СОЦИАЛЬНАЯ АДАПТАЦИЯ ЛИЧНОСТИ И ПРОБЛЕМЫ ЕЕ КОМПЛЕКСНОГО ИЗУЧЕНИЯ (ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ)

Проблема социальной адаптации личности является од­ной из сложнейших проблем психологии. Данная проблема чрезвычайно актуальна для многих областей психологичес­кой науки. Она ставится (и в рамках собственной специфики рассматривается там) в таких разделах психологии, как пси­хология личности, педагогическая психология, юридическая психология, психология труда, медицинская психология и психология зрелости.

Проблемы, связанные с психодиагностикой социальной адаптации личности, очень разнообразны и сложны. В насто­ящее время, пожалуй, нет какой-либо специальной методи­ки, которая бы надежно решала задачу комплексного изуче­ния социальной адаптации личности. При этом необходимо отметить, что, конечно, существуют методики, связанные с проблематикой социальной адаптации. Но все они направ­лены на диагностику только какой-то одной составляющей социальной адаптации. Хотя в описании методик это важное обстоятельство вовсе не всегда оговаривается. Сложность же проблемы состоит в том, что комплексная психодиагностика социальной адаптации должна быть одновременно направ­лена на диагностику общего уровня социальной адаптации личности, на диагностику адаптированности как конкретно­го состояния личности, на диагностику адаптационного по­тенциала личности. Разработка адекватного психодиагно­стического инструментария в этой области затрудняется к тому же и существованием ряда проблем в рамках самой теории социальной адаптации личности. Обратимся к рас­смотрению некоторых из них.

Под социальной адаптацией обычно понимают: а) посто­янный процесс активного приспособления индивида к усло­виям социальной среды; б) результат этого процесса. При этом выделяют следующие основные типы адаптационного процесса: 1) тип, характеризующийся преобладанием актив­ного воздействия на социальную среду; 2) тип, определяю­щийся пассивным, конформным принятием целей и ценнос­тных ориентации группы. Нам трудно согласиться с такими представлениями о типах адаптационного процесса. Свои критические замечания и, главное, конструктивные постро­ения в самом лаконичном виде мы можем представить так. Типы адаптационного процесса, на самом деле, различают­ся не по критерию «активный-пассивный». Второй из назван­ных выше типов тоже активный. Но здесь речь идет об ак­тивном приспособлении личности, об активном самоизме­нении, самокоррекции в соответствии с требованиями среды. Просто пассивного принятия ценностных ориентации среды без активного самоизменения быть не может, если речь, дей­ствительно, идет о процессе адаптации. В связи со сказанным, критерием различения типов адаптационного процесса мы предлагаем считать не «активность-пассивность», а вектор активности, его направленность. Направленности вектора активности «наружу» соответствует один тип адаптационно­го процесса. Он характеризуется активным влиянием лично­сти на среду, ее освоение и приспособление к себе. Направлен­ности вектора активности «внутрь» соответствует другой тип адаптационного процесса. Он связан с активным изменени­ем личности себя, с коррекцией собственных социальных установок и привычных инструментальных, поведенческих стереотипов. Это тип активного самоизменения и активного самоприспособления к среде. И, в общем-то, еще неизвестно, что с энергетической (физической) точки зрения и с эмоцио­нальной (психологической) точки зрения дается легче: изме­нение среды или изменение себя. Во всяком случае, ясно, что ни о каком пассивном процессе адаптации речи быть не мо­жет. Конформное, пассивное принятие требований, норм, установок и ценностей социальной среды без включения ак­тивного процесса самоизменения, самокоррекции и самораз­вития т- это всегда не адаптация, а дезадаптация. Это прак­тически всегда (только лишь в различной степени выражен-

ности) переживание дискомфорта, неудовлетворенности, ощущение собственной малости и, возможно, неполноцен­ности. Истинная адаптация — это всегда активный процесс: будь то активное изменение социальной среды или активное изменение себя. Причем это активное изменение себя, оста­ваясь процессом адаптации (приспособления) и решая зада­чи адаптации, может объективно протекать как процесс раз- вития личности.

В случае неприемлемости для личности по каким-либо причинам двух рассмотренных вариантов адаптационный процесс протекает по типу активного поиска в социальном пространстве новой среды, с высоким адаптивным потенци­алом для данной личности. Последнее обстоятельство («для данной личности») является принципиально важным, потому что понятие адаптационпыый потенциал среды всегда долж­но рассматриваться в субъективном контексте.

3) В действительности существует еще и третий тип адап­тационного процесса. Причем этот тип как раз и является наиболее распространенным и наиболее эффективным с точ­ки зрения адаптации. Этот тип мы называем вероятностно-комбинированным. Вероятностно-комбинированный тип ос­нован на использовании обоих вариантов выше приведенных «чистых» типов. Выбор того или иного варианта осущест­вляется в результате оценки личностью вероятности успеш­ности адаптации при разных типах адаптационной стратегии (вектор активности «внутрь» или «наружу»). При выборе стра­тегии личностью оцениваются: а) требования социальной среды — их сила, степень враждебности, степень ограничения потребностей личности, степень дестабилизирующего влия­ния и т.п.; б) потенциал личности в плане изменения, приспо­собления среды к себе; в) цена усилий (физические и психо­логические траты) при выборе стратегии изменения среды или стратегии изменения себя. Ясно, что оценка всех этих параметров часто (а может быть, и в большинстве случаев) происходит в свернутом виде или даже на неосознаваемом, интуитивном уровне.

Распространенным и, можно сказать, хрестоматийным явля­ется утверждение о том, что основные типы адаптационного процесса формулируются в зависимости от структуры потреб­ностей и мотивов индивида. Это утверждение представляетсянам, во-первых, неполным, во-вторых, неточным. Оно не полно, так как типы адаптации формируются, конечно, в зависимости не только от структуры потребностей и моти­вов, но и в зависимости от индивидуально-психологических (дифференциально-психологических) особенностей личности. Например, даже в зависимости от уровня сензитивности, ра­нимости личности. Или в зависимости от уровня застревания аффекта как особенности личности. Или, например, в связи с такой особенностью, как эмотивная акцентуация личности. Данное утверждение является и не вполне терминологически точным, так как лучше говорить в нем не об индивиде, а о личности, если уж речь идет о социальной адаптации.

В историко-психологическом плане, в исследовании про­блемы социальной адаптации можно выделить (правда, с не­которой условностью) три направления. Первое направление в основном связано с психоаналитическими концепциями вза­имодействия личности и социальной среды. Хотя к этому же направлению можно отнести и некоторые психоаналитичес­кие подходы, в основном связанные с психосоматической и психофизиологической проблематикой. В целом в рамках это­го направления социальная адаптация трактуется как резуль­тат, выражающийся в гомеостатическом равновесии личнос­ти с требованиями внешнего окружения (среды). Содержание процесса адаптации описывается обобщенной формулой: кон­фликт - тревога — защитные реакции. Кроме работ авторов психологической и психоаналитической ориентации (L. Berkowitz, E. Erikson, Z. Freud и др.), близкий к этому подход реали­зуется в концепции общего адаптационного синдрома Г. Се-лье (1979, 1992). В рамках этого направления конфликт рас­сматривается как следствие несоответствия потребностей личности ограничивающим требованиям социальной среды. Результатом конфликта является актуализация состояния лич­ностной тревоги. Реагируя на тревогу и нарушение внутрен­него гомеостаза, «эго» мобилизует личностные ресурсы. Ис­ключаются защитные реакции, которые преимущественно действуют на бессознательном уровне. Важно подчеркнуть, что степень адаптированности личности при данном подходе определяется характером ее эмоционального самочувствия. Вследствие этого выделяются два уровня адаптации: адапти-рованность и неадаптированность. Адаптированность при

этом связывается с отсутствием у личности тревоги. Неадаптированность — с наличием проявлений состояния тревоги. Здесь необходимо подчеркнуть, что хотя подход Э. Эриксона и принято относить к данному направлению исследова­ний социальной адаптации, в нем есть существенные особен­ности. Эти особенности состоят в том, что, по Э. Эриксону, процесс адаптации описывается формулой: противоречие — тревога — защитные реакции индивида в среде — гармони­ческое равновесие или конфликт. То есть, конфликт —лишь один из возможных исходов взаимодействия личности и сре­ды. Он возникает, когда недостаточны защитные реакции индивида и, подчеркнем это особо, недостаточны «уступ­ки» среды. Другим возможным исходом является сотрудни­чество и гармония индивида и среды. В этом плане подход Э. Эриксона уже очень близок к другому направлению иссле­дований социальной адаптации личности. Это второе направ­ление связано с так называемой гуманистической психоло­гией. Хотя, заметим, по нашему мнению, все объединения такого рода достаточно условны. Пожалуй, в них больше учебного и историко-научного смысла (в плане создания упрощающих классификаций), чем содержательно-психоло­гического. Мы можем легко показать на первоисточниках, что многие идеи представителей психоаналитического на­правления (A. Adler, E. Fromm) вполне могут быть воспри­няты как краеугольные постулаты гуманистической психо­логии. Чем, как ни идеями гуманистической психологии, яв­ляются принципы адлерианских воспитательных центров: сделать личность счастливее, показать, что другие люди бес­корыстно заинтересованы в тебе и желают твоего успеха, освободить от давления комплексов, показав — другие не хуже и не лучше тебя, они такие же, как ты. И уж совсем как манифест гуманистической психологии звучат слова Э. Фром­ма — целью человеческой жизни следует считать развертыва­ние сил человека. А с другой стороны, можно заметить, как признанный классик гуманистической психологии В. Франкл в одной из своих работ выделяет себя из «направления» и задается самым базовым вопросом: «насколько гуманистична гуманистическая психология». Но дальнейшие рассуждения на эту интересную тему могут увести нас слишком далеко от заявленного предмета разговора.

Итак, второе направление исследований социальной адаптации представлено работами, в которых в качестве цели адаптации рассматривается достижение позитивного духов­ного здоровья и соответствия ценностей личности ценностям социума. При этом предполагается развитие у адаптирую­щегося индивида определенных необходимых личностных качеств. В этом подходе (G. Allport, A. Maslow, С. Rogers, V. Frank!) критикуется понимание адаптации в рамках гомео-статической модели. «В противоположность теории гомеостаза, — замечает В, Франкл, — напряжение не является чем-то, чего нужно, безусловно, избегать... Здоровая доза напря­жения, такого, например, которое порождается смыслом, который необходимо осуществить, является неотъемлемым атрибутом человечности и необходима для душевного благо­получия». В гуманистической психологии, в противовес идее гомеостаза, выдвигается положение об оптимальном взаи­модействии личности и среды. Нам представляется чрезвы­чайно важным отметить, что состояние оптимальности трак­туется как динамическое. То есть, возможно, его нарушение, при котором актуализируется стремление к его достижению вновь, но уже, может быть, на ином (более высоком или бо­лее низком) уровне. Процесс адаптации в данном подходе описывается формулой: конфликт— фрустрация— акты приспособления. Причем конфликт возникает при рассогла­совании реальности не с любыми потребностями личности вообще, а лишь тогда, когда фрустрируются фундаменталь­ные, базальные потребности личности. К их числу А. Маслоу относит физиологические потребности, потребность в безо­пасности, аффилиативные потребности (потребность в при­надлежности к группе, в общении), потребность в уважении, признании, любви и потребность в самоактуализации.

Выделяются конструктивные и неконструктивные пове­денческие реакции. По А, Маслоу, критериями конструктив­ных реакций являются: детерминация их требованиями со­циальной среды, направленность на решение определенных проблем, однозначная мотивация и четкая представленность цели, осознанность поведения, наличие в проявлении реак­ций определенных изменений внутриличностного характе­ра и межличностного взаимодействия. Признаками некон­структивных реакций являются: агрессия, реагрессия, фиксация и т.п. Эти реакции не осознаются и направлены на ус­транение неприятных переживаний из сознания, реально не решая самих проблем. Следовательно, эти реакции есть ана­лог защитных реакций (рассматриваемых в психоаналити­ческом направлении).

В рамках самой гуманистической психологии существу­ют разночтения в понимании сути, роли и места неконструк­тивных реакций. Так, по К. Роджерсу, неконструктивные реакции есть проявление психопатологических механизмов. По А. Маслоу же, неконструктивные реакции в определен­ных ситуациях (в условиях дефицита времени и информации) свойственны вообще всем здоровым людям. И в этом случае они играют, как считается, роль действенного механизма самопомощи. Такой подход нам кажется наиболее справед­ливым, и мы склонны придерживаться этой точки зрения. Этот подход, кстати, находит свое развитие в новейших кон­цепциях и исследованиях личности. Так, экстернальность, будучи менее эффективным личностным конструктом (стра­тегией), чем интернальность, в определенных условиях стано­вится необходимой. В некоторых ситуациях (множественно­сть неуспехов, неудач, провалов) (формируется так называе­мая защитная экстернальность, которая позволяет сохранить личности самопризнание, самоуважение и достаточно прием­лемую самооценку.

Итак, в рамках направления исследований социальной адаптации, связанного с гуманистической психологией, про­цесс адаптации есть процесс оптимального взаимодействия личности и среды. Основным критерием адаптированности здесь выступает степень интеграции личности и среды.

Еще один подход в исследовании социальной адаптации связан с концепциями «когнитивной психологии» личности. Формула та же: конфликт — угроза — реакция приспособ­ления. Однако содержание ее иное. Предполагается, что если в процессе информационного взаимодействия со средой лич­ность сталкивается с информацией, противоречащей имею­щимся у нее установкам, возникает рассогласование между содержательным компонентом установки и образом реаль­ной ситуации. Это расхождение {когнитивный диссонанс) и переживается как состояние дискомфорта (угроза). Угроза в свою очередь стимулирует личность к поиску возможностей снятия или уменьшения когнитивного диссонанса (FestingerL., 1957, LasarusR., 1966).

Проявление когнитивного диссонанса мы можем доволь­но часто наблюдать в области социальной перцепции, то есть в области восприятия человека человеком. Но сама соци­альная перцепция скорее всего должна рассматриваться в качестве раздела (области) психологии личности и межлич­ностного взаимодействия. И потому феноменология когни­тивного диссонанса в социальной перцепции, по существу, связана с проблематикой эмоциональной дезадаптации лич­ности в процессе ее социальных взаимодействий. Скажем, известно, что как дискомфорт переживается несоответствие между субъективными социально-перцептивными оценочны­ми эталонами личности и реальным человеком, поведение которого противоречит данным установкам или оценочным эталонам личности («лысый — а ведет себя несолидно», «во­енный — а не дисциплинированный», «немец — а не педант», «коммерсант — а честный человек» и т.д.).

Активный поиск способов снятия или уменьшения когни­тивного диссонанса может увенчаться нахождением следу­ющих возможностей преодоления дезадаптации:

1. Личность может найти рациональные (или в действи­тельности оправдательные) объяснения имеющемуся проти­воречию. Причем эти рациональные объяснения могут отно­ситься как к себе самому («почему я так поступил»), так и к другому субъекту взаимодействия. Например: его поведение сейчас не соответствует моим прогнозам (ожиданиям), но это поведение случайное, а не типичное.

2. Личность может «фильтровать» внешнюю информа­цию, осуществлять ее неосознаваемую селекцию. Все или многое из того, что не соответствует в личности или поведе­нии другого человека установкам воспринимающего субъек­та, не замечается или замечается не в полной мере. Такая стратегия адаптации, по существу, является предвосхищаю­щей или превентивной стратегией. Ее цель, в конечном счете, не реадаптация, не преодоление возникающего когнитивно­го диссонанса. Целью здесь является априорное избегание дискомфорта, дезадаптации, недопущение возникновения когнитивного диссонанса, который будет переживаться как дискомфорт, угроза.

3. Личность может достичь вполне достаточного уровня адаптации и снятия противоречия за счет активной самокор­рекции и самоизменения собственных установок. То есть адаптация наступает не за счет селекции информации об ок­ружающей социальной среде в соответствии со своими уста­новками, а за счет изменения самих этих установок. Этот процесс связан с изменением отношения или системы отно­шений личности к тем или иным реалиям. Скорее всего, имен­но в эту стратегию преодоления когнитивного диссонанса и достижения социальной адаптации входит знаменитая пси­хотерапевтическая формула, утверждающая: «Если нельзя изменить обстоятельства — надо изменить взгляд на них».

Проиллюстрируем работу теории когнитивного диссо­нанса при решении задачи на адаптацию личности на приме­ре эксперимента, который описан Л. Фестингером и Д. Карлсмитом(Ь. FestiugernJ. Carlsmith, 1959) и повторен в работе А. Раппопорта (1994). Испытуемого просили выполнить явно скучное задание (вычеркивание определенной буквы в очень длинном тексте). После выполнения задания испытуемого просили оценить его: необходимо было дать оценку этому заданию по шкалам интересности, приятности и ценности. Понятно, задача была оценена очень низко по всем этим кри­териям. Смысл эксперимента, конечно, состоял не в этом. На следующем этапе испытуемого просили сказать другому ис­пытуемому, который должен был выполнять эту же задачу, что она довольно интересная и доставляет удовольствие. В одном случае за сообщение этой ложной информации испы­туемому платили один доллар. В другом случае испытуемый получал за эту ложь 20 долларов. На последнем этапе экспе­римента, под предлогом проверки экспериментальных дан­ных самого начального этапа, первых испытуемых попроси­ли снова оценить задание по всем вышеназванным шкалам. Обе группы первых испытуемых повысили средние оценки задания, однако, у испытуемых, которые получали за лож­ную информацию один доллар, это повышение было значи­тельно большим, чем у испытуемых, которым платили за это двадцать долларов. Эти результаты трудно объяснить с по­зиций бихевириальной психологии. С точки зрения форму­лы «стимул — реакция», большее вознаграждение должно бы вызвать и большую заинтересованность в задании, оно должно было стать для этих испытуемых и менее скучным. Однако оказалось, что более высоко оценили задание «низ­кооплачиваемые» испытуемые, а не «высокооплачиваемые». Поведение испытуемых в этой ситуации является действи­тельно хорошим примером решения задачи на адаптацию как преодоление когнитивного диссонанса. Дело в том, что большинство испытуемых ощущали дискомфорт, совершая обман. Эта ситуация переживалась как угроза, так как по­ступок¹ испытуемых (обман других) был несовместим с их оценкой самих себя как порядочных и правдивых личностей. Они могли уменьшить чувство дискомфорта двумя путями: изменить мнение о самих себе, т.е. принять, что они неправ­дивы, или изменить восприятие экспериментального зада­ния, т. е. считать, что оно достаточно интересно, приятно и ценно. Это объясняет сдвиг на шкале оценок в положитель­ную сторону при повторной оценке задания обеими группа­ми испытуемых.

Однако у «высокооплачиваемых» испытуемых был еще один путь уменьшения когнитивного диссонанса и снижения уровня дискомфорта. Это путь рационального (прагмати­ческого) объяснения своего поступка — им хорошо платили за это. У «низкооплачиваемых» испытуемых такого рацио­нального объяснения не было. Поэтому у них оставался толь­ко другой путь уменьшения когнитивного диссонанса — от­рицать свою первоначальную мысль о том, что задание было глупым и скучным, что и привело к его восприятию и оценке при повторном шкалировании как заметно более позитивного; более интересного и более приятного.

В заключение подчеркнем (и это для нас особенно важ­но), что в подходе к проблеме социальной адаптации с пози­ций когнитивного диссонанса, как и в других теориях, выде­ляются два уровня адаптации: адаптация и дезадаптация. Адаптированность связывается с отсутствием переживания угрозы, дезадаптация —с выраженным эмоциональным пе­реживанием.

В описании эксперимента используется понятия «действия ис­пытуемых». Однако нам представляется, что более адекватным здесь будет термин поступок как отражение конкретного акта по­ведения, в то время как «действие» является актом деятельности.

Анализируя работы отечественных авторов, как стоящих на позиции деятельностного подхода, так и рассматриваю­щих социальную адаптацию в рамках парадигмы общения и межличностного взаимодействия, А. Н. Жмыриков (1989) справедливо заключает, что и здесь используются лишь два критерия адаптированности и соответственно выделяются два уровня: полной адаптированности и дезадаптации. Тео­ретическая и практическая недостаточность такого рода ре­шения проблемы социальной адаптации личности представ­ляется нам, в общем-то, очевидной. Во-первых, на практике действительно часто возникают ситуации, в которых при­нятие решения в рамках дихотомии «адаптация — дезадап­тация» затруднительно. Существуют же определенные про­межуточные варианты. Во-вторых, не дают возможности «успокоиться» существующие противоречия между различ­ными теориями социальной адаптации личности, о которых мы здесь говорили. А в связи с тем, что в каждом из этих подходов есть много положительного и рационального, воз­никает желание «помирить» их. Иначе говоря, привлекатель­ным кажется путь не жесткого альтернативного выбора од­ного из подходов, а путь создания модели социальной адап­тации интегративного типа, но не схоластической.

Одна их попыток такого решения проблемы состоит в том, что в структуре социальной адаптации личности выделяют­ся следующие компоненты (они же — критерии адаптиро­ванности): выходные параметры деятельности личности, сте­пени интеграции личности с макро- и микросредой, степень реализации внутриличностного потенциала, эмоциональное самочувствие (Жмыриков А. Н., 1989). Использование этих показателей в качестве критериев адаптации позволяет выде­лить четыре основных уровня адаптированности личности: высокий-оптимальный, высокий-избыточный, низкий, дезадаптивный. Этот подход нам импонирует и вполне соответ­ствует тем основным идеям, которые мы здесь высказали, о необходимости построения более общей модели социальной адаптации. Однако и в данной модели есть определенные дискуссионные моменты. В основном они связаны с взаимо­зависимостью критериев «выходные параметры деятельно­сти» и «степень интеграции личности и среды», а также с кри­терием «степень реализации внутриличностного потенциала».

Первые два параметра взаимозависимы, так как оба являют­ся внешними. Степень интеграции все равно проявляется через уровень деятельности (в том числе и совместной) и уро­вень общения. Что же касается критерия «степень реализации внутриличностного потенциала», то кажется более целесо­образным говорить вместо него о потребности, выраженно­сти стремлении и самоактуализации, деятельной активности по реализации внутриличностного потенциала. Именно стрем­ление к самоактуализации и возможность наиболее полной реализации этого стремления как динамические и процессу­альные параметры, а не степень реализации потенциала как статичная характеристика, являются признаком социальной адаптации личности. Конечно, сказанное справедливо и яв­ляется не только признаком, но и условием социальной адап­тации личности, если при этом не игнорируются иные тре­бования, выполнение которых необходимо для адаптации. Итак, построение модели социальной адаптации более об­щего, интегративного типа мы связываем с выделением кри­териев социальной адаптации личности внутреннего и внеш­него плана, а также с уходом от простой дихотомии «адапта­ция-дезадаптация» и с созданием более дифференцированной типологии. Предлагаемая нами модель социальной адаптации личности в схематичном виде представлена на рисунке.

Мы говорим о Im -—адаптации по внутреннему или внеш­нему критерию (Im-Imaginary — мнимый), подчеркивая са­мим названием, что это не полная, односторонняя, «не насто­ящая», но возможная форма адаптации личности. И обе эти формы отличаются от Re-адаптации личности (Re — Real -действительный), которая представляет собой системную, полную, истинную социальную адаптацию личности. Внут­ренний критерий мы связываем с психоэмоциональной ста­бильностью, личностной комфортностью, состоянием удов­летворенности, отсутствием дистресса, ощущения угрозы и т.п. Внешний критерий отражает соответствие реального поведения личности установкам общества, требованиям сре­ды, принятым в социуме правилам и критериям нормативно­го поведения. Дезадаптация по внешнему критерию прояв­ляется как конфликтное, асоциальное, контрнормативное и делинкветное (крайний случай — криминальное) поведение. При этом одновременно может иметь место «внутренняя гар­мония» личности, т.е. адаптированность по внутреннему кри­терию. Системная социальная адаптация (Re-адаптация) есть адаптация по внутреннему и внешнему критериям; это появ­ление нового системного образования — способности лично­сти к самоактуализации в гармонии с реальным социумом.

Важным фактором социальной адаптации (как по внут­реннему и внешнему критериям, так и в системном плане) является развитая социально-психологическая терпимость личности. Этот фактор эффективно срабатывает при опреде­ленных рассогласованиях позиций личности и господству­ющих установок среды. Развитая социально-психологиче­ская терпимость предупреждает развитие когнитивного дис­сонанса, а, следовательно, и дезадаптацию личности. То есть когнитивный диссонанс возникает не каждый раз при рассо­гласовании когнитивных образов с действительностью. При определенном отношении личности к этому рассогласова­нию состояние дезадаптации по механизму когнитивного диссонанса может и не возникнуть.

В структуре общего феномена терпимости мы выделяем два ее вида:

1) сенсуальная терпимость личности и

2) диспозиционная терпимость личности.

Сенсуальная терпимость (лат. sensualis — чувственный, основанный на чувствах, ощущени­ях) связана с устойчивостью к воздействию социальной среды, с ослаблением реагирования на какой-либо неблагоприят­ный фактор за счет снижения чувствительности к его воздей­ствию. Сенсуальная терпимость, таким образом, связана с классической (и даже психофизиологической) толерантно­стью, с повышением порога чувствительности к различным воздействиям социальной среды, в том числе воздействиям субъектов межличностного взаимодействия. Образно говоря, сенсуальная терпимость есть терпимость-черствость, терпи­мость-крепость, терпимость-стена. В основе диспозиционной терпимости (диспозиция—предрасположенность) лежит прин­ципиально иной механизм, обеспечивающий терпимость лич­ности при социальных взаимодействиях. В данном случае речь идет о предрасположенности, готовности к определен­ной (терпимой) реакции личности на среду. За диспозици­онной терпимостью стоят определенные установки личности, ее система отношений к действительности: к другим людям, к их поведению, к себе, к воздействию других людей на себя, к жизни вообще. Примерами установок личности, обеспечи­вающих ее диспозиционную терпимость являются, скажем, такие: «все люди когда-нибудь ошибаются», «каждый имеет право на свое мнение», «чем больше точек зрения, тем луч­ше», «агрессия и раздражительность чаще провоцируются си­туацией, а не являются внутренней сущностью человека» и т.п. Принятие стратегии и позиции известной под названи­ем «альтруистический эгоизм», вероятнее всего также при­водит к существенному повышению терпимости личности. Несомненно, что и в данном случае надо говорить о диспо­зиционной, а не сенсуальной терпимости. Диспозиционная терпимость, следовательно, образно говоря, есть терпимость-позиция, терпимость-установка, терпимость-мироощущение. Она вовсе не связана с психофизиологической толерантно­стью. Носителем высокой диспозиционной терпимости, та­ким образом, вполне может быть высокосензитивная лич­ность или эмотивный акцентуант.

В заключение отметим (и это прямо относится к изложен­ному выше подходу о сути и уровнях адаптации), что мы не отождествляем понятия «адаптированная личность» и «адап­тированное состояние». Адаптированная личность — это личность, находящаяся вовсе не всегда, но преимуществен­но в адаптированном состоянии и обладающая высокоразвитыми способностями и умениями к выходу из дезадапти­рованного состояния, «снятию» дезадаптогенных факторов. С точки зрения психодиагностики было бы целесообраз­ным создание такой методики изучения социальной адапта­ции личности, которая бы основывалась на изложенном здесь системном подходе. Работа в этом направлении ведется. Вместе с тем многие психодиагностические методики, рас­смотренные в настоящей работе, так или иначе, выходят на проблему социальной адаптации личности и могут приме­няться в этом ракурсе. Не повторяясь, можем лишь напом­нить, что акцентуации (методики ПДО-Личко и Леонгарда-Смишека) и адаптация— понятия связанные. В методике Т. Лири прямо идет речь об адаптивном и дезадаптивном уровне развития качеств. Определенная структура мотивации (методики X. Хекхаузена, К. Замфир и А. Реана и др.) может способствовать или препятствовать социальной адаптации личности, в том числе и профессиональной адаптации. Пере­чень методик, которые, так или иначе, выходят на проблему изучения социальной адаптации, можно продолжать. Однако все это — косвенные выходы. Было бы интересно и практи­чески очень полезно иметь прямую методику комплексной психодиагностики социальной адаптации личности, непос­редственно направленную на решение именно этой диагно­стической задачи, с учетом рассмотренной здесь всей сложно­сти и многоаспектности самого феномена социальной адап­тации.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА ПО ОБЩИМ ВОПРОСАМ ПСИХОДИАГНОСТИКИ ЛИЧНОСТИ

Бурлачук Л. Ф. Психодиагностика личности. Киев, 1989.

Витцлак Г. Основы психодиагностики. // Психодиагностика: теория и практика / Пер. с нем. М, 1986.

Дюк В. А. Компьютерная психодиагностика. СПб., 1994.

Елисеев О. П. Конструктивная типология и психодиагностика личности. Псков, 1994.

Мельников В. М., Ямполъский Л. Г. Введение в эксперименталь­ную психологию личности. М., 1985.

Общая психодиагностика / Под ред. А. А. Бодалева, В. В. Столина. М., 1987.

[1] Имеется несколько модификаций данной методики (Сосновский Б.А., 1979, Марищук В.Л., Блудов Ю.М., Плахтиенко В.А. и др., 1984).

[2] Д_п амбивалентность— наличие и положительных и отрица­тельных баллов по шкале депрессии.

[3] Ошибка в выборе означает, что один и тот же номер выбира­ется и.в первом и во втором исследовании.

[4] Материал этого раздела заимствован из работы (Реан А. А., Лукин С. Е., 1993).

[5] Примечание: Используемые процентные показатели есть отноше­ние ч исла неотмеченных акцентуаций данного типа к общему числу лиц соответствующей акцентуации.

[6] Некоторые авторы в связи с этим вариантом даже говорят о патологии. Однако такие оценки, в плане данной методики, пред­ставляются малообоснованными.

[7] Здесь и далее мы будем в основном использовать это понятие, имея в виду при этом и диагностику тенденций развития человека как суб ьекта профессиональной деятельности (личностный компо­нент).

[8] Напомним одну из особенностей таких педагогов: сама по себе педагогическая деятельность для них является самостоятельной ценностью.

[9] «Экстенсивность мотива» здесь связывается с учетом ситуаци­онной детерминации проявления мотива достижения.

[10] «частной» — относительно психологии личности вообще.