Студопедия — Эксперимент 15: Интроецирование и еда
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Эксперимент 15: Интроецирование и еда






 

В работе с интроекцией мы будем использовать ту же технику сосредоточения и развития, которая применялась к ретрофлексии, но есть одно существенное различие в процедуре. В ретрофлексии как сам ретрофлектирующий акт. так и поведение, которое держится под контролем, являются составными частями личности, и прежде всего нужно принять тождество с обеими частями, а затем — найти новую интеграцию, в которой обе части обретут внешнее выражение. Интроекция же состоит из материала — способа поведения, чувствования, оценки, который вы приняли в свою систему поведения, но не ассимилировали таким образом, чтобы это стаю частью вашего организма, вы приняли это в себя посредством насильственной (а следовательно, ложной) идентификации, так — хотя теперь вы будете сопротивляться его изъятию, — будто это нечто вам дорогое, но в действительности это чужое тело.

Человек — и как организм, и как личность — растет, ассимилируя новый материал. Сравнение обретения привычек, отношений, верований и идеалов с процессом принятия физической пищи поначалу может показаться слишком грубой аналогией. но чем больше мы всматриваемся в детали каждого из этих процессов, тем больше понимаем их функциональное сходство.

Когда физическая пища соответствующим образом переварена и ассимилирована, она становится частью организма; однако пища, которая «ложится камнем на желудок», — это интроект. Вы осознаете, чувствуете это и хотите освободиться от нее. Если вы это делаете, то выбрасываете ее из «своей системы». Предположим, однако, что вы подавляете свой дискомфорт, тошноту и желание изрыгнуть пищу. Тогда вы «держите ее внутри», и в конце концов вам либо удается, хоть и не без боли, переварить ее, либо она начинает вас отравлять.

Если это не физическая пища, а понятия, «факты» или стандарты поведения, ситуация аналогична. Теория, которой вы овладели, «переварена» в деталях, так что вы сделали ее своей и можете пользоваться ею гибко и эффективно, потому что она стала вашей «второй натурой». Но «урок», который вы проглотили целиком, без понимания, просто доверяя мнению, «авторитетов», и применяете теперь «как будто» это ваше, представляет собой интроект. Хотя вы подавили первоначальное замешательство, когда это насильно в вас впихивалось, вы не можете реально использовать это знание, потому что оно не стало вашим; в той мере, в какой вы загрузили свою личность проглоченными кусками того и другого, вы ослабили способность думать и действовать «от себя», по-своему.

В этом пункте мы расходимся с Фрейдом. Он считал, что интроекты нормальны и здоровы, — например, модели и подражания, с помощью которых формируется личность ребенка, особенно интроекции любящих родителей. Но при этом он, очевидно, не различал интроекцию и ассимиляцию. То, что ассимилируется, не берется как целое, а полностью разрушается (деструктурируется), трансформируется и принимается избирательно, по мере потребности организма. То, что ребенок получает от любящих родителей, он ассимилирует, потому что это ему подходит, соответствует его нуждам и потребностям его роста. Ненавидимые родители должны интроецироваться, приниматься как данность, хотя это противоречит потребностям организма. Такая интроекция сопровождается неудовлетворением реальных нужд ребенка и подавлением бунта и отвращения. «Я», состоящее из интроектов, не функционирует спонтанно, оно состоит из понятий о себе — обязанностей, стандартов, представлений о «человеческой природе», навязанных извне.

Если вы поняли необходимость агрессивного, деструктивного и реконструктивного отношения к любому опыту — для того чтобы он действительно стал вашим опытом, — вы можете понять и ранее упоминавшуюся оценку агрессии, вы перестанете бездумно отбрасывать ее как «антисоциальную», что само основывается на интроекции. «Социальное» в обыденном смысле часто означает соответствие интроецированным нормам, кодам и установлениям, чуждым действительно здоровым интересам и потребностям человека и лишающим его подлинного общения и способности испытывать радость.

При удалении интроектов из личности задача состоит не в том, чтобы принять и интегрировать диссоциированные части себя, как в случае ретрофлексии. В данном случае она скорее заключается в том, чтобы осознавать, что не является подлинно своим, чтобы обрести избирательное и критическое отношение к тому, что вам предлагается. Кроме того, нужно научиться «откусывать» и «жевать» опыт, чтобы извлекать из него то, что питательно для организма.

Чтобы пояснить процесс интроецирования, вернемся к ранним годам жизни. Зародыш в утробе матери находится с ней в полном слиянии; мать обеспечивает его кислородом, пищей и составляет его среду. Родившись, ребенок должен сам вдыхать воздух и начинает различать чувственную среду, однако его пища (правда, теперь доступная лишь временами) приходит к нему, полностью готовая для переваривания. От него требуется только сосать и глотать. Такое проглатывание жидкости эквивалентно полному интроецированию, пища проглатывается целиком. Но это соответствует стадии сосания, до появления зубов.

На следующих стадиях орального развития — кусания и жевания — ребенок становится более активным по отношению к пище. Он выбирает, присваивает и до некоторой степени изменяет то, что предлагает ему среда. Появление передних зубов соответствует периоду перехода от сосания к «покусыванию». Ребенок должен уметь различать; сосок во время сосания не следует кусать, то же касается остальной пищи, он должен откусывать по кусочку то, что лишь наполовину готово для проглатывания. С появлением коренных зубов он достигает стадии жевания, что крайне важно, потому что это дает возможность полностью разрушать пищу. Вместо того, чтобы принимать то, что дано, и «некритически» интроецировать это, жевание перерабатывает то, что предоставляется средой, обеспечивая ассимиляцию. На основе этой способности, а также развития способности к сенсорному различению и восприятию объектов ребенок учится говорить, и начинается процесс формирования его «я».

Процесс отнятия от груди — то есть время, когда ребенка «заставляют» перестать сосать грудь — обычно рассматривается как трудный и травмирующий. Но, если этому не предшествовало голодание и вызывающие соответствующий эффект проблемы (то есть не накоплен опыт прерываний, ненормальностей или незаконченных аспектов предыдущих стадий), ребенок готов и жаждет использовать свои вновь развившиеся способности и оставить позади интроецированное слияние. Трагично, что эта естественная последовательность фаз почти никогда не встречается в нашем обществе, то есть у нас всегда с самого начала неправильное кусание и жевание, что привело Фрейда и других к представлению о нормальности «частичной интроекции», проглатывания плохо пережеванных кусков того или иного рода.

В кусании, жевании, очень важной способности передвижения и приближения ребенок обретает основные доступные ему виды агрессии, находящиеся в его распоряжении и используемые им для своего роста. Они, разумеется, не являются «антисоциальными», хотя и являются прямой антитезой пассивного слияния. Но если эти биологические виды деятельности не используются для таких функций роста, как инициатива, выбор, преодоление препятствий, набрасывание на объект и разрушение его в целях ассимиляции, тогда избыточная энергия находит выход как неуместная агрессия — доминирование, раздражительность, садизм, жажда власти, суицид, убийство, и их массовый эквивалент — война! Тогда организм не развивается в постоянном творческом приспособлении к среде, при котором «я» становится системой исполнительных функций, занятых ориентацией и манипулированием. Вместо этого организм обременен таким «я», которое представляет собой беспорядочный набор неассимилированных интроектов — способов поведения и качеств, заимствованных у «авторитетов», которые оно неспособно переварить, отношений, которые это «я» не «откусило» и не «пережевало», знаний, которые не понимаются, сосательных фиксаций, которые оно неспособно растворить, отвращения, от которого оно не в состоянии избавиться.

Когда благодаря обращению ретрофлексии некоторое количество агрессивной энергии отвлечено от себя как жертвы, эта энергия может быть с пользой употреблена на кусание и жевание физической пиши и ее психологического соответствия: проблем, которые нужно решать фиксацией, которые нужно растворять, представлений о «я», которые должны быть разрушены. На это и направлены эксперименты данной главы, но, так же как при работе с ретрофлексиями, нужно идти вперед медленно, не принуждая себя, иначе вас ждут разочарования.

Основные сопротивления, с которыми здесь можно встретиться, — нетерпение и жадность, — эмоции, нормальные на глотательной стадии, но не на стадии зрелого, дифференцированного выбора, откусывания и жевания. Прежде всего стремитесь обрести осознавание. Вы можете многого достигнуть, если, сосредоточившись на своем способе еды, научитесь различать жидкую пищу, которую можно пить, и твердую пищу, по отношению к которой выпивание и проглатывание неадекватно.

 

Сосредоточьтесь на своей еде, без чтения или «думания». Просто обратитесь к вашей нише. Моменты еды стали для нас в основном поводом для различных социальных действий. Примитивное существо уединяется, чтобы поесть. Последуйте — ради эксперимента — его примеру: один раз в день принимайте пищу в одиночестве и учитесь есть. Это может занять около двух месяцев, но в конце концов вы обретете новый вкус, вы не будете повторяться. Если вы нетерпеливы, это может показаться слишком долгим. Вам захочется магических способов, быстрых результатов без усилия. Но, чтобы избавиться от своих интроектов, вы сами должны совершить работу разрушения и новой интеграции.

Отмечайте свои сопротивления при обращении к пище. Чувствуете ли вы вкус только первых кусков, а потом впадаете в транс «думания», грез, желания поговорить — и при этом теряете ощущение вкуса? Откусываете ли вы куски того, что едите, определенным и эффективным движением передних зубов? Иными словами, откусываете ли вы кусок мясного сэндвича, который держите в руке, или только сжимаете челюсти, а потом движением руки отрываете кусок? Используете ли вы зубы до полного разжижения пищи? Пока просто замечайте, что вы делаете, без произвольных изменений. многие изменения будут происходить сами собой, спонтанно, если вы будете поддерживать контакт с пищей.

Когда вы осознаете свой процесс еды, чувствуете ли вы жадность? Нетерпение? Отвращение? Или вы обвиняете спешку и суету современной жизни в том, что вам приходится проглатывать пищу? Иначе ли обстоит дело, когда у вас есть свободное время? Избегаете ли вы пресной, безвкусной пищи или проглатываете ее без возражений? Чувствуете ли вы «симфонию» запахов и текстуры, фактуры пищи или вы настолько десенситизировали свой вкус, что для него все более или менее одинаково?

Как обстоит дело не с физической, а с «ментальной» пищей? Задайте себе, например, подобные вопросы относительно читаемой печатной страницы. Проскальзываете ли вы трудные абзацы или прорабатываете их? Или вы любите только легкое чтение, то, что можно проглотить без активной реакции? Или вы принуждаете себя читать только «трудную» литературу, хотя ваши усилия доставляют вам мало радости?

А как с кинофильмами? Не впадаете ли вы в своего рода транс, при котором вы как бы «тонете» в сценах? Рассмотрите это как случай слияния.

 

Рассмотрим в том же контексте алкоголизм, который — хотя он обычно и осложнен многими ответвлениями (включая соматические изменения), — мышечно укоренен в оральном недоразвитии. Никакое лечение не будет иметь длительного эффекта или не станет больше чем подавлением, если алкоголик («взрослый» сосунок) не перейдет на стадию кусания и жевания. В основе лежит то, что пьющий хочет «пить» свою среду — обрести легкое и полное слияние без возбуждения (которое является для него болезненным усилием), контакта, разрушения и ассимилирования. Это бутылочный сосунок, отказывающийся принимать твердую пищу и жевать ее. Это относится как к бифштексу на его тарелке, так и к более широким проблемам его жизненной ситуации. Он хочет, чтобы решения приходили к нему в «жидкой форме», готовыми, чтобы ему оставалось только выпить и проглотить.

С точки зрения социальных взаимоотношений он хочет войти в непосредственное слияние без подготовительного контакта с другим человеком. Случайный знакомый становится другом, которому он готов «открыть сердце». Он обходит те части его личности, где необходимо различение; а потом на основе этого якобы глубокого и искреннего, а в действительности весьма поверхностного, контакта он начинает выдвигать нетерпеливые и экстравагантные требования.

Также некритически он принимает социальное порицание, считает его как бы исходящим от себя, у него сильное аутоагрессивное сознание. Он может топить его в вине, но когда он просыпается, его мстительность удваивается. Поскольку его агрессия не употребляется на перемалывание физической пищи и психических проблем, та часть, которая остается непомещенной в его «совесть», часто выходит наружу в виде мрачных, бессмысленных драк.

Питье адекватно усвоению жидкостей, а опьянение делает социальные контакты теплыми и приятными. По это только фазы опыта, а не целое, и когда эти фазы постоянно на первом плане как настоятельные потребности, исчезает возможность обретения опыта другого рода и уровня.

Сходный механизм проявляется и в сексуальной неразборчивости. Здесь действует требование немедленного временного удовлетворения, без предварительного контакта и развития отношений. Будучи холодным, с одной стороны, и испытывая тактильное голодание — с другой, неразборчивый человек ищет грубой тактильной близости как конечной цели сексуальности. Хотя и здесь, конечно, есть осложняющие моменты, но в основе опять-таки лежат нетерпение и жадность.

Наши представления об интроекции вызвали почти единодушное несогласие при первом с ними столкновении с ними. Процитируем несколько отрывков из отчетов:

«Я питала иллюзию, — которую вы без сомнения диагностируете как невротическую, — что быть человеком, это значит большее уважение к величию души, а не обращение к своей пище».

«Я не понимаю, как перемена привычек в еде может помочь развитию способности отвергать ингроецированные идеи. Я этого не вижу. Даже если ранние привычки относительно еды имеют к этому отношение, то изменение этих привычек сейчас не сделает вас сразу способными увидеть, что фрейдовское понятие интроекции ошибочно, а ваше может быть частично правильным. Почему бы нам не поработать над чем-нибудь полезным вместо всей этой ерунды?».

«Параллель между насильственным принятием пищи и насильственным научением поведению довольно бедна и сама по себе, а особенно если понимать ее не просто как фигуральное выражение. Организм не может «вырвать» поведением, и точно так же нельзя «кусать» и «жевать» переживания и опыт. Сложное поведение действительно может быть интроецировано, но и считаю, что это имеет мало отношения к привычкам в еде — разумеется, когда детства уже прошло. Я не стал заниматься экспериментированием по поводу еды, потому что априори счел это совершенно бесполезным; я не уделю этому даже того поверхностного внимания, которое уделял другим экспериментам, — их я делал ради любопытства. В терминах авторов я отказываюсь интроецировать то, что они говорят по поводу интроекции».

«Эта тренировка впечатляет и вдохновляет меня к действию не более, чем вся остальная. Хотя я многому научился в процессе чтения всего этого, а именно острому чувству осознавания своих мыслей, мотивов, привычек и пр., с возможной постоянной пользой от этого, я все еще не могу понять основную мысль, которая кроется за всей этой словесной путаницей. Я думаю, что основная мысль — помочь индивидууму лучше осознать различные процессы, протекающие в нем самом, чтобы он мог исключить многие нежелательные факторы, присутствующие в его мыслях и действиях. Но, как я и раньше говорил, мне кажется, что авторы предполагают слишком много понимания со стороны студентов, и мне кажется, что тренировка заставляет слишком много заниматься собой — решительно опасная вещь без надлежащего руководства».

Во всех приведенных отрывках можно отметить привычную современную опору на словесные доказательства. Действительно, можно было бы привести множество «объективных» экспериментальных доказательств в связи с изложенным нами, возможно, достаточных для того, чтобы заставить студентов, отчеты которых мы процитировали, интеллектуально согласиться с представленной теорией. Но мы стремимся не к словесному соглашению, а к динамическим эффектам, которые вы можете получить, непосредственно обнаруживая и доказывая какие-то моменты в своем собственном невербальном функционировании.

Некоторые, не желая отвергать теорию без дальнейших разговоров, отвергли ее временно, отложив невербальную проверку: «Я все время спрашиваю, возможно ли такое функциональное единство. Я хочу отложить все это до лета, когда поеду домой и поработаю над этим».

Тем не менее, какие бы сомнения ни вызывала теория, большинство студентов экспериментально отнеслись к рассмотрению своего процесса еды и рассказывали о различных открытиях относительно того, как они обычно принимают пищу: «Сосредоточившись на еде, я обнаружил, что не знаю, как есть; я просто проглатываю свою пищу. Я не могу перестать есть в спешке, даже когда мне некуда спешить. Я обнаружил, что вообще редко употребляю резцы».

Проблема сохранения фигуры звучала во многих отчетах: «Я попробовала надеть платье, в котором собиралась быть на празднике. То, что я увидела в зеркале, было мало похоже на мой идеал — высокой, тонкой, гибкой блондинки. Я разозлилась на себя и дала слово сидеть на диете. Но потом мне становится себя так жалко, что я сажусь и съедаю конфетку или кусочек кекса».

Процитируем подробно рассказ о попытке прожевать пищу до жидкого состояния: «Меня знают в семье как человека, который глотает пищу и читает во время еды; поэтому я с большим интересом отнесся к эксперименту над едой. Это работает, но, к моему ужасу, работает слишком хорошо, так что я остановился, чтобы не зайти слишком далеко. Прежде всего я посмотрел, как же я принимаю пишу, и был очень удивлен, заметив, что я откусываю лишь частично, а затем отрываю кусок.

Было довольно легко замедлить процесс настолько, чтобы откусить кусок настолько глубоко, насколько я мог, прежде чем начать жевать. Но поскольку я редко ем, не читая, уже сосредоточение на откусывании вместо отрывания отправило меня в грезы. Я тупо сидел, не осознавая, что делаю, и не думал ни о чем — буквально, — пока не заметил, что пища уже проглочена. Что касается вопроса, довожу ли я пищу до жидкого состояния, — нет (возможно, это реакция на моего отца, ярого флетчериста; хотя он и не жует под счет, но ест медленнее, чем кто-либо, кого я видел). Я попробовал жевать и жевал до тех пор, пока пища не стала столь жидкой, сколь я мог выдержать. При этом я заметил две реакции. Во-первых, у меня заболел язык около корня. Обычно после того, как я чувствую пищу во рту, ничего не происходит до тех пор, пока пища не оказывается в пищеводе, то есть я не осознаю глотания, проглатывания, дыхания или чего-то еще. Теперь же, когда я попытался прожевать полностью, то почувствовал, что мне не хватает воздуха. Язык болел, доставляя мне неудобство. Казалось, я сдерживал дыхание. Мне пришлось распихать пищу по сторонам рта, сделать несколько глотательных движений (хотя я ничего не проглотил) и глубоко вздохнуть, прежде чем продолжать. После этого я стал вытаскивать пищу из углов рта и пошел на работу с грязными остатками этого последнего куска. Это описание очень детально и, по-моему, тошнотворно, и именно так я чувствовал себя после пары кусков — меня тошнило. Пища обрела ужасный вкус, и я обнаружил, что стараюсь избегать восприятия вкуса или вообще какого бы то ни было чувствования того, что входит в мой рот. Обычно я не чувствую вкуса или каких бы то ни было других ощущений от еды, но этот эксперимент в значительной степени вернул мне вкус, так что теперь, чтобы избавиться от неприятных ощущений, вызванных этим, мне приходится десенситизировать себя. Когда выше я написал, что прекратил эксперимент, пока он не зашел слишком далеко, я имел в виду, что я почувствовал такое отвращение к тому, что происходило у меня во рту, что это вызвало сильный импульс рвоты. Я немедленно ускользнул в грезу или ступор, говоря себе: «Не буду портить еду тем, что мне становится плохо; в конце концов, всему есть предел», — и прекратил на этом. Это, конечно, сопротивление, но я проделывал это дважды».

Студент, который считает, что у него хорошие привычки в еде, рассказывает следующее: «В детстве у меня не было этих хороших привычек. Я был очень плохим едоком и, наверное, интроецировал большую часть того, что ел, стараясь думать или говорить о чем-то, чтобы не сознавать, что я ем. Изменение произошло где-то между десятью и тринадцатью годами. Основным событием моей жизни в это время было то, что отец заново женился, и мы уехали из дома дяди, где до этого жили».

Многие студенты сообщали что-то вроде следующего: «Я был поражен, насколько мой способ обращения с проблемами, с тем, что я читаю, смотрю в кино и пр., соответствует тому, как я обращаюсь с пищей».

 







Дата добавления: 2014-11-10; просмотров: 519. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

Плейотропное действие генов. Примеры. Плейотропное действие генов - это зависимость нескольких признаков от одного гена, то есть множественное действие одного гена...

Методика обучения письму и письменной речи на иностранном языке в средней школе. Различают письмо и письменную речь. Письмо – объект овладения графической и орфографической системами иностранного языка для фиксации языкового и речевого материала...

Классификация холодных блюд и закусок. Урок №2 Тема: Холодные блюда и закуски. Значение холодных блюд и закусок. Классификация холодных блюд и закусок. Кулинарная обработка продуктов...

Разновидности сальников для насосов и правильный уход за ними   Сальники, используемые в насосном оборудовании, служат для герметизации пространства образованного кожухом и рабочим валом, выходящим через корпус наружу...

Дренирование желчных протоков Показаниями к дренированию желчных протоков являются декомпрессия на фоне внутрипротоковой гипертензии, интраоперационная холангиография, контроль за динамикой восстановления пассажа желчи в 12-перстную кишку...

Деятельность сестер милосердия общин Красного Креста ярко проявилась в период Тритоны – интервалы, в которых содержится три тона. К тритонам относятся увеличенная кварта (ув.4) и уменьшенная квинта (ум.5). Их можно построить на ступенях натурального и гармонического мажора и минора.  ...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.013 сек.) русская версия | украинская версия