ОБРАЗ МИРА

Как известно, психология и психофизиология восприятия харак­теризуются, пожалуй, наибольшим числом исследований и публикаций, необозримо огромным количеством накопленных фактов. Исследования ведутся на самых разных уровнях: морфофизиологическом, психофизи­ческом, психологическом, теоретико-познавательном, клеточном, феноме­нологическом («фенографическом» — К. Хольцкамп)², на уровне микро-и макроанализа. Изучаются филогенез, онтогенез восприятия, его функци­ональное развитие и процессы его восстановления. Используются самые разнообразные конкретные методы, процедуры, индикаторы. Получили распространение разные подходы и интерпретации: физикалистские, ки­бернетические, логико-математические, «модельные». Описано множество явлений, в том числе совершенно поразительных, остающихся необъяс-ненными.

Но вот что знаменательно, по признанию самых авторитетных иссле­дователей, сейчас не существует никакой убедительной теории восприятия, способной охватить накопленные знания, наметить концептуальную систему, отвечающую требованиям диалектико-материалистической методологии.

В психологии восприятия, по существу, в неявной форме сохраняют­ся физиологический идеализм, параллелизм и эпифеноменализм, субъек­тивный сенсуализм, вульгарный механицизм. Не ослабевает, а усиливает­ся влияние неопозитивизма. Особенно большую опасность для психологии представляет редукционизм, разрушающий сам предмет психологической науки. В результате в работах, претендующих на широкий охват пробле­мы, торжествует откровенная эклектика. Жалкое состояние теории вос­приятия при богатстве накопленных конкретных знаний свидетельствует

¹ Леонтьев AM. Избранные психологические произведения: В 2 т. М.: Педагогика,
1983. Т. И. С. 251—261.

² См. Holzkamp К. Sinnliehe Erkenntnis: Historischen Upsprung und gesellschaftliche
Function der Wahrnehmung. Frankfurt/Main, 1963.

Леонтьев А, Н. Образ мира

о том, что сейчас создалась острая необходимость пересмотреть то прин­ципиальное направление, в котором движутся исследования.

Конечно, все советские авторы исходят из фундаментальных поло­жений марксизма, таких, как признание первичности материи и вторич-ности духа, сознания, психики; из положения о том, что ощущения и вос­приятия являются отражением объективной реальности, функцией мозга. Но речь идет о другом: о воплощении этих положений в конкретном их содержании, в практике исследовательской психологической работы; об их творческом развитии в самой, образно говоря, плоти исследований воспри­ятия. А это требует коренного преобразования самой постановки проблемы психологии восприятия и отказа от ряда мнимых постулатов, которые по инерции в ней сохраняются. О возможности такого преобразования про­блемы восприятия в психологии и будет идти речь.

Общее положение, которое я попытаюсь сегодня защищать, состоит в том, что проблема восприятия должна быть поставлена и разрабаты­ваться как проблема психологии образа мира. (Замечу, кстати, что тео­рия отражения по-немецки Bildtheorie, т.е, теория образа.) Марксизм так и ставит вопрос: «...ощущение, восприятие, представление и вообще созна­ние человека, — писал Ленин, — принимается за образ объективной ре­альности»¹.

Ленин сформулировал и чрезвычайно важную мысль о принципиаль­ном пути, по которому должен идти последовательно материалистический анализ проблемы. Это путь от внешнего объективного мира к ощущению, восприятию, образу. Противоположный же путь, подчеркивает Ленин, есть путь, неизбежно ведущий к идеализму².

Это значит, что всякая вещь первично положена объективно — в объективных связях предметного мира; что она — вторично — полагает себя также и в субъективности, чувственности человека, и в человеческом сознании (в своих идеальных формах). Из этого нужно исходить и в пси­хологическом исследовании образа, процессов его порождения и функци­онирования.

Животные, человек живут в предметном мире, который с самого на­чала выступает как четырехмерный: трехмерное пространство и время (движение), которое представляет собой «объективно реальные формы бытия»³.

Это положение отнюдь не должно оставаться для психологии толь­ко общефилософской предпосылкой, якобы прямо не затрагивающей кон-J кретно-психологическое исследование восприятия, понимание его меха-

¹ Ленин В.И. Полы, собр. соч. Т. 18. С. 282—283

² См. там же. С. 52.

³ Там же. С. 181.

532 Тема 7. Человек как субъект познания

низмов. Напротив, оно заставляет многое видеть иначе, не так, как это сложилось в рамках буржуазной психологии. Это относится и к понима­нию развития органов чувств в ходе биологической эволюции.

Из приведенного марксистского положения вытекает, что жизнь жи­вотных с самого начала протекает в четырехмерном предметном мире, что приспособление животных происходит как приспособление к связям, на­полняющим мир вещей, их изменениям во времени, их движению; что, со­ответственно, эволюция органов чувств отражает развитие приспособления к четырехмерности мира, т.е. обеспечивает ориентировку в мире, как он есть, а не в отдельных его элементах.

Я говорю это к тому, что только при таком подходе могут быть ос­мыслены многие факты, которые ускользают из зоопсихологии, потому что они не укладываются в традиционные, по сути атомарные, схемы. К числу такого рода фактов относится, например, парадоксально раннее появление в эволюции животных восприятия пространства и оценка рас­стояний. То же относится к восприятию движений, изменений во време­ни — восприятию, так сказать, непрерывности через прерывность. Но, разумеется, касаться этих вопросов подробнее я не буду. Это разговор осо­бый, узкоспециальный.

Обращаясь к человеку, к сознанию человека, я должен ввести еще одно понятие — понятие о пятом квазиизмерении, в котором открывает­ся человеку объективный мир. Это — смысловое поле, система значений.

Введение этого понятия требует более подробного разъяснения.

Факт состоит в том, что когда я воспринимаю предмет, то я восприни­маю его не только в его пространственных измерениях и во времени, но и в его значении. Когда, например, я бросаю взгляд на ручные часы, то я, строго говоря, не имею образа отдельных признаков этого предмета, их суммы, их «ассоциативного набора». На этом, кстати сказать, и основана критика ас­социативных теорий восприятия. Недостаточно также сказать, что у меня возникает прежде всего картина их формы, как на этом настаивают геш­тальтпсихологи. Я воспринимаю не форму, а предмету который есть часы.

Конечно, при наличии соответствующей перцептивной задачи я могу выделить и осознать их форму, отдельные их признаки — элементы, их связи. В противном случае хотя все это и входит в фактуру образа, в его чувственную ткань, но фактура эта может свертываться, стушевываться, замещаться, не разрушая, не искажая предметности образа.

Высказанный мной тезис доказывается множеством фактов, как по­лученных в экспериментах, так и известных из повседневной жизни. Для психологов, занимающихся восприятием, нет надобности перечислять эти факты. Замечу только, что особенно ярко они выступают в образах-пред­ставлениях.

Традиционная интерпретация состоит здесь в приписывании само­му восприятию таких свойств, как осмысленность или категориальность.

Леонтьев А, Н. Образ мира

Что же касается объяснения этих свойств восприятия, то они, как об этом правильно говорит Р.Грегори¹, в лучшем случае остаются в границах те­ории Г.Гельмгольца. Замечу сразу, что глубоко скрытая опасность состо­ит здесь в логической необходимости апеллировать в конечном счете к врожденным категориям.

Защищаемая мной общая идея может быть выражена в двух поло­жениях. Первое заключается в том, что свойства осмысленности, катего-риальности суть характеристики сознательного образа мира, не имманент­ные самому образу, его сознанию. Они, эти характеристики, выражают объективность, раскрытую совокупной общественной практикой, идеализи­рованной в системе значений, которые каждый отдельный индивид находит как ъвне-его-существующееъ — воспринимаемое, усваиваемое — и поэтому так же, как то, что входит в его образ мира.

Выражу это иначе: значения выступают не как то, что лежит перед вещами, а как то, что лежит за обликом вещей — в познанных объективных связях предметного мира, в различных системах, в которых они только и су­ществуют, только и раскрывают свои свойства. Значения, таким образом, не­сут в себе особую мерность. Это мерность внутрисистемных связей объек­тивного предметного мира. Она и есть пятое квазиизмерение его!

Подведем итоги.

Защищаемый мной тезис заключается з том, что в психологии про­блема восприятия должна ставиться как проблема построения в сознании индивида многомерного образа мира, образа реальности. Что, иначе гово­ря, психология образа (восприятия) есть конкретно-научное знание о том, как в процессе своей деятельности индивиды строят образ мира — мира, в котором они живут, действуют, который они сами переделывают и час­тично создают; это — знание также о том, как функционирует образ мира, опосредствуя их деятельность в объективно реальном мире.

Здесь я должен прервать себя некоторыми иллюстрирующими от­ступлениями. Мне припоминается спор одного из наших философов с Ж.Пиаже, когда он приезжал к нам.

— У вас получается, — говорил этот философ, обращаясь к Пиаже, —
что ребенок, субъект вообще, строит с помощью системы операций мир. Как
же можно стоять на такой точке зрения? Это идеализм.

— Я вовсе не стою на этой точке зрения, — отвечал Ж.Пиаже, — в
этой проблеме мои взгляды совпадают с марксизмом, и совершенно непра­
вильно считать меня идеалистом!

— Но как же в таком случае вы утверждаете, что для ребенка мир
таков, каким строит его логика?

Четкого ответа на этот вопрос Ж. Пиаже так и не дал. Ответ, однако, существует, и очень простой. Мы действительно стро­им, но не Мир, а Образ, активно «вычерпывая» его, как я обычно говорю,

¹См. Грегори Р. Разумный глаз. М., 1972.

534 Тема 7. Человек как субъект познания

из объективной реальности. Процесс восприятия и есть процесс, средство этого «вычерпывания», причем главное состоит не в том, как, с помощью каких средств протекает этот процесс, а в том, что получается в результа­те этого процесса. Я отвечаю: образ объективного мира, объективной ре­альности. Образ более адекватный или менее адекватный, более полный или менее полный... иногда даже ложный...

Позвольте мне сделать еще одно, совсем уже другого рода отступление.

Дело в том, что понимание восприятия как процесса, посредством которого строится образ многомерного мира, каждым его звеном, актом, моментом, каждым сенсорным механизмом вступает в противоречие с неизбежным аналитизмом научного психологического и психофизиоло­гического исследования, с неизбежными абстракциями лабораторного эк­сперимента.

Мы выделяем и исследуем восприятие удаленности, различение форм, константность цвета, кажущееся движение и т.д. и т.п. Тщательными экс­периментами и точнейшими измерениями мы как бы сверлим глубокие, но узкие колодцы, проникающие в недра перцепции. Правда, нам не часто удается проложить «ходы сообщения» между ними, но мы продолжаем и продолжаем это сверление колодцев и вычерпываем из них огромное ко­личество информации — полезной, а также малополезной и даже вовсе бес­полезной. В результате в психологии образовались сейчас целые террико­ны непонятных фактов, которые маскируют подлинный научный рельеф проблем восприятия.

Само собой разумеется, что этим я вовсе не отрицаю необходимости и даже неизбежности аналитического изучения, выделения тех или иных частных процессов и даже отдельных перцептивных явлений в целях их исследования in vitro. Без этого просто не обойтись! Моя мысль совсем в другом, а именно в том, что, изолируя в эксперименте изучаемый процесс, мы имеем дело с некоторой абстракцией, следовательно, сразу же встает проблема возвращения к целостному предмету изучения в его реальной природе, происхождении и специфическом функционировании.

Применительно к исследованию восприятия это есть возвращение к построению в сознании индивида образа внешнего многомерного мира, мира как он есть, в котором мы живем, в котором мы действуем, но в котором наши абстракции сами по себе не «обитают», как не обитает^например, в нем столь подробно изученное и тщательно изморенное «фи-движение"»¹.

Здесь я снова вынужден сделать отступление.

Многие десятки лет исследования в психологии восприятия имели дело по преимуществу с восприятием двухмерных объектов — линий, гео­метрических фигур, вообще изображений на плоскости. На этой почве воз­никло и главное направление в психологии образа — гештальтпсихология.

¹См. Грегори Р. Глаз и мозг. М., 1970. С. 124—125

Леонтьев А.Н. Образ мира

Сначала было выделено как особое «качество формы» — Gestalt-qualitat; потом в целостности формы увидели ключ к решению пробле­мы образа. Были сформулированы закон «хорошей формы», закон пре-гнантности, закон фигуры и фона.

Эта психологическая теория, порожденная исследованием плоских изображений, сама оказалась «плоской». По существу, она закрыла воз­можность движения «реальный мир — психический гештальт», как и дви­жения «психический гештальт — мозг». Содержательные процессы оказались подмененными отношениями проективности, изоморфизма. В.Келер издает книгу «Физические гештальты»¹ (кажется, впервые о них писал К.Гольдш-тейн), а К.Коффка уже прямо заявляет, что решение контраверзы духа и материи, психики и мозга состоит в том, что первичным является третье и это третье есть Gestalt — форма. Далеко не лучшее решение предлагается и в лейпцигском варианте гештальтпсихологии: форма есть субъективная априорная категория.

А как интерпретируется в гештальтпсихологии восприятие трехмер­ных вещей? Ответ прост: он заключается в переносе на восприятие трех­мерных вещей законов восприятия проекций на плоскости. Вещи трех­мерного мира, таким образом, выступают как замкнутые плоскостями. Главным законом поля восприятия является закон «фигуры и фона». Но это вовсе не закон восприятия, а феномен восприятия двухмерной фигу­ры на двухмерном фоне. Он относится не к восприятию вещей трехмер­ного мира, а к некоторой их абстракции, которая есть их контур². В ре­альном же мире определенность целостной вещи выступает через ее связи с другими вещами, а не посредством ее «оконтуривания³.

Иными словами, своими абстракциями гешталъттеория подмени­ла понятие объективного мира понятием поля.

В психологии понадобились годы, чтобы их экспериментально разъе­динить и противопоставить. Кажется, лучше всего это сначала проделал Дж.Гибсон, который нашел способ видеть окружающие предметы, окружа­ющую обстановку как состоящую из плоскостей, но тогда эта обстановка стала призрачной, потеряла для наблюдателя свою реальность. Удалось субъективно создать именно «поле», оно оказалось, однако, заселенным призраками. Так в психологии восприятия возникло очень важное раз­личение: «видимого поля» и «видимого мира»⁴.

В последние годы, в частности в исследованиях, проведенных на ка­федре общей психологии, это различение получило принципиальное теоре-

¹ Kdhler W. Die physischen Gestalten in Ruhe und stationaren Zustand. Brounschweig, 1920.

² Или, если хотите, плоскость.

³ Т.е. операции выделения и видения формы.

⁴ См. Gibson J.J. The Perception of the Visual World. L.; N.Y., 1950.

536 Тема 7. Человек как субъект познания

тическое освещение, а несовпадение проекционной картины с предметным образом — достаточно убедительное экспериментальное¹ обоснование².

Я остановился на гештальттеории восприятия, потому что в ней осо­бенно отчетливо сказываются результаты сведения образа предметного мира к отдельным феноменам, отношениям, характеристикам, абстраги­рованным из реального процесса его порождения в сознании человека, процесса, взятого в его полноте. Нужно, следовательно, вернуться к этому процессу, необходимость которого лежит в жизни человека, в развитии его деятельности в объективно многомерном мире. Отправным пунктом для этого должен стать сам мир, а не субъективные феномены, им вызы­ваемые.

Здесь я подхожу к труднейшему, можно сказать, критическому пун­кту опробываемого мною хода мысли.

Я хочу сразу же высказать этот пункт в форме тезиса категорично­го, сознательно опуская все необходимые оговорки.

Тезис этот состоит в том, что мир в его отдаленности от субъекта амодален. Речь идет, разумеется, о том значении термина «модальность», какое он имеет в психофизике, психофизиологии и психологии, когда мы, например, говорим о форме предмета, данной в зрительной или в тактиль­ной модальности или в модальностях вместе.

Выдвигая этот тезис, я исхожу из очень простого и, на мой взгляд, совершенно оправданного различения свойств двоякого рода.

Один — это такие свойства неодушевленных вещей, которые обна­руживаются во взаимодействиях с вещами же (с «другими» вещами), т.е. во взаимодействии «объект—объект». Некоторые же свойства обнару­живаются во взаимодействии с вещами особого рода — с живыми чувст­вующими организмами, т.е. во взаимодействии «объект—субъект». Они обнаруживаются в специфических эффектах, зависящих от свойств ре­ципирующих органов субъекта. В этом смысле они являются модальны­ми, т.е. субъективными.

Гладкость поверхности предмета во взаимодействии «объект-объект» обнаруживает себя, скажем, в физическом явлении уменьшения трения. При ощупывании рукой — в модальном явлении осязательного ощущения гладкости. То же свойство поверхности выступает в зритель­ной модальности.

Итак, факт состоит в том, что одно и то же свойство — в данном слу­чае физическое свойство тела — вызывает, воздействуя на человека, совер-

¹ Удалось найти и некоторые объективные индикаторы, расчленяющие видимое поле
и предметы, картину предмета. Ведь образ предмета обладает такой характеристикой,
как измеряемая константность, т.е. коэффициент константности. А ведь как только
ускользает предметный мир, трансформируясь в поле, так поле это обнаруживает
аконстантность. Значит, можно измерением расчленить предметы поля и предметы мира.

² ЛогвиненкоАД., Столик В.В. Исследование восприятия в условиях инверсии поля
зрения // Эргономика. Труды ВНИИТЭ. 1973. Вып. 6.

Леонтьев А.И. Образ мира

шенно разные по модальности впечатления. Ведь «блескость» не похожа на «гладкость», а «матовость» — на «шероховатость». Поэтому сенсорным модальностям нельзя дать «постоянную прописку» во внешнем предмет­ном мире. Я подчеркиваю, внешнему потому что человек, со всеми своими ощущениями, сам тоже принадлежит объективному миру, тоже есть вещь среди вещей.

У Энгельса есть одна примечательная мысль о том, что свойства, о которых мы узнаем посредством зрения, слуха, обоняния и т.д., не абсолют­но различны; что наше я вбирает в себя различные чувственные впечатле­ния, объединяя их в целое как «совместные» (курсив Энгельса!) свойства. «Объяснить эти различные, доступные лишь разным органам чувств свой­ства... и является задачей науки...»¹.

Прошло 120 лет. И наконец, в 60-х гг., если я не ошибаюсь, идея сли­тия в человеке этих «совместных», как их назвал Энгельс, расщепляющих­ся органами чувств свойств превратилась в экспериментально установ­ленный факт.

Я имею в виду исследование И.Рока².

В его опытах испытуемым показывали квадрат из твердой пластмас­сы через уменьшающую линзу. «Испытуемый брал квадрат пальцами сни­зу, через кусок материи, так что он не мог видеть свою руку, иначе он мог бы понять, что смотрит через уменьшающую линзу... Мы... просили его сооб­щить свое впечатление о величине квадрата... Некоторых испытуемых мы просили как можно точнее нарисовать квадрат соответствующей величины, что требует участия как зрения, так и осязания. Другие должны были выб­рать квадрат равной величины из серии квадратов, предъявляемых только зрительно, а третьи — из серии квадратов, величину которых можно было определять только на ощупь...

У испытуемых возникало определенное целостное впечатление о ве­личине квадрата... Воспринимаемая величина квадрата... была примерно такой же, как и в контрольном опыте с одним лишь зрительным восприя­тием».

Итак, предметный мир, взятый как система только «объектно-объектных» связей (т.е. мир без животных, до животных и человека), амодален. Только при возникновении субъектно-объектных связей, взаи­модействий возникают многоразличные и к тому же меняющиеся от вида к виду³ модальности.

Вот почему, как только мы отвлекаемся от субъектно-объектных взаимодействий, сенсорные модальности выпадают из наших описаний реальности.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 548.

² См. Рок И., Харрис Ч. Зрение и осязание // Восприятие. Механизмы и модели. М.,
1974. С. 276—279.

³ Я и имею в виду зоологический вид.

538 Тема 7. Человек как субъект познания

Из двойственности связей, взаимодействий «0-0» и «OS», при усло­вии их сосуществования, и происходит всем известная двойственность ха­рактеристик: например, такой-то участок спектра электромагнитных волн и, допустим, красный свет. При этом не нужно только упускать, что та и другая характеристика выражает «физическое отношение между физичес­кими вещами»¹.

Дальнейший естественно возникающий вопрос — это вопрос о при­роде, происхождении сенсорных модальностей, об их эволюции, развитии, о необходимости, неслучайности их меняющихся «наборов» и разных, го­воря термином Энгельса, «совместностей» отражаемых в них свойств. Это не исследованная (или почти не исследованная) проблема науки. Что же является ключевым подходом (положением) для адекватного решения этой проблемы? Здесь я должен повторить свою главную мысль: в психо­логии она должна решаться как проблема филогенетического развития образа мира, поскольку:

(1) необходима «ориентировочная основа» поведения, а это образ,

(2) тот или иной образ жизни создает необходимость соответствующе­
го ориентирующего, управляющего, опосредствующего образа его в предмет­
ном мире.

Короче. Нужно исходить не из сравнительной анатомии и физиоло­гии, а из экологии в ее отношении к морфологии органов чувств и т.п. Энгельс пишет: «Что является светом и что — несветом, зависит от того, ночное это животное или дневное»².

Особо стоит вопрос о «совмещениях»,

1. Совмещенность (модальностей) становится, но по отношению к
чувствам, образу; она есть его условие³. (Как предмет — «узел свойств»,
так образ — «узел модальных ощущений».)

2. Совмещенность выражает пространственность вещей как фор­
му существования их).

3. Но она выражает и существование их во времени, поэтому образ
принципиально есть продукт не только симультанного, но и сукцессивно-

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 62.

² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С. 603.

³ Б.М. Величковский обратил мое внимание на одно исследование, относящееся к раннему
младенческому возрасту: Aronson £., Rosenbloom S. Space perception in early infancy:
perception within a common auditory visual space // Science. 1972. V. 172. P.1161—1163.
В одном из экспериментов изучалась реакция новорожденного на наклоняющуюся и
говорящую мать. Факт состоит в том, что если звук идет с одной стороны, а лицо матери
находится с другой, то реакция отсутствует. Подобные данные, как психологические, так и
биологические, позволяют говорить о восприятии как процессе становления образа. Мы не
можем начинать с элементов восприятия, потому что становление образа предполагает
совместность. Одно свойство не может характеризовать предмет. Предмет — это «узел
свойств». Картина, образ мира возникает, когда свойства «завязываются узлом», с этого
начинается развитие. Сначала возникает отношение совместности, а затем расщепляемости
совместного с другими свойствами.

Леонтьев А.Н. Образ мира

го совмещения, слития¹. Характернейшее явление совмещения точек об­зора — детские рисунки!

Общий вывод: всякое актуальное воздействие вписывается в образ мира, т.е. в некоторое «целое»².

Когда я говорю о том, что всякое актуальное, т.е. сейчас воздейству­ющее на перцептирующие системы, свойство «вписывается» в образ мира, то это не пустое, а очень содержательное положение; это значит, что:

(1) граница предмета устанавливается на предмете, т.е. отделение
его происходит не на чувствилище, а на пересечениях зрительных осей.
Поэтому при использовании зонда происходит сдвиг чувствилища³. Это
значит, что не существует объективации ощущений, восприятиш За кри­
тикой «объективации», т.е. отнесения вторичных признаков к реальному
миру, лежит критика субъективно-идеалистических концепций. Иначе
говоря, я стою на том, что не восприятие полагает себя в предмете, а
предмет — через деятельность — полагает себя в образе. Восприятие
и есть его «субъективное полагание». (Полагание для субъекта!);

(2) вписывание в образ мира выражает также то, что предмет не
складывается из «сторон»; он выступает для нас как единое непрерывное;
прерывность есть лишь его момент*. Возникает явление «ядра» предме­
та. Это явление и выражает предметность восприятия. Процессы вос­
приятия подчиняются этому ядру. Психологическое доказательство: а) в
гениальном наблюдении Г. Гельмгольца: «не все, что дано в ощущении,
входит в " образ представления"» (равносильно падению субъективного
идеализма в стиле Иоганнеса Мюллера); б) в явлении прибавок к псевдо-
скопическому образу (я вижу грани, идущие от подвешенной в простран­
стве плоскости) и в опытах с инверсией, с адаптацией к оптически иска­
женному миру.

До сих пор я касался характеристик образа мира, общих для живот­ных и человека. Но процесс порождения картины мира, как и сама кар­тина мира, ее характеристики качественно меняются, когда мы переходим к человеку.

¹ Никто из нас, вставая из-за письменного стола, не отодвинет стул так, чтобы он
ударился о книжную витрину, если знает, что витрина находится за этим стулом. Мир
сзади меня присутствует в картине мира, но отсутствует в актуальном зрительном мире.
От того, что у нас нет панорамного зрения, панорамная картина мира не исчезает, она
просто иначе выступает.

² См. Uexkull V., Kriszat G. Streifziige durch die Umwelten von Tieren und Menschen.
Berlin, 1934.

³ При ощупывании зондом некоего объекта чувствилище перемещается с руки на
кончик зонда. Чувствительность там... Я могу перестать ощупывать зондом этот предмет
чуть-чуть продвинуть руку по зонду. И тогда чувствилище возвращается на пальцы, а
кончик зонда теряет свою чувствительность.

⁴ «Эффект туннеля»: когда нечто прерывает свое движение и, как следствие своего
воздействия, оно не прерывает своего бытия для меня.

540 Тема 7. Человек как субъект познания

У человека мир приобретает в образе пятое квазиизмерение. Оно ни в коем случае не есть субъективно приписываемое миру! Это переход через чувственность за границы чувственности, через сенсорные модаль­ности к амодальному миру. Предметный мир выступает в значении, т.е. картина мира наполняется значениями.

Углубление познания требует снятия модальностей и состоит в таком снятии, поэтому наука не говорит языком модальностей, этот язык в ней изгоняется. В картину мира входят невидимые свойства предметов: а) амо-дальные — открываемые промышленностью, экспериментом, мышлением; б) «сверхчувственные» — функциональные свойства, качества, такие, как «стоимость*, которые в субстрате объекта не содержатся. Они-то и представ­лены в значениях!

Здесь особенно важно подчеркнуть, что природа значения не только не в теле знака, но и не в формальных знаковых операциях, не в операци­ях значения. Она — во всей совокупности человеческой практики, кото­рая в своих идеализированных формах входит в картину мира.

Иначе это можно сказать так: знания, мышление не отделены от процесса формирования чувственного образа мира, а входят в него, при­бавляясь к чувственности. [Знания входят, наука — нет! ]