Потребность в познании и понимании

Мы мало знаем о когнитивных импульсах, и в основном оттого, что они мало заметны в клинической картине психопатологии, им просто нет места в клинике, во всяком случае, в клинике, исповедующей медицинско-терапевтический подход, где все силы персонала брошены на борьбу с болез­нью. В когнитивных позывах нет той причудливости и страстности, той интриги, что отличает невротическую симптоматику. Когнитивная психо­патология невыразительна, едва уловима, ей часто удается ускользнуть от разоблачения и представиться нормой. Она не взывает к помощи. Именно поэтому мы не найдем упоминаний о ней в трудах Фрейда, Адлера или Юнга, этих «столпов» психотерапии и психодинамического подхода.

МаслоуА.Г. Базовые потребности 489

Шилдер — единственный из известных мне психоаналитиков, обратив­шийся к проблеме человеческого любопытства и стремления к пониманию с точки зрения психодинамики¹. К этой проблеме обращались такие психологи, как Мерфи, Вертхаймер и Аш². До сих пор мы лишь походя упоминали ког­нитивные потребности. Стремление к познанию универсума и его системати­зации рассматривалось нами либо как средство достижения базового чувства безопасности, либо как разновидность потребности в самоактуализации, свой­ственная умным, образованным людям. Обсуждая необходимые для удовлет­ворения базовых потребностей предпосылки, в ряду прочих прав и свобод мы говорили и о праве человека на информацию, и о свободе самовыражения. Но все, что мы говорили до сих пор, еще не позволяет нам судить о том, какое место занимают в общей структуре мотивации любопытство, потребность в по­знании, тяга к философии и эксперименту и т.д., — все наши суждения о ког­нитивных потребностях, прозвучавшие раньше, в лучшем случае можно счесть намеком на существование проблемы.

У нас имеется достаточно оснований для того, чтобы заявить — в ос­нове человеческой тяги к знанию лежат не только негативные детерминан­ты (тревога и страх), но и позитивные импульсы, импульсы per se, потреб­ность в познании, любопытство, потребность в истолковании и понимании³.

1. Феномен, подобный человеческому любопытству, можно наблюдать
и у высших животных. Обезьяна, обнаружив неизвестный ей предмет, стара­
ется разобрать его на части, засовывает палец во все дырки и щели — од­
ним словом, демонстрирует образец исследовательского поведения, не связан­
ного ни с физиологическими по⁴ также можно счесть аргументом в пользу
нашего тезиса, достаточно убедительным и вполне корректным с эмпиричес­
кой точки зрения.

2. История человечества знает немало примеров самоотверженного
стремления к истине, наталкивающегося на непонимание окружающих,
нападки и даже на реальную угрозу жизни. Бог знает, сколько людей по­
вторили судьбу Галилея.

3. Всех психологически здоровых людей объединяет одна общая осо­
бенность: всех их влечет навстречу хаосу, к таинственному, непознанному,
необъясненному. Именно эти характеристики составляют для них суть при­
влекательности; любая область, любое явление, обладающее ими, представ­
ляет для этих людей интерес. И наоборот — все известное, разложенное по
полочкам, истолкованное вызывает у них скуку.

¹ См. Kasner £., Newman J. Matematics and the Imagination. Simon & Schuster, 1949.
P. 301—304.

² Cm. Asch S.E. Social Psychology. Englewood Cliffs. N. J.: Prentice-Hall, 1952; Freud S. The
Interpretation of Dreams. N. Y.: Basic Books, \§bb\Wertheimer M. On truth // Henle M. (ed.).
Documents of Gestalt Psychology, Berkeley, Calif.: University of California Press, 1961.

³ Cm. MaslowAM. Toward a Psychology of Being, 2nd ed. N. Y.: Van Nostrand Reinhold, 1968.

⁴ Cm. Harlow HJF. Learning motivated by a manipulation drive // J. Exptl. Psychol. 1950.
40. P. 228—234.

490 Тема 6. Строение индивидуальной деятельности человека

4. Немало ценной информации могут дать нам экстраполяции из об­
ласти психопатологии. Компульсивно-обсессивные невротики (как и не­
вротики вообще), солдаты с травматическими повреждениями мозга, опи­
санные Гольдштейном, эксперименты Майера¹ с крысами — во всех случаях
мы имеем дело с навязчивой, тревожной тягой ко всему знакомому и ужас
перед незнакомым, неизвестным, неожиданным, непривычным, неструктури­
рованным. Но, с другой стороны, описаны и феномены, диаметрально проти­
воположные этим, такие как нарочитый нонконформизм, протест против
любой власти, любых авторитетов, так называемая богемность, навязчивое
желание шокировать окружающих, — эти феномены также наблюдаются
при некоторых неврозах, но могут отмечаться и в процессе отторжения
культурных ценностей.

Возможно, стоит упомянуть в этой связи и персеверативные детокси-кации, <...> представляющие собой, по крайней мере, на поведенческом уровне, влечение к страшному, пугающему, таинственному и непознанному.

5. Складывается впечатление, что фрустрация когнитивных потребно­
стей может стать причиной серьезной психопатологии². Об этом также сви­
детельствует ряд клинических наблюдений.

6. В моей практике было несколько случаев, когда я вынужден был
признать, что патологическая симптоматика (апатия, утрата смысла жизни,
неудовлетворенность собой, общая соматическая депрессия, интеллектуаль­
ная деградация, деградация вкусов и т.п.) у людей с достаточно развитым
интеллектом была вызвана исключительно одной лишь необходимостью
прозябать на скучной, тупой работе. Несколько раз я пробовал воспользо­
ваться подходящими случаю методами когнитивной терапии (я советовал
пациенту поступить на заочное отделение университета или сменить рабо­
ту), и представьте себе, это помогало.

Мне приходилось сталкиваться со множеством умных и обеспечен­ных женщин, которые не были заняты никаким делом, в результате чего их интеллект постепенно разрушался. Обычно я советовал им заняться хоть чем-нибудь, и если они следовали моему совету, то я наблюдал улучшение их состояния или даже полное выздоровление, и это еще раз убеждает меня в том, что когнитивные потребности существуют. Если человек лишен пра­ва на информацию, если официальная доктрина государства лжива и про­тиворечит очевидным фактам, то такой человек, гражданин такой страны почти обязательно станет циником. Он утратит веру во все и вся, станет подозрительным даже по отношению к самым очевидным, самым бесспор­ным истинам; для такого человека не святы никакие ценности и никакие моральные принципы, ему не на чем строить взаимоотношения с другими людьми; у него нет идеалов и надежды на будущее. Кроме активного ци-

¹ См. Maier N.R.F. Frustration. N. Y.: McCraw-НШ, 1949.

² См. Maslow A.H. Toward a Psychology of Being. 2nd ed. N. Y.: Van Nostrand Reinhold,
1968; Maslow A.H. A theory of metamotivation: the biological rooting of the value-life //
J. humanistic Psychol. 1967. № 7. P. 93—127.

МаслоуА.Г. Базовые потребности 491

низма, возможна и пассивная реакция на ложь и безгласность — и тогда человека охватывает апатия, безволие, он безынициативен и готов к безро­потному подчинению.

7. Потребность знать и понимать проявляется уже в позднем младен­
честве. У ребенка она выражена, пожалуй, даже более отчетливо, чем у взрос­
лого человека. Более того, похоже, что эта потребность развивается не под
внешним воздействием, не в результате обучения, а скорее сама по себе, как
естественный результат взросления (неважно, какому из определений обу­
чения и взросления мы отдадим предпочтение). Детей не нужно учить лю­
бопытству. Детей можно отучить от любопытства, и мне кажется, что имен­
но эта трагедия разворачивается в наших детских садах и школах¹.

8. И наконец, удовлетворение когнитивных потребностей приносит
человеку — да простят мне эту тавтологию! — чувство глубочайшего удов­
летворения, оно становится источником высших, предельных переживаний.
Очень часто, рассуждая о познании, мы не отличаем этот процесс от процес­
са обучения, и в результате оцениваем его только с точки зрения результа­
та, совершенно забывая о чувствах, связанных с постижением, озарением,
инсаитом. А между тем, доподлинное счастье человека связано именно с
этими мгновениями причастности к высшей истине. Осмелюсь заявить, что
именно эти яркие, эмоционально насыщенные мгновения только и имеют
право называться лучшими мгновениями человеческой жизни.

Можно подвести черту под всем вышесказанным: на существование базовой когнитивной потребности указывают многочисленные факты и наблюдения, клинические данные и результаты кросс-культуральных ис­следований.

Однако, даже сформулировав этот постулат, нам явно не удастся по­чить на лаврах. Так и человек, узнав нечто, не останавливается на достиг­нутом, он устремляется к более детальному, но в то же самое время и к бо­лее глобальному знанию, он пытается вплести его в некую философскую или теологическую систему. Новое знание, на первых порах очень предмет­ное и конкретное, заставляет человека искать возможности для того, чтобы вписать его в некую систему, побуждает к анализу и систематизации. Не­которые называют этот процесс поиском смысла, или значения. А мы мо­жем выдвинуть еще один постулат: человек стремится к пониманию, сис­тематизации и организации, к анализу фактов и выявлению взаимосвязей между ними, к построению некой упорядоченной системы ценностей.

Если мы согласимся с этими двумя постулатами, то вынуждены бу­дем признать, что взаимоотношения между этими двумя стремлениями иерархичны, т.е. стремление к познанию всегда предшествует стремлению к пониманию. Все, что мы говорили об иерархии препотентности и ее ха­рактеристиках, справедливо и по отношению к иерархии когнитивных потребностей.

¹ См. Goldfarb W. Psychological privation in infancy and subsequent adjustment // Am. J. Orthopsychiat. 1945. № 15. P. 247—255.

492 Тема 6. Строение индивидуальной деятельности человека

Хочу сразу же предостеречь от искушения, с которым вы неизбежно столкнетесь при обсуждении проблемы когнитивных потребностей. Нельзя рассматривать эти потребности, или стремления, как самостоятельный феномен, в отрыве от описанных выше базовых потребностей. Когнитивные и конатив-ные потребности не противостоят друг другу. Само по себе желание знать и само по себе желание понимать — конативны, т.е. носят побудительный харак­тер и являются такими же неотъемлемыми характеристиками личности, как и все описанные выше базовые потребности. Кроме того, и мы уже говорили об этом, иерархии когнитивных и конативных потребностей тесно связаны между собой, переплетены друг с другом; между ними нет антагонизма, напро­тив, они скорее синергичны, и у нас еще будет возможность убедиться в этом. Некоторые работы более подробно освещают этот вопрос¹.