ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой, как и надо было ожидать, появляется следователь – человек с пронзительными глазамиБесконечно разнообразен мир городского пассажирского транспорта /в алфавитном порядке/:
Автобусы, Велосипеды, Верблюды, Грузовики, Дороги канатные, Коляски детские, Коляски инвалидные, Лифты, Лошади, Метро, Мопеды, Мотороллеры, Мотоциклы, Мотоциклы с коляской, Олени северные, ослы, Собаки ездовые, Такси, Трамваи, Троллейбусы, Фуникулеры, Хождение пешком…
Но человеку всего этого мало. Он, как никто из живых существ, любит создавать себе дополнительные трудности. Очевидно, это свойственно только мыслящим организмам. Ничем другим не объяснить желание каждого индивидуума иметь собственный автомобиль. Разговоры, что машина экономит время, ссылки на классиков, что " автомобиль не роскошь, а средство передвижения", – только разговоры и ссылки. Каждый, у кого нет автомобиля, мечтает его купить. Но зато каждый, у кого есть автомобиль, мечтает его продать. Удерживает от этого только то, что, продав, останешься без автомобиля. Видя эти колебания автовладельцев, можно подумать, что сделано еще не все, чтоб отравить радость собственника. А между тем и в этой области достигнуты немалые успехи. Гаражей нет. Помыть машину негде, а ездить на грязной машине дорого. – Скажите, – вежливо осведомился сержант милиции у автолюбителя, рискнувшего уехать утром на неумытой машине, – вы сами по утрам умываетесь? – Я опаздываю на работу! – голос у любителя умоляющий, он действительно опаздывает. – И зубы вы чистите? – спокойно расспрашивает сержант: он-то никуда не торопится. – мне некогда… – Да вам некогда помыть машину. Ваши права!.. – Ну, оштрафуйте меня, я же опаздываю! – канючит нарушитель. Противно просить, чтобы тебя штрафовали. Но сержант милиции сделает одолжение и удовлетворит просьбу! Шофер, а любитель тоже шофер, всегда виноват, даже тогда, когда он прав. На любом перекрестке можно наблюдать, как регулировщик отчитывает водителя, но никто никогда не видел обратной картины. Любитель не может быть культурным, если не стал им до того, как приобрел свой транспорт. У владельца нет свободного времени. Когда он не чинит машину, не полирует ее, не заправляет бензином, не накачивает шины, не рыскает по городу в поисках запасных деталей, не развозит по домам знакомых или знакомых своих знакомых, он испытывает страх. Обыкновенный животный страх, что машину уведут! Каждый собственник убежден, что вору приглянулось именно его движимое имущество. Поразительное самомнение! Каких только замков не увидишь на личной машине? В этой области техническая мысль находится на уровне нашего кибернетического века. Тут и тайные реле, и прерыватели, и замки с алгебраическим шифром, и фантастические запоры на руле, похожие на ракетные установки. И только некоторые любители-консерваторы ставят на дверцы машин дедовские амбарные замки. Существует и такое приспособление: От машины на четвертый этаж, прямо в окно, тянется электрический провод. Когда вор лезет в автомобиль, в квартире хозяина пронзительно воет сирена. Хозяин просыпается, высовывается в окно и лично наблюдает, как угоняют его машину… Ровно в 9 утра невыспавшийся мятый Картузов волочил свое измученное тело по коридору следственного отдела районной прокуратуры, у двери с табличкой " Подберезовиков М. П." высокий костлявый субъект, выбросив, как шлагбаум, длинную руку, преградил Картузову путь. –..ините, мне…оже…обходимо в этот…бинет! – загадочно и нежно проблеял Пеночкин, ибо фамилия костлявого шлагбаума была такова. Филипп оторопел. Ему почудилось, что Пеночкин говорит по-заграничному, а по-заграничному Филипп не понимал. – …идется…отерпеть! – в своей экономной манере предложил Пеночкин. Он проглатывал начала слов и крепко поднаторел в этом деле. – Но у меня угнали машину, – выпалил Картузов и изумился, что понимает не по-русски. – …оразительное…впадение! – ехидно заметил Пеночкин. – У меня…оже угнали. Я вас…ошу, …аймите…ередь! Картузов только сейчас увидел, что на стуле, прижатом к стене, понуро сидит еще один тип и неодобрительно смотрит на новичка. – Но у него ведь не угнали машину! – вскричал Филипп. – …али! – эхом отозвался Пеночкин. – Этого не может быть! – …очему это у вас…ожет, а у…ругих нет? – обиделся Пеночкин. – У меня угнали сегодня ночью! Шлагбаум снисходительно погладил Картузова по голове: – Вот у него…крали…шину…осемь…есяцев…азад, а у…еня…етыре…есяца. Так что у вас…асса…ремени…ереди! …алуйста! И Пеночкин указал Филиппу на стул. Картузов послушно сел. А по ту сторону двери за письменным столом возвышался атлетического вида чубатый блондин с пронзительными как у следователя, глазами. Совсем недавно Максим Подберезовиков отправил на небезызвестную скамье группу матерых валютчиков. И вчера, как молодого и подающего надежды, его бросили на безнадежный участок работы вместо несправившегося Чуланова. Дело об угоне двух машин было непопулярным в следственном отделе, как всякое дело, которое не удается раскрыть. Теперь, словно в честь назначения Подберезовикова, ночью была украдена еще одна " Волга", по счету третья. Подберезовиков резво взял старт. На рассвете он примчался на место преступления, нагнал страху на управдома и допросил потерпевшего Картузова. Тщательно собрав с петель ворот гаража остатки подсолнечного масла, Подберезовиков отправил их на срочное исследование. Помощница Максима Таня сняла отпечатки пальцев преступника. К сожалению, не удалось сфотографировать отпечатки следов его ног – они были затоптаны босыми ступнями Филиппа. В 9 часов утра следователь снова был в своем кабинете. Только что доставили результаты исследований. Масло оказалось рафинированным. Также удалось установить, что вор действовал в хлопчатобумажных перчатках. Такие перчатки безуспешно продаются во всех галантерейных магазинах. Следователь усиленно размышлял над обстоятельствами ночной кражи. Ему было ясно, что здесь, как и в предыдущих случаях, орудует одна и та же рука, опытная и умелая. – Таня, сведений с шоссе не поступало? – спросил Максим. – Пока ничего нет, – ответила его помощница. В детективном произведении у следователя непременно должен быть друг, помощник или подчиненный. У Шерлока Холмса им состоял доктор Ватсон. Такой человек необходим следователю. Не для помощи – следователь и сам найдет преступника на последней странице. Но перед кем он раскроет свой выдающийся талант криминалиста? Вряд ли его олимпийским спокойствием и несравненной храбростью станет восхищаться сам преступник! В последние годы на роли ближайших друзей следователя стали претендовать юные девушки. У современных Холмсов – прехорошенькие помощницы, часто из числа студенток-практиканток, это удобнее, чем держать в доверенных лицах мужчину. Ведь совместное раскрытие преступления как нельзя больше способствует зарождению чувства, именуемого любовью. Чем тяжелей преступление, тем сильнее и ярче любовь! Было бы грубым нарушением традиции, если бы Таня не любила Подберезовикова. Поэтому она и любила его молчаливой любовью. О чем он, естественно, не догадывался. – Я верю в вас! – нарушила молчание Таня. – Вы найдете преступника! Подберезовиков, в который раз, не заметил сквозившего в словах девушки всепоглощающего чувства. – Вы обратили внимание, Таня, – сказал ушедший в себя следователь, – что во дворе, где произошла кража, и рядом на улице ночует много безгаражных машин? – Да, – с недоумением произнесла Таня. Помощник следователя должен быть немного глуповат. – А ведь украсть машину, стоящую на улице, было легче, нежели из гаража… – Верно, – радостно оказала Таня, пораженная тонким ходом мысли любимого начальника. – Но преступник почему-то пошел по пути наибольшего сопротивления! Мне кажется, именно в этом надо искать ключ! – Как я сама не догадалась? – восхитилась Таня. Однако Подберезовиков не клюнул на лесть. – Между прочим, – продолжала девушка, – потерпевшие собрались у нас в коридоре. – Все? – переспросил следователь. – Там и серая " Волга", и та, у которой помят передний бампер, и последняя. Мысль о встрече с клиентами не привела Подберезовикова в восторг. – У меня сегодня репетиция, – вздохнул следователь, – приступая к новой роли. Шерлок Холмс играл на скрипке, а Максим Подберезовиков в самодеятельности! – Какая роль, Максим Петрович? – спросила Таня. – Приглашу на премьеру, узнаете. – Я им скажу, что вас нет, – заботливо предложила девушка. Но уклоняться от опасности было не в правилах Подберезовикова. – Зовите их всех сразу! Как говорится, одним махом! Потерпевшая тройка цугом вбежала в кабинет. Следователь встал из-за стола: – Давайте знакомиться! – Мы очень рады, что назначили именно вас, – поклонился ветеран, который ждал уже восемь месяцев. – Мы…адеемся, что вы…авдаете…аше…оверие! Максим посмотрел на Пеночкина и, скрыв улыбку, заверил: – Я…уду…тараться! Потерпевшие дружно сели, располагаясь для долгой беседы. – У вас есть какие-нибудь новости? – поинтересовался Максим. – Нет! – хором ответили потерпевшие. – Я думаю, будет полезнее, – жестко отчеканил следователь, – если вы с утра станете приходить на работу к себе, а не ко мне. Когда вы понадобитесь, я вас вызову! – …нятно, – Пеночкин поднялся первым. – До…иданья! – До свиданья, – подхватил дуэт, и расстроенные потерпевшие гуськом потянулись к выходу. Таня плотно прикрыла за ними дверь, но в кабинет тотчас постучали. – Войдите! – крикнул Максим. Это вернулся Картузов: – Ночью я позабыл вам сообщить деталь. Может, она поможет… – Слушаю вас. Филипп стыдливо покосился на Таню: – У меня на левом заднем крыле гвоздем процарапано неприличное слово!
|
