Понятийная структура Галилея

 

В противоположность понятийной структуре Ари­стотеля, которую я постарался кратко охарактеризо­вать, сейчас в психологии наблюдается развитие, кото­рое выступает в радикальных тенденциях, в основном маленькими шагами, иногда с ошибками (особенно ког­да пытаются наиболее точно следовать примеру физи­ки), но которые в основном ясно и непреодолимо ведут к изменениям и в конечном счете могут означать не что иное, как переход от аристотелевской к галилеевской понятийной структуре.

а) Никаких ценностных концепций. Никаких ди­хотомий. Унификация областей. Наиболее важные об­щие обстоятельства, которые проложили путь к гали-леевским представлениям в физике, ясно и отчетливо прослеживаются в современной психологии.

Победа над ценностными, антропоморфическими классификациями феноменов на каких-то иных осно­ваниях, чем природа самих психических процессов, ни­как не может считаться полной, но во многих областях, особенно в сенсорной психологии, по крайней мере главные трудности уже позади.

Как и в физике, группирование событий и объек­тов в оппозиционные пары и сходные логические ди­хотомии заменяется группированием с помощью се­рийных понятий, которые допускают непрерывное изменение. Частично этот подход обязан более широ­кому опыту и осознанию факта, что всегда есть пере­ходные стадии.

В наибольшей мере это коснулось сенсорной пси­хологии, особенно в области психологической оптики и акустики, а позднее и обоняния. Но тенденция к таким изменениям заметна и в других областях, например в области чувств.

Особенно теория Фрейда — и это одна из ее глав­нейших заслуг — многое сделала для уничтожения гра­ницы между нормой и патологией, обычным и необыч­ным и, таким образом, способствовала гомогенизации всех областей психологии. Конечно, этот процесс еще далек от завершения, но это полностью сравнимо с тем, что произошло в современной физике и в результате чего были объединены небесные и земные процессы.

Также в детской психологии и в психологии жи­вотных постепенно исчезает необходимость выбора между двумя альтернативами — отношение к ребенку как к маленькому взрослому и к животному как к нераз­витому низшему человеку, или попыткам установить не­проходимую пропасть между ребенком и взрослым, жи­вотным и человеком. Эта гомогенизация становится все более ясной во всех областях, и это не чисто философ­ское требование какого-то абстрактного философского единства, но влияние конкретных исследовании, в ко­торых различия полностью сохраняются.

б) Безоговорочная общая валидность психологи­ческих законов. Наиболее ярким и важным проявлени­ем возрастающей гомогенизации помимо перехода от классов к понятиям серий является тот факт, что валид­ность конкретных психологических законов больше не ограничена конкретными областями, как она раньше ограничивалась нормальными взрослыми людьми на том основании, что от психопатов или гениев можно ожидать что-то иное или что в этих случаях данные за­коны неприменимы. Теперь начинают понимать, что лю­бой психологический закон должен выполняться без ис­ключений. По своему содержанию этот переход к концепции строгой закономерности без всяких исклю­чений в то же время означает окончательную и всеох­ватывающую гомогенизацию и гармонизацию целой об­ласти, которая придала физике Галилея опьяняющее чувство беспредельной широты, так как в отличие от концепции абстрактных классов не ставит пределов широкой вариативности мира потому, что единствен­ный закон охватывает целую область.

Тенденции к гомогенизации, основанные на валид-ности законов без всяких исключений, стали заметны в психологии только в самое последнее время, но они открывают необыкновенно широкую перспективу.

Исследования законов структуры — в особенности экспериментальное исследование целого —показали, что одни и те же законы выполняются не только в различных областях психологической оптики, но также в психоло­гии слуха и в сенсорной психологии в целом. А это явля­ется большим шагом на пути к гомогенизации.

Далее выяснилось, что законы оптических фигур и интеллектуального инсайта тесно связаны. Важные и сходные законы были открыты в экспериментальном исследовании целостного поведения, процессов воли, психологических потребностей. Аналогичным должно быть развитие психологии в областях памяти и экс­прессии. Коротко, тезис об общей валидности психоло­гических законов в последнее время стал значительно более конкретным, частные законы плодотворно при­меняются к областям, которые раньше считались качественно различными, так что тезис о гомогенности пси-

хической жизни в отношении ее законов получает ог­ромную силу и уничтожает границы между прежде от­деленными друг от друга областями.

в) Постановка целей. Тезис о валидности психоло­гических законов без всяких исключений имеет также большое методологическое значение. Это приводит к возрастанию требований, предъявляемых к доказатель­ствам. Становится трудно допускать исключения. Они ни в коем случае «не подтверждают правило», а, наобо­рот, являются достоверными опровержениями, даже ес­ли они появляются очень редко, если можно продемон­стрировать хотя бы одно-единственное исключение. Тезис об общей валидности не допускает ни одного ис­ключения во всей сфере психического, будь то ребенок или взрослый, психология нормы или патологии.

С другой стороны, тезис о валидности психологи­ческих законов без всяких исключений делает доступ­ным исследованию, особенно эксперименту, те процес­сы, которые редко повторяются в одном и том же виде, например определенные аффективные процессы.

г) От усредленного понимания закономерности к пониманию закономерности в чистом виде. Ясная оцен­ка этого обстоятельства до сих пор никоим образом не стала привычной в психологии. В самом деле, в соот­ветствии с более ранней, аристотелевской, точкой зре­ния, может казаться, что новая процедура скрывает фун­даментальное противоречие, отмеченное нами ранее. Заявляют, что хотят постигнуть полную конкретную ре­альность глубже, чем это возможно с помощью концеп­ций Аристотеля, и даже считают, что эта реальность яв­ляется случайной в своем историческом течении и географическом окружении. Например, общая валид­ность закона движения по наклонной плоскости осно­вывается не на взятии среднего из максимально воз­можного числа случаев движения камней, катящихся с горы, и последующем принятии этого среднего за наи­более вероятный случай. В большей степени это осно­вано на явлении движения без трения некой идеальной сферы вниз по абсолютно прямой и твердой плоскости, т. е. на процессе, который даже в лаборатории можно создать только приблизительно и который наименее ве­роятен в обычной жизни. Заявляют, что стремятся к пол­ной конкретности и валидности, и даже используют метод, который с точки зрения предыдущей эпохи не об­ращает внимания на исторически данные факты и пол­ностью основывается на индивидуальных случаях, да­же на самых ярких исключениях.

Каким образом физик приходит к этой процеду­ре, опровергающей аристотелевские взгляды в совре­менной психологии как вдвойне парадоксальные, ста­новится понятным, когда мы оказываемся лицом к лицу перед необходимыми методологическими след­ствиями в результате изменений в понимании зако­номерности. Когда закономерность больше не огра­ничивается случаями, которые происходят регулярно или часто, но является характерной для любого физи­ческого события, пропадает необходимость в демон­страции закономерности события с помощью какого-либо специального критерия, такого, как частота его проявления. Тогда даже конкретный случай без вся­ких затруднений становится закономерным. Истори­ческая редкость не является опровержением, исто­рическая регулярность не является доказательством закономерности. Ибо понятие закономерности долж­но быть отделено от понятия регулярности; понятие полного отсутствия исключений из закона должно быть строго отделено от понятия исторического по­стоянства («навечно» уАристотеля).

Далее. Содержание закона не может определять­ся вычислением средних величин из исторически дан­ных случаев. Для Аристотеля природа вещи выража­лась характеристиками, общими для исторически данных случаев. Наоборот, понятия Галилея, которые относятся к исторической частоте как к случайности, должны также считать случайностью и те свойства, ко­торые возникают, если взять среднее из исторически давних случаев. Если необходимо понять отдельное со­бытие, а тезис о закономерности событий без исклю­чений не должен быть только философским пределом, но решающим фактором действительного исследова­ния, то должна быть другая возможность проникнуть в суть события, способ, отличный от игнорирования всех индивидуальных черт конкретного события. Ре­шение этой проблемы может быть достигнуто разъяс-нением парадоксальных процедур метода Галилея с

помощью рассмотрения проблем динамики.