Индустриальный

индустриально-постиндустриальный

традиционно-индустриально-постиндустриальный

 

Остановимся подробнее на характеристике индустриаль­ной культуры XX – XXI вв. Основным её компо­нентом стала массовая культура. Этот термин получил распространение в 1930-е гг. Испанский философ Х. Ортега-и-Гассет показал, что на смену традиционной народной культуре в современном обществе приходит стандартизированная и лишенная творческого потенциала культура масс, под влияние которой попадают представители всех слоев населения. Массовой культуре он противопоставлял культуру элитарную.

Массовые формы культуры (ритуальные танцы, карна­валы и т.д.) известны с Древности. Однако формирование современной массовой культуры связывают с рядом факторов. Начальным импульсом послужило становление современной системы массового образования и, как следствие, массовой грамотности. Так, в 1870 г. в Англии был принят закон о всеобщей грамотности. После Второй мировой войны, особенно в 1960 – 1970-е гг., в ряде стран обязательным становится сред­нее образование.

Феномен массовой культуры неотделим от развития средств массовой информации (СМИ) – радио, кинемато­графа, массовой прессы, телевидения и цифровых технологий. Многие газеты уже в ХIХ в. ориентировались не на мнение автора, а на запросы читателей, часто достаточно примитивные. Изобретение в 1895 г. кино дало возможность тиражировать информацию в «живых картинках», не требующих для восприятия даже элементарной грамотности. Систему массовой культуры вскоре дополнили легкая музыка, «мода для всех», реклама, шоу-бизнес и другие формы.

Несмотря на свой демократизм, массовая культура имеет очень неоднозначные последствия для цивилизации. В индустриальном массовом обществе духовное производство, как и материальное, подчинено законам рынка: необходимо производить товар серийным способом, а чтобы продать его как можно больше – формировать самые простые и невзыска­тельные вкусы потребителей. Не случайно «мыльные оперы», боевики и прочие произведения массового искусства эксплуати­руют темы быта, потребления, страха, насилия (или сильной личности), т.е. то, что понятно, или то, чего не хватает широкому кругу зрителей в обыденной жизни. Обращение массовой культуры не к интеллекту и мировоззрению, а к обыденному сознанию и подсознательным инстинктам «сред­него» человека постепенно превращает индивида из творческой личности, субъекта культуры в объект «обработки» и в бездушного потребителя.

Развитие СМИ привело к информационной перегрузке человека. Мало того, около 80% сведений, потребляемых современным человеком, составляет так называемый «информационный шум» – неупорядоченная, некачественная или недостоверная информация. Поставляется она в основном СМИ. Итогом потребления рекламы, «желтой прессы», теленовостей, ток-шоу, сериалов и пристрастия к Интернету является постоянный стресс. Он приводит к дезориентации в информационном пространстве и психологическому отторже­нию сложной информации, например учебной.

 

Тем самым в ХХ в. постепенно гуманизм, характерный для индустриального типа культуры, существенно вытесняется массовостью, а рационализм – инстинктивностью, стандартом, привычными стереотипами мысли и поведения. С другой стороны, сегодня именно через массовые формы культуры транслируются социальные нормы, эстетические, этические, мировоззренческие ценности. Тем самым масскульт играет важную роль в социализации человека.

 

В массовом обществе несколько меняется статус интел­лигенции, особенно творческой. Художник часто становится посредником между публикой и владельцами СМИ и шоу-бизнеса. Реакцией на такую ситуацию является усиление элитарной культуры, выразившееся, прежде всего в модернистском искусстве. Вопрос о роли интеллектуальной элиты (интеллигенции), её влиянии на массы, экономическую и политическую элиты очень важен не только для развития духовной жизни, но и в целом для будущего цивилизации.

В XXI в. в развитых государствах границы элитарного и массового в культуре размыты. Классическая музыка может транслироваться на многомиллионную аудиторию и предварять спортивные соревнования, а «дамские» романы – популяризиро­вать достижения психологической науки. Формируется новая ситуация, когда прежнее деление на культуру «для масс» и «для избранных» утрачивает значение.

2. Наука, идеология и искусство в XX – XXI вв.

Одним из главных явлений культуры ХХ в. является бурный научно-технический прогресс. Мировая научная инфор­мация сегодня удваивается примерно за 10 лет.

Не случайно науку ХХ – ХXI вв., в отличие от науки ХVII – ХIХ вв., называют «большой наукой». Если на рубеже ХVIII – ХIХ вв. в мире было около 1 тыс. ученых, в середине ХIХ – 10 тыс., в 1900 г. – 100 тыс., то сегодня их свыше 5 млн. Около 90% ученых, когда-либо живших на Земле, являются нашими современниками.

С середины ХХ в. начинается научно-техническая революция (НТР). Если раньше научные и промышленные революции не совпадали по времени, то здесь они соединились. Фундаментальные открытия, технические изобретения, техноло­гические прикладные разработки и их внедрение происходят почти одновременно. Наука из самостоятельной и довольно узкой области культуры превратилась в непосредственную производительную силу.

Помимо экономических последствий НТР вызвала и серьезные изменения в социальной сфере. Например, если сегодня в Африке занимаются сельским хозяйством 2/3 населения, то в США в нем занято менее 3% активного населения. В то же время в промышленном производстве участвуют 1/3, а в сфере услуг около 2/3 трудоспособных американцев.

Без НТР была бы невозможна вторая эпидемиологическая революция, существенно изменившая приоритеты в области здравоохранения в последней трети ХХ в.

Совершенно новый статус в настоящее время получает образование. Так, в программе «Национальные цели просвещения», разработанной в 1990 г. министерством просвещения США, говорится: «Образование является основным показателем качества нашей жизни: оно является сердцевиной нашего экономического могущества и безопасности, творческого потенциала науки, культуры, искусства. Образование – это ключ к обеспечению конкурентоспособности Америки в мире ХХI века».

 

НТР серьезно коснулась и собственно культурных отношений в обществе. Техника создает принципиально новые средства производства, хранения, тиражирования и распро­странения информации: аудио- и видеотехника, компьютерные сети и т.д. По мнению культурологов, берущих за основу типологии культуры не изменения в обществе в целом, а лишь систему коммуникации, во второй половине ХХ в. после дописьменной и письменной культуры появляется новый её тип – экранная культура.

В ХХ в. достаточно интенсивно развивались и гумани­тарные науки, изучающие человека и общество: история, экономическая теория, политология, социология, психология и др. Появились и новые науки, например культурология.

 

Политическая идеология (т.е. системы взглядов, теории, выражающие интересы классов, наций и других больших социальных групп в их борьбе за существование и власть) в XX – XXI вв. представляет пеструю и подвижную картину. Все идеологические течения условно можно разделить на консервативные (направленные на сохранение господства правящей элиты), либерально-реформистские (выражающие интересы средних слоев) и радикальные (направленные на кардинальное изменение общественного строя).

Реальная политическая картина гораздо сложнее. По разным основаниям в ней можно выделить следующие политические теории и организации:

- консервативные, реформистские и радикальные;

- право-радикальные (например, фашистские), буржуазно-консерва­тивные, буржуазно-либеральные, умеренно-социалистические и радикально-социалистические (например, коммунистические).

В деятельности конкретных партий могут сочетаться разные сос­тавляющие. Например, в т.н. исламском фундаментализме присутствуют элементы консерватизма, правого и левого радикализма. Более всего сегодняшняя цивилизация нуждается в разумном реформизме, т.к. его слабость обычно порождает консерватизм и радикализм. Крайний радикализм в век НТР и современного оружия весьма опасен. Крайний консерватизм, стремясь к стабильности общества, нередко выступает в качестве тормоза общественного прогресса. Поэтому все актуальнее становятся проблемы научности, обоснованности различных политических теорий и готовности людей к их восприятию (политической грамотности, политической культуры).

 

Преобладание рациональных начал в культуре ХХ в. не означает, что в диалоге религиозной и научной идеологии последняя победила. Хотя в целом для ХХ в. характерна секуляризация, т.е. вытеснение религии и церкви светскими, мирскими началами, она влечет за собой не ликвидацию религии, а изменение её структуры и роли. В индустриальном обществе происходит снижение роли церкви как социального института и частичная замена её внецерковной религиозностью (личными религиозно-нравственными исканиями человека).

Крайняя форма секуляризации – атеизм. Правда, убежденных атеистов даже в индустриальном обществе очень мало. По опросам 1980-х гг. в США их было лишь 6% (в других странах еще меньше). Исключение составлял СССР, где к верующим себя относили лишь 15% граждан.

В эти же годы среди почти пятимиллиардного населения Земли насчитывалось 1, 4 млрд. христиан (800 млн. католиков, 400 млн. протестантов, 200 млн. православных), 800 млн. мусульман, 300 млн. буддистов, 600 млн. индуистов, 300 млн. конфуцианцев и миллионы приверженцев других религий.

Религиозность – это не только вера в чудо или какого-либо Бога, но особый, отличный от науки, иррациональный способ мировосприятия, познания и поведения, присущий в той или иной мере любому человеку (в т.ч. и атеисту). К сожалению, снижение роли традиционных мировых религий (христианства, ислама и буддизма) и сложившихся веками конфессий (устойчивых церковных организаций) приводит к тому, что многие люди сегодня попадают под влияние тоталитарных (стремящихся к полному контролю над личностью) сект, таких как церковь Сайентологии (в России больше известная как дианетика) и др., становятся фанатичными поклонниками радикально-экстремистских идеологий и лидеров.

На рубеже ХХ – XXI вв., в связи с обострением глобальных проблем и трудностью их рационального, научного разрешения, наблюдается явный рост религиозности, и то, какие она примет формы, может стать одной из проблем культуры ХХI в.

 

Для философии XX – XXI вв. характерен поворот к проблемам человека.

Все философские школы в XX – XXI вв. можно разделить на четыре крупных направления. 1. Аналитическая (научная) философия. Марксизм продолжает материалистическую линию в познании природы и общества. Позитивизм XX – XXI вв. (неопозитивизм, постпозитивизм) основное внимание уделяет формам и методам научного познания. 2. Философия культуры (герменевтика, структурная лингвистика, постмодернизм и другие направления) сосредотачивает внимание на познании символического мира культуры, анализе текстов. 3. Собственно антропологическая философия представлена такими направлениями, как персонализм, фрейдизм, экзистен­циализм (Ж.-П. Сартр, А. Камю и др.) и др. 4. Для религиозной философии ХХ в. (неотомизм, русская религиозная философия и др.) также характерен антропологический поворот.

В целом можно говорить о рождении в ХХ в. нового типа философии. На смену традиционной и современной приходит антропологическая философия – философия человека.

Искусство XX – XXI вв., при всей его стилевой и жанро­вой пестроте, характеризуется развитием двух основных тенденций или крупных групп художественных течений – реализма и модернизма. Реализм сложился и достиг классических высот еще в ХIХ в. Модернизм («модерн», «новое» или «современное» искусство) возникает в конце ХIХ в. в виде поиска новых выразительных средств, а в начале ХХ в. оформляется в ряд течений в поэзии, скульптуре и в других видах искусства (символизм, футуризм и др.). Эти течения нередко соперничают друг с другом, но их объединяет неприятие канонов старого, классического реалистического искусства.

В живописи истоки модерна можно усмотреть уже в импрессионизме (от франц. impression – впечатление). О. Ренуар, К. Моне и другие импрессионисты старались «оживить» картину с помощью особой цветотехники: разложения сложных тонов на чистые цвета, накладываемые на холст отдельными мазками, и восстановления их в глазах зрителя. В дальнейшем с помощью цвета и формы художники-модернисты пытаются не просто скопировать, отразить реальность, а показать её глубинную суть через свои переживания.

Одним из первых модернистских направлений стал экспрессионизм (от лат. expressio – выражение), родившийся в начале ХХ в. в Германии (Ж. Грос, П. Клее и др.). Резкими тонами, искаженными формами он пытался отразить дисгармонию буржуазного мира, страх перед войной и т.д. Экспрессионисты считали единственной реальностью внутрен­ний мир человека, а искусство – способом выражения этой реальности. Поиск новых форм нашел определенное логическое завершение в кубизме (П. Пикассо и др.), в котором предметы и люди изображались с помощью геометрических фигур (куб, конус и т.д.). В абстракционизме, основателем которого стал бывший экспрессионист В. Кандинский, вообще нет предме­тов – только цвета. Это не помешало ему быть модным до 1970-х гг. Разумеется, модернизм – это не просто формалистические эксперименты. Художники пытаются на уровне подсознания, на языке символов передать свои мысли и ощущения. Однако их произведения становятся слишком элитарными, оторванными от жизни и массового зрителя.

Противовесом этой тенденции был реализм, нашедший свое развитие в советском социалистическом реализме и других направлениях.

Конечно, противопоставление реализма и модерна достаточно условно. Например, бывший экспрессионист Р. Гуттузо стал одной из ярких фигур итальянского реализма. Границы направлений и течений в искусстве достаточно подвижны. Борьба реализма и модернизма взаимообогащала их, правда, нередко в очень своеобразной форме. В 1920-х гг. появляется сюрреализм – искусство неправдоподобной реальности (С. Дали). Здесь все почти как в жизни – в деталях, но абсурдно – в целом. Сюрреализм – это сверхреальность, точнее – реальность воображаемая, такая, как во сне.

 

На рубеже 1960–70-х гг. возникает поп-арт («популярное искусство»). В противовес беспредметным картинам абстрак­ционистов поп-художники уже не изображают, а вводят в свои произведения (картинами или скульптурами их уже не назовешь) реальные вещи: рваный ботинок, автопокрышки и т.д. Тем самым делается попытка преодолеть разрыв между элитарными произведениями модернистов и жизнью рядового зрителя.

Поп-арт стал отражением наступления массовой культуры. Предста­вить искусство ХХ в. как борьбу массового и элитарного можно, но с рядом оговорок. Массовость определяется не столько простотой для восприятия (комиксы, многие эстрадные шлягеры и т.д.), сколько техническими возможностями. Благодаря современной полиграфии, кино, аудио- и видеотехнике, особенно телевидению и компьютеру, появилась возможность тиражировать произведения искусства. В принципе массовое не означает низкопробное или примитивное, а элитарное – высокохудожественное, но непонятное публике. Например, типичное порождение поп-арта – творчество «Биттлз» – несмотря на кажущуюся доступность и кассовый успех, со временем стали относить к шедеврам музыкальной культуры ХХ в. С другой стороны, сложные по смыслу, достаточно «элитарные» песни Б. Гребенщикова имеют широкую аудиторию. Опасность массового искусства не в том, что можно изготовить миллионы копий талантливого произведения и даже не в обилии развлекательных песен, фильмов и т.д. (которые тоже необходимы). А в том, что часто тиражируются низкохудожественные подражания хорошим образцам, их внешним сторонам (длинные волосы носили не только «Биттлз»), и в том, что чисто развлекательная продукция вытесняет серьезную. В итоге складываются музыкальные, кинематографические и прочие штампы, которые навязываются зрителю как образцы мыслей, вкусов и поведения.

 

Итак, во всех областях культуры в ХХ в. происходят быстрые, революционные перемены. Наука и техника сущест­венно меняют духовную жизнь, и прежде всего в странах, относящихся к индустриальному типу общества. В связи с глобализацией это влияние все больше сказывается и на обществах традиционного и переходного типов. Стремление индустриальной цивилизации к безудержному прогрессу ока­залось агрессивным и разрушительным для традиционных культур и, как показал опыт ХХ в., для самой индустриальной цивилизации. Сегодня налицо черты глобального кризиса цивилизации и культуры.