Студопедия — Моделирование лексико-семантической подсистемы языка
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Моделирование лексико-семантической подсистемы языка






Слова, как мы уже говорили выше, имеют знаковый характер, представляя со­бой соединение звучания (лексемы) со значением (семемой).

Лексема как звучание во многих языках мира состоит из повторящихся частичек — морфем, среди которых различаются корни (отсылающие к реалиям внешнего мира), приставки (префиксы) и суффиксы, способствующие уточнению функции лексемы как знака внешнего мыслительного образа, а также окончания (флексии), определяющие функцию словоформы в высказывании. Словоформы вступают в от­ношения друг с другом по каждой из своих составляющих.

Тождественные по морфемному составу лексемы (за исключением только флек­сий) объединяются в слова. Лексемы с общим корнем образуют словарные гнезда. Лексемы с общими приставками или суффиксами образуют словообразовательные типы. Лексемы с общими флексиями образуют грамматические категории, лекси-ко-грамматические разряды и, наконец, части речи.

Каждое из таких объединений системно, и его системное устройство может быть рассмотрено автономно, что и реализуется обычно в лингвистических трудах по лек­сикологии, словообразованию и морфологии.

Начнем обзор соответствующих теорий и моделей с групп тождественных лексем, иначе говоря — слов.

Слово как элемент системы языка

Слово возникает как знак некоторого мысленного образа. Это качество слова явля­ется универсальным, присущим всем языкам мира, а его изучение и осмысление вы­зывают неизменный интерес и имеют первостепенное значение для освоения языка.

Именно в этом качестве, в качестве носителя мысленного образа, слово является привычной и обычной единицей человеческого общения, известной всем говорящим. В обиходно-бытовых ситуациях слово кажется чем-то вполне простым и ясным. Все пишущие знают, что слова пишутся раздельно. Однако ошибки на слитное или раз­дельное написание слов (за границу или заграницу, неприятель или не приятель, вы­шеуказанный или выше указанный) распространены очень широко. Очевидно, не всегда можно сказать точно, где проходит граница между словами. В языках есть и такие курьезы: в именительном падеже перед нами бесспорное слово: нектон нечто, а в косвенных падежах с предлогами оказываются три слова (не у кого, не к чему и т. д.). В связи с этим было сделано немало попыток найти строгие критерии для определения слова, чтобы всегда можно было точно сказать, где кончается одно сло­во и начинается другое.

Предлагались фонологические и морфонологические критерии: слово должно иметь известную последовательность морфем и допустимые в данном языке сочетания фо­нем — одни для начала слова, другие — на стыке морфем, третьи — в конце слова; в слове допускается одно словесное ударение; в речи слово от слова можно отделить паузой.

Однако попытки перечислить конкретные фонологические и морфонологические критерии для выделения слов какого-либо языка не привели к успеху. Не существует таких последовательных и непротиворечивых фонемных или морфонемных показа­телей, которые были бы обязательны для всех слов данного языка.

Известные ученые А.И. Томсон, Л.В. Щерба, М.Н. Петерсон полагали, что деле­ние слов условно и сделано для практических потребностей письма. Американские дескриптивисты считали возможным ограничиться в качестве единицы морфемой и


не пользоваться понятием слова. Формальные критерии, таким образом, себя не оп­равдывают.

Более рациональными оказались поиски семантических критериев определения слова. Слово хорошо выделяется тогда, когда для него есть конкретный феномен в объективной действительности, наглядно-чувственный предмет, знаком которого лек­сема данного слова является.

Сиртомар — не слово, потому что этой звуковой экскреции, как называл бессмыс­ленные звуковые комплексы Бодуэн де Куртенэ, в мире вещей ничего не соответству­ет, у нее нет денотата.

Кальмар — слово, потому что этому звуковому комплексу соответствует денотат, вид морского животного.

Но есть ведь и служебные слова: бы, ли, не, же, за, под и др. По отношению к ним семантический критерий не так нагляден и нуждается в дополнительных разъясне­ниях. Не существует ни одного критерия, который, взятый сам по себе, последова­тельно выделял бы все слова данного языка.

Вопросы, связанные с проблемой слова, наиболее обстоятельно рассмотрел Алек­сандр Иванович Смирницкий, который разделил их на проблему отдельности и про­блему тождества слова.

Проблема отдельности слова

Чтобы отличить слово от части слова (морфемы), предлагается использовать кри­терий смысловой законченности. Ср.: морск- и морской, бубл- и бублик. Чтобы отли­чить слово от сочетания слов, предлагается критерий грамматической цельноофор-мленности. Ср.: надеяться и иметь надежду, атаковать и вести атаку, наблюдать и вести наблюдения, сочувствовать и испытывать сочувствие.

Различие между морфемой и словом осознается каждым носителем языка. Это про­является в том, что значение слова отчетливо воспринимается и в речевой последо­вательности, и в языковой группировке, а значение морфемы в речевой последова­тельности не воспринимается. Слово зубчатый будет воспринято и в синтагмах зуб­чатый вал, зубчатое колесо и в группировке зубчатый, трубчатый, сетчатый, клет­чатый. Морфема -чат- в синтагмах не воспринимается и не замечается. Только в группировке слов, содержащих эту морфему, она будет замечена, но определить ее значение без специальной лингвистической подготовки не просто.

Вопрос об отличии слова от сочетания слов активно обсуждался отечественными фразеологами в конце 60-х гг. По чисто семантическим критериям многие сочета­ния слов, получившие название фразеологизмов, могут быть приравнены к слову: веритьиметь веру, малокот наплакал, умныйсеми пядей во лбу и т. п. Высказывались мнения, что фразеологизм равен слову, и тем самым стиралась ощу­тимая разница между словом и сочетанием слов. В результате такого подхода одна проблема заменялась другой. Действительно, если некоторые сочетания слов могут быть равны слову, то где критерий отделения этих сочетаний от тех, которые не равны слову?

Критерий грамматической цельнооформленности, предложенный Смирницким, по­зволил показать, что наличие в составе фразеологизма нескольких цельнооформлен-ных слов существенно отличает его от отдельного слова. В составе фразеологизма воз­можны перестановки слов {поехали за семь верст киселя хлебатьпоехали хле­бать киселя за семь верстпоехали киселя хлебать за семь верст). Часто произ­водятся разнообразные трансформации фразеологизмов с изменением морфологичес­ких разрядов входящих в них слов (воевать с ветряными мельницамиветряные, мельницы, с которыми воюет наш герой и др.). Во фразеологизмах наблюдается ва­рьирование по любому входящему в него слову на основе парадигматических связей именно этого слова: сбить с ногсвалить с ног; поставить на ногиподнять на ноги; выбросить на свалкувышвырнуть на свалкувыкинуть на свалку; провалиться в тартарарыпровалиться в преисподнююпровалиться в геенну огненную и т. д.


 


Все эти возможности принципиально отличают фразеологизм от слова и существу­ют именно потому, что фразеологизм не равен слову, а состоит из нескольких цель-нооформленных слов. Благодаря цельнооформленности слово может сохранять и ре­ализовать свои парадигматические связи и в составе фразеологизма.

Семантическая цельность фразеологизма уравнивает его со словом только по функции, но не по форме. Фразеологизм выступает как знак некоторого мысленно­го образа подобно слову. Многие концепты закрепляются в языке не словом, а именно фразеологизмом. Фразеологизмы неизмеримо расширяют знаковые возможности языка и образуют вместе со словами единую лексико-фразеологическую систему. И слово, и фразеологизм — единицы этой системы, но ее элементом является только слово, которое удается выделить по совокупности двух критериев — смысловой цель­ности и грамматической цельнооформленности.

Проблема тождества слова

Слово в языках флективного строя всегда имеет то или иное число словоформ, упот­ребляется в нескольких значениях. Смирницкий указал такие, например, пары, как лисалисица, ветерветр, рельсрельса и т. п., в которых при небольших раз­личиях в звуковой стороне сохраняется семантическое тождество.

Смирницкий и многие другие лексикологи считают разные словоформы вариан­тами одного слова, если при наличии общей корневой части они сохраняют и лекси-ко-семантическую общность. В зависимости от характера различий между словофор­мами выделяются следующие типы вариантов слова.

1. Фонетические: матрасматрац, калошагалоша, шкафшкап, ноль
нуль; ó ffenbaroffenbá r, fé uerrotfeuerró t.

2. Словообразовательные: табуреттабуретка, диалектныйдиалектальный,
подсолнух
подсолнечник; die Demobilisationdie Demobilierung (демобилизация).

3. Формообразовательные: поезжайезжай, выбросьвыброси, теноры — те­
нора; der Schemen
das Schemen (привидение).

- 4. Словоизменительные: смелыйсмелогосмеломусмелые и т. д.; идуидешьидет и т. д.

5. Лексико-семантические варианты слова (далее ЛСВ), отражающие его много­
значность.

Кашакушание из вареной крупы: гречневая каша, манная каша; хлопотливое, беспокойное дело: заварили кашу, а теперь расхлебывай; путаница, нерасчлененное, невнятное, мешанина: у него каша в голове (все перепутано); у него каша во рту (не­членораздельно говорит).

Защитниктот, кто защищает, охраняет, оберегает кого-, что-нибудь: слав­ные защитники Родины; адвокат; игрок защиты (в футболе, хоккее).

Тождество слова при наличии разных ЛСВ поддерживается тождеством его лек­семы. В большинстве случаев сохраняется и связь по значению между разными се­мемами одной лексемы.

6. Стилистические варианты: челолоб, щеки — ланиты, ветерветр, голос —
глас, борода
брада, автомобильмашина.

7. Региональные варианты слова: родственникиродни, родные (воронежск.),
головастик
толстоголовёнок (Новгородск.).

8. Диахронические варианты: шеломшлем, годинагод, одиножды -— единож­
ды, вой
воины.

Очень разные по характеру, по соотношению друг с другом, по роли в лексичес­кой системе языка варианты слова организуются на основе общей лексемы и ее стан­дартных словоизменительных словоформ в одно слово.

В основе выделения слова как элемента системы языка лежит, таким образом, се­мантическое единство, но оно обязательно должно опираться на формальное тожде­ство лексемы. Именно слово, по определению Жирмунского, является кратчайшей самостоятельной по значению и форме единицей языка.

При выяснении круга словоформ, входящих в одно слово, представляет трудность


интерпретация случаев аналитического формообразования и супплетивизма. Ср.: си­нийсинеесинейший (или самый синий); пишубуду писать; датьда­вать; сниматьснять; идтиходить; человеклюди; ребенокдети и под.

Убедительное разъяснение таким случаям дал Жирмунский. Он раскрыл полевую организацию форм одного слова, которые вступают друг с другом в иерархические соотношения. Есть центр слова, который образуют бесспорные варианты этого сло­ва, их признаки представлены комплексно и отчетливо. За центром начинается пе­риферия, где господствуют расхождения, неполнота и асимметрия признаков. На пе­риферии находятся степени сравнения прилагательных, инфинитив, причастные, деепричастные, залоговые формы глагола и т. п.

Ядерные словоформы наилучшим образом представляют слово, отвечая критерию смысловой цельности и грамматической цельнооформленности. На периферии сло­ва можно обнаружить отдельные отклонения от этих критериев вплоть до появле­ния аналитических (двусловных) форм и до объединения в составе одного слова раз-нокорневых словоформ.

Отрицать существование слова как целостного элемента системы языка невозмож­но. Говоря словами В. В. Виноградова, «вне зависимости от данного его употребле­ния, слово присутствует в сознании со всеми своими значениями, со скрытыми и воз­можными, готовыми по первому поводу всплыть на поверхность» (Виноградов В. В. Русский язык. М., 1947. С. 14).

Проблема значения слова Значение слова как категория языкового мышления

Мы уже говорили, что звучание (лексема) только тогда осознается как слово, ког­да можно указать некоторый объект — предмет, явление объективной действитель­ности, психической деятельности человека, которые этой лексемой обозначаются. Сон, ромашка, маяк, карниз, радость — слова русского языка; онс, омарашк, аякм, ниракс, арсдоть, букоф, манаф — словами не являются, потому что они не ассоциированы ни с какими мысленными образами, не имеют значения.

Исследование природы значения слова вообще и значения каждого конкретного слова в частности имеет важнейшее теоретическое и практическое значение. Труд­ность этого исследования состоит в том, что человеку кажется, будто бы лексемы обозначают не идеальные образы его мышления, а сами конкретно-чувственные пред­меты, вещи, события материального мира. Это явление психологи называют иллю­зией тождества чувственного образа и отражаемого им предмета. Чувственный образ психически проецируется на воспринимаемые предметы, и образы принима­ются за предметы.

Понадобилось несколько столетий раздумий, сопоставлений, философского анали­за, чтобы античная проблема «слово-предмет» видоизменилась в проблему «слово — мысль о предмете — предмет». Мысленный образ, значение слова — ненаблюдаемые объекты, они как бы прозрачны для говорящего и слушающего, которые за словом видят вещь, не фиксируя своего внимания на том, что это «видение» совершается мысленно.

Изучение значения слова — это изучение состава мысленного образа, ассоцииро­ванного с лексемой. Такой образ существует как субъективная реальность, как ка­тегория языкового сознания людей.

Становление когнитивистики — науки о процессе познания человеком окружаю­щего мира — значительно продвинуло вперед понимание природы мысленных обра­зов. В науке они получили название концепты. Концепт — это глобальная мысли­тельная единица, представляющая собой квант структурированного знания.

Если до появления учения о концептах все мысленные образы назывались пред­ставлениями и понятиями, то рассмотрение концептов через анализ значений слов показало, что концепты представлены самыми разнообразными типами. Это могут быть и представления (мыслительные картинки), то есть наглядные образы, види-


мые внутренним зрением (дуб, ласточка, ножницы). Это могут быть схемы — некие пространственно-графические, линейные, контурные образы (например, дерево — ствол и ветви, река — протяженная лента и т.п.). Есть мысленные образы — фрей­мы: многокомпонентные картины, включающие набор концептуальных признаков. Например, фрейм магазин включает образы помещения, полок, товаров, продавцов, покупателей, кассы и т.д. Фреймовые образы стоят за лексемами кино, стадион, по­ликлиника и др.

Лексемы драка, строительство, экскурсия, игра, демонстрация вызывают концеп­туальные сценарии, картины, разворачивающиеся во времени и пространстве, по­следовательности этапов, смены эпизодов и элементов.

Наиболее сложные целостные нечленимые образы, сочетающие признаки сцена­риев, фреймов, схем, картинок, называют гештальтами.

Термин понятие остается за абстрактными концептами, которые, как правило, конструируют ученые. Понятия можно определить только словесно (животное, жи­тель, клиент, овощи и т.п.).

С учетом этих новых знаний проблема «слово-мысль о предмете-предмет» может быть переформулирована так: «лексема — семема (значение слова) — концепт — объект внешнего мира».

В состав значения (семемы) входит некоторая совокупность признаков концепта, названного данной лексемой. Слово представляет концепт не полностью — оно своим значением передает несколько основных концептуальных признаков, релевантных для сообщения, передача которых является задачей говорящего, входит в его интенцию. Весь концепт во всем богатстве своего содержания теоретически может быть выражен только совокупностью средств языка, каждое из которых раскрывает лишь его часть.

Слово является средством доступа к концептуальному знанию, и, получив через слово этот доступ, мы можем подключить к мыслительной деятельности и другие кон­цептуальные признаки, данным словом непосредственно не названные. Слово, таким образом, как и любая номинация — это ключ, «открывающий» для человека кон­цепт как единицу мыслительной деятельности. Языковой знак можно уподобить включателю — он «включает» концепт в нашем сознании, активизируя его в целом и «запуская» его в процесс мышления.

Часть значения слова, отражающую концептуальные признаки, принято называть предметно-логической или денотативной. Но, кроме денотативной части, в составе значения (семемы) есть и другая — коннотативная. В ней заключены те волевые и эмоциональные отношения человека, которые вызывает у него именумый концепт или звучание и употребление лексемы.

Компоненты хорошо/плохо присутствуют в коннотативной части значения слов справедливость, прогресс, энергичный, голословный, тягомотина, паника, галиматья. Значения некоторых слов четко противопоставляются по семам хорошо/плохо: за­чинательзачинщик, смотретьглазеть, подрабатыватьлевачить, говоритьтрещать и т. п.

Эмоциональные семы: нравится/не нравится, восхищает, вызывает отвращение, презрение, насмешку и т. п. находим в значениях слов вояка (ирон.), доносчик (презр.), аппетитный (нравится), красавец (восхищает), грандиозный (потрясает), голубуш­ка (ласк.), ягодка (ласк.). Значения многих слов противопоставляются по наличию или отсутствию эмоциональной семы: путешествие — вояж (ирон.), воспитанник — выкормыш (презр.) и др.

Стилистические семы, отмечающие функциональную сферу и ситуацию употребле­ния слова, содержатся, например, в семемах лексем местожительство (офиц.-делов.), заслушать (офиц.-делов.), труженик (книжн.-высок.), очи (книжн.-поэтич.), гальва­низм (научн.), зодчий (книжн.), обожатель (разг.-шутл.), егоза (разг.) и мн. др. Их тоже обычно относят к коннотации.

Возможны такие значения слов, которые исчерпываются эмоционально-оценоч­ными семами: кабак - в значении «грязь, беспорядок»; дичь - «бескультурье, бес­смыслица, абсурдность» и др.

Коннотативная часть значения неотделима от своей лексемы, денотативная часть


сравнительно легко абстрагируется и может быть передана другими лексемами. При переводе на другой язык денотативная часть значения может быть точно передана лексемой или сочетанием лексем другого языка; коннотативная часть значения сло­ва чаще всего утрачивается при переводе или, в случае острой необходимости, тол­куется с помощью специальных разъяснений. Так, коннотации женственности и нежности, целомудрия и чистоты, присущие русскому слову береза, переводами названия этого дерева в других языках не передаются.

Типы значений слова

Обычно одна лексема выражает несколько значений, каждое из которых мы на­зываем семемой. Одни семемы в своей основе денотативные, отражают предметы внешнего мира, другие — по преимуществу коннотативные, выражают оценки, эмо­ции и т. п. С этой точки зрения В. В. Виноградов разграничил прямое номинатив­ное значение слова, производно-номинативное, фразеологически связанное и конст­руктивно-обусловленное значение. Два последних типа являются в основном конно-тативными, чем и объясняется их бытование только в контекстном окружении: в со­ставе фразеологизма или в определенной синтаксической позиции, например в роли предиката (эх, ты, шляпа!).

Обозначим прямое номинативное значение слова — Д1 (денотативная первая се­мема). Например, семема Д1 у лексемы сумка — это мешок, футляр из ткани, кожи и т. п. для ношения чего-нибудь.

Производно-номинативное значение слова обозначим — Д2 (денотативная вторая семема). У лексемы сумка семема Д2 — это полость в виде подбрюшного мешка у некоторых животных, в которой донашиваются и развиваются детеныши: сумка кенгуру.

Прочие семемы назовем коннотативными. Они различаются по типу связи с де­нотативными семемами той же лексемы.

Семема К1 (коннотативная первая семема) находится в логически мотивирован­ной связи со своей денотативной семемой. Хрустальный (К1) воздух — такой же про­зрачный и сверкающий, как хрусталь (ср.: хрустальный (Д1) бокал).

Семема К2 (коннотативная вторая семема) утратила логически мотивированную связь с денотативными семемами той же лексемы. Например, «брать на пушку» (К2) — добиваться чего-либо путем обмана, хитрости, уловок. Связь с семемой Д1 лексе­мы пушка (артиллерийское орудие) не определяется, затемнена.

В каждом языке сравнительно немного лексем, имеющих семему КЗ (коннотатив-ную третью семему). Это такие лексемы, у которых денотативных семем нет совсем, и они употребляются только в составе идиом (попасть впросак — КЗ, антик (КЗ) с гвоздикой и т. п.).

Существуют и другие классификации типов значения слов. Например, по степе­ни зависимости от контекста различаются свободные и связанные значения, что вполне соотносимо с их делением на денотативные и коннотативные; по степени рас­пространенности среди говорящих различаются значения узуальные и окказиональ­ные.

Есть классификации типов значений слов по участию их в грамматических струк­турах, по способности выполнять ту или иную функцию в предложении и другие, направленные на решение частных лингвистических задач, например на составле­ние словарей, на грамматические описания языка и др.

Приведенная типология семем Д1, Д2, Kl, K2, КЗ представляется нам наиболее общей и допускающей разнообразные детализации.

Семантема как отдельная структура в системе языка

Совокупность семем, выражаемых одной лексемой, обозначим термином семанте­ма. Семемы, входящие в одну семантему, находятся между собой в иерархических отношениях. Семема Д1 является исходной, производящей; она отражает именуемый


объект непосредственно.

Журавль (Д1) — большая болотная птица с длинными ногами и шеей. Семема Д2 является производной от Д1. Она отражает свой денотат как имеющий некото­рое сходство с денотатом семемы Д1.

Журавль (Д2) — длинный шест у колодца, используемый как рычаг для подъема воды. Опускается с ведром в колодец и поднимается из него подобно тому, как жу­равль опускает в воду свою голову на длинной шее и потом вынимает ее из воды, поймав лягушку.

Семема К1 также является производной от Д1 или Д2 и включает в себя Д1 или Д2 как образ. О длинном нескладном парне могут сказать: Экий журавль шагает!

В семантеме производной лексемы может быть несколько семем Д1 {белок глаза и белок яйца). Бывает, особенно в семантемах прилагательных, несколько семем Д2 (высокий полет и высокий лоб), несколько семем К1 (высокие мысли, высокие сфе­ры) и др.

В семантемах некоторых лексем присутствуют семемы К2. Например, у слова со­бака семема Д1 — домашнее животное из семейства хищных млекопитающих, а семема К2 — суть дела (вот где собака зарыта!).

Схематически устройство абстрактной семантемы может быть представлено сле­дующим образом:


Д1 (Д1... Д1) Kl (Kl...K1) К2


Д2 (Д2... Д2) Kl (K1...K1)


Семантема, таким образом, имеет свое структурное устройство типа семантичес­кого дерева и является отдельной структурой в системе языка.

Заметим, что лексемы разных языков, которые эквивалентны по семеме Д1, как правило, неэквивалентны по семемам Д2 и К1, тем более по семеме К2. Например, русская лексема хлеб имеет семему Д2 «зерно» и еще одну семему Д2 «растущие хлебные злаки». Эквивалентные ей по семеме Д1 немецкая лексема Brot, английс­кая bread и французская pain таких Д2 не имеют. Зато французская pain имеет се­мему Д2 «кусок» (pain de savon — кусок мыла, pain de sucre — голова сахара).

Состав и устройство семантемы у каждой лексемы уникально. Одинаковых семан­тем у разных лексем, тем более в разных языках, как правило, не бывает. Сопостав­ление семантем у лексем разных языков, эквивалентных по Д1, служит эффектив­ным приемом расчленения семантемы на семемы.

Межъязыковые различия в семантемах отчетливо проявляются при анализе лек­сической сочетаемости разноязычных лексем, эквивалентных по Д1. Прилагатель­ное глубокий по семеме Д1 эквивалентно английскому deep. Однако далеко не везде на месте английского deep можно поставить глубокий. Так, deep grass (глубокая трава) — по-русски: высокая трава; deep person (глубокий человек) — по-русски: скрытный, не показывающий своих чувств.

Прилагательное низкий эквивалентно по Д1 английскому low. Но сочетание low wind (низкий ветер) переводится на русский язык как слабый ветер, а сочетание low date (низкая дата) по-русски передается словом недавно.

Различия по семемам К1и К2 проявляются в больших расхождениях разных язы­ков в области фразеологии. Например, чехи сравнивают тонкую женщину с лапшой, о безразличном и ненужном деле говорят «это для меня сарделька»; о несведущем человеке говорят «понимает в этом как коза в петрушке»; пустяковое дело симво­лизируется названием грибов — «это для него грибы», «он грибы из этого делал», т. е. это для него пустяки. Русские лексемы лапша, сарделька, коза, петрушка, грибы таких семем К1 и К2 не имеют.

Сопоставление словников разных языков показало, что слову одного языка в дру­гом языке может не быть словарного соответствия. Передать значение такого слова


на другой язык можно только сочетанием слов, а иногда — только развернутым опи­санием. Отсутствие словарного соответствия в другом языке называют лакуной.

Например, в русском языке нет словарных соответствий английским лексемам abseil — спускаться с крутизны на веревке, acclaim — бурно аплодировать, шумно приветствовать, exposure — воздействие солнца, ветра и воды, flap — всякий нави­сающий над краем чего-либо предмет, pet — животное, которое держат дома для забавы, fortnight — двухнедельный период времени и ряд других.

С другой стороны, в английском языке нет обозначения для таких концептов как сутки, кипяток, квас, борщ, щи, маячить, форточка, дача, погорелец и мн.др.

В русском языке отсутствуют словесные соответствия немецких лексем Berufsverbot — запрет на профессию, Bierdeckel — подставка под пивную кружку, Geschwister — дети одних родителей, Seitensprung — одноразовая супружеская из­мена, Tafelbild — учебный текст, предварительно написанный учителем на классной доске, Feierabend — вечер после работы и др.

В немецком языке нет лексем для обозначения таких русских концептов как ви­негрет, автолюбитель, добрый, сутки, кипяток, сухостой, аврал, облокотиться, одно­фамилец, здоровяк, ласковый, сладкоежка, именинник, тамада, беспризорник, поземка, погреб, смекалистый и др.

Межъязыковые лакуны делятся на мотивированные и немотивированные Моти­вированные лакуны объясняются отсутствием соответствующего предмета или явле­ния в национальной культуре (лапти, щи, матрешка, балалайка), немотивированные лакуны не могут быть объяснены отсутствием явления или предмета {сутки, кипя­ток, вечер после работы).

Немотивированные лакуны вовсе не свидетельствуют об отсутствии у народа со­ответствующего концепта, но эти концепты в силу конкретных исторических или культурных причин могут просто оказаться не номинированными в данной лингнво-культурной общности в силу того, что они коммуникативно нерелевантны для наро­да, не являются предметом обсуждения, не становятся темой общения.

Семема как микроструктура компонентов (сем)

Отношения между словами устанавливаются не по семантеме в целом, а по отдель­ным семемам. Поэтому многие лексикологи считают основной единицей лексичес­кой семантики лексико-семантический вариант слова (лексема + семема). Семема, в свою очередь, имеет составляющие.

Идея о делимости семемы на семантические признаки была высказана Ельмсле-вом. Он полагал, что значения могут быть разложены на фигуры, не имеющие соот­ветствующих коррелятов в плане выражения. Разработка этой идеи привела к со­зданию учения о семах и методики компонентного анализа — одной из основных методик анализа значения слова в наше время.

Значительный вклад в разработку типологии сем внесли французские семасиоло­ги Б. Потье, А. Греймас и др. В России компонентный анализ получил большое развитие.

Сема понимается как отражение в сознании человека отдельного признака, какой-то детали того объекта, который целиком представлен в семеме. Членение семемы на семы бесконечно, предел ставится лишь мерой познания свойств и качеств дено­тата. Компонентный анализ показывает, что число сем, существенных для общения, в семеме вполне исчислимо, не очень велико. Оно выясняется из сопоставлений и противопоставлений разных семем друг другу. Сема, которая в одном контексте пред­ставляется далее неделимой, в другом контексте проявляет свою сложность и воз­можности дальнейшего деления. Например, в семеме Д2 слова перемена есть семы «время, отдых, конец урока, звонок, школа». При необходимости могут быть рас­крыты семы «школа, урок, звонок»: среднее учебное заведение, время занятий в 45 минут, звуковой сигнал начала и конца урока и т. д.

Семасиологи различают следующие основные типы сем. Классемы — наиболее обоб­щенные по содержанию признаки, соответствующие значениям частей речи: пред-


метность, признак, количество, действие и т. п. Архисемы — признаки, объединяю­щие группы слов внутри части речи, например одушевленность /неодушевленность, мужской пол / женский пол, взрослый / молодой, действие /состояние и т. п. Диф­ференциальные семы — это признаки, по которым противопоставляются слова, сгруп­пированные по одной архисхеме, и по которым можно отличить одну семему от дру­гой. Например, для слов равнина, плоскогорье, плато, низменность, низина архисе­мой будет «участок земного рельефа с ровной или слабо волнистой поверхностью». Дифференциальные семы, разграничивающие значения этих слов, следующие:

выше 200 м над уровнем моря (плоскогорье, плато),

ниже 200 м над уровнем моря (низменность, низина),

обширный, без видимых границ (равнина, плоскогорье, низменность),

небольшой, с видимыми границами (плато, низина).

Основатель компонентного анализа в нашей стране Владимир Григорьевич Гак де­лит дифференциальные семы на описательные и относительные. Описательные семы отражают собственные свойства предмета (размер, устройство, форму, внешний вид, способ совершения действия и т. п.), относительные — связи объекта с другими объек­тами в разных отношениях (пространственные, временные, функциональные и др.).

Например, для глаголов перемещения описательные семы характеризуют способ действия: идти — с помощью ног, плыть — по воде, лететь — по воздуху, ехать — транспортом. Относительные семы указывают направление перемещения. Удалять­ся — от исходного пункта, приближаться — к конечному пункту.

Архисемы и дифференциальные семы достаточны для характеристики семемы, по ним содержание семемы определяется вполне удовлетворительно. Однако помимо этих основных сем каждая семема может содержать неограниченное число разнообразных сем, детализирующих всякие частности в соответствии с реальной неисчерпаемостью признаков всякого объекта. Среди этих сем — вероятностные, потенциальные, скры­тые семы.

Например, в семеме лексемы начальник путем эксперимента выявлены скрытые, вероятностные семы «толстый, злой, нервный». В семеме лексемы профессор обна­ружены семы «в очках, старый, строгий, умный»; в семеме студент — «веселый, общительный»; в семеме моряк — «стройный, веселый»; в семеме доярка — «доб­рая».

Вероятностные семы чаще всего обнаруживаются в семемах существительных, по­скольку именно в предметах человек открывает все новые и новые свойства. В сло­варях вероятностные семы нередко отмечаются словом обычно.

Лагерь — временная стоянка, обычно под открытым небом, в палатках.

Серьга — кольцо, обычно с драгоценным камнем, продеваемое в мочку уха для украшения.

Голландка — комнатная, обычно кафельная печь.

Семы в составе семемы иерархически упорядочены и находятся в структурных от­ношениях, определяя категорию слова, родовые и видовые признаки объекта, его главные и второстепенные признаки. Семема предстает как микроструктура сем. Лексико-семантический вариант слова (т. е. лексема + семема) является элементом лексико-семантической подсистемы языка, которая формируется оппозициями, се­мем, возникающими благодаря их сходствам и различиям по составу сем.

Рассмотрев особенности слова, а точнее лексико-семантического варианта слова как элемента лексикона, мы можем перейти к выяснению структурных отношений ЛСВ в их системе.

Системные отношения в лексике

Из истории изучения системных связей слов

Деление словаря индоевропейских языков на части речи было замечено и описа­но еще в античные времена. Части речи — это наиболее крупные группировки слов, организованные противопоставлениями по морфологическим формам. Семы, соеди-


няющие слова одной части речи (классемы), в индоевропейских языках закреплены формами слов, аффиксами.

В практических описаниях разных языков отмечались и в той или иной степени описывались такие группировки слов, как словообразовательные гнезда, антонимы и синонимы и некоторые другие.

В XVII-XIX вв. много внимания было уделено принципам разработки тезаурусов, то есть систематизированных описаний лексики, распределенных согласно логичес­кой схеме. Тезаурусы делают очевидными тематические группировки слов, но они не выявляют собственно языковых связей, образующих системные отношения меж­ду словами.

Во второй половине XIX в. профессор Московского университета Михаил Михай­лович Покровский обнаружил, что в группах близких по смыслу слов происходят одинаковые семантические изменения.

В начале XX в. немецкий лингвист Иост Трир разработал теорию семантических полей. Поле понимается как раздел словаря, состоящий из слов, связанных по смыслу и покрывающих поле подобно мозаике. С течением времени количество слов в поле может меняться, и соответственно перераспределяются между ними участки поля. Выделялись, например, семантические поля красоты, разума, цвета, чувственных вос­приятий и другие. Теория Трира получила развитие в трудах его последователей и критиков. Выяснилось, что не все области словаря имеют хорошо выраженную сис­тему оппозиций между семемами, следовательно, не все они образуют поля. Немец­кий ученый Вальтер Порциг обратил внимание на существование постоянных соот­ношений некоторых слов в речевом синтагматическом потоке: уши — слышать, глаза — видеть, вагон — ехать, блондин — волосы и т. п.

Изучение словообразовательных рядов слов, семантических полей, синтагматичес­ких сцеплений слов сделало представление о лексической системе языка более яс­ным и отчетливым, позволило разработать ряд моделей этой подсистемы языка.

Типы оппозиций слов по семемам и лексемам.

Наличие у слова двух сторон — лексемы и семемы (тем более нескольких семем) позволяет одному слову входить в большое число разнообразных оппозиций. Возьмем для простоты такой случай, когд







Дата добавления: 2014-11-10; просмотров: 3121. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Картограммы и картодиаграммы Картограммы и картодиаграммы применяются для изображения географической характеристики изучаемых явлений...

Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

ТРАНСПОРТНАЯ ИММОБИЛИЗАЦИЯ   Под транспортной иммобилизацией понимают мероприятия, направленные на обеспечение покоя в поврежденном участке тела и близлежащих к нему суставах на период перевозки пострадавшего в лечебное учреждение...

Кишечный шов (Ламбера, Альберта, Шмидена, Матешука) Кишечный шов– это способ соединения кишечной стенки. В основе кишечного шва лежит принцип футлярного строения кишечной стенки...

Принципы резекции желудка по типу Бильрот 1, Бильрот 2; операция Гофмейстера-Финстерера. Гастрэктомия Резекция желудка – удаление части желудка: а) дистальная – удаляют 2/3 желудка б) проксимальная – удаляют 95% желудка. Показания...

ФАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА ИЗНОС ДЕТАЛЕЙ, И МЕТОДЫ СНИЖЕНИИ СКОРОСТИ ИЗНАШИВАНИЯ Кроме названных причин разрушений и износов, знание которых можно использовать в системе технического обслуживания и ремонта машин для повышения их долговечности, немаловажное значение имеют знания о причинах разрушения деталей в результате старения...

Различие эмпиризма и рационализма Родоначальником эмпиризма стал английский философ Ф. Бэкон. Основной тезис эмпиризма гласит: в разуме нет ничего такого...

Индекс гингивита (PMA) (Schour, Massler, 1948) Для оценки тяжести гингивита (а в последующем и ре­гистрации динамики процесса) используют папиллярно-маргинально-альвеолярный индекс (РМА)...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.014 сек.) русская версия | украинская версия