Исследование конкретных примеров

Нередко психологи используют анализ раннего детства своих детей и внуков. Такой анализ — это один из случаев исследования конкретного примера, процедуры, в широком смысле понимаемой как тщательный анализ отдельного случая. Обычно «случай» — это человек, а ме­тод иногда называют «историей индивидуума», так как он подразумевает подроб­ный анализ истории жизни конкретного человека или ее значительной части. Этот подход часто используется в клинической работе, когда случай пациента с опреде­ленным нарушением используется для иллюстрации факторов, приводящих к это­му нарушению, или методов его лечения. Самый известный психолог, практику­ющий этот вид исследования конкретного примера, — Зигмунд Фрейд, создавший свою теорию личности на основании подробного изучения своих пациентов.

Истории индивидуумов составляются также психологами-экспериментатора­ми. Один из наиболее известных примеров — это потрясающее исследование Алек­сандра Лурии, посвященное человеку, неспособному забывать информацию. Это классическое исследование подробно описано ниже и если вы думаете, что совершенная память может избавить вас от многих проблем, то, прочитав о Шерешевском, вы сможете по-другому взглянуть на этот вопрос.

Исследования конкретных примеров не ограничиваются изучением отдельных людей. Этот термин используется и в случае анализа отдельного события или клас­са событий, отображающих определенное явление. Например, описанное ниже исследование Фестингера религиозной общины как известный пример наблюдения участников исследования. Эту работу также можно охарактеризовать как исследование конкретного случая. Исследова­ния конкретных событий нередко проводятся, когда происходит редкое или име­ющее важное историческое значение событие.

Прочитайте текст о двух исследованиях единичных случаев и расскажите, в каких ситуациях проводятся исследования единичного случая? Что вы можете сказать о внешней и внутренней валидности данных исследований? Какие приемы контроля валидности использованы? Предложите свой вариант исследования единичного случая.

Классические исследования — ум мнемониста

Истории индивидуумов нередко описывают жизнь ярких представителей отдельных психо­логических типов. Например, в анормальной психологии подробное изучение частных при­меров нарушений используется, чтобы лучше понять динамику этих нарушений. Но метод составления истории индивидуума плодотворно используется и в экспериментальной психо­логии - он проливает свет на базовые психологические явления. Классическим примером метода служит работа Александра Лурии (1902-1977), советского психолога и физиолога, известного своим изучением мозговых травм раненых и исследованием взаимосвязи мыш­ления и речи.

Интересующий нас пример был посвящен изучению феномена С. В. Шерашевского, или Ш., чья исключительная память позволяла ему работать на сцене в качестве мнемониста (люди платили деньги, чтобы посмотреть, как он запоминает информацию) и причиняла ему множество неудобств. Этот пример описан в работе Лурии «Ум мнемониста», изданной в 1968 г. Лурия исследовал Ш. более 20 лет, фиксируя силу его памяти и пробле­мы, сопутствующие неспособности забывать. Лурия обнаружил отсутствие ограничений на объем информации, которую мог запомнить Ш., а самым удивительным было то, что ин­формация не стиралась из памяти со временем. Ш. легко мог запомнить список из 70 чи­сел, а затем воспроизвести их в прямом и обратном порядке. Также «опыты показали, что он с успехом - и без заметного труда - может воспроизводить любой длинный ряд слов, данных ему неделю, месяц, год, много лет назад. Способности Ш. невероятны, особенно если учитывать то, что большинство людей при выполнении подобных заданий не способны запомнить более семи-восьми элементов и что забывание - это скорее правило, чем исключение. Вас, как студентов, может заинтересо­вать обратная сторона этой способности: похоже, что неплохо было бы иметь такую «пробле­му», особенно во время экзаменов?

К сожалению, феноменальные возможности памяти Ш. сопровождались сильным дефици­том других познавательных функций. Например, он почти не способен был читать, понимая прочитанное. Это было связано с тем, что каждое слово вызывало в его памяти яркий зри­тельный образ, мешающий восприятию общего смысла, передаваемого фразой. Кроме того, Ш. плохо справлялся с решением задач, испытывал трудности с планированием и устрой­ством своей жизни и был не способен к абстрактному мышлению. Сила визуальных образов, породившая удивительные способности его памяти, мешала протеканию других процессов. Является ли Ш. лишь любопытным, но бесполезным примером, единственным в своем роде странным человеком, чья история не поможет нам лучше понять самих себя? Конечно, нет. Данный случай проливает свет и на работу обычной памяти, в частности на функциональный смысл ограничения возможностей краткосрочной памяти. Иногда мы ругаем себя за неспо­собность запомнить что-то, о чем мы думали лишь несколько минут назад, но случай Ш. по­казывает, что забывание позволяет нам очистить сознание от бесполезной информации (на­пример, ни к чему запоминать все встречающиеся нам номера телефонов) и помогает скон­центрировать энергию на более сложных заданиях, например на чтении. Поскольку Ш. не мог не запоминать, он был не способен к работе на более высоких познавательных уровнях

 

Классические исследования — когда предсказания не сбываются

Одной из ведущих теорий в социальной психологии в 60-70-х гг. XX в. была теория когнитив­ного диссонанса, разработанная Леоном Фестингером. Согласно этой теории, если мы пыта­емся совместить противоречащие друг другу идеи, мы чувствуем дискомфорт (т. е. пережи­ваем когнитивный диссонанс) и стараемся снизить этот диссонанс, убеждая себя в том, что все прекрасно и никакой проблемы нет. Одно из следствий данной теории состоит в том, что если мы прилагаем к чему-то большие усилия, а результат не соответствует нашим ожидани­ям, то мы должны будем убедить себя в том, что усилия были приложены не зря. Фестингер получил возможность проверить свое предположение, встретив статью со следующим заго­ловком: «Планеты предсказывают». Кларион взы­вает к городу: спасайтесь от наводнения. Нас затопит 21 декабря, сообщил космос житель­нице пригорода.

В статье рассказывалось о том, что миссис Китч предсказала наводнение, которое в конце декабря разрушит большую часть Северной Америки. Откуда она это узнала? Миссис Китч утверждала, что вступила в непосредственный контакт с жителями планеты Кларион, приле­тавшими на Землю на летающих тарелках. Они якобы видели линии разломов коры, из кото­рых должны исторгнуться огромные водные массы. Миссис Китч собрала небольшую группу последователей, что-то вроде религиозной общины, которые должны были убедить мир пока­яться прежде, чем станет слишком поздно (а время уходило; было предсказано, что катастрофа произойдет через 4 месяца).

Фестингер предположил, что наводнения не будет, и заинтересовался тем, как поведут себя миссис Китч и ее группа, когда предсказание не сбудется. Он решил увидеть все своими глаза­ми. Пригласив двух коллег и наняв пять наблюдателей, ученый на несколько недель присоеди­нился к религиозной группе, став одновременно участником исследования и наблюдателем. С методологической точки зрения важны несколько моментов. Во-первых, возникли трудности с записью информации. Наблюдатели не хотели обнаружи­вать свои истинные цели и не вели записи во время собраний в доме миссис Китч. Поэтому им пришлось полагаться на память больше, чем хотелось бы. Затруднение было в некоторой степени преодолено, когда исследователи догадались использовать для ведения записей ванную комнату. Второй проблемой была реактивность. Их истинные цели вряд ли были из­вестны группе. Но исследователи беспокоились, что их присутствие подкрепляет убеждения ее членов. За короткий период в группу вошло так много новых людей, что миссис Китч сочла (а, следовательно, так решила и ее группа) это «знаком свыше» того, что предсказание о на­воднении верно. Группа думала, что двое из наблюдателей «посланы Хранителями» жителями Клариона, а один наблюдатель сам прилетел с этой планеты. Возможно, что на­блюдатели, поэтому в какой-то мере укрепляли веру членов группы миссис Китч, но действие этого фактора было трудно оценить. В данном случае фактор реактивности создает и этиче­скую проблему: то, что присутствие Фестингера и его коллег укрепляло убеждения членов группы, может быть расценено как их вклад в развитие «патологического состояния». Конца света не произошло. Это было не единственное несбывшееся предсказание Миссис Китч. Она сказала группе, что Хра­нители пришлют космический корабль, который 17 декабря приземлится у нее во дворе и спасет их. Корабль, конечно, не прибыл, а 4 дня спустя не наступил конец света. Возможно, группа была обескуражена, бросила свою деятельность, назвала миссис Китч сумасшедшей и вернулась к нормальной жизни? Нет. Большинство членов группы стали еще более активно пытаться обращать людей в свою веру. Очевидно, чтобы оправдать свои усилия, они убеди­ли себя в том, что их деятельность предотвратила катастрофу - группа распространила так много света, что Бог спас мир от разрушения. Так, несбывшееся предсказание может не изменить, а укрепить взгляды человека.

 

Оценка исследований конкретных случаев

На первый взгляд может показаться, что описание отдельных случаев не слишком формативно. Но это не совсем так. Прочитайте текст, докажите это и выделите основные трудности обработки результатов исследования конкретного случая. Выделите достоинства исследований конкретных случаев.

Самое слабое место таких исследований — это внешняя валидность: как можно делать обобщения на основании лишь одного примера? Конечно, для результатов любых исследований уверенность во внешней валидности нарастает постепенно, по мере воспроизведения сделанных открытий. Это верно и для исследования конкретных примеров. Воспроизвести такое исключительное событие, как землетрясение в Сан-Франциско 1989 г., может быть трудно, но можно исследо­вать, проявляется ли аналогичное поведение при других стихийных бедствиях.

Вторая трудность в использовании конкретными примерами заключается в том, что у исследователей есть богатые возможности для того, чтобы придать описанию желаемый оттенок и тем самым исказить исследование. Так ли удивительны беско­нечные дискуссии по поводу эдипова комплекса и других неразрешимых сексуаль­ных проблем, встречающихся в историях индивидуумов, написанных фрейдистами? Например, известно исследование «Зависть к докторской степени: психоаналитическое исследование конкретного примера» (Behr, 1992). В нем рассказывалась история женщины с глубокой выматывающей тревожностью в связи с невозможностью закончить докторскую диссертацию. Ее презрение к тем, кто не имел докторской степени, и сильная зависть к ее обладателям сделала практически равноценными зависть к докторской степени и зависть к пенису. Разве не иначе описал бы этот случай противник фрейдизма? Наверняка иначе. Как бы сделали это вы?

Третья проблема касается памяти. Поскольку при составлении историй кон­кретных индивидуумов участникам часто требуется вспоминать события прошло­го, возникает ряд проблем, которые связаны с несовершенством памяти. Воспоминания о событиях нашей жизни нередко искажаются другими событиями, произошедшими между интересующим случаем и попыткой его по­зднейшего припоминания.

Несмотря на эти трудности, истории индивидуумов могут быть весьма инфор­мативными. Во-первых, благодаря большому количеству подробностей они позво­ляют глубже понять поведение, чем это возможно при исследованиях с большим N, при которых от каждого испытуемого получают весьма ограниченный объем информации. В исследовании Лурии были не только подробно описаны возмож­ности уникальной памяти, но и показано, как его память влияла на другие ас­пекты жизни несчастного человека. Во-вторых, случай Ш. иллюстрирует также и другой момент: некоторые индивидуальности встречаются настолько редко, что един­ственно возможным исследованием является исследование конкретного примера.

В третьих, как и все описательные исследования, изучение конкретных примеров может стать богатым источником эмпирических вопросов для дальнейших изысканий. Исследование конкретных примеров не только рождает гипотезы дальнейших исследований, но и служит целям фальсификации. Если о некотором психологичес­ком явлении высказывается определенное утверждение, то даже частное опровержение может вызвать серьезные сомнения в этом утверждении. Вы уже познакомились с одной известной иллюстрацией этого. Утверждение о наличии у Умного Ганса математических способностей было успешно фальсифицировано, после того как этот случай был исследован психологом Пфунгстом. Второй пример взят из области парапсихологии, исследующей, в частности, такое явление, как экстрасенсорное восприятие. Вы наверняка читали о медиумах, которые утверждают, что умеют читать мысли, предсказывать будущее и действием психической силы вызывать определенные события (например, сгибать ложки). Подобные утверждения можно поставить под вопрос, указав на исследование конкретного примера, в котором человек (обычно профессиональный фокусник) производит все продемонстрированные медиумом явления, но показывает, что это было проделано с помощью обычной ловкости рук. Защитники парапсихологии могут возразить, что медиумы добиваются результата психическими средствами, а фокусники — физическими, но более простое объяснение заключается в том, что и те и другие пользуются одними и теми же средствами (т. е. физическими).

В целом, исследования конкретных примеров подвержены искажениям и их результаты, может быть, нелегко обобщить, но, как и наблюдения, они полезны для разработки новых исследований, помогают фальсифицировать слабые теории и, кроме того, иногда являются единственным способом документирования информации о необычном человеке или событии.