Д. А. Гусев 3 страница

Между церковным учением, " религиозным знанием" и непосредственной религиозностью, переживанием чувства соприкосновения с Богом стоит религиозный опыт: медитация, экстаз, мистические видения. Любой религиозный опыт можно описать, опираясь на три основных элемента: 1) мировоззрение, чувства, представления и отношения с внешним миром индивидуума, переживающего опыт; 2) раскрываемый в данном опыте объект религиозного поклонения; 3) социальные формы религиозного опыта, определяемые тем, что личность стремится сделать свой опыт достоянием других людей.

Понятие религиозного опыта охватывает все многообразие его индивидуальных проявлений, в том числе и чувство благоговения перед тайной жизни, ощущение страха и собственной нечистоты перед священным, ощущение присутствия и постоянного контроля со стороны сверхъестественной силы или личности, ощущение облегчения от прощения, ощущение ценности и упорядоченности жизни, чувство единения с Богом и преодоления эгоцентрического " Я".

Трудности изучения религиозного опыта связаны с невозможностью полноценного перевода внутренних переживаний личности на язык научных понятий или даже обыденного общения. Долгое время всю информацию исследователи черпали из свидетельств субъектов религиозного опыта. Но эти свидетельства чаще всего облекаются в формы, предписанные религиозной традицией. Под религиозной традицией мы понимаем привычку поклоняться Богу строго определенным способом, обращаться к нему в строго определенных выражениях, представлять себе его в строго определенных образах и вести себя согласно строго определенным канонам. Вместо уникального личностного опыта исследователь имеет дело с неким усредненным стандартом. Психологические исследования, тем не менее, позволили провести различие между объяснениями и простыми описаниями религиозной жизни. Первичной формой описания является религиозное переживание, которое чаще всего предстает в форме видения — прозрения, озарения, постижения, связанных с явлениями особого рода, например, явлениями Богоматери или других образов.

По ассоциативной логике мышления человек ищет в предстающем перед ним незнакомом объекте черты знакомых образов. У человека верующего ассоциации связаны с религиозными образами, присущими его вероучению. Например, хорошо известны миражи, которые наблюдают жители Самары. По данным областного архива, исследователи XIX века зафиксировали остатки мифологии угро-финских народов, объяснявшей миражи над Жигулями наличием в здешних местах некоего древнего храма — святилища семи небесных духов, повелителей огненного дракона. В книге Д. Садовникова " Сказки и предания Самарского края" (1884 г.) есть легенда о " странствующей церкви", которая появляется в самых непредсказуемых местах. Попасть в нее может только человек с чистым сердцем, обитают же в церкви семь праведных старцев. Число семь перекочевало из древней легенды в ее охристианенный повтор, но внешний вид образа миража сменился — христиане могут " увидеть" только знакомый им облик. Современные наблюдения описывают уже другие формы. В 1955 г. местный житель наблюдал и описал видение огромного здания, напоминающего православный храм, а в 1986 г. был описан " городской" и " пейзажный" мираж.

К мистическим формам переживания относится и экстаз, вызываемый часто внешними средствами, обозначающий состояние, в котором человек частично или полностью перестает контролировать свои поступки и им полностью овладевают " божественные силы". Техника достижения подобного состояния аналогична самогипнозу, только с более глубокими для сознания человека последствиями. В шаманских религиях экстаз рассматривается как достижение царства духов, в котором шаман может с ними сотрудничать напрямую. В пророческих религиях экстаз трактуется как состояние человека, полностью вручающего себя Богу, переживание полной покорности и отдачи ему.

Такого рода понимание религиозного опыта, свидетельства ощущений тех, кто его пережил, психология религии рассматривает не как объяснение, а как то, что подлежит объяснению. Современная психология нередко интерпретирует религиозный опыт как следствие внушения, депривации, эмоционального шока, как интеллектуальную игру или признак инфантильной зависимости. Но и религиозные деятели единодушно подчеркивают, что религиозный опыт есть следствие определенных причин. Только в качестве таковых они называют разнообразные формы подготовки к выходу за пределы повседневной жизни. Можно выделить три основных типа подготовки к религиозному опыту:

1) рационально-диалектический тип — тренировка мышления для достижения инсайта (многие мыслители-мистики, от Пифагора до Николая Кузанского и Спинозы, углубленно занимались математикой); 2) моральная подготовка — достижение чистоты сердца, иногда соединенное с телесной дисциплиной (например, как у индийских йогов); 3) использование наркотических средств с целью расширения границ сознания.

При изучении религиозного поведения имеют в виду такие внешние проявления, как частота посещения церкви, регулярность соблюдения религиозных ритуалов, следование моральным предписаниям, чтение священных книг. Речь в данном случае идет именно о поведенческих аспектах религиозности, а не о влиянии религии на деятельность человека в различных сферах его жизни. Религиозность человека выражается во внешних специфических действиях, но одно только посещение церкви нельзя интерпретировать автоматически как религиозность индивида, поскольку посещаемость храмов может определяться не психологическими мотивациями, а социальными причинами. Внешнее благочестие не является надежным свидетельством религиозности, оно может быть весьма поверхностным. С другой стороны, у социологии, например, нет других способов " измерить" уровень религиозности, а такие сведения просто необходимы на всех уровнях социального управления, система которого заинтересована знать как можно больше о мотивах и установках личности и групп.

 

Религиозная личность,

влияние религиозности на поведение

 

На ранних этапах психологического анализа религии доминировало представление о религиозной личности как о личности догматической, нестерпимой, ограниченной, социально пассивной. Некоторые американские исследователи сделали вывод о связи между религиозной и политической консервативностью, зараженностью расовыми предрассудками, нетерпимостью и фанатизмом. Но есть немало исследований, в которых религиозность связывается с альтруистическим, просоциальным поведением. И те, и другие выводы основаны на одной посылке — " религия прививает верующему систему ценностных ориентации". Но в этом случае религия признается в качестве отдельного, самостоятельного фактора, определяющего жизнь человека.

Можно сказать, что попытки установить линейную зависимость между религией и личностью, ее характеристиками, адаптивностью и душевным здоровьем закончились неудачей. Это закономерно, так как влияние любой религии на личность в нормальных, обычных условиях жизни опосредовано многочисленными социальными влияниями. Религия всегда существует в конкретном социальном контексте, питаясь культурной и исторической традицией. В современной психологии религии предпочтение получила социальная психология, в которой учитывается взаимовлияние личности и социальных факторов.

На основе такого подхода была разработана типология религиозности (Г. Оллпорт). Одновременно со всеми общими чертами, присущими сознанию и поведению религиозных людей, между ними существуют определенные различия — и не только в системе вероучений, но в частоте посещений церкви, в отношении к нормам поведения, к исполнению обрядов и т. д. Но главное, что интересует психологию, — это различия, которые касаются личностного смысла религии для того или иного человека. Г. Оллпорт предложил условно разделить всех верующих на два типа. К первому типу он отнес людей, для которых религия — лишь способ достижения жизненных целей, внешних по отношению к самой религии. Посещение церкви, участие в деятельности религиозных общин, внешнее благочестие — все это для них средство продемонстрировать свою социальную респектабельность, лояльность по отношению к общепринятому образу жизни. К этому же типу относятся люди, для которых религия является ценностью по другим соображениям: дает утешение, обеспечивает душевный комфорт, помогает преодолевать отрицательные эмоции. В основе этих двух вариантов первого типа религиозности лежит понимание смысла и ценности религии как ее функциональной полезности. Отсюда исходят утверждения о том, что религия нужна, что она способствует нравственному оздоровлению общества, разрешению конфликтов и т. д. Религиозность в этом случае " внешняя".

Второй тип представляют религиозные личности, для которых религия — самостоятельная и конечная ценность. Нерелигиозные потребности, интересы, ценности имеют для них второстепенное значение. Субъективно такой тип религиозности избавляет личность от тревог и страхов, дает ощущение свободы и радости, ничто не мешает человеку сострадать всем людям. Но объективно именно этот тип жестко связан рамками вероучения, которые догматизируют мышление, лишают человека критических способностей. К негативным же чертам внешней религиозности можно отнести то, что она может привести к неврозам из-за несоответствия желаемого и действительного.

Данная типология может быть с успехом использована при изучении религиозности личности, но, как и любая другая классификация, она не универсальна и не может быть применена во всех случаях, например, для определения корреляции между типами религиозности и нравственными установками и социальным поведением личности.

Наиболее плодотворным зарекомендовал себя анализ религии в рамках решения проблемы осмысленности человеческой жизни как социокультурной проблемы. Психологический аспект этого подхода был разработан австрийским психологом В. Франклом в учении о смысле жизни. Франкл занимался не просто теоретическим решением проблемы смысла, но и тем, что он называл логотерапией, т.е. оказанием практической помощи людям, страдающим " смыслоутратой".

Франкл полагал, что во времена Фрейда человек страдал главным образом от комплекса неполноценности, от скрытых желаний и тревог. Психоаналитик, приникая сквозь сны и фантазии в эти желания и тревоги, помогает человеку справиться с ними, связывая их с моральными проблемами. В наше время, считает Франкл, проблема изменилась: самая серьезная угроза — утрата многими людьми ощущения осмысленности жизни. И задача логотерапевта — помочь найти человеку смысл жизни. Проблема в том, что универсального, пригодного для всех людей смысла жизни не существует. Каждый должен отыскать смысл собственной, уникальной и неповторимой, жизни. Смысл не задан нам, он может быть найден путем выбора призвания, деятельности, в которой мы обретаем смысл. В этом выборе у человека есть ориентиры — ценности (смысловые универсалии). По Франклу, ценности — это понятия, кристаллизующие опыт, обобщающий типичные ситуации, с которыми человечеству приходилось сталкиваться в своей истории. Смысл жизни человеческой личности всегда связан с обществом, в нем человек обретает и вырабатывает ценностные ориентации — то, что обобщает возможные пути, посредством которых человек может сделать свою жизнь осмысленной. Существуют три группы ценностей: то, что мы даем обществу (ценности творчества); то, что мы берем от мира (переживание ценностей); позиция, которую мы занимаем по отношению к судьбе, которую не в силах изменить. Франкл уверен в том, что человек способен справиться с самыми тяжелыми условиями. Он видит цель человеческой жизни не в том, чтобы реализовать заложенный в личности потенциал, а в том, чтобы сделать все, что нужно в данный момент, в данной ситуации. Задача заключается в том, чтобы стремиться не к возможному, а к должному. Поэтому истинной проблемой для человека остается проблема ценностей; ему необходимо решать, какая из открытых перед ним возможностей достойна реализации. Это проблема нашей свободы и нашей ответственности. Свобода человека, по Франклу, заключается в свободе занять ту или иную позицию по отношению к внешним обстоятельствам. Не обстоятельствами определяется его поведение, а ценностями и смыслом, локализованными в " поэтическом измерении" — так Франкл называет совесть. Только совесть помогает обрести человеку осмысленную жизнь, но она же может дезориентировать — ошибка не исключена, гарантии нет. Человек так и не знает до последнего мгновения, удалось ли ему реализовать себя.

Фундаментальное положение теории Франкла: совесть и ответственность присущи и религиозным, и нерелигиозным людям. Различие между ними в том, что человек нерелигиозный не задается вопросом о " последней высшей инстанции", роль которой у него играет совесть. Для человека религиозного эта инстанция — Бог. Для Франкла, Бог — собеседник во внутреннем диалоге, персонализированная совесть, представляемая в качестве особой личности. Совесть — " подсознательный бог", таящийся в каждом человеке. Психология же имеет дело именно с этим " богом", оставляя открытым вопрос о существовании трансцендентного Бога институализированной религии. Это " методологический атеизм", отделяющий научный подход к религии от теологического.

Вопрос о религии для психологии — это вопрос: каким образом совесть начинает рассматриваться не как последняя, а как предпоследняя инстанция? Как " нечто" превращается в " некто"? Как и почему этой инстанции человечество дало имя " Бог"? Франкл полагает, что человеку свойственна потребность в символах. В повседневной жизни мы часто прибегаем к символическим действиям и жестам (приветствия, пожелания и т. п.), которые, с рационалистической точки зрения, совершенно лишены смысли, бесполезны сами по себе. Но они имеют смысл в качестве символов, т.е. образов, которые делают непостижимое доступным и понятным, выражают то, что невозможно выразить с помощью слов. Религия — язык символов. Тысячи лет назад человечество создало теизм, затем появился монотеизм. Теперь, полагает Франкл, нужен следующий шаг к монотропизму: вместо веры в единого Бога — вера в единое человечество. Для логотерапии, заключает Франкл, религия может быть только предметом, но не почвой, на которой она стоит. Она рассматривает веру в Бога как более широкую веру в смысл. В понимании логотерапии задаваться вопросом о смысле жизни — это и значит быть религиозным.

Такое понимание религии характерно для современных исследований религии в рамках психоанализа. Э. Фромм в работе " Психоанализ и религия" говорит: " Неправда, что мы должны отказаться от заботы о душе, если не придерживаемся религиозных воззрений. Психоаналитик обязан изучать человеческую реальность, которая скрывается и за религией, и за нерелигиозными символическими системами. Он понимает, что весь вопрос не в том, возвратится ли человек к религии и вере в бога, но в том, живет ли он в любви и мыслит ли он по истине. Если это так, то употребляемые им символические системы второстепенны. Если же нет, то они вообще не имеют значения". На психологическом уровне работают одни и те же механизмы, обеспечивающие решение соответствующих потребностей.

Но это не снимает вопроса о психологическом воздействии на личность со стороны институциональной религии и тех средствах, которые она использует. Так, религиозное утешение не ограничивается воздействием на сознание (идея " посмертного воздаяния"). Оно реализуется и на функционально-психологическом уровне. У человека существует потребность в психологической " разрядке", катарсисе. Это понятие употребил Аристотель, анализируя воздействие античной трагедии на зрителя. На сцене происходят события, вызывающие тяжелые, мучительные переживания, но в результате возникает эмоциональная разрядка, чувство освобождения, очищения. Динамический стереотип протекания эмоциональных процессов свойствен катарсису, чем бы он ни вызывался. Он лежит в основе религиозного богослужения и индивидуальной молитвы, которые могут способствовать трансформации отрицательных переживаний в положительные, освобождению от душевного страдания, просветлению, утешению.

Религия использует многочисленные психотехнические приемы: внушение, самовнушение в ходе богослужения, посты и другие способы, вызывающие экстаз.

Одна из психологических потребностей человека — высказать наболевшее, облегчить душу, открывшись другому человеку. Религиозный способ удовлетворения этой потребности — исповедь. Для человека трудно найти того, кто вызывает доверие. Церковь же предлагает готовую форму, профессионального исповедника, гарантирует тайну исповеди. В своей основе это психологический процесс, который может функционировать только при наличии соответствующей потребности, свойственной человеку вне зависимости от его отношения к религии.

Наряду с упомянутыми средствами психологического утешения и преодоления отрицательных эмоций важную роль играет медитация. Цель медитации — достижение глубокой сосредоточенности, состояния отрешенности от внешних обстоятельств и собственных переживаний, повседневных забот. Приемы и способы медитации разработаны в восточных религиях (в индуизме, буддизме) и использовались в качестве составной части культовых действий.

Сегодня они используются в медицине, в педагогической деятельности.

Таким образом, на психологическом уровне религия сводится к функционированию систем, которые сами по себе не являются специфически религиозными (катарсис, исповедь, медитация), но обеспечивают возможность психотерапевтического воздействия и для религии.

 

Психологические последствия вовлеченности индивида

в религиозную общину

 

Одним из основных факторов, формирующих религиозность индивида, является религиозная община. Она представляет собой особую социальную группу, в рамках которой люди объединены отправлением религиозного культа и общностью верований. Индивидуальная религиозность питается извне, через механизмы социального влияния (традиции, институты, обычаи, привычки). Религиозность как массовое явление нуждается в социальной опоре, без нее религиозные мотивы поведения ослабевают и затухают. Жизнь же в общине способствует соблюдению определенных норм поведения. Люди чаще посещают церковь, когда находят в этом поддержку со стороны группы общения. При недостатке такой поддержки возникает конфликтная ситуация: люди начинают испытывать чувство одиночества, изоляции.

Важнейшим психологическим последствием вовлеченности индивида в религиозную общину является создание и поддержание устойчивой социально-психологической идентичности личности, ее внутреннего равновесия. В значительной мере это обеспечивается свойствами религиозной общины, функционирующей в качестве малой группы. Она может быть довольно различной по численности, но в таких пределах, чтобы обеспечить постоянные и устойчивые контакты между ее членами. Эти контакты предполагают возникновение межличностных отношений, основанных на взаимной заинтересованности, общих интересах и верованиях. Существуют религиозные общины без фиксированного членства, но с постоянным ядром (православные общины) и общины со строго фиксированным членством (секты). Религиозная община любой формы оказывает повседневное и заметное влияние на своих членов, давая им общение, моральную и материальную поддержку, утешение. Социальное значение такой религиозной жизни заключается в том, что в данной группе установлена общность взглядов и достигнута определенная степень сплочения. Это дает человеку чувство душевного комфорта. Это ощущение может ослабевать в общине институциональной религии, поскольку в ее общинах постоянное ядро представляет меньшинство относительно меняющейся части собрания верующих. Именно среди этого большинства, не привязанного личными контактами к ядру общины, могут начаться поиски душевного комфорта, которые приводят человека в новые религиозные движения с коммунитарными формами жизни последователей.

Результат поиска религиозной общины (выбор другого прихода в рамках одного верования или смена вероисповедания) во многом определяется организованностью действий религиозной группы, вербующей в свои ряды новых сторонников, деятельностью ее духовного лидера. Существует несколько типов духовных руководителей религиозных общин. Один из важнейших типов — пророк, обладатель личной харизмы, возвещающий религиозное учение или волю Бога. Пророк может возвещать данное ранее откровение, и тогда он вводит старую религию в новое русло, т.е. выступает как религиозный реформатор. Если же пророк приносит в мир совершенно новое откровение, он выступает в качестве основателя религии. Основоположник традиции — фигура, по своему масштабу намного превосходящая все остальные. Его религиозный опыт уникален и очень интенсивен. Как правило, основоположник окружает себя группой последователей и учеников, которые затем и распространяют его религиозный опыт. В отличие от пророков священнослужители даруют спасение в силу своей должности, их авторитет основан на традиции, они представляют организацию, проповедуют учение, строго фиксируемое и контролируемое. Миссия мага, колдуна, который общается с потусторонним миром, осуществляется на основе личного дарования, харизмы. Его дело — не учение или заповедь, а толкование предзнаменований. Маги, пророки и некоторые священники могут иногда практиковать предсказания, лечить, давать советы. В этом случае они выступают как провидцы, ясновидящие, чудотворцы. Еще один тип — святой, престиж которого зависит от его личных заслуг в подвигах веры. Мистик — тип созерцателя, который стремится к просветленному состоянию через ритуалы очищения. Хотя мистицизм находит социальное выражение, сам по себе мистик, чаще всего, индивидуалист-одиночка, избегающий общения с другими людьми, чтобы не нарушить своей внутренней сосредоточенности. Монах — член религиозного ордена, удалившийся от секулярной жизни в особое, уединенное или уже освященное традицией место, поскольку там больше возможностей вести традиционно-религиозный образ жизни и придерживаться строгих моральных и обрядовых правил. Монах-отшельник, или пустынник, — человек, которому необходимо уединенное проживание в безлюдных местах, чтобы добиться интенсивного религиозного опыта. Стадию отшельничества проходят во многих случаях и представители других вышеназванных типов. Теолог — тип интеллектуала-теоретика, задача которого состоит в том, чтобы выразить верования данной религиозной общности в концептуально-рациональной форме. Теолог может и не иметь личного религиозного опыта, он черпает его в традиции, усваивает в опосредованной форме из теоретического наследия своей религии. Теолог — это прежде всего интерпретатор и реинтерпретатор.

 

Психотехника вовлечения индивида в религиозную общину

 

Руководители религиозных организаций заинтересованы в пополнении рядов своей общины, поэтому ведут активную работу по вовлечению новых верующих в число своих сторонников. При этом применяются различные методы и способы, в том числе и психотехнические. Особенно часто психотехника используется теми религиозными деятелями, которые представляют новые религиозные образования, не имеющие исторической культурной традиции и широкой известности. Поэтому им приходится вербовать своих последователей, воздействуя на их сознание и подсознание через психологические особенности восприятия.

Еще в древнерусских землях шаманы и жрецы разработали специфическую психотехнику воздействия на людей в обычном состоянии сознания. Главный секрет такой психотехники заключался в умении " подстроиться" к человеку, незаметно привлекая его внешне и внутренне, а затем, установив контакт, через механизм врожденного бессознательного подражания, который есть у каждого, добиться " управляемого контакта" (раппорта) и необходимого, специфически измененного состояния сознания — чарования, когда человек полностью подчиняется, сам этого не осознавая. За последнюю тысячу лет эту древнерусскую психотехнику стали применять не только посвященные, но и простые люди, которые дошли до нее самостоятельно. Возникло два специфических направления ее дальнейшего развития. Первое — в монастырях, второе — в народе. В русскую монастырскую технику гипноза было внесено много элементов христианской религии и элементов культа Христа и Богоматери, а народная психотехника строилась на старых магических или языческих принципах. Наиболее известными представителями русской монастырской гипнотической школы были митрополит Илларион (ум. 1067 г.), патриарх Никон (ум. 1658 г.), широкую " чудотворную" известность имели Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Иоанн Кронштадтский, святой Тихон (ум. 1925 г.), митрополит Петербугский и Ладожский Иоанн (ум. 1995 г.). Наиболее известными представителями " народного" направления были князь Святослав, Петр Великий, Гоголь, Лермонтов, Аксаков, Распутин, Мессинг.

Революция в методе чарования произошла за последние триста лет благодаря различным авантюристам и мошенникам, которые стали использовать психотехнику для одурачивания и обмана людей. Взяли на вооружение психотехнику и деятели новообразованных религиозных организаций. Для удобства дальнейшего изложения назовем тех людей, которые занимаются активным привлечением в свою общину незнакомых индивидов, " вербовщиками", а людей, которые подвергаются первоначальной психологической обработке, " объектами".

Вербовщик выбирает для работы наиболее многолюдные места — парки, центральные улицы, входы в учебные заведения, пляжи и т. п. В таких местах у обычного человека, который может стать объектом вербовки, уже изначально присутствует некоторый психологический стресс — он занят массой вещей (избегает столкновений, занят поиском знакомых или нужных вещей и т. д.) и поневоле несколько рассеян. Главное в действиях вербовщика — привлечь внимание объекта, хотя бы на секунду задержать или остановить его. Часто это делается простым вопросом о времени, направлении движения и т. п. Как правило, человек задерживает свое внимание и сразу становится объектом вербовщика, который начинает устанавливать контакт.

В науке установление бессознательного доверительного контакта называется " психологическим раппортом" (в отличие от гипнотического раппорта, когда возникает подчинение и управление от гипнотизера к гипнотику). Для того чтобы обычный контакт превратился в психологический раппорт, необходимо в мозгу объекта сформировать устойчивый очаг повышенного возбуждения по одному или нескольким органам чувств. Такой участок, возникающий в мозгу объекта, называется доминантой или зоной раппорта. Исследования русской физиологической школы (Ухтомский, Бернштейн, Павлов и др.) показали, что возникающая доминанта обладает важным свойством — автоматически подавлять, тормозить и подчинять все соседние участки мозга; затем подчинять весь мозг, всю психику, физиологию и поведение человека в строгом соответствии с содержанием доминанты, то есть в соответствии с содержанием и характером психологического контакта, который способствовал возникновению доминанты и зоны раппорта. Обычный человек замирает, сковывается, широко раскрывает глаза и перестает частично или полностью соображать и трезво контролировать свое поведение, если контакт с ним несет следующие виды реакции: неожиданности, внезапности, испуга, непреодолимой (бессознательной) симпатии, бессознательного полового влечения, резкого изменения положения тела в пространстве, резкого звука, света, запаха, психологического сочувствия, сопереживания, подстройки и присоединения к настроению, заботам и мыслям объекта, легкого доверительного и обязательно незаметного копирования дыхания, позы, движений, артикуляции, мимики, скорости речи, силы эмоционального возбуждения объекта. Важные внушаемые фразы вербовщик говорит объекту с учетом его дыхания на выдохе или во время зевка, чихания или кашля, во время смеха, плача или другой ярко проявляющейся эмоции. Считается, что в этот момент сознание объекта сужается, и он без анализа пропускает информацию прямо в подсознание, сам того не замечая. Тестами на проверку перерастания первоначального контакта в психологический раппорт являются зевок вербовщика, замедленное или учащенное дыхание, мигание или закрытие глаз, подъем руки к своему лицу и растирание мочки уха или носа, синхронизация, а затем изменение интонации, поглаживание подбородка и т. д. Если объект реагирует, то это проявляется в его автоматическом сходном движении или сходной реакции (тоже замедляется дыхание или производятся такие же действия руками).

Вербовщик обязательно учитывает суггестивную восприимчивость объекта. В этом отношении все люди разделяются на несколько типов. У 20—30% людей восприятие и мышление проходят под выраженным доминированием левого полушария: эти люди всегда мыслят и поступают трезво и аналитически, почти не поддаваясь эмоциям. При отсутствии сильнейшего интереса таких людей практически невозможно вовлечь в контакт против их воли. Люди с правополушарным доминированием предрасположены к языку чувств, интуиции и образов (большая часть женщин и подростков) — они легче всего поддаются влиянию.

У некоторых людей в восприятии внешнего мира преобладают зрительные образы. Таких людей мало, они встречаются среди художников, артистов, скульпторов, архитекторов, кинооператоров, режиссеров и т. д. У них очень развито зрительное воображение, они способны визуализировать до галлюцинаций. Их называют визуалистами — они самая легкая добыча для вербовщика, но удельный вес их среди всего населения мал (около 5%). Субъективное восприятие некоторых людей отличается преобладанием слухового опыта (их называют аудиалисты) — это музыканты, дирижеры, учителя, звукооператоры и прочие. Среди населения их 10—15%, они также являются внушаемыми. Кинестетики — это люди, чье субъективное восприятие специализировано на ощущениях, особенно на прикосновениях. Это, как правило, молодые девушки и юноши, эротически настроенные женщины и т. д. Таких людей много, до 30%, хотя прикосновения чаруют почти всех людей. Кинестетики — предпочитаемая группа для вербовщиков любого рода.