Разделение и кооперация труда как закон функционирования и развития общественного труда, его хозяйственной и экономической сторон

 

Разделение труда и кооперация труда - две необходимые, диалектически связанные стороны общественно-исторического процесса развития труда. Историю развития общества можно рассматривать как развитие и расширение многообразия человеческих потребностей, а равно и способов их удовлетворения, или видов труда. Если первобытное сообщество людей главным образом объединяла зависимость от стихийных сил природы, то с развитием разделения труда начала нарастать «социальная сила», которая цементирует, объединяет людей в общество. Сначала хозяйственная, а затем экономическая зависимость людей друг от друга уже на новых основаниях обусловливает их кооперацию и сотрудничество.

Разделение труда в своем историческом развитии идет от естественного разделения труда через общее и частное к единичному разделению труда. Естественное разделение труда характерно для неразвитых обществ. Примитивность технико-технологической основы хозяйства в этих обществах определяет биофизические и психофизиологические качества человека, такие как пол, возраст в ряду более значимых для разделения труда. Общинный строй основывается на системе взаимозависимости членов общины по ее жизнеобеспечению в силу невозможности каждого члена наравне с другими заниматься определенными видами деятельности из-за их биофизических и психофизиологических различий. Эти естественные различия в обществах с неразвитой технической базой труда становятся основой дифференциации людей в соответствии с выполняемой ими определенной деятельностью. «В пределах семьи – а с дальнейшим развитием в пределах рода - естественное разделение труда возникает вследствие половых и возрастных различий, т. е. на чисто физиологической почве, и оно расширяет свою сферу с расширением общественной жизни, с ростом населения, особенно же с появлением конфликтов между различными родами и подчинением одного рода другим»1. С развитием средств производства создаются предпосылки разделения труда по степени его общности (т.е. по крупным родам занятий, объединяемых по предмету, средствам и продукту труда, что в современную эпоху привело к отраслевому разделению), а с усложнением системы производственных отношений между людьми формируются предпосылки собственно общественного разделения труда, выделяемые как различия по месту в определенном хозяйственном укладе, роли в организации труда, размерам доли присваиваемого продукта.

К. Маркс подчеркивал тот момент, что «разделение общественного производства на его крупные роды, каковые земледелие, промышленность и т.д., можно назвать общим разделением труда, распадение этих родов производства на виды и подвиды – частным разделением труда, а разделение внутри мастерской – единичным разделением труда». 1 Так в истории развития общества Ф. Энгельс выделяет три великие эпохи разделения труда по степени общности: разделение на скотоводство и земледелие; обособление ремесленничества от земледелия; и, наконец, обособление торговли.

Следуя этому подходу, можно различать три вида разделения труда. Первое – общее разделение труда, в смысле обособления таких базовых отраслей общественного хозяйства как земледелие, промышленность, торговля. Второе – разделение труда в отдельных отраслях производства, такие как металлургия и строительство внутри промышленности, скотоводство, пчеловодство, растениеводство внутри сельскохозяйственного производства. Третье - единичное разделение труда внутри отдельных рабочих групп, состоящее в обособлении отдельных трудовых операций. Последнее разделение наиболее полное развитие получило в мануфактурной форме производства. Расцвет мануфактуры в Западной Европе приходится на период с середины XVI до конца XVIII вв., когда она стала господствующей формой разделения и кооперации труда в промышленности на основе ручной, ремесленной техники (мануфактура от средневекового латинского manufactura, где manus – рука, factus – сделанный, изготовленный).

Мануфактурная форма сложилась в результате осуществления разнонаправленных тенденций соединения и разделения видов труда. С одной стороны, путем соединения в едином производственном процессе до этого разнородных и самостоятельных, но, тем не менее, связанных в цепочке изготовления готового продукта ремесел, с другой, - разделения разнородных операций одного и того же ремесла между различными рабочими. Однако была ли выполняемая мануфактурным рабочим операция раньше самостоятельной операцией отдельного ремесленника или она произошла из разложения операций одного и того же ремесла, - ремесло составляло не только историческую, но и техническую основу мануфактуры. Необходимым ее условием оставалось выполнение каждой отдельной операции человеческими руками. Успешность труда в мануфактуре, как и в ремесле существенным образом зависела от ловкости, уверенности и проворства отдельных рабочих.

Однако между мануфактурной и ремесленной формой, также как между ремесленником и мануфактурным рабочим существуют значительные различия. Ремесленная форма товарного производства основывалась на изолированности и независимости множества мелких товаропроизводителей, хотя и объединенных в цеха (ремесленные общины). Цеха по отношению к непосредственному производству выполняли лишь внешние регулятивные функции. Мануфактура как исторически первая форма капиталистического промышленного предприятия базируется на объединении различных видов труда и массовой кооперации непосредственных производителей в едином производственном процессе. На смену разнообразия операций, выполняемых ремесленником, мануфактура вводит простоту и однообразие операций, выполняемых рабочим изо дня в день. Рабочий уже не является целесообразно действующим самостоятельным производителем, превращается в несамостоятельный «винтик» большого «рабочего механизма». Перемена места и орудий труда, неизбежная при разнообразии операций, влечет за собой излишнюю трату времени и энергии. Эта трата устраняется кооперацией «частичных» рабочих в рамках мануфактуры. Повышается искусность рабочего в его ограниченной сфере деятельности, также как и слаженность всего рабочего механизма. Кооперация создает новую общественную производительную силу, которая количественно превосходит и качественно отличается от суммы отдельных составляющих ее индивидуальных производительных сил. Все эти обстоятельства приводят к значительному повышению производительности труда в мануфактуре по сравнению с ремеслом.

Мануфактурная стадия непосредственно предшествовала машинному производству. Именно мануфактурное разделение труда создало предпосылки машинной индустрии: приближение ко все большей синхронности трудовых операций положило начало стройной организации производства и непрерывности производственных процессов. Это создало возможность замены мануфактурного производства машинным (промышленная революция XVIII – первой половины XIX вв.), что привело к грандиозному скачку производительности труда. По мере развития машинного производства тенденция расчленения целостного производственного процесса на отдельные операции объективно усиливается, складываются условия для выделения технологически связанных блоков производственного процесса в самостоятельные производства и обмена между такими обособившимися звеньями единого технологического цикла компонентами конечного изделия. Это, в сущности, уже качественно новая ступень, когда разделение труда в прежнем, классическом смысле перерастает в разделение производственного процесса. Зародившись еще в недрах мануфактуры, этот феномен получил дальнейшее развитие в фабричном производстве, потом вышел за стены фабрик и, наконец, перешагнув через государственные границы, достиг международного уровня. В первой трети ХХ в. на этой почве стало развиваться международное производственное кооперирование, т. е. происходило формирование технологически и экономически целостных производственных цепочек, отдельные звенья которых, будучи дислоцированы в разных странах, функционируют по единому плану, подобно цехам одной фабрики. Между ними по строгому графику перемещаются потоки деталей, узлов, компонентов, обеспечивая непрерывность всего технологического процесса, конечным результатом которого является тот или иной готовый продукт.

Таким образом, рассмотренное в хозяйственном аспекте действие закона разделения труда в обществе демонстрирует нарастание производительных сил общества, связанное с углублением процесса технико-организационного разделения труда и его кооперацией. Однако анализ его экономической и социальной сторон показывает противоречивость этого процесса, неоднозначность его результатов для общественного развития.

В ходе своего исторического развертывания и усложнения процесс разделения труда сопровождается социальной дифференциацией общества. Как отмечает К. Маркс: «Разделение труда связано с распределением, являющимся притом – как количественно, так и качественно – неравным распределением труда и его продуктов…». 1 Складывается система общественного разделения труда, которая не только распределяет, но и закрепляет определенные виды труда и ключевые функции управления и контроля в обществе за отдельными социальными группами (классами), благодаря чему формируется иерархичная социальная структура, закрепляющая отношения господства и подчинения.

К. Маркс замечает также, что общественное разделение труда в действительности начинается с того времени, когда появляется разделение на «материальный» и «духовный» труд, или иначе на «физический» и «умственный» труд. 2 В социально-экономическом плане это означало, что прибавочный продукт достиг таких размеров, что стало возможным существование групп людей, которые могли не заниматься физическим трудом, но пользоваться равными и даже большими правами на прибавочный продукт, нежели непосредственно работающие. При этом прежние естественные и функциональные формы разделения труда отступают на второй план. Разделение труда на умственный и физический, управленческий и исполнительский труд – это первая в истории человечества социальная форма разделения труда, которая вышла за рамки собственно производства, охватив все общество. Вначале оно проявилось в противопоставлении групп семей, а позднее – сословий и классов.

Таким образом, мы получаем еще одно понимание разделения труда в обществе, фиксирующее собственно социальный (социально-классовый) аспект. Общественное разделение труда – это распределение обязанностей между членами общества и возникающая на базе такого распределения соответствующая структура статусов и ролей. Общественное разделение труда, закрепив социальное распределение обязанностей, одновременно закрепило и соответствующее их значимости распределение продуктов, причем распределение неравное.

Различие между двумя аспектами понимания разделения труда в обществе – хозяйственным разделением и собственно социальным (сословным, классовым) разделением – можно пояснить на следующих примерах. В своей совокупности члены общества, соединяясь ради общей цели обеспечения и воспроизводства жизни друг с другом и с материальными средствами производства образуют своего рода хозяйственную организацию. В зависимости от характера и объема обязанностей между главными (сеньор, глава семьи, мастер в ремесленной корпорации, председатель товарищества) и неглавными членами (слуги, крестьяне, домочадцы, ученики) этой организации устанавливается тот или иной тип равных или неравных отношений: доминирования или явного господства; опеки, защиты или покровительства (протекции); взаимообязывающего контракта, добровольного соглашения или принудительного навязывания. Принимая услуги от подчиненных и зависимых членов хозяйственной организации, получая налог деньгами или продуктами, ее руководитель берет на себя встречные обязательства защищать их от насильственных действий со стороны чужих организаций. Подобный тип взаимосвязи субъектов в обществе также можно рассматривать как форму обмена, или обменных «нетоварных» отношений: я тебе даю то, что умею производить, а именно продукты своего труда, а ты мне то, что можешь, т.е. защиту (военную, социальную, экономическую). Такой обмен может быть в целом добровольным и взаимообязывающим, а значит взаимовыгодным, либо принудительным и невыгодным для одной из сторон. В последнем случае следует, видимо говорить о неправомерном (несправедливом) присвоении продукта труда, т.е. об эксплуатации. Но, так или иначе, эти указанные типы связей образуют формы хозяйственной кооперации (сотрудничества) в рамках исторически определенной системы общественного разделения труда, закрепляющей и регламентирующей способы распределения производимого продукта.

Вряд ли здесь следует лишний раз подчеркивать, что «неравное» не есть «несправедливое», или «неправомерное». Еще Аристотель определил «пропорциональное воздаяние», или «пропорциональное равенство» как «правосудное в смысле справедливого равенства».1 Тем не менее, модель социального обмена не может напрямую служить для объяснения механизма рыночного обмена, поскольку рынок дает возможность субъекту свободно выбрать наилучшее для него из ряда имеющихся альтернатив и тем самым устанавливает эквивалентность обменов.

 

Связывая генезис разделения труда с распределением, причем количественно и качественно неравным, К. Маркс замечает, что здесь имеют место отношения собственности, «зародыш» и первоначальная форма которой обнаруживаются уже в семье, где жена и дети – рабы мужчины. «Рабство в семье – правда, еще очень примитивное и скрытое – есть первая собственность, которая впрочем, уже и в этой форме вполне соответствует определению современных экономистов, согласно которому собственность есть распоряжение чужой рабочей силой». 2 И далее: «…разделение труда и частная собственность, это – тождественные выражения: в одном случае говорится по отношению к деятельности то же самое, что в другом – по отношению к продукту деятельности». 3

Таким образом, возможность производить прибавочный продукт обусловила не только возможность выделения социального слоя, специализирующегося на оказании услуг защиты и управления, но и возникновение частной собственности, и, прежде всего, частной собственности на землю как «всеобщее средство производства» (К. Маркс), что дало дополнительное, но очень важное основание для институционального закрепления общественного разделения труда, в системе которого одни социальные группы людей начинают выполнять социально-экономические роли работодателей, а другие работников.

В свою очередь М. Вебер на основе анализа характера взаимоотношений хозяйствующих субъектов в различных укладах общественного хозяйства дал понимание двух основных типов социального разделения труда, через которые он раскрывает типы экономики. 1

Первый тип социального разделения труда предполагает способ, в соответствии с которым качественно различные и взаимодополнительные функции распределяются среди относительно самоуправляемых (автономных) хозяйственных единиц (организаций) с незначительной самостоятельностью (низкой автокефальностью), объединенных монопольной верховной властью. Связь этих единиц формирует унитарный тип экономики (унитарный значит единый, объединенный, составляющий одно целое, от фр. unitaire, лат. unitas – единство). «Унитарная» экономика включает в себя множество разных, исторически возникающих форм хозяйственных организаций – от примитивного семейного хозяйства, где все производственные функции выполняются членами семьи, до «коммунистической» (с коллективной собственностью) экономики, охватывающей всю страну («народное хозяйство»). Подобную модель экономики еще можно назвать «бюджетной» или в определенном смысле «натуральной» («нетоварной»). Для такой системы характерна развитая внутренняя специализация функций и несамостоятельность взаимоотношений хозяйственных единиц с внешними партнерами. Обмены с внешними экономическими системами каждая такая организация (хозяйственная единица) осуществляет как представитель целого, т.е. как выразитель не своих собственных, а общественных, корпоративных интересов. В рыночной экономике примером «унитарного» предприятия с внутренней специализацией и координацией функций между хозяйственными единицами может служить трест как форма монополистического объединения ряда предприятий, специализирующихся на выпуске однородной продукции. В рамках такого объединения предприятия-участники теряют коммерческую, производственную, а иногда и юридическую самостоятельность. С одной стороны, тресты функционируют в рыночной экономике, с другой – они развиваются внутри себя на нетоварной, бюджетной основе.

Тем не менее, определение такой системы взаимосвязей как «нетоварной» следует понимать достаточно условно по отношению к развитым формам унитарной экономики. В них все же работает механизм стоимостной координации хозяйственных единиц, хотя ему стремятся придать подчиненное значение по отношению к форме централизованного распределения ресурсов и производимых благ.

Второй тип социального разделения труда по Веберу – это распределение функций между самостоятельными (автокефальными) экономическими единицами. Данный тип может воплощаться между автокефальными, но гетерономными хозяйственными единицами (т.е., ориентированными на извне установленный, добровольно принимаемый или принудительно навязанный порядок). Например, главная экономическая функция прикрепленных к поместью лорда крестьянских хозяйств состоит в выполнении натуральных повинностей, т.е. обеспечении хозяйственных потребностей господина. Такие крестьянские хозяйства с одной стороны управляются по навязанным извне законам (признак гетерономности), с другой, они достаточно самостоятельны (автокефальны), поскольку могут вступать в рыночные отношения за рамками хозяйства синьора. К тому же типу принадлежат хозяйства античных рабов, средневековых крепостных, арендаторов, городских ремесленников. Все они работают в первую очередь для удовлетворения нужд господина, а затем своих собственных. Только в отличие от натурально-оброчных хозяйств, товарно-оброчные состоят из независимых семей, которые производят товарную продукцию и выплачивают синьору налог деньгами. Однако общим для них является то, что они выступают как экономически обособленные самостоятельные хозяйственные единицы. Это позволяет относить их к одному типу с автокефальными и автономными единицами в рыночной экономике (т.е. ориентированными только на собственные интересы и соблюдение внешних, формально-юридических требований, например требование свободы предпринимательства).

Таким образом, экономическое обособление не следует рассматривать как синоним частного обособления. Экономическое обособление может иметь место и в централизованно управляемой экономике и в частной корпоративной структуре. В последнем случае корпоративные отделения и филиалы являются звеньями одного и того же частного предприятия, представляющего обособленный капитал. Но в большинстве случаев объединение в один капитал не может преодолеть объективно обусловленной обособленности производственных звеньев, переставших быть самостоятельными капиталами. В силу этого сохраняется необходимость стоимостной связи между ними, хотя эта связь и перестает быть единственной.

В аспекте нашего анализа представляет интерес вопрос: в какой мере указанные формы кооперации выражают закон стоимости, то есть содействуют или препятствуют механизму стоимостной координации? Опыт Советского Союза и других стран с централизованным управлением и планированием экономики доказал, что силовое уничтожение частной капиталистической собственности не преодолевает экономического обособления и объективной потребности в стоимостной связи. Необходимость стоимостной связи была в значительной мере обусловлена сохранением обособленности производственных единиц в рамках общественной собственности, невозможностью поддерживать эффективную связь между ними только через централизованное планирование.

К. Маркс указывает на такой важный социальный аспект разделения труда как противоречивость общих, частных и индивидуальных интересов и социально-политических форм их согласования. При этом общий интерес не менее реален, нежели индивидуальный интерес отдельного индивида или групповой совместный интерес. Общий интерес объективно существует в качестве взаимной зависимости индивидов, между которыми разделен труд. Столкновение интересов и конфликты на этой почве делают необходимым вмешательство и подчинение особых интересов «всеобщему интересу», выступающему в лице государства. Однако, как отмечает К. Маркс, последний в лице государства принимает самостоятельную форму, оторванную от действительных – как отдельных, так и совместных – интересов. Именно потому, что индивиды преследуют только свой особый интерес, не совпадающий для них с их общим интересом этот «всеобщий интерес» выступает как «чуждый» им, «независимый» от них, который определяет себя опять-таки как особый интерес и вместе с тем принимает форму «иллюзорной общности».3 Поэтому, согласно Марксу, всякая борьба внутри государства – борьба между демократией, аристократией и монархией, борьба за избирательное право и т.д., представляет собой не что иное, как «иллюзорные формы», в которых ведется действительная борьба различных классов друг с другом. Отсюда следует далее, что каждый стремящийся к господству класс должен, прежде всего, завоевать себе политическую власть, для того, чтобы в свою очередь представить свой классовый интерес как «всеобщий». Таким образом, неизбежным следствием общественного разделения труда в исторически известных формах, согласно К. Марксу, является отчуждение индивидами своих отдельных, частных интересов и определение их в форме «всеобщего», или общественного интереса, что в свою очередь является основанием формирования государственной власти. Результатом отчуждения становится присвоение, узурпация власти в обществе и выдвижение отдельного особого интереса в «иллюзорной» форме «всеобщего» интереса. Последняя в действительности выступает лишь инструментом социального господства одного общественного класса над другими. На докапиталистической стадии общественное разделение труда еще не нашло достаточного развития на собственно экономическом основании, что явилось следствием неразвитости разделения абстрактного труда и стоимостных отношений, хотя последние уже имеют место между различными общностями людей (ремесленниками, крестьянами и другими непосредственными товаропроизводителями и товаровладельцами).

Однако с развитием товарно-денежных форм обмена и формированием групп работников и работодателей как относительно самостоятельных субъектов производства и экономики между ними начинают складываться преимущественно экономические (стоимостные) отношения. Собственно экономические, стоимостные отношения между работниками и работодателями складываются именно в сфере «абстрактного» (экономического) труда, соответственно, и выявляемое здесь разделение труда можно обозначать как «разделение абстрактного труда», а позиции дифференциации как «экономико-стоимостные позиции». Стоимостное отношение, порожденное естественно-исторической необходимостью дифференциации труда в ответ на изменяющиеся, растущие потребности людей, на определенном этапе начинает реализоваться неадекватно, сопровождаясь формированием нового способа общественного разделения труда и новых субъектов трудовых отношений: рабочих и капиталистов.

 

Выше отмечалось, что сущность абстрактного труда кроется в стоимостном отношении, а сущность капиталистического абстрактного труда заключена в неадекватном стоимостном отношении, возникающем на основе и в рамках адекватных стоимостных отношений. Исторические рамки адекватных отношений (в смысле отсутствия прибавочной стоимости) ограничены временем возникновения и существования товара и обмена, тогда как неадекватные стоимостные отношения - ведут счет с начала эпохи капитализма.

В основе неадекватного стоимостного обмена лежит стоимостная нетождественность между так называемым «виртуальным трудом» (т.е. трудом возможным, потенциальным, скрытым в рабочей силе) и «реальным трудом» как актуальным использованием (потреблением) рабочей силы, за который якобы работник и получает заработную плату. Но заработная плата не эквивалентна стоимости вложенного работником реального труда в силу того, что на деле работник продает не труд, а рабочую силу как свою способность к труду, или «виртуальный труд», хотя подается это как «продажа труда». Так, что работодатель покупает виртуальный труд, а потребляет реальный труд.

Виртуальный труд приравнивается к стоимости рабочей силы, которая определяется стоимостью средств существования работника и его семьи. Эта стоимость проявляется на рынке труда в форме «цены рабочей силы». Цена рабочей силы, с одной стороны, формируется под влиянием конкуренции работников друг с другом за рабочие места, а с другой, испытывает воздействие экономической борьбы работников и работодателей, и может складываться как выше, так и ниже стоимости рабочей силы. Тем не менее, минимальный размер заработной платы работника в пределе всегда стремится к денежному эквиваленту покрытия издержек на простое воспроизводство рабочей силы.Конъюнктура рынка труда (особенно на ранней, начальной стадии развития капитализма) в целом почти всегда более выгодна для капиталиста, чем для работника. Поэтому даже при равновесии спроса на труд и предложения труда в условиях свободного рынка существует неадекватность в стоимостных отношениях работника и работодателя. Капиталист, в силу того, что его экономические позиции на рынке предпочтительнее, обычно добивается большего, чем полагается ему на капитал, а также на свой индивидуальный труд и предпринимательские способности. Работник вынужден уступить часть того, что ему полагается за труд, то есть, становится эксплуатируемым в силу своей экономической зависимости. Поскольку заработная плата работника складывается на уровне цены рабочей силы, то та доля, что может дать работник сверх нее (т.е. «прибавочная стоимость» по К. Марксу) принадлежит работодателю.

Таким образом, в плане разделения абстрактного (экономического) труда, представленного здесь различными субъектами труда, имеет место дифференциация на тех, кто владеет «виртуальным трудом» (таковыми являются работодатели) и тех, кто владеет «реальным трудом» (работники).

Разделение абстрактного труда не могло бы возникнуть без функциональной дифференциации конкретного процесса труда, которая лишая труд отдельного работника конкретной целостности, уже на мануфактурном этапе развития производства по мере формирования неадекватных стоимостных отношений превращает его труд в частичный («расчлененный»), абстрактный труд. Функциональная дифференциация конкретного труда порождает «абстрактный труд» в смысле одностороннего, частичного, выхолощенного труда отдельного работника и, наоборот, разделение абстрактного труда дает возможность слить односторонние, частичные процессы труда в единую целостность - в товар как воплощенную стоимость.

Таким образом, конкретный труд и его разделение выступает необходимым условием, основанием создания товара (стоимости), но в свою очередь этот процесс создания стоимости опосредован системой разделения абстрактного труда, сформированной на основе неадекватного обмена результатами труда, имеющего своей субстанцией прибавочную стоимость.

Имманентное различие и взаимообусловленность абстрактной и конкретной сторон труда выступает как противоречивое единство – источник саморазвития и изменения социально-экономических форм труда. Противоречие между абстрактным и конкретным трудом возникает и формируется там, где становится возможным создание прибавочной стоимости и ее присвоения на основе неадекватного стоимостного обмена. Именно здесь скрыта «тайна» капиталистического способа производства и именно отсюда берет свое начало генетическая основа данной общественной системы.

Соответственно, за пределами анализа этого основного противоречия между абстрактным и конкретным трудом все ранее проявленные противоречия разделения труда, выступают для данной социально-экономической системы как второстепенные. Так, противоречия разделения конкретного труда, обнаруживаемые в дифференциации трудовых функций и позиций в пределах отдельной мануфактуры, фабрики, завода (как по «вертикали», так и по «горизонтали»), в отдельной отрасли, между отраслями, сферами общественной жизни и проявляющиеся в системе общественного разделения труда как определенные социальные различия между общностями людей, занятыми на этих различных видах, формах, типах разделенного конкретного труда являются куда менее важными, нежели противоречия разделения конкретного труда, создающего через абстрактный труд объективную основу неадекватных стоимостных отношений и экономической эксплуатации. Иными словами разделение труда, приводящее к дифференциации субъектов труда на субъектов «преимущественно созидающих прибавочную стоимость» и субъектов «преимущественно присваивающих» эту стоимость, есть основополагающее для капиталистической системы, а разделение труда как дифференциация собственно работников является второстепенным для нее.

«Простое меновое отношение» до капитализма характеризует воспроизводство нерасчлененного (в рассматриваемом смысле) труда. На этой ступени виртуальный труд (рабочая сила) еще не вступает в стоимостные отношения, он не отделился от реального труда, не превратился в товар и не обладает стоимостью, т.е. здесь, по сути дела, нет разделения абстрактного труда, соответственно, нет и какой-либо доминирующей формы социального различения людей на основе разделения абстрактного труда. Власть и господство рабовладельцев и феодалов основаны не на «неадекватном стоимостном отношении», а на иной базе. К. Маркс отмечал: «Чем меньшей общественной силой обладает средство обмена, чем теснее оно еще связано с природой непосредственного продукта труда и с непосредственными потребностями обменивающихся, тем больше еще должна быть сила той общности, которая связывает индивидов друг с другом - патриархальное отношение, античное общество, феодализм и цеховой строй». 2

Историческая реконструкция развития обменных отношений показывает, что сначала люди обменивались излишками своего труда напрямую; потом появились заменители, «эквиваленты» - товарные (например, шкурки) или нетоварные (ракушки, камушки); лишь во времена достаточно развитого товарного производства появились металлические деньги как всеобщий эквивалент. То есть неразвитость самих средств обмена, еще не дает возможности развития экономических форм господства.

Стоимостные отношения имеют место и до капитализма и после капитализма, но они, в одном случае, еще не приобрели, а в другом - должны терять свой сущностный признак - неадекватность стоимостного обмена как субстанции экономической эксплуатации человека человеком. К. Маркс отметил: " Различие между работниками, живущими за счет капитала, и работниками, живущими за счет дохода, относится к форме труда (т.е. абстрактному труду – выделено нами). В этом состоит все различие между капиталистическим и некапиталистическим способом производства». 1 Однако это не исключает существование и возможность эксплуатации на неэкономической основе (власть авторитета и традиции, военная сила, тоталитарный политический режим, бюрократическая система управления обществом и другие формы внеэкономического принуждения, подавления и насилия).

Анализируя процесс развития докапиталистических обществ, В.С. Барулин делает, по нашему мнению, справедливый вывод о том, что «трудящиеся классы как общности вырастали из и на базе процессов самой трудовой деятельности. Они и несли на себе печать единства труда и общения. Господствующие же классы вырастали, если можно так выразиться, из другой почки общественного организма, из управления. В структуре внутренних отношений трудящихся классов довлели технологические отношения процесса материального производства, а у господствующих классов аналогичный вес имели политико-надстроечные институты». 2 Лишь на капиталистической стадии управление становится видом профессиональной трудовой деятельности, получая свое экономическое основание в системе общественного разделения труда. Управление из силы, господствующей над производством постепенно становится функцией обслуживающей производство; из средства непосредственной эксплуатации и внеэкономического присвоения прибавочного продукта превращается в особого рода трудовую деятельность, производящую необходимый для производства информационный продукт (управленческое решение), имеющий стоимость. Однако в силу несвободного характера внутрипроизводственных отношений управление удерживает доминирующие позиции, сохраняя систему неадекватных стоимостных отношений между управляющими и управляемыми. Как метко охарактеризовал источник существования экономического неравенства между субъектами производства Эдвардс Говард Райт: «внутренний рынок – это отношение неравных сторон».

Итак, за рамками собственно капитализма второстепенные для него (капитализма) особенности могут иметь определяющее значение. И если эти особенности в докапиталистических формациях еще слабо развиты, то на посткапиталистической стадии (в определенной мере и в самом капиталистическом обществе) они могут получить интенсивное развитие. Речь идет о различиях в труде, создаваемых разделением конкретного труда и превращаемых сферой абстрактного труда в социальные различия между людьми благодаря стоимостным особенностям их отношений. Отсюда принцип «каждому по труду» может работать только как результат абсолютно адекватных стоимостных отношений.