Другие поздние источники

 

В краткой летописной повести «О великом побоище, которое было на Дону» Литва изображена уже врагом Московии. Упоминаний об Андрее и Дмитрии Альгердовичах в ней нет, зато вместо них появляется Ягайло:

«Мамай расположился за Доном, стоит в поле и ждет к себе на помощь Ягайла с литовскими ратями».

В еще более поздней повести «О побоище, которое было на Дону, и о том, как князь великий бился с Ордою» Литва просто демонизируется:

«А с Мамаем вместе, в союзе с ним, и литовский князь Ягайло со всею своею силой литовской и ляшской…»

Авторы этих повестей были невеждами в истории: Ягайло стал польским королем через шесть лет после Куликовской битвы (в 1386 году), а не до нее, не мог он вести ляхов!

«Но человеколюбивый бог хотел спасти и освободить род христианский молитвами пречистой своей матери от рабства измаильтян, от поганого Мамая и от союзников его – нечестивого Ягайла и льстивого и лживого Олега Рязанского, который не соблюл своего христианства. Ожидает его ад и дьявол в день великого суда господнего…»

«И начал Мамай посылать в Литву, к поганому Ягайлу… И заключил старый злодей Мамай нечестивый уговор с поганой Литвой…»

«… Идет на тебя литовский Ягайло со всею силою своею».

А вот упоминание о братьях Альгердовичах:

«Было всей силы и всех ратей числом с полтораста тысяч или с двести. И к этому еще приспели издалека в ту смутную годину великие князья Ольгердовичи поклониться и послужить: князь Андрей Полоцкий с псковичами да брат его князь Дмитрий Брянский со всеми своими мужами».Опять непонятно: с какой стати литовские «великие князья», вдруг должны служить какому‑ то провинциальному князьку? Московское княжество тогда по площади и политическому значению не превосходило Рязанское. Что они, из ума выжили?

Что касается войск Андрея Альгердовича, то он привел на поле битвы вовсе не псковичей, а свою литовскую дружину, опираясь на которую, правил в захваченном ВКЛ Пскове.

«Мамай за Доном, собрав силы, стоит в поле, ожидая к себе на помощь Ягайла с литовцами, чтобы, когда соберутся вместе, одержать общую победу».

Победу над кем? Москва уже и так захвачена Литвой в 1373 году. Зачем же захватывать то, что уже принадлежит Литве? Да еще в союзе с каким‑ то Мамаем?..

Но самый интересный следующий пассаж:

«А из страны литовской Ягайло, князь литовский, пришел со всею силою литовскою пособлять Мамаю, татарам поганым на помощь, а христианам на пакость, но и от них бог избавил: не поспели к сроку совсем немного – на один день пути, а то и меньше. А как только услыхал Ягайло Ольгердович и вся сила его, что у князя великого с Мамаем бой был и князь великий одолел, а Мамай побежден и бежал, то без всякого промедления литовцы с Ягайлом побежали назад стремглав, никем не преследуемые. В то время, не видя князя великого, ни рати его, ни вооружения его, а только слыша имя его, Литва приходила в страх и трепет. Не так, как в нынешние времена, когда литовцы издеваются и насмехаются над нами. Но мы этот разговор оставим и к прежнему вернемся».

Можно только посмеяться. Автор повести сам раскрыл причину своего вранья о «трусости Ягайло»: «в нынешние времена… литовцы издеваются и насмехаются над нами». Несчастные униженные залешане! Литва над вами издевается и насмехается. Обида породила басню о «трусости Литвы». Хотя тот же самый «трус Ягайло» в 1410 году в Грюнвальдской битве разгромит Тевтонский орден – что намного «круче» Мамая был. А Московское княжество в то время военной силой не превышало Рязанское княжество…

Я полагаю, что войско Ягайло могло разгромить даже объединенное войско Москвы и Мамая. Вступать в сговор с Мамаем для войны против Московского княжества ему не было никакого смысла, цель просто мизерная для такого сговора. Москву захватил Альгерд в 1373 году без всякого Мамая. И вообще без сопротивления.

Несопоставимы и масштабы: население BKЛ в 1380 году было больше населения Московского княжества примерно в 100 раз. А население контролируемой Мамаем территории Орды (ныне Южной России) – примерно в 50 раз. Зачем им понадобилось объединяться для захвата Москвы, да еще брать в коалицию мизерное Рязанское княжество – непостижимая загадка.

Ну, а пределом вымыслов является «Сказание о мамаевом побоище», которое было отредактировано и издано в 1829 году:

«Скудость ума была в голове князя Олега Рязанского, послал он сына своего к безбожному Мамаю с великою честью и со многими дарами и писал грамоты свои к нему так: «… И еще просим тебя, о царь, оба раба твоих, Олег Рязанский и Ольгерд Литовский: обиду приняли мы великую от этого великого князя Дмитрия Ивановича, и как бы мы в своей обиде твоим именем царским ни грозили ему, а он о том не тревожится. И еще, господин наш царь, город мой Коломну он себе захватил – и о том обо всем, о, царь, жалобу высылаем тебе».

История не знает такой переписки, Альгерд же умер в 1377 году. Причем за четыре года до смерти захватил Москву. С какой стати от его имени пишет Мамаю какой‑ то князек Рязани – непонятно. Рязанское княжество действительно присягало Мамаю, но ВКЛ – разумеется, нет[42]. И как это правитель великой и могучей державы вдруг себя именует «рабом» Мамая? На каком основании? Разве Мамай до Куликовской битвы успел захватить Литву?

Олег Рязанский якобы тоже написал письмо Альгерду:

«… Теперь же, княже, мы оба присоединимся к царю Мамаю, ибо знаю я, что царь даст тебе город Москву, да и другие города, что поближе к твоему княжеству, а мне даст город Коломну, да Владимир, да Муром, которые поближе к моему княжеству стоят».

Если Мамай даст Москву Литве, а прочее – Рязани, то зачем ему вообще захватывать Москву? Он что, филантроп? А ведь сие сказание четко указывает: Мамай воевал с Москвой, чтобы ее передать Литве.

Далее в повести утверждается:

«Князь же Ольгерд Литовский, узнав все это, очень рад был высокой похвале друга своего князя Олега Рязанского, и отправляет он быстро посла к царю Мамаю с великими дарами и подарками для царских забав. А пишет свои грамоты так: «Восточному великому царю Мамаю! Князь Ольгерд Литовский, присягавший тебе, очень тебя просит. Слышал я, господин, что хочешь наказать свой удел, своего слугу, московского князя Дмитрия, потому и молю тебя, свободный царь, раб твой, что великую обиду наносит князь Дмитрий Московский улуснику твоему князю Олегу Рязанскому, да и мне также много вреда причиняет. Господин царь свободный Мамай! Пусть придет власть твоего правления теперь и в наши места, пусть обратится, о, царь, твое внимание на наши страдания от московского князя Дмитрия Ивановича».

Помышляли же про себя Олег Рязанский и Ольгерд Литовский, говоря так (автор сказания не только придумал несуществующую переписку, но и мысли князей. – В.Д.):

«Когда услышит князь Дмитрий о приходе царя, и ярости его, и о нашем союзе с ним, то убежит из Москвы в Великий Новгород, или на Белозеро, или на Двину, а мы сядем в Москве и Коломне. Когда же царь придет, мы его с большими дарами встретим и с великою честью и умолим его, и возвратится царь в свои владения, а мы княжество Московское по царскому велению разделим меж собою – то к Вильне, а то к Рязани, и даст нам царь Мамай ярлыки свои и потомкам нашим после нас».… Пришли же послы к царю Мамаю от Ольгерда Литовского и от Олега Рязанского и принесли ему большие дары и послания. Царь же принял дары с любовью и письма и, заслушав грамоты и послов почтя, отпустил и написал ответ такой:

«Ольгерду Литовскому и Олегу Рязанскому. За дары ваши и за восхваление ваше, ко мне обращенное, каких захотите от меня владений русских, теми отдарю вас. А вы мне клятву дайте и встретьте меня там, где успеете, и одолейте своего недруга. Мне ведь ваша помощь не очень нужна: если бы я теперь пожелал, то своею силою великою я бы и древний Иерусалим покорил, как прежде халдеи. Теперь же прославления от вас хочу, моим именем царским и угрожаньем, а вашей клятвой и властью вашею разбит будет князь Дмитрий Московский, и грозным станет имя ваше в странах ваших моею угрозой»».

Трудно дать хоть какой‑ то комментарий этому бредовому умозаключению, высосанному из пальца… Почему Орда должна спокойно взирать на переход Московского княжества в состав Великого княжества Литовского, да еще и поощрять это? Ее улус переходит в ВКЛ – а Мамай счастлив?! Чтобы скрыть это противоречие, автор сказания придумал, будто бы Альгерд присягал Мамаю и что ВКЛ якобы вошло в «царство Мамая» (никогда не существовавшее). Это – просто дикая ложь!

Далее в этой «повести» говорится, будто бы Альгерд привел свое войско, состоявшее из шведов (?), литвинов и никому не известных лотваков в Одоев, находившийся в 140 км от Куликова поля, но, узнав, что Дмитрий идет с большим войском, не поспешил к Мамаю. То есть здесь иная концепция в отличие от предыдущей – «Ягайло спешил, да не успел». Покойник Альгерд вполне успел, но струсил.

Но самое забавное не это. Даже в этой лживой версии руководят битвой все‑ таки литовские князья Альгердовичи. Они победили – и стали искать Дмитрия Донского, который зачем‑ то в ратника переоделся:

«И сказали литовские князья: «Мы думаем, что жив он, но ранен тяжело; что, если средь мертвых трупов лежит?»»

Дмитрия Ивановича искали среди павших, но, слава Богу, нашли вполне здоровым, он был за каким‑ то дубом вне Куликова поля. Очевидно, спрятался там, пока остальные дрались в поле.

Итак, даже по этой самой поздней версии битвой руководили братья Альгердовичи, которые и разбили Мамая своими засадными литовскими полками. А князь Дмитрий Иванович вообще не участвовал в битве – переоделся в ратника, сбежал с поля боя и спрятался в дубраве, где его после боя отыскали литовские князья.

Украинский историк Владимир Белинский пишет в книге «Страна Моксель»:

«Есть еще одна сторона Куликовской битвы, не исследуемая русскими историками, а принимаемая ими на веру от Екатерининской «Комиссии» /создавшей в конце XVIII века российскую версию истории – В. Д. /. По ее версии, на помощь Мамаю шел литовский князь Ягайло с войском. И якобы он «в день битвы находился не более как в 30 или 40 верстах от Мамая».

… /Но/, узнав ее следствие /битвы/, он пришел в ужас и думал только о скором бегстве, так что легкие наши /московские/ отряды нигде не могли его настигнуть» (Карамзин, История государства Российского, том V, с. 42, 43).

Оказывается, литовский князь Ягайло со своим свежим войском настолько испугался потрепанного московского войска, что прямо‑ таки бегом побежал. И это при том, что его родные братья Андрей и Дмитрий (Полоцкий) со своими дружинами выступали на стороне князя Дмитрия /Московского. – В. Д. /.

Невдомек «писателям истории» задать самим себе простой вопрос: может быть, потому и побежал Мамай, что узнал о приближении войска князя Ягайла! Ведь не было секретом, что против него сражаются братья Ягайло.Тогда и хитрость Дмитрия Московского, одевшегося перед битвой рядовым ратником и отказавшегося от руководства битвой/ вполне объяснима. В случае поражения он мог сослаться на принуждение литовских князей, мол, вынудили сражаться. Кстати. Не исключено, что так оно и было: поход организовали литовские князья, а Дмитрия всего лишь обязали принять участие. Вспомним 1373 год! Всего за несколько лет до Куликовской битвы, Великий Литовский князь Ольгерд «… вошел с Боярами Литовскими в Кремль, ударил копьем в стену – на память Москве и вручил красное яйцо Димитрию».

Такую версию русские историки никогда не исследовали. После запуска мифа о Куликовской битве у них не только не было в том нужды, но и представляло опасность»[43].