Невербальные средства общения

Невербальными средствами общения являются жесты, позы, мимика и другие дви­гательные действия.

Невербальным средствам общения придавали большое значение еще в Древ­ней Греции. Например, большое значение придавалось осанке. Мужчине полага­лось держать голову высоко поднятой, в противном случае его могли принять за гомосексуалиста. Женщинам и детям, наоборот, не полагалось смотреть собесед­нику прямо в глаза. Отведенный в сторону взгляд свидетельствовал о стыдливос­ти, скромности, покорности.

Большой палец, поднятый вверх или опущенный вниз, как знак одобрения или неодобрения, был известен еще древним римлянам. Таким образом император давал знать после окончания поединка, оставляет он гладиаторам жизнь или нет.

В риторике, начиная с Цицерона, один из ее разделов посвящался внешнему выражению в поведении оратора.

Во времена Эразма Роттердамского сидеть, положив ногу на ногу, означало не

уважать собеседника. Руки в боки толковались как мужественный жест, допусти-

мыйв обществе военных. Гражданским же лицам этого жеста следовало избегать.

Ученый советовал остерегаться тех, кто покашливает во время разговора. Он счи-

тал их лжецами.

На протяжении многих веков считалось, что если человек в чьем-то присут-ствии чешет голову или теребит одежду, то тем самым он выказывает к собесед-

нику пренебрежение. Даже случайное соприкосновение с собеседником могло быть истолковано как грубое нарушение приличий.

Не случайно поэтому в XVII-XVIII вв. в западных странах издавались книги, посвященные правилам хорошего тона. Например, в 1735 г. вышла в свет книга С. Ван Пара «Большая церемониальная книга о добронравии» объемом 500 стра­ниц.

Первой книгой, полностью посвященной жестам, была работа Д. Балвера «Хи­рология: или естественный язык руки и хирономия, или искусство риторики рук». А Френсис Бэкон предложил даже создать науку о жестах. В конце XIX в. жесты стали изучать антропологи и психологи. В. Бунд, например, видел в жестах более примитивную форму самовыражения, чем язык, но имеющую с ним существен­ные общие черты. В 70-х гг. XX в. было издано несколько монографий о жестах (Эфрон [D. Efron, 1972]; Моррис с соавторами [D. Morris et al, 1979] и др.).

В России первой работой, посвященной языку тела, является сочинение С. Вол­конского, в котором автор излагает свою точку зрения на семиотику жестового общения как выражение внутреннего состояния человека.

В 1939 г. вышла трехтомная монография И. А. Соболевского, в которой автор изложил свой взгляд на невербальное общение. По И. А. Соболевскому (1939), структуру кинетической речи составляют: а) кинесинтагмы (кинетическое пред­ложение), б) кинелексемы (кинетическое слово) и в) кинемы (простейший эле­мент кинетической речи). Учение о кинесинтагме составляет синтограмматику; учение о кинелексеме входит в лексикологию; учение о кинеме составляет кине­тику (антропокинетику). Автор распространяет свою схему на искусственно со­здаваемую кинетическую речь, используемую, например, на производстве, когда звуковая речь затруднена из-за большого шума.

Изучение значения различных жестов человека продолжается, свидетельством чему являются международные конференции и сборники научных докладов, на­пример вышедший в Англии сборник «Жесты и умонастроения от глубокой древ­ности до наших дней».

Результатом исследования моторной невербальной коммуникации на Западе явилось формулирование Р. Бердвистлом (R. Birdwhistell, 1952) новой научной дисциплины — кинесики, которая изучает поведение человека в его невербальных проявлениях, к которым относятся мимика (движение мышц лица), пантомими­ка (движения всего тела), «вокальная мимика» (интонация, тембр, ритм, вибрато голоса), пространственный рисунок (выразительность, сила проявления чувств, переживаний). «Кине» — мельчайшая единица движения, как бы буква движения тела, считывая которую можно интерпретировать передаваемые через жесты или другие движения тела сообщения. По Р. Бердвистлу, все символические взаимо­действия между людьми имеют один и тот же ограниченный репертуар, состоя­щий из 50-60 элементарных движений, жестов или поз. Поведение, считает он, складывается из кинем — элементарных единиц, точно так же, как звуковая речь организуется из последовательности слов и предложений.

Самые простые элементы телодвижений («кины») он обозначил символами. Начав с глаз, он решил, что О является лучшим символом для открытого глаза, а «—» наиболее подходит для обозначения закрытого глаза. Подмигивание пра-

Экман и Фризен описали степень, в которой каждый из знаков является пан-культурным, т. е. используется многими народами независимо от особенностей их культуры. Те знаки, которые имеют панкультурную основу, выражают преимуще­ственно аффекты. Жесты-эмблемы, иллюстративные жесты, жесты-регулято­ры обычно специфичны для культуры и являются результатом индивидуального обучения.

Критикуя эту классификацию, Кендон (A. Kendon, 1981) считает, что в контек­сте общения ни один жест не может быть полностью только регулятором, эмбле­мой или адаптером.

Н. Фридман и С. Гранд придерживаются другой классификации жестов. Они выделяют объектные движения (общеизвестные коммуникативные жесты) и же-стовую самостимуляцию. Объектные движения делятся ими на доречевые жесты (при задерживающемся или несостоявшемся речевом высказывании); движе­ния, которые возникают с началом речи и сопровождают высказывание (как до­полнение и избыточность); движения, ограничивающиеся разъяснением одного слова.

По Б. Аргайлу (В. Argyle, 1975), жесты по своим функциям делятся на пять групп: иллюстративные и другие связанные с речью знаки; конвенциальные жес­ты; движения, выражающие эмоции; движения, выражающие личность; ритуаль­ные жесты.

Жесты-эмблемы являются особой группой жестов, так как имеют двойную природу. С одной стороны, они относятся к классу жестов, с другой — функцио­нируют как язык и этим уподобляются слову. В связи с этим они изучаются и си­стематизируются как специфические коммуникативные единицы для той или иной культуры. Для многих культур жесты-эмблемы сходны, например пожатие плечами означает «не знаю», «ничего не могу сделать», «не понимаю», «какая раз­ница?» Приставленная к уху ладонь — это просьба говорить громче. В то же вре­мя имеются и существенные различия. Например, прикосновение указательным пальцем к нижнему веку для флорентийца означает что-то лестное, а для жителя Саудовской Аравии этот жест оскорбителен. Девушка из Южной Америки вос­примет этот жест как ухаживание. Для русских движение головой вправо-влево означает отрицание, несогласие, а для болгар, наоборот, согласие. В нашей стране постукивание пальцем по виску означает: «Ты что, ненормальный?» В Дании же этот жест означает комплимент интеллекту. При соединении указательного и боль­шого пальца в США подумают, что это «о'кей», во Франции — «ноль», в Японии — «деньги», в Тунисе — «Я тебя убью». А в Средиземноморье и на Среднем Востоке этот же знак означает намек на гомосексуальные отношения (А. Пиз, 1992).

Потирание мочки уха в средиземноморских странах имеет 5 различных значе­ний. Например, для испанцев, греков, мальтийцев и итальянцев этот жест будет оскорбительным, а португалец окажется польщенным. Жест из указательного и сред­него пальцев, обозначающий букву V — победа — в Европе воспринимается одно­значно, но только не у англичан. У них имеет значение, какой стороной кисть повернута к собеседнику. Если этот жест сопровождается поворотом ладони к го­ворящему собеседнику, то он означает «заткнись». В европейской культуре чело­век, сообщающий о постигшем его горе, сделает скорбное выражение лица; вьет-

намец же в этой ситуации будет улыбаться, потому что он не хочет навязывать собеседнику свою скорбь и избавляет его от притворного выражения этого состо­яния. Арабы при общении стараются смотреть собеседнику прямо в глаза; японца же с детских лет приучают смотреть собеседнику не в глаза, а в область шеи.

Составляются словари жестов, содержащие сведения об особенностях употреб­ления эмблем, о методах их исследования и пр. (Д. Моррис с соавторами [D. Morris et al., 1979]; Р. Зайтц с соавторами [R. Saitz et al, 1972]).

Семантическое поле эмблем ограничено. Круг значений жестов, описанных Д. Моррисом с соавторами, в основном исчерпывается выражением физического или душевного состояния, регуляцией межличностных отношений и оценочной реакцией на себя и других людей. В эти три области значений входит 80 и более процентов всех жестов. При этом эмблемы, относящиеся к контролю межличност­ных отношений, находятся в списке значений на первом месте.

Особенности жестов-эмблем: одна эмблема может иметь несколько значений сразу; не имеют эмблем-синонимов; не происходят от других эмблем; возникают как заместители слова или действия; эмблемы с одним и тем же значением могут употребляться на достаточно обширных территориях, населенных разноязычными народами. Выступая в качестве своеобразного языка эсперанто, они функциони­руют не как простые заместители слов, а как самостоятельные носители значений.

Жестикуляция — это сложная и интенсивная кинетическая активность гово­рящего человека. Она возникает только тогда, когда человек активно разговари­вает с другими людьми (А. Кендон). Речи соответствует определенный паттерн кинетического действия. Различные речевые единицы внутри реплики соотносят-: я с различными движениями рук. Таким образом, процесс речевого выражения осуществляется одновременно в двух формах активности: речевых органов и дви-жений тела. При этом фразы жестикуляции предшествуют соответственным ре--: езым отрезкам, в связи с чем А. Кендон предполагает, что процесс речевого вы-ажения (возникновение внутриречевого звена конкретного отрезка громкой речи) начинается одновременно с жестовым. Отмечается и определенная связь интонации высказывания с кинетической организацией поведения.

Жестикуляция становится более интенсивной в случаях эмоционального подъ-

ема или волнения говорящего, а также при его доминировании в процессе обще­ния. Она усиливается и тогда, когда «обратная связь» со слушателем «не замыка­ется» на говорящем или он сам испытывает затруднения в объяснении чего-либо (П. Экман, В. Фризен). Она спонтанна и непосредственна, и человек обычно едва ли осознает, что он жестикулирует (в этом отличие жестикуляции от жестов-эмблем, которые произвольны и мотивированы).

Самостимулирующие жесты отражают кинетическую фильтрацию (Н. Фрид-

ман. В. Басси). Фильтрация определяется как внутренняя активность поиска

и формирования образа. Она может быть связана с ограничением и исключением

ограничения и сопоставления находят выражение в кинетической активности го-

ворящего. При этом стратегиям ограничения и сопоставления соответствуют раз-ные формы самостимуляции.

Постоянная самостимуляция и описательные движения рук говорящего на не-

котором расстоянии от своего тела служат компенсаторным механизмом саморе-

гуляции, обеспечивающим говорящему определенную направленность мыслей в тех случаях, когда зрительные, слуховые и другие сенсорные сигналы недоста­точно интенсивны или вообще отсутствуют.

При ряде психических заболеваний наблюдается изменение характера само­стимулирующих жестов. Активная продолжительная самостимуляция свойствен­на больным с депрессивными состояниями; интенсивные прикосновения к руке отличают больных шизофренией. Для больных с агрессивными состояниями ха­рактерны короткие, сфокусированные и соритмичные паузам движения (у здоро­вых людей эти движения наблюдаются обычно в самом начале реплики и сопут­ствуют, вероятно, процессам планирования лексических и синтаксических аспектов речи (A. Dittman, 1976)).

Жесты-эмблемы, жестикуляция и самостимулирующие движения образуют вместе с громкой речью речекинетический комплекс, развитие которого заканчи­вается в юношеском возрасте. До этого возрастного периода различные жесты используются неодинаково. Так, самостимулирующие жесты предшествуют речи во всех возрастных периодах (4, 10 и 14 лет), объектные движения предшествуют речи только у детей 4 лет, в других возрастных группах эти жесты могут совпа­дать с началом речи.

С переходом к общению на неродном языке наблюдается видоизменение ак­тивности речекинетического комплекса (5. Grand, 1976). Интенсифицируются все формы объектных жестов и более всего акцентирующие речь движения. Количе­ство самостимулирующих жестов при этом уменьшается.

У людей, слепых от рождения, в общении преобладают не объектные движе­ния, а разные формы самостимулирующих жестов (особенно часто — совместные движения кистей, что помогает сузить фокус внимания).

Высказывается предположение, что структура речи и жестов фило- и онтоге­нетически обусловлена.

Значение жестов:

• Жесты дают дополнительную к вербальной информацию о психическом состоянии партнера по общению, о его отношении к участникам общения и обсуждаемому вопросу, о желаниях, выражаемых без слов (жест — «знак возможного действия», как пишет В. Леви, 1991), или же о желаниях, оста­новленных самоконтролем (захотел встать, но только дернулся).

• Как правило, выражают отношение не к любой, а к эмоционально значимой информации; ритмически согласованные с интонацией, ударениями и пау­зами, жесты помогают сосредоточить внимание слушающего на тех или иных «ударных» частях высказывания.

• Могут провоцировать состояния и отношения партнеров по общению, так как могут оказывать на человека большее влияние, чем речь.

• Они молчаливы и могут быть использованы не только в тех случаях, где употребление речи неудобно или запрещено, но также параллельно с рече­вым общением.

• Один жест может быть эквивалентен нескольким словам и требует меньше­го времени для своего планирования и выражения; он удобен для выраже­ний, которые могут производиться мимоходом, походя.

• Могут лучше восприниматься на расстоянии по сравнению с речью, особен­но в условиях сильного шума.

• Не требуют ответа.

Не все жесты выполняют информативную функцию. Имеются и жесты-сорня­ки, не несущие никакой смысловой нагрузки: заламывание рук, кистей, пальцев, одергивание одежды, непроизвольное раскачивание, притоптывание ногой и т. п.

В настоящее время появилось большое количество книг по психологии, в кото­рых рассматривается значение различных жестов как сигналов состояний, желаний, намерений, отношений человека к партнеру по общению и его предложениям. Создаются словари жестов, в которых каждый жест связывается с каким-нибудь одним проявлением поведения человека. Такой путь представляется не очень продуктивным, так как часто одни и те же жесты могут означать различные вещи. Например, наклон головы вперед и взгляд исподлобья могут говорить как об осуж­дении со стороны партнера по общению, так и о его смущении; мелкие жесты паль­цев могут отражать и беспокойство, и скуку; позиция прямо против друга, лицом к лицу — интимность или агрессию; касание или потирание носа, век, уха — отри­цание или нетерпеливость, желание что-то добавить; пускание курильщиком дыма вверх — самодовольство или согласие. Поэтому для психолога важнее знать комплекс жестов, характеризующих разные состояния субъектов. Именно по их сочетанию можно делать прогноз об этих состояниях, настроениях, намерениях людей.

Важно учитывать и то, что жесты имеют не только национальные различия, но и классовые. Бердвистл, например, признает, что в культуре США нет единого языка тела. Он отмечает, что язык тела, выявленный им на американцах среднего класса, может отличаться от такового людей из рабочего класса.

Слабым местом кинесики, отмечает Дж. Фаст (/. Fast, 1978), является неуме­ние отделить значащее движение от незначащего, случайного. Почесывание носа, пишет он, может свидетельствовать о сомнениях человека. Но не исключено, что у него просто чешется нос. Когда женщина сидит в определенной позе («поза леди»), это может свидетельствовать о складе ее ума. Однако не исключено, что эта поза является результатом тщательной подготовки на курсах хороших манер, где учат очаровывать людей. Поэтому Дж. Фаст считает, что подходить к кинеси-ке надо осторожно и изучать каждое телодвижение и каждый жест лишь с точки зрения всей структуры движения.

И все же общие трактовки жестов для людей из близких культур, очевидно, имеются. В связи с этим ниже приводится характеристика различных состояний человека, проявляемых в общении через различные жесты.

Значение различных жестов при общении дано в приложении.

Мимика

Мимика — это сокращение различных мышц лица для выражения своих пережи­ваний и отношения к чему- или кому-либо. Для понимания состояния и намере­ний собеседника важно следить за его мимикой. Мимика является одним из средств экспрессивного проявления эмоций. Последние контролируются правым полуша-: нем, и поэтому труднее скрыть эмоции именно на левой стороне лица. Правда,

положительные эмоции отражаются более или менее равномерно на обеих сторо­нах лица, но отрицательные эмоции более отчетливо выражены на левой стороне. Особенно экспрессивны губы и глаза человека. Последние, например, могут ха­рактеризоваться широкой раскрытостью или суженностью, блеском или тускло­стью (что зависит от количества слезной жидкости, кровенаполнения сосудов сли­зистой оболочки), величиной зрачка. «Брови и рот по-разному изменяются при различных причинах плача», — говорил Леонардо да Винчи, а Л. Н. Толстой опи­сал 85 оттенков выражения глаз и 97 оттенков улыбки.

Улыбка может выражать радость и доброжелательное отношение к человеку, поэтому писатель В. Солоухин справедливо отметил ее важную роль для взаимо­отношений людей и их самочувствия: «Улыбка предназначена другим людям, что­бы им с вами было хорошо, радостно и легко. Это ужасно, если за десять дней тебе никто не улыбнулся и ты никому не улыбнулся тоже. Душа зябнет и каменеет». Однако улыбки бывают разные. Если человек допустил ошибку, он может вино­вато улыбаться, как бы прося извинения. Улыбка старшего может являться зна­ком одобрения поступка или действия ребенка. Улыбка может выражать друже­любие, стремление войти в контакт. Но она может отражать и сарказм, иронию, и лицемерное дружелюбие, и превосходство человека (снисходительная улыбка). Улыбка может быть «дежурной», по сути обозначая безразличное отношение к человеку. При заискивании у человека может проявляться чрезмерная улыбчи-вость. Улыбка, сопровождаемая поднятием бровей, обозначает, как правило, го­товность подчиниться, а улыбка с опущенными бровями выражает превосходство и стремление осуществлять социальный контроль (И. Атватер, 1983).

Неоднозначность толкования мимики относится и к другим выражениям лица: разлету бровей, движениям глазных яблок, прищуру век и т. п. Мимика может иметь универсальный характер (например, опущенные уголки губ свидетельству­ют об отрицательных эмоциях, переживаемых человеком: гневе, презрении, стра­дании) и специфичный (например, суженные глазные щели при презрении и стра­дании). С другой стороны, одно и то же состояние может выражаться разными неспецифическими мимическими средствами. Так, гнев и радость могут выра­жаться как суженными, так и широко раскрытыми глазами. В этом случае для пра­вильного распознавания эмоции требуются дополнительные признаки. Простые мимические признаки входят в состав мимических симптомокомплексов, отража­ющих различные сочетания положения глаз, губ, век, бровей (рис. 2.2), подвиж­ность лица и его частей. Опознание эмоций зависит от участия в их отражении многих лицевых мышц.

По выражению лица можно предугадать намерения человека. Если человек в процессе общения занимает агрессивно-жесткую позицию, то он обычно смот­рит собеседнику прямо в глаза, широко открыв свои, губы у него твердо сжаты, брови нахмурены, часто он при этом говорит сквозь зубы, почти не двигая губами. Если человек расположен к контактам, взаимодействию, то у него может быть легкая улыбка, миролюбиво изогнутые брови, отсутствие морщин на лбу, взгляд из-под прикрытых век. Один из американских психологов говорит, что продавец может угадать то, что у покупателя на уме. Если глаза покупателя опущены к зем­ле, а лицо отворачивается в сторону, сделка не состоится. Напротив, если рот рас-

Рис. 2.2. Мимические симптомокомплексы

слаблен, без вынужденной улыбки, подбородок выставлен вперед, то много шан­сов на то, что покупатель обдумывает сделанное ему предложение. Если его взгляд на несколько секунд встречается с взглядом продавца и при этом он улыбается лег­кой боковой улыбкой, то это означает, что он склоняется на сторону продавца. Наконец, если покупатель опускает голову, склоняясь к продавцу, улыбается рас­слабленно с энтузиазмом — покупка действительно будет сделана.

Дж. Фаст (/. Fast, 1978) отмечает, что из всех частей тела, которые использу­ются для передачи информации, глаза являются самой важной и наиболее при­способленной для передачи наиболее тонких нюансов. Хотя глазное яблоко само по себе ничего не показывает, глаза оказывают эмоциональное воздействие бла­годаря тому, что они используются во взаимодействии с лицом. Они создали обман­чивое представление о своих возможностях из-за того, что с помощью изменений в продолжительности взгляда, движения век, прищуривания и десятка других манипуляций, производимых кожей и глазами, можно передать почти неограни­ченное количество информации. Самым главным в управлении глазами является взгляд, который может быть мимолетным и упорным, настойчивым, скользящим по поверхности и острым, цепляющимся за каждый предмет, проникающим в душу, прямым и косым, взглядом украдкой, расчетливым или оценивающим, наблюда­ющим и спрятанным за прикрытыми ресницами.

Быстрый взгляд и опущенный взор говорят «Я тебе доверяю. Я тебя не боюсь»

или что мы уважаем уединение человека и не думаем «глазеть» на него. С другой

стороны, длительный, дольше времени, допустимого по нормам вежливости, взгляд

используется, когда хотят «поставить человека на место». Длительный взгляд

ижет означать осуждение, неодобрение (поведения, одежды, прически и т. п.).

Б. Аргайл (Argyle, 1983) рассматривает значение длительности контакта глаз общающихся друг с другом людей. Он в какой-то мере опровергает бытующее мнение, что люди, которые не смотрят нам в глаза, что-то скрывают. Он подсчи­тал, что люди смотрят друг на друга от 30 до 60% всего времени общения. Он так­же заметил, что если два человека во время разговора смотрят друг на друга боль­ше 60% времени, то они, вероятно, более заинтересованы в самом собеседнике, чем в том, что они обсуждают (например, влюбленные или люди, готовые к драке). Б. Аргайл полагает также, что абстрактные мыслители стремятся к активному кон­такту глаз в отличие от тех, кто мыслит конкретными образами, потому что у пер­вых больше способности к интегрированию поступающей информации и их труд­нее отвлечь.

Датский ученый Г. Нильсен выявил, снимая интервью на пленку, что человек, который чаще других глядел на своего интервьюера, отворачивался в сторону 27% всего времени, занятого беседой. Человек, который реже смотрел на интервьюе­ра, бросал взгляды в сторону 92% времени. Половина людей смотрела в сторону 50% того времени, которое ушло на интервью. Он обнаружил также, что люди боль­ше склонны к контакту глаз, когда они слушают, чем когда говорят. Они отводят глаза также тогда, когда задаются вопросом, от которого чувствуют себя неудоб­но, ощущают вину. Многие люди начинают говорить, глядя в сторону от своих собеседников. Г. Нильсен полагает, что таким образом люди стараются создать себе условия, чтобы их ничего не отвлекало от их речи.

Экслайн и Винтере (Exline, Winters, 1965) показали, что взгляд связан с про­цессом формирования высказывания и трудностью этого процесса. Когда человек только формулирует мысль, он чаще всего смотрит в сторону («в пространство»), когда мысль полностью готова — на собеседника. Если речь идет о сложных ве­щах, на собеседника смотрят меньше, когда трудность преодолевается — больше (Waid, Оте, 1981). Вообще, тот, кто говорит, меньше смотрит на партнера — толь­ко чтобы проверить его реакцию и заинтересованность. Слушающий же больше глядит в сторону говорящего, «посылая» ему сигналы обратной связи {Argyle, 1983). Как показал Меграбян (Mehrabian, 1972), обмениваться взглядами очень важно для процесса общения и установления положительных отношений. В его экспе­рименте интервьюер брал интервью одновременно у двух человек, но смотрел преимущественно на одного. В результате тот, на которого смотрели больше, оце­нивал интервьюера более положительно, а тот, на кого смотрели мало, — более негативно, считая при этом, что то, что он говорил, было ему не интересно.

По данным Р. Экслайна, женщины чаще смотрят на интервьюеров, чем муж­чины. Когда людей расспрашивали об их личных проблемах, они смотрели на ин­тервьюера не столь часто, как в тех случаях, когда их расспрашивали об отдыхе, интересе к литературе и спорту. Когда кто-то смотрел в сторону, это означало, что он еще не закончил свое объяснение и не хочет, чтобы его прерывали. Если его глаза скрещивались с глазами партнера по общению, то таким образом он подавал сигнал: «Вот что я хочу сказать. А что по этому поводу думаете вы?» Если слуша­ющий собеседника человек глядит мимо него, то он подает сигнал: «Я не совсем удовлетворен тем, что вы сказали. У меня другое мнение». Возможна и другая интерпретация: «Я не хочу, чтобы вы знали, что я думаю по этому поводу».

Бердвистл перечислил 23 различных положения века, которые легко могли идентифицировать пять женщин. Однако все они пришли к выводу, что лишь четыре положения века (глаза открытые, приспущенные веки, косящий взгляд и плотно закрытые глаза) имеют какой-то смысл и несут определенную информа­цию. Сами же женщины смогли воспроизвести только пять положений век. Мужчи­ны же смогли воспроизвести десять таких положений, а некоторые — и пятнадцать.

Некоторые специалисты утверждают, что в отношении бровей существует 40 по­зиций, но лишь меньшая их часть имеет смысловое значение. Соединение же дви­жений век, бровей и лба создает бесчисленное количество различных комбинаций.

Экспрессия лица наиболее информативна при передаче правдивой информа­ции и наименее информативна при передаче лживой информации {Mehrabian, 1972). Следовательно, когда человек хочет скрыть свои переживания или намерения, лицо становится малоинформативным, так как мимика довольно хорошо контро­лируется человеком, а главным источником информации для партнера является тело.

Поза

Б. Аргайл (В. Argyle, 1975) приводит результаты одного исследования, в котором было показано, что по рисункам, изображающим группы людей, сидящих в раз­личных позах, испытуемые без труда определяли взаимоотношения в группе этих людей. Точно так же определялись взаимоотношения между двумя людьми, ког­да в фильме без слов посетитель входил в контору, садился и начинал разговор со служащим {Argyle, 1983).

«Закрытые» позы (когда человек пытается закрыть переднюю часть тела и за­нять как можно меньше пространства; «наполеоновская» поза стоя; поза сидя, когда обе руки упираются в подбородок) воспринимаются как позы недоверия, несогласия, противодействия, критики или даже страха перед партнером. Откры­тые же позы (стоя, руки раскрыты ладонями вверх; сидя, руки раскинуты, ноги вытянуты) воспринимаются как позы доверия, согласия, доброжелательности, психологического комфорта. Поза критической оценки — это рука под подбород­ком, указательный палец вытянут вдоль виска. Если человек заинтересован в об­щении, он в положении сидя наклоняется вперед к собеседнику, если не очень заинтересован — откидывается назад {Argyle, 1975).

Человек, желающий заявить о себе, будет стоять прямо, с развернутыми пле­чами, иногда упершись руками в бедра; человек, которому не нужно подчеркивать свой статус и положение, будет расслаблен, находиться в непринужденной позе Darley et al, 1981).