Наука и нереальное

Мне хотелось бы ненадолго обратиться к тревоге, которую вызывает такой тип мышления в умах многих психологов, а возможно, и в умах многих других уче-ных. Эта тревога возникает потому, что они считают " нереальной» природу тех связей, которые в основном образуют такое мышление. Что будет с психологией, если она обратит свое внимание на такие эфемерные, расплывчатые туманности, как переживание опыта, структура «Я», становление? Что станет с солидной нау-кой, которая основывалась на изучении осязаемых сти­мулов, реакций, доступных наблюдению, зримых поло­жительных подкреплений? Тем, у кого это вызывает ощущение тревоги, я хотел бы напомнить путь разви­тия физических наук.

Я вполне отдаю себе отчет в тех ловушках, которые таят в себе рассуждения по аналогии, и все же, дума­ется, мы можем чему-то научиться и, быть может, най­ти утешение, рассмотрев некоторые аспекты развития физики и математики в той мере, в которой они дос­тупны неспециалисту. Представляется вполне понят­ным, что основная часть впечатляющих открытий пос­леднего времени в этих науках произошла не на пути использования логического позитивизма и операцио-нализма (хотя нельзя отрицать, что они продолжают вносить свою лепту), но благодаря фантастическому воображению опытных, способных к глубокому проник­новению в сущность явлений мыслящих людей. Эти люди поднимали, казалось бы, странные вопросы, ка­сающиеся сущности бесконечности, например, и раз­рабатывали странные гипотезы относительно бесконеч­ности, которую никто не видел, не измерял и даже не понимал, что это. Эти необычные теоретические пост­роения позволили разрешить давно стоявшие матема­тические задачи. Или они разрабатывали новые стран­ные представления о пространстве, формулировали типы пространства, которого никто никогда не видел, не представлял себе, которое существовало лишь в математических символах. Они выдвигали гипотезы об этих новых типах неэвклидова пространства. Наиболее знаменитые среди них вынашивали революционные идеи о том, что, возможно, нет ни веса, ни силы грави­тации и что время и пространство — это одно и то же, отбирая этим у нашей вселенной почти все то, на чем она, по нашим представлениям, зиждится. Подобное развитие идей зашло так далеко, что это дало одному компетентному математику возможность написать сле­дующее: «Мы должны, таким образом, рассматривать всякую теорию физического пространства как чисто субъективное построение и не соотносить ее с объек­тивной реальностью. Человек создает геометрию, эвк-лидову или неэвклидову, и решает рассматривать про­странство в этих терминах. Преимущество такого рассмотрения состоит в том, что, несмотря на его не­уверенность в предположении, что пространство обла­дает какими-либо характеристиками той структуры, ко­торую он построил в своем внутреннем сознании, он тем не менее может размышлять о пространстве и ис­пользовать свою теорию в научной работе. Такой взгляд на пространство и природу, в общем, не отрицает су­ществование объективного физического мира. Такой взгляд просто признает, что суждения и выводы чело­века о пространстве являются исключительно его соб­ственными построениями».

Тем не менее надо признать, что благодаря этим субъективным конструктам смогли появиться теории относительности, высвобождения атомной энергии, космического пространства и многие другие достиже­ния науки и техники.

Если я попытаюсь сделать отсюда вывод для сфе­ры психологии, то он будет выглядеть примерно следую­щим образом: нет никакого особого преимущества в том, чтобы ограничить теорию наблюдаемым поведением. Добавлю к этому, что нет и никаких внутренних пре­имуществ для того, чтобы строить теорию на основ фе­номенологических неременных. Этот фундаменталь­ный вопрос поможет разрешить будущее. Какие теории окажутся подлинно эвристичными и приведут к откры­тию важных функциональных связей, возникающих в жизни человека? Имеются одинаковые основания, что-вы считать, что успешными окажутся теории, основан­ные на экзистенциально-феноменологических построениях, равно как и теории, основанные на объек­тивных наблюдениях за поведением. Теория, постули­рующая связь между внутренними субъективными явлениями, не поддающимися непосредственному из­мерению, подобно теориям, рассматривающим неэвк-лидово пространство, оказывается более ценной для успешного развития наших представлений, чем теории, изучающие только наблюдаемое поведение.