этим гуманистическим дискурсам придут другие дискурсы, в которых уже не будет места слову «человек»? Не будет ли это означать исчезновение самого человека?

Текст 13.Во всяком случае, ясно одно: человек не является ни самой древней, ни самой постоянной из проблем, возникавших перед человеческим познанием. Взяв относительно короткий временной отрезок и ограниченный географический горизонт – европейскую культуру с начала XVI века, – можно быть уверенным, что человек в ней – изобретение недавнее. Вовсе не вокруг него и его тайн издавна ощупью рыскало познание. Среди всех изменений, которым подверглось знание вещей и их порядка, знание тождеств, различий, признаков, эквивалентов, слов, – короче, среди всех эпизодов этой глубинной истории Тождественного лишь один, который начался полтора века назад и, быть может, скоро закончится, позволил явиться образу человека. И это было не избавлением от давнего беспокойства, не выходом из тысячелетней заботы к ясности осознания, не подступом к объективности того, что так долго было достоянием веры и философии, – это было результатом изменения фундаментальных диспозиций знания. Человек, как без труда показывает археология нашей мысли, – это изобретение недавнее. И конец его, быть может, недалек.

Если эти диспозиции исчезнут так же, как они некогда появились, если какое-нибудь событие, возможность которого мы можем лишь предчувствовать, не зная пока ни его облика, ни того, что оно в себе таит, разрушит их, как разрушена была на исходе XVIII века почва классического мышления, тогда – можно поручиться – человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке (Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук).

 

Задание к Тексту 13. Что может являться причиной кризиса дискурсов о человеке? Какие дискурсы могут прийти на смену гуманистическим?