Единственный

Сметь Сталина была радостью для жидов и безутешным горем для Людей. Выдающийся советский инженер, доктор технических наук Владимир Акимович Ацюковский вспоминает о тех днях.

" 5 марта 1953 года умер Иосиф Виссарионович Сталин. Для подавляющего большинства моего невоевавшего и старшего воевавшего поколений смерть И.В. Сталина явилась величайшей трагедией. Наверное, среди нас были люди, втихомолку радовавшиеся его смерти, но тогда они не смели об этом даже заикнуться. Уже позже они приложили усилия для ошельмования не только имени Сталина, но и всего, что было сделано при нем. Но мы в те дни были охвачены горем и одной мыслью – побывать в Москве, чтобы поклониться умершему Вождю и Учителю.

В стране остановилась работа предприятий и прекратилась учеба во всех учебных заведениях. Прекратилась она и у нас, в Ленинградском политехническом институте. Все ходили растерянные, но как только стало ясно, что прощание со Сталиным намечено на 10 марта, многие, в том числе и я, помчались на Московский вокзал в надежде добраться до Москвы. О том, что происходило в Москве, мы не знали ничего.

В те дни Московский вокзал напоминал растревоженный улей. Мы поняли, что нам не удастся не только доехать до столицы, но даже выехать из Ленинграда, и я предложил двум своим товарищам простой план, как добраться до Москвы.

[602]

План состоял в том, чтобы на пригородных поездах объехать все кордоны, которые наверняка выставлены с целью не допустить скопления людей в Москве, а затем уже на дальнем поезде, который, вероятно, все же будет, добраться до места. Ребята отказались, и я поехал один.

Мой план удался как нельзя лучше. Лежа на полу под полкой в почти пустом пригородном вагоне, я слышал, как в Любани по перрону ходили патрули, кого-то задерживали, но в мой вагон не пришел никто, и вскоре поезд покатился дальше. Не помню, где и как удалось подсесть в битком набитый дальний поезд, но в Москву я прибыл на второй день похорон утром и отправился прощаться со Сталиным.

Что произошло в Москве в первый день похорон, хорошо известно. Власти выпустили из рук контроль за ситуацией. Москва оказалась переполнена людьми, рвавшимися в Октябрьский зал, в котором было выставлено для прощание тело И.В. Сталина. Была страшная давка, в которой погибло много народа. Никто не ожидал такого скопления людей. И только через сутки, как раз к тому времени, когда мне удалось добраться до Москвы, порядок был наведен, вся Москва была перекрыта кордонами, и к Сталину допускали только организованные делегации. Мне удалось пройти к площади Свердлова только потому, что я носил шинель, которую мне выдали еще в спецшколе ВВС после ее окончания. Уже вечером, воспользовавшись темнотой и смешавшись с какой-то военной делегацией, я прошел с ней все кордоны. Но на площади Свердлова делегацию погнали с площади за недисциплинированность: жены военных, шедшие в той же колонне, вели себя неприлично – хохотали, веселились, и в конце концов всю колонну завернули. Но я уже был на площади Свердлова и уходить оттуда не собирался. И к ночи со вторых суток на третьи на площади Свердлова собралось около ста человек таких же " проходимцев", как я.

Нас не стали разгонять, а под утро, уже часов в семь третьего дня похорон построили в общую колонну, и с нас началась та гигантская очередь желающих попрощаться со Сталиным, которая растянулась по всей Москве. Никакой давки больше не было, порядок был полный. Я прошел в первой сотне людей, попрощался с человеком, которого почитал больше всех на свете, и уехал домой в общежитие своего института.

А еще через два дня я был вызван на факультетское комсомольское бюро для объяснений, как я посмел бросить свой институт в такие дни. Такие же объяснения давал каждый,

[603]

кто пытался выехать в те дни в Москву, но дальше Московского вокзала не уехал. А я уехал, и мне было оказано особое внимание.

– Понимаешь ли ты, что ездить в Москву было нельзя? – спросили меня.

– Понимаю, конечно, – ответил я.

– А знал ли ты, что тебе попадет за это?

– Конечно, знал.

– И все же поехал?! И что же, в следующий раз опять побежишь?

– Вы спятили – сказал я комсомольскому начальству, – какой это может быть следующий раз! Сталин у нас был один, и я ездил прощаться с ним, а не с вами. Никакого следующего раза быть не может.

– И ты не раскаиваешься?

– Не раскаиваюсь, – ответил я.

И тогда было принято решение исключить меня из комсомола.

Комсомольская группа, узнав об этом, встала за меня насмерть. Она выразила недоверие факультетскому бюро и потребовала перенесения дела не в Комитет комсомола, где меня наверняка бы исключили со всеми вытекающими из этого последствиями, а на факультетское собрание, которое давно было намечено на ближайшие дни. И факультетское собрание, принципиально осудив меня за недисциплинированность, вынесло мне общественное порицание, чем и ограничилось. Я остался и в комсомоле, и в институте" {П59}.

 

 

{П58}А. Пригарин использует цифры профессора Хьюстонского университета Пола Грегори, данные в журнале " Коммунист" No. 1 за 1991 г.
Назад

{П59}В.А. Ацюковский. Приключения инженера. Записки активиста. Г. Жуковский, " Петит", 1998.
Назад

 

 

{Л5} Ю.И. Мухин. Наука управлять людьми: изложение для каждого. М., Фолиум, 1995.

{Л84} Н.Я. Комаров. Государственный комитет обороны постановляет… М., Воениздат, 1990.

{Л168} Н. Яковлев. 1 августа 1914. М., " Молодая гвардия", 1974.

{Л178} Д.Т. Шепилов. Воспоминания. " Вопросы истории", 1998, No. 3-7.

{Л262}" Известия ЦК КПСС" 1989, No. 7, с. 186-210.

{Л263} К. Огден. Маргарет Тэтчер. Женщина у власти. М., " Новости", 1992.

{Л264}" Правда" 1947, 15 декабря, с. 1.

{Л265}Рекомбинантные молекулы: значение для науки и практики. М., " Мир", 1980.

{Л266} И. Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР. М., Госполитиздат, 1952.

{Л67}" Известия ЦК КПСС" 1990, No. 1, с. 89-90.

{Л268}" Огонек" 1999, No.No. 20-29, 30-34.

{Л269}В. Шарапов. Миг между прошлым и будущим. М., ПАЛЕЯ-Мишин, 2000.

{Л270}" Правда" 01.03.1950.