Малогабаритная архитектура

Развитие и дифференциация отечественной архитектуры позво­ляют говорить о появлении нового жанра. Этот жанр активно нарождается на российской почве, однако пока остается почти незамеченным или, по меньшей мере, не осознается профес­сиональной общественностью как целостный и единый фено­мен, речи идет о малогабаритных архитектурных сооружениях, или, как их ласково называют на Западе, - Small Stuff.

На русский язык этот профессиональный жаргонизм можно было бы перевести как «диковинки». Перевод, конечно, не очень правильный, но верно передает смысл. Общая черта всех Small Stuff, что очевидно, - небольшой размер. Собственно, по­тому и Small. Со второй частью термина сложнее, Stuff- это все подряд, от материи до наличных и наркотиков. То есть, по сути, «всякая всячина», а если точнее, то «шняга», «байда» или «фенька». Уже из самого названия становится ясно, что размер тут играет не первостепенное значение - дело не габаритах, а в том, что Small Stuff это всегда диковинное, затейливое и неоче­видное проектное решение.

Устойчивого русского термина пока еще нет. Это точно не малая архитектурная форма, ибо последняя уже привычно вос­принимается как необязательное дополнение к архитектуре большой и серьезной. Small Stuff же это вполне самостоятель­ный феномен, скорее обозначение жанра, чем часть типологии архитектурных сооружений. Прибегая к промышленным анало­гиям, хочется назвать этот жанр малолитражной архитектурой. В эту категорию может попасть почти все - от телефонной будки до небольшой виллы.

 

Среди возможных прототипов Small Stuff можно назвать, пожалуй, традиционную русскую печь. Действительно, объект сравнительно небольшой, однако решает множество задач сразу - это и кухня, и спальня, и отопительная система, и си­стема хранения, кроме того, композиционная, а иногда и кон­структивная основа всего здания. Поразительный пример поч­ти хай-тековской логики! Недаром народные сказки интерполируют многофункциональную природу печи и грезят о ее мобильности. Так что, скорее всего, логику Small Stuff можно рассматривать не как недавнее достижение отдельно взятой прогрессивной или декадентской Европы, вероятнее, это проявление некоторой архаической базы, на которой, как на питательной почве, вырастает массивный ствол всей исто­рии архитектуры.

 

Правильно было бы называть Small Stuff архитектурой тактиче­ского действия. Спектр задач, которые она решает в каждом конкретном случае может быть достаточно разнообразным, но он всегда создан какой-то очень специфической ситуацией. Это всегда выход из сложного положения.

Произведение тактической архитектуры чаще всего возни­кает в условиях экстремальной нехватки ресурсов, и потому ос­новной его чертой является совмещение в одном объекте раз­личных функций. С точки зрения использования, Small Stuff -это почти всегда объект-гибрид, причем либо в нем сочетаются очень неожиданные функции, либо способ их сочетания являет­ся весьма затейливым, как, например, в проекте TONIAI-V, сде­ланном Федором Дубинниковым, где кухонный модуль, как бы стесняясь своего утилитарного назначения, маскируется под ди­ван и сервировочный столик.

Для хитроумного проектировщика малогабаритная архитек­тура представляет собой универсальный проектный полигон: здесь отрабатываются свойства новых или неожиданных мате­риалов, оттачивается ловкость и изворотливость проектного мышления, а главное, формируется надежный плацдарм для прорыва к рубежам Большой Архитектуры.

Поэтому тактическая архитектура, как война, - дело моло­дых. Безрассудство и амбиции начинающего архитектора, нако­нец получившего шанс заявить о себе реальной постройкой, толкают его на героическое изобретение велосипеда. Противо­стоит молодому автору целый строй жестких ограничений: низкий бюджет, нехватка материалов, огромная программа и отсутствие места, и самое страшное - его собственное искуше­ние воплотить в крохотном объекте максимальное количество проектных идей.

В этом смысле малолитражная архитектура - лучшая школа проектирования. На Западе это уже настолько очевидно, что жанр Small Stuff давно играет ключевую роль в системе профес­сионального образования. В то время как студенты МАРХИ гоня­т ватману каплю китайской туши или проектируют ни к чему не обязывающую детскую площадку, их зарубежным коллегам предлагается, например, такое хрестоматийное задание: создать жилое пространство (так называемый living box) на базе стан­дартного строительного контейнера-вагончика, причем все ре­шения обосновать исходя из образа жизни предполагаемого пользователя: сторожа, художника, контрабандиста и т.д.

Жадные до реализации своих идей, западные студенты вме­сте с преподавателями постоянно сооружают инсталляции и ма­лые архитектурные объекты на всевозможных фестивалях, во дворах учебных заведений и вообще везде, где только предо­ставляется возможность. Такая маниакальная микрозастройка, навязчивое желание оставить в городской среде свой след род­нит этот жанр с искусством граффити: найти незанятый утолок и по-своему маркировать его.

На российской почве аналогия с искусством тоже просле­живается, однако носит несколько более амбициозный харак­тер. Если западные авторы, зажатые в узких городских про­странствах, все же претендуют на создание архитектурного произведения, то их отечественные коллеги, чаще создающие малогабаритные сооружения на природе - на Клязьме, в Никола-Ленивце или Суханове, - рассматривают их как инстал­ляции, в большей степени художественные жесты, чем функ­циональные объекты. И в том, и другом случае малая архитек­тура является игрой, однако тактика игры разная, что позволяет еще раз убедиться в национально-географических различиях внутри профессии: если западный архитектор все-таки в глубине души мнит себя изощренным конструктором, то российский - утонченным художником.

 

Жанр малогабаритной архитектуры имеет свою, достаточно раз­ветвленную, типологию.

Каждый Small Stuff-объект - проявление экстремальных проектных условий. Как правило, это нехватка чего бы то ни бы­ло: пространства, материала, бюджета, времени, или даже фи­зические ограничения заказчика, например, его инвалидность. Поэтому различные сооружения малогабаритной архитектуры можно разбить по типам в зависимости от ограничения, кото­рым они были порождены. Впрочем, надо сразу сказать, что во многих случаях ограничение следует понимать как самоограни­чение автора - ведь это игровой жанр, во многом архитектур­ное позерство. Одно из основных ограничений, столь нехарактерное для всей истории зодчества и столь органичное для современности - это недолговечность материала. Архитектура, стремительно превращаясь в какое-то подобие одноразовой упаковки, по­рождает странные создания. Такие как, например, временный павильон бюро Atelier Kempe Thill, стены которого сделаны из вкладывающихся друг в друга упаковочных ящиков, наподобие советских ящиков для пивных бутылок, только белых. Они ока­зались отличным строительным материалом. С одной стороны, матовая поверхность этих ящиков дает приятный мерцающий эффект, с другой - монтаж не требует никакой квалификации, конструкция легко переносится на новый участок.

Несколько парадоксально, но ограничение по выбору мате­рила в жанре малогабаритной архитектуры необыкновенно рас­ширяет художественные средства архитектора - ведь малень­кие объекты могут строиться практически из чего угодно. Игра с нестандартными материалами варьируется от произведений Шигеру Бана, использующего разные виды бумаги в качестве строительного материала, до Бродского, сделавшего уже клас­сический Small Stuff- Павильон для водочных церемоний из старых оконных рам. Оба примера весьма показательны: пожалуй, только в этом жанре возможно такое уникальное единство - материала, тектоники и пронзительной выразительности художественного жеста. В первом случае этот жест- фига в кармане по отношению ко всей технократической современности во втором - символ целого поколения архитекторов, выросших за старыми окнами советских дач.

Ограничение в отношении пространства порождает большинство объектов малолитражной архитектуры. Тут можно вы делить несколько различных ситуаций - либо недостаток пространства задан самим участком или интерьером, либо это намеренный поиск минимально возможного объема, который становится формальной основой произведения. Пожалуй, наи­более ревностное воплощение второй тенденции можно видеть в произведениях голландской группы Atelier Van Lieshout. Это целая серия объектов-скорлуп, объединенная общим названи­ем Skull (черепная коробка). Каждый из предметов представля­ет собой эргономичную оболочку, пространственный силуэт че­ловеческого тела в той или иной позе, в зависимости от определенной функции: коробка-кресло, коробка-кабинет, объ­единенная со спальней. Выглядит такая мебель как гробы для живых, но, подобно черному квадрату Малевича, претендует на роль некоего формального абсолюта - своего рода нуль-архи­тектуры.

К феномену дефицита пространства апеллирует и группа объектов, где используются конструкции ранее уже созданных структур. Остроумное решение было предложено мастерской Асадова для размещения гаражей, которые могли бы примы­кать к торцам существующих зданий. Стена дома, на которой нет оконных проемов, видимо, представляется архитекторам некой точкой роста - точно такую же схему можно видеть в проекте музея Мельникова, созданного Вадимом Грековым.

Однако, пожалуй, самый радикальный вариант малогаба­ритных сооружений порождается одновременным ограничени­ем и по пространству и по времени - это ситуация мобильных объектов, которые перевозятся с места на место. Как правило, они четко делятся на два основных типа: либо это павильоны для передвижных выставок и перформансов, либо минималь­ные укрытия, переносные коконы для жилья. Классическим во-пощением первого типа является кочевая резиденция для ху­дожников, сделанная в Утрехте группой Korteknie Stuhlmacher Architecten. Эта студия, названная «Дом №19», представляет собой довольно внушительный объем, собранный из деревянных щитов. Она может трансформироваться и работает либо как от­крытый выставочный павильон, либо как полностью герметич­ный объект - гостиница или мастерская, оборудованная сануз­лом и небольшой кухней. Такой дом-кочевник предназначен для перевозок по автомобильным дорогам - как единая конструк­ция, он может быть погружен краном на трейлер, перемещен и заново установлен на любом относительно ровном месте.

Часто малогабаритные объекты возникают паразитическим об­разом на базе уже существующих вещей и устройств, которым придается новая нестандартная функция, как это произошло в случае с обитаемыми люльками в проекте «Обледенения Архитекторов». Здесь авторы во вполне заурядной малярной люльке разглядели некую экстремальную составляющую (мобильный объект, способный перемещаться по вертикали) и довели ее до абсурда, насытив это непритязательное устройство целым рядом функций, характерных для жилой ячейки: тут есть и спаль­ное место - гамак, и маленькая библиотека с письменным сто­лом, и небольшая, но сравнительно уютная кухня.

Идея объекта-паразита крайне важна для феномена «тактической» архитектуры. Эти сооружения возникают в среде, уже перенасыщенной обыденными архитектурно-дизайнерскими объектами. Современная среда, как правило, сверхплотная, и потому новый объект в функциональном отношении вынужден занять какую-то очень экзотическую нишу. Так голландская груп­па Drost+van Veen Architecten несколько лет назад создала в Роттердаме целую сеть небольших плавучих объектов - понтоны были расставлены в знаковых местах города и использовались как небольшие причалы для речных трамвайчиков и частных судов. Каждый из понтонов, сделанный в форме баржи и оборудованный информационной панелью, местами для сидения, небольшой палубой и маяком, был выкрашен в свой цвет, что создавало дополнительную систему ориентации, как в городском пространстве, так и в пространстве реки. Роттердам полу­чил дополнительные территории, систему пространственно-ви зуальных связей, информационный сервис для туристов, а глав­ное, четкую знаковую идентификацию: объекты в форме грузовых барж становятся символами крупного города-порта.

Возможна и другая стратегия, когда окружающая объект среда настолько агрессивна, что единственный способ в ней вы­жить - присосаться к уже существующим конструкциям и комму­никациям и лишь добавить новую функцию. Так был сделан зна­менитый дом-паразит тех же Korteknie Stuhlmacher Architecten-странного вида надстройка, выкрашенная в мерзко зеленый цвет, которая подобно древесному грибу нарастает на крыше здания, но при ближайшем рассмотрении оказывается малень­ким жилым домом.

Симптом паразита можно рассматривать как основной видовой признак, четко указывающий на стилевое происхожде­ние всей тактической архитектуры. Подобная логика могла зародиться только в условиях деконструктивистской эры. Собст­венно, если считать деконструктивизм последним четко опозна­ваемым архитектурным направлением, то Small Stuff есть обрат­ная его сторона. В то время как на уровне крупных объектов идет игра в дематериализацию, развоплощение - здания рас­творяются, притворяются случайными сгустками материи и де­лают вид, что буквально разваливаются на глазах - на уровне малых объектов происходит обратный процесс: материализует­ся химеры: функции причудливо слипаются в одном объекте, привычные вещи перерождаются во что-то, ранее невиданное.