Оформление теоретических подходов к общественному и частному призрению

 

Становление государственной системы помощи и поддержки нуждающихся со второй половины XVII — первой половины XIX вв. связано с основными геополитическими и общественными тенденциями: образованием империи, секуляризацией монастырских земель, оформлением гражданского общества. Российская империя складывалась как многонациональное государство с различными этнонациональными культурами, с определенным экономическим и военным потенциалом. Секуляризация в XVII-XVIII вв. привела к развитию самостоятельной общественной мысли, светской науки, а само церковное сознание уходит в более напряженное искание чисто церковной «правды». Отказ от теологических смыслов в общественном призрении как критерия истинности и справедливости происходит в период правления Петра I. Процесс помощи, институты помощи, субъекты и объекты помощи начинают рассматриваться в рамках указов и постановлений, которые являются официальными нормативными критериями жизнедеятельности, ценностями, «правилами общественного поведения». Нуждающийся в поддержке соотнесен с одним из государственных институтов помощи. При этом он лишен свободы выбора и поступка. Не он определяет институт помощи, а институт помощи определяет его дальнейшую судьбу. И здесь намечаются как позитивные, так и негативные черты данной системы помощи.

Впервые в России на государственном уровне начинает осуждаться инфатицид. Детоубийство считается преступлением, а ребенок становится субъектом права: ему предоставляются ясные жизненные гарантии и тем самым обозначается его место в системе социальных связей. Его субъектность соотносят не с божественным началом, а с государственными нормами, принципами жизни. Отсюда жесткая детерминация социально-необходимого поведения и жизненного сценария личности. Помощь предстается не как система нравственных императивов, а как система тех или иных смыслов и задач. «Зазорные» младенцы мужского пола, рожденные вне института брака и семьи и попавшие в детский приют до десятилетнего возраста, готовятся в матросы. По отношению к детям помощь выступает как волюнтаристско-административная система социализации. Причем, если раньше решения и поступки такого плана обосновывались необходимостью следования христианским заповедям и требованиям, то в период правления Петра I выдвигается тезис о государственной необходимости. С этих позиций анализируются состояние и наличие в обществе нищих, больных, инвалидов, безнадзорных детей и других категорий нуждающихся.

В подходах к идеологии помощи происходит переоценка видения проблематики клиента. Если на ранних этапах общественного призрения нуждающийся представлял определенную ценность для отдельной личности — заступника, поскольку защита его была наглядной, вещной добродетелью перед лицом Всевышнего, то теперь нуждающийся стоял перед государственными институтами, и именно они определяли его необходимость в данной роли. Да и сам человек оценивается с новых критериальных позиций как деятель, как носитель общественно полезного труда. В этом отношении изменяются и идентификаторы. Деятельность, труд, возможность или невозможность приносить пользу — вот те критерии, на которых начинает базироваться новая доктрина помощи. Так, в указах Елизаветы Петровны мы встречаем следующее: «Многое число бродящих нищих мужеска и женска полу, престарелых и молодых, из которых некоторые больные и увечные и развращенные, також между ними скованные, знатно из Канцелярии содержащиеся колодники отпускаются, бродя неучтивым образом, просят милостыни, что де есть весьма непристойно и требовано, дабы о пресечении того куда надлежит предложено было Указами...»

«Пристойность-непристойность» выступает в качестве основного критерия «возможности-невозможности» существования данного явления. А отсюда возникает иная классификация клиентов. Их типология осуществляется не по принципам милостей духовных и телесных, а по возможности или невозможности быть участником совместной жизнедеятельности в обществе. На основе таких подходов начинают формироваться критерии типологии личности нуждающегося, когда его рассматривают с позиций и явлений социальной нормы и социальной патологии.

Таким образом, в государственной парадигме помощи начинают доминировать понятия и смыслы иного порядка. Теологические подходы к личности клиента подменяются социетальными, а индивидуальная судьба рассматривается не в контексте вечности, а в контексте зримых нужд и проблем общества, его жизнедеятельности, норм и ценностей. Все это выдвигает определенные принципы идентификации социально необходимого поведения, связанного с нормой общественных отношений, которые сопряжены с оценкой жизненного сценария личности. На основе данных подходов строится познавательная модель помощи нуждающимся в этот период. Однако познавательная и практическая модель помощи не ограничивается только «вспомоществованием», материальным обеспечением нуждающихся, оно затрагивает и такие сферы общественной жизни и научной практики, как образование, медицина, деятельность по профилактике социальных патологий.

В связи с этим условно можно выделить следующие основные тенденции в общественной мысли в области социальной помощи: социально-административные или реформистские, социально-философские, социально-медицинские. Все это в той или иной степени присутствует в работах мыслителей и общественных деятелей XVII-XIX вв. Работы эти затем станут той познавательной базой, на которой в конце XIX в. разовьются самостоятельные теоретические и практические направления общественного призрения, а также окажут влияние на становление различных областей познания — от психологии и педагогики до социологии и медицины.

 

 

Социально-административные подходы в теории общественного призрения

 

Социально-административное, или реформистское, направление мысли в области общественного призрения на первых этапах включало в себя вопросы организации институтов поддержки и контроля. Переломным моментом в «концепции милосердия», оформляющим ее в концепцию «призрения», когда государство в основу берет светские ориентации и гуманистические традиции помощи и поддержки нуждающихся мировой цивилизации, «как в Еуропских странах», можно считать проект 1682 г. «О мерах государственного призрения указ». С этого документа и начинается государственный этап социальной помощи в России.

Указ состоит из трех больших частей: «об бедных, увечных и старых людях...», об организации призрения нищих, о нищенских детях.

В первой части Указа выделены группы нуждающихся, на которых распространяется особое внимание государства. К ним относили бедных, увечных, «старых людей», нищих. Что касается клиентов, не имеющих родственников «увечных и старых людях», предполагалось «по смерть их кормить». Такая группа, как нищие, разделялась на две подгруппы. К каждой предъявлялись свои требования и свой уровень задач по их поддержке. «Притворные нищие» должны были отрабатывать свое попечение, «хлеб свой заживать работой, или каким ремеслом к общенародной пользе». «Нищих со странными болезнями» лечили. Причем к таким больным приставлялся специально «государственный доктор», который за выплачиваемое ему жалование осуществлял эту работу. «Дохтура работу себе бы нашли, которые ныне государево жалованье емлют же, а некоторым делать нечего».

Во второй части Указа более подробно излагаются мероприятия по локализации нищенства. Мероприятия предусматривали действия как организационного, так и законодательного характера. Организационные меры предусматривали призрение нищих в монастырях, где лечат больных. С этой целью, с одной стороны, должен быть «приставлен» «добрый дворянин», «подьячий», «дворня», «повар», а с другой — «дохтур», аптекарь, «лекарь с тремя-четырьмя учениками». Возможно, это один из первых проектов «социального обслуживания» по европейскому образцу с сочетанием добровольной и профессиональной помощи. Что касается финансирования, то предлагалось сочетание и государственных и добровольных пожертвований, «а однем и крестьянскими доходами... не прокормить». Законодательные вопросы требовали своей особой проработки, и здесь ставятся только основные проблемы. Среди них важнейшие: «о мнимых приходских нищих», об отношении к «дворовым» и бывшим крестьянам и о бесплатном их лечение, о призрении инвалидов, «изувеченных» не на «государьских службах».

Как важнейшая превентивная задача по локализации профессионального нищенства, в проекте находит отражение такая проблема, как обучение нищенских детей, «робят и девок». Они должны были обучаться не только наукам, таким, как «цифирным», «фортификации» и другим, но и определенным ремеслам: шелковым, суконным, часовым и т. д. Эта мера была направлена на то, чтобы «многие тысячи людей могли б хлеб свой тем заживать», и активизировать рост отечественных товаров, за которые платили в то время «золотом и серебром». Здесь же вновь возвращаются к организационным вопросам о смирительных домах, больницах, школах как институтах поддержки и защиты. Многие идеи, заложенные в данном документе, вновь с особой силой прозвучат в проектах XVIII в. Ф. Салтыкова, А. Курбатова.

ф. Салтыков, неоднократно бывавший в Англии и Голландии, изучая опыт общественного обустройства, предложил в 1714 г. проект — «Изъявление прибыточныя государству». В нем особо выделялись мероприятия по содержанию нищих и сирот. Объединение нищих и сирот в единую клиентеллу обусловлено необходимостью решения текущих задач по локализации профессионального нищенства, а также недопущения его распространения и «воспроизводства» через «институт детства». Эта одна из причин, почему проблемы вспомоществования и специального образования и воспитания рассматривались вместе и неразрывно друг от друга.

Основные подходы к общественному призрению Ф. Салтыков брал из практики английского законодательства викторианской эпохи, когда ведущей формой призрения являлся приход. Ориентация на более раннюю практику английского призрения XVII столетия связана с тем, что государство не могло себе позволить из-за бюджетного дефицита и отсутствия целенаправленных финансовых источников для различных форм призрения более передовые цивилизационные способы поддержки (общественный налог на бедных, институты открытого и закрытого призрения). Поэтому секуляризацию монастырских хозяйств в России и их реорганизацию предполагалось проводить в русле западноевропейского опыта, но с учетом российской специфики.

Ф. Салтыков предложил сирот и нищих от «самыхъ младенческих лет до двадцать лет» во всем государстве обустраивать в церковные приходы и возложить на них призрение за нуждающимися. Значит, нужно было строить дополнительно «кельи» при церквах, в которых содержались бы сироты и нищие. Предполагалось, что на приход из 200-300 человек должно приходится не более 3-4 нищих, за которыми будут закреплены «к смотрению» церковные старосты, определенная комиссия, состоящая из «лутчих и богатых люди» и двух-трех его помощников. Приходы должны были обеспечить для сирот и нищих «пищу и платье сиротское», «постели и тепло». Финансирование предполагалось за счет приходов, а церковным старостам разрешалось для содержания нищих и сирот, их «питалища и в прочих потреб» в воскресные дни после обедни «ходить с блюдом и просить милостыню». Следуя традициям «трудовой помощи», заложенной еще в Стоглаве, автор предлагает, чтобы «увечные без одной руки или ноги, или без обоих, или иные какие увечья, но только они некоторую бодрость и здравие тела имеют» смотрели бы за малолетними и больными и тем самым отрабатывали свой хлеб прихожанам.

Особые мероприятия предусматривались для организации и попечения «зазорных» младенцев, сирот; если «вдова или девка обрюхает и родит», то отец ребенка должен «питать его до самого возраста», совершеннолетия. В том случае, если «отец мощь» такую не имеет, то младенца отдавали в приход, а с отца необходимо брать от 2 до 5 р. Сироты, поступая в приход, должны не только находиться на его иждивении, но и обучаться «словесному, читать и писать». После обучения чтению и письму они направлялись в «главные госпитали», где происходило их дальнейшее обучение и получение профессиональных навыков. Ф. Салтыков предлагал различные программы обучения для мальчиков и девочек. Программа «мужеского пола» предусматривала пятнадцать дисциплин, среди которых:»часового дела», «токарного дела», «епонскаго лакового дела», «ломового дела», а также сведущие «мануфактурным, рукодельным делам, воинских, градских делах». Для «женскаго пола» предусматривалась программа по двенадцати дисциплинам: шить, ткать, плести кружева, прясть и т. д. В профессиональном воспитании сирот виделось не только одно из средств ликвидации нищенства, «они из нищеты своей пройдут в нарочитое состояние», но и подготовки для государственных нужд «рачительных людей», приносящих прибыль государству. В целом же проект Ф. Салтыкова по многим аспектам совпадает с проектом 1682 г., но в отличие от своего «предшественника» он не предлагает оперативных решений по локализации всех форм профессионального нищенства, а строит стратегию помощи, исходя из дальних перспектив.

Несколько в ином ключе организация общественного призрения виделась Алексею Курбатову. В своем проекте он предлагает организовать специальный «кабинет-коллегиум», который наряду с другими вопросами занимался бы проблемами общественного призрения. При этом он использует как догматический, христианский опыт, так и опыт «попечения» европейских государств. «Божие милосердие» в рамках государственного попечения им предлагалось осуществлять над «колодниками», сидящими по тюрьмам. «Кабинет-коллегиум» должен разбираться с запросами нуждающихся в тюрьмах, определением среди них «невинно страждущих». В деле организации призрения нищих и предохранительных мер по предотвращению нищенства А. Курбатов предлагал ряд мероприятий административного характера, связанных с законодательными регламентациями. С этой целью необходимо было издать ряд указов о том, чтобы в «городах всего государства» построить госпитали для «больных, раненых солдат, бедных, бездомовых людей».

Не оставалась без контроля и церковь, если она имела «достаток», то обязана была строить «каменные щпитали» «ради больных и нищих». Однако государство должно разрешить церкви в случае необходимости использовать дополнительные финансовые средства «из наема» торговых лавок и погребов.

В проекте о Кабинет-коллегиуме А. Курбатова просматриваются первые шаги в области государственного администрирования, когда дело общественного призрения должно было контролироваться и осуществляться непосредственно государственной властью. (Этот вопрос будет дискутироваться вплоть до 1917 г., когда при Временном правительстве организуется Министерство общественного призрения.)

Идея реформирования монастырской системы помощи и поддержки на основе секуляризации хозяйства рассматривалась не только с позиций и тенденций западноевропейского опыта. Предпринимаются попытки реорганизации монастырского попечительства о нищих и больных, исходя и из древнерусских традиций, законодательства времен Владимира. Сторонником такой идеи выступал И. Т. Посошков.

В своей книге Посошков предлагает освободить «пресвитеров» от землепашных работ, оставляя им возможность сосредоточиться на своих исконных христианских задачах, служении Богу. Однако понимая, что в условиях нового времени нельзя ущемлять интересы государства, в своей программе он стремится решить два главнейших вопроса: финансирование монастырей и призрение нищих. Эти два «столпа» нового подхода к монашеству следует решить в соответствии с веяниями времени.

Свое предложение вернуться к десятине Посошков обосновывал тем, что этот вид налога складывается из хлебного прихода крестьян, который остается у них и помещиков после того, как они рассчитаются с государством. Такое обложение следовало на все другие натуральные продукты: скот, мед, масло, яйца и «во всякие прибытки». Эти средства, по его мнению, надо направлять на монастырские нужды, а также «тот хлеб употреблять нищим и странным на пропитание». Согласно его предложениям, нищие и больные должны жить в специально построенных для этих целей больницах и богадельнях, а они, в свою очередь, должны быть во всех административных единицах: городах, селах, погостах в зависимости от прихода «или как о том изволение царское состоится». Понимая ограниченность финансовых средств на дело призрения и ведения монастырского образа жизни, И. Т. Посошков предлагает сдавать в аренду, отдавать в «наймы» монастырские земли, а полученные деньги пускать на «церковное строение и нищим больницы».

Рассматриваются им и вопросы превентивного характера, связанные с крестьянским обнищанием в результате неурожая или пожара. И. Т. Посошков предлагает на государственном уровне заставить крестьян строить дома «гнездами». Согласно таким мерам, можно было не только осуществить помощь соседям, но и не дать распространиться огню на близлежащие строения.

В конце XIX в. А. Брикер, в целом оценивая реформаторскую деятельность И. Т. Посошкова, отмечал, что он стоял на традиционно христианских позициях, веруя в «заступничество нищих перед Богом». Тем не менее его взгляды соответствовали эпохе Просвещения, а его идеи относительно реформирования духовенства совпадали с мнениями правительства.

Как нам представляется, довольно интересными являлись подходы Петра I к реформированию общественного призрения. У него в отличие от вышеперечисленных авторов не было какой-либо отдельной работы, однако множество записок, поправок к указам дает представление о своеобразии видения вопросов социальной патологии, защиты и поддержки. Видимо, можно сказать, что в своих подходах он опирался на труды И. Т. Посошкова, Ф. Салтыкова, и все же у него было и собственное видение проблемы. Причем его представления тесно связаны с практическим воплощением в жизнь. В секуляризации монастырских земель Петр I видел механизм для решения текущих. задач, а именно вопросов попечения о раненых воинах, воспитания «нового сословия» из сирот. Для этого, предполагалось не только их обучать, но и давать им право на получение необходимой для государства профессии.

Организация госпиталей для увечных воинов предусматривалась в монастырях. Отсюда необходимо, с одной стороны, реорганизовать монастырский уклад жизни, с другой — найти дополнительные источники финансирования для осуществления мероприятий по уходу за увечными воинами. В первом случае предусматривалось либо сокращение монахов, либо переориентация их «деятельности». Так, в Указе от 19 марта 1722 г. приказывалось, чтобы в монастырях, где открываются лазареты, «монахов не было более двух третей, а довольно и половины, понеже что меньше монахов, да искуснее...». Монахи должны ухаживать за ранеными и за это получать право проживать и питаться в монастырских стенах. Остальным же монахам, как следует из другого регламента, «питаться работаю, у монастыря пашнею, как деловые люди».

В отношении финансирования данных «социальных программ», а также других категорий нуждающихся — больных, сирот — предполагались и другие способы финансирования: осуществлять сбор с церковных и светских сделок в виде определенных налогов. К примеру, согласно Указу от 2 7 мая 1715г., благотворительный сбор на госпитали должен складываться из следующих отчислений:

— сбор в размере 100 р. с лиц, «которые с сего числа из приказных людей будут пожалованы в дьяки»;

— двухпроцентный сбор с подъемных, прогонных сумм и сумм, выдававшихся на пропитание священникам и причетникам, посылаемым в новозавоеванные города;

— однопроцентный сбор с жалования, выдаваемого всем служащим, кроме солдат;

—отчисления от «торга», «домов», «пожитков», оставшихся после беглых раскольников; от продажи церковных свечей; из штрафных денег.

Среди других актов (Указ от 13 июля 1722 г.) приняты запретительные меры, согласно которым не разрешалось тратить средства на строительство новых церквей. В Регламенте о монастырях от 29 мая 1724 г. определены финансовые средства, которые монастыри должны тратить на свои собственные нужды и на нужды попечения. Эти объемы следовало соотносить в следующих пропорциях: одну часть — «главным монастырским», другую — «разделить натрое: две доли больным, и треть — служащим монахам». Та часть средств, которая определена больным, шла на их содержание, оно включало в себя «постели, беле и прочее по регламенту гошпиталя».

Монастыри в первоначальном своем виде представлялись как заведения помощи раненым воинам, больным, нищим, а также детям-сиротам, и «покидышам». Причем Петр I был против богаделен, о чем достаточно кратко написал:»Богадельням не быть». По отношению к детям предусматривалась определенная программа обучения. Она должна включать в себя: «грамоте... грамматика, арифметики пять частей и геометрии». Это для мужских монастырей. Для женских же вместо геометрии вводилось обучение рукоделию, а также «чтоб и языки», но это хотя бы по «одному монастырю». Возможно, такое обучение предполагалось в одном монастыре на епархию, поскольку в наброске Указа не определена территориальная единица.

Однако по последним указам ПетраI, например, от 20 марта 1724 г., в монастырях хотели организовать «благотворительные и просветительные» учреждения, для чего приказано привести «в известность хозяйства монастырей». Из монастырских остатков денег и «хлеба осьмигривеннами» предполагалось для «службы Божьей» открыть училища яко семинарии и прочие.

Указы Петра I касались различных вопросов: регламентации призрения и воспитания «зазорных младенцев», ликвидации профессионального нищенства, призрения «умалишенных» и др. Однако в целостном виде его идеи и планы предстают в узаконении о губерниях в середине 70-х гг. XVIII столетия.

Предварительным проектом этого законодательства стал «Наказ о новом уложении» Екатерины II. В «Наказе» даются главные принципы законотворчества «гражданского общества», обусловлены функции «королевской власти»: «Сей чин в обществе установлен бдить о благосостоянии граждан; тот производит дело, а они спокойны». Рассматривая вопрос о благосостоянии страны и несовершенстве податной системы, которая не только является тормозом экономического развития отдельного субъекта, но и влияет на «размножение» народа, делается вывод, что это, в свою очередь, отражается и на «болезнях» и «воспитании». По мнению Екатерины II, правительство обязано оказывать «вспомоществование» старым, больным, сиротам в их нуждах. Подаяние же милости на улице рассматривается как противозаконное действие, противоречащее «здравию человеческому». В главе о благочинии или о полиции предписано различать нуждающихся нищих. Одних, кто в состоянии работать своими руками, необходимо заставить работать, другим — немощным — дать пропитание и оказать лечение. В наказах полиции отмечается, что среди прочих обязанностей важным делом является сохранение здоровья народа, для чего предписывалось следить за чистотой воздуха, улиц, рек. В наказах Екатерины II намечается новый всесторонний подход к общественному благочинию, когда вопросы общественного призрения неразрывно связываются с вопросами по вспомоществованию, воспитанию и «сохранению здоровья» народа.

Системный подход к общественному призрению реализован в Законодательстве о губерниях 1775 г. Проект охватывал важнейшие стороны благоустройства общества. В нем намечены превентивные и оперативные стратегии помощи, определены финансирование и управление на основе территориального самоуправления, обозначены клиенты и институты помощи. Можно отметить, что впервые были прописаны «государственные стандарты обслуживания» для всех обозначенных институтов поддержки. Конечно, об этом можно говорить с некоторой долей условности, однако ясно обозначены основные положения деятельности, категории клиентов, которые должны призреваться. Так, в работных домах предполагалось доставлять работу неимущим, учитывая местные условия. Работные люди присылались туда на время, и за свою работу получали кров, пищу, одежду, деньги.

Смирительные дома предназначались для следующих категорий «нуждающихся»:

• сыновей и дочерей, «кои родителям своим не послушны»;

• людей «непотребного жития»;

• рабов непотребных;

• рабов ленивых;

• рабов, которые не хотят трудится;

• особ женского пола, «соблазнительного жития». По решению губернского суда такие категории клиентов могли помещаться в смирительные дома либо на время, либо навсегда. Но «сосланные» в смирительные дома должны финансироваться за счет направляемой стороны: родителей, помещиков, хозяев и т. д. Поэтому зачастую подобные проекты оставались утопическими, не связанными с реальной жизнью.

Финансирование социальных программ как важнейшая задача «народного благосостояния», а также проблема обращения денежных знаков рассматривались А. Н. Радищевым. В своей работе «О законоположении» он рассуждает о влиянии инфляции на социальную жизнь общества, видя в ней новые социальные потрясения и беды. «Прилив денег бумажных — зло... Тогда настанет час гибели, час нежданного банкротства, и тот, кто сегодня считал капитал свой миллионами, тот будет нищ и будет питаться милостынею...». В качестве предупредительных мер против банкротства, а следовательно, против социальных потрясений, он предлагает учет и контроль за финансовым положением всех сфер экономики. Общественное призрение не должно быть исключением, а специальные ведомости должны отражать состояние капиталов воспитательных домов и приказов общественного призрения. Отдельным ведомостям нужно содержать информацию о наличии смирительных домов и рабочих — сколько в какой губернии, «лекарей», «повивальных бабок», больниц, госпиталей, аптек или «других ко здравию народа сделанных учреждений». А. Н. Радищев ставит вопрос о том, чтобы призрение бедных и немощных стало прерогативой правительства, а само общественное призрение имело бы «общие распоряжения», т. е. общие законодательные принципы и систему законодательных мер. Идеи А. Н. Радищева найдут свое воплощение в первой половине XIX столетия. Министерство внутренних дел в начале XIX в. создаст систему отчетности о состоянии финансовых дел в приказах общественного призрения. В 1830 г. в XIII томе «Законов Российской Империи» появятся положения, «общие распоряжения», регламентирующие принципы общественного призрения в российской государственности.

 

 

Социально-философское осмысление проблем общественного призрения

 

Несколько иные подходы намечаются к вопросам общественного призрения в его социально-философском осмыслении. Основные проблемы, которые поднимают мыслители XVIII в., связаны с ролью личности в деле помощи. На фоне социальных проблем рассматриваются такие этические категории, как добродетельность, порочность, формируются первые социально-психологические подходы к проблемам социального восприятия материального достатка.

К прогрессивным мыслителям данного направления в конце XVIII в. можно отнести Я. П. Козельского. В своей работе «Философские предложения» он разрабатывает теоретические основы социальной стратификации субъекта, исходя из его витальных потребностей. В этой связи ученый дает типологию четырех общественных субъектов: «богатого», «достаточного человека», «недостаточного человека», «убогова человека». «Имение» как разграничительный критерий между различными типами субъектов становится той доминантой, которая позволяет ему классифицировать многообразие социальных проявлений индивидуальности. Несмотря на то, что «убогий» — термин церковно-славянский, его семантическое значение принимает у Я. П. Козельского иную интерпретацию. «Убогий» человек — тот, у которого «нет столько имения, сколько надобно на пищу и одежду». Однако он стремится показать специфику данной субъектности как категории и дефиниции. «И посему нельзя еще называть того богатым, кто не убог, ни убогим, кто не богат». Отличие «убого человека» он рассматривает в обычаях российского народа. «В нашем российском народе вошло в обычай называть убого человека бедным, а простой народ подлым... бедным называть должно того, кто не может трудом своим сыскать пропитания, а разве милостынею, а подлым того, кто упражняется в непорядочных делах».

Задолго до Мюнстерберга, взгляды которого были очень популярны в конце XIX в., Я. П. Козельский развивает основные принципы и подходы к нуждающемуся. «Ежели кто требует от ближнего своего помочи в том, что он сам легко сделать может, то такому не должно делать помочи по гражданскому праву, потому что ежели кто помогает... тот не видит в ней скрытого порока, вредящего целое общество. Такой человек через сие баловство делается беспутным ленивцем и вредным для всего народа тунеядцем». Можно отметить, что в этом подходе принцип полезности преломляется по отношению не к государственности, а к гражданскому обществу. По отношению к нему осмысляют такие категории, как добродетель, порок, беспутство, тунеядство. Интересно данное наблюдение и в другом аспекте, в аспекте его социально-психологической характеристики. Автор показывает что позитивное, фасилитарное и альтруистическое поведение может провоцировать негативные девиационные отклонения, приводящие к различным формам социальной патологии, таким, как «тунеядство» и «беспутство».

Внимание Я. П. Козельского привлекает социально-психологическая проблематика, которая понимается в контексте философских идей и категорий, поскольку психологическое знание как самостоятельное не выделяется не только в России, но и в Западной Европе. Однако можно сказать, что Козельский знаком с западными психологическими идеями того времени. Соглашаясь с Мозером, что темперамент является определяющим в трудовой деятельности человека, он считает, что сангвиники и флегматики больше тяготеют к «милосердным, нетрудным делам, которые похожи больше на забавы».

Примечательно, что у Я. П. Козельского такие категории, как «добродетель», «милость», «убогий», «порок» выступают не только как социально-философские категории, что мы видели выше, но и как социально-психологические, когда он рассматривает массовые и межличностные отношения. В предисловии к книге Гольберга он пишет, что общество, «всякий народ» разделяется на добродетельных и порочных людей. Однако отличие психологической характеристики «добродетельного народа» от «порочного» заключается в том, что добродетельные не могут «желать милости», тогда как последним она необходима. Интересны его замечания и в области социально-психологического восприятия межсубъектных отношений: «Мы считаем себя богатыми и убогими не по количеству вещей, а по сравнению с другими людьми».

Со всей определенностью можно утверждать, что в отечественной литературе «дела милосердия» так всесторонне и многогранно, как это было сделано Я. П. Козельским, еще не рассматривались.

Активизация социальной мысли в области общественного призрения намечается в российском обществе после войны 1812 г. Политизация общества, свободолюбивые тенденции не могли не оказать влияние на формирование новых ориентиров в деле постановки общественного призрения. Все эти веяния воплотились в проекты, законодательство, в первые магистерские диссертации.

 

 

Теоретические проблемы общественного призрения и социальное реформирование общества

 

Вопросы благоденствия народа находят свое новое отражение в «Русской Правде» П. И. Пестеля. Целью государственного устройства он видит в «Благоденствии Всех и Каждого». Однако понятие благоденствия им раскрывается через нормы гражданского существования, где каждое сословие имеет определенные конституционные гарантии, права. Между тем основные принципы существования в обществе накладывают на сословия и определенные обязанности. Реформирование общественных сословных отношений начинается с установления их роли в системе государства. Здесь можно найти аналогии с петровским законодательством, когда особо интенсивно регламентировались нормы общественной жизнедеятельности института духовенства и детства, только эти проблемы поднимались с учетом существовавших общественных потребностей.

В «Русской Правде» П. И. Пестеля жизнь духовенства подлежала регламентации древних законов вселенских соборов, т.е. они должны были искоренить «разврат и злоупотребление». Идеи секуляризации, заложенные Петром I, находят в проекте свою новую интерпретацию. По-прежнему актуальны вопросы общественной пользы и не снимается необходимость участия субъекта в жизнедеятельности государства. Однако личность.имеет право на конфессиональное самоопределение. Регламентациями со стороны государства обозначаются условия «перехода» в монашеский чин. Таким важнейшим критерием становится возраст. Согласно проекту, только лица, достигшие 60- летнего возраста, имеют право на монашеский чин. Возрастной ценз для «бельцов» снижен до 40 лет, но и они должны пройти испытание на право «поступления» в это звание, прилагая свои усилия в миссионерской деятельности.

Не забыт и институт сиротства. П. И. Пестель предлагает реформировать Военно-Сиротские отделения, превратив их в Педагогические институты. Определяя насущную потребность России «учиться и просвещаться», он предлагает подготавливать для «всех классов» учителей. Для этих целей необходимо в каждом губернском городе преобразовать Военно-Сиротские отделения в институты, где бы «курс наук» преподавался по двум уровням: «что нужно учителю среднего училища» и «учителю Губерского Училища».

В «Русской Правде» выработаны основные принципы общественного призрения. «Вспоможение» является не милостыней со стороны общества, но «правом». Недостойное поведение гражданина может привести к тому, что ему будет отказано в «общественном вспоможении». Согласно проекту, главной административной единицей призрения является волость. Она несет все материальные затраты по призрению нищих, сирот и больных. В том случае, если у сироты находятся родители, они обязаны возместить волости затраты. Кроме того, и другая волость должна возместить затраты по призрению нищих и больных, оказываемому в пределах чужой территории. Таким образом, территориальный принцип помощи становился ведущим в подходах общественного призрения. Что же касается традиций «жертвований», то эту процедуру предлагалось осуществлять через волостной банк, а имущество либо отдавать на баланс волостных властей, либо продавать.

Система богоугодных заведений делилась на три класса: для малолетних, неимущих, страждущих. Малолетние призревались волостными органами попечения, если последних не было, они отдавались гражданам «на руки» с выплатой из «Волостной казны» средств, необходимых для призрения. Можно отметить, что идеи «Фостеровской семьи» задолго до 90-х гг. XX столетия, в России теоретически обоснованы П. И. Пестелем. Неимущие в зависимости от степени их физического состояния получали либо работу, либо общественное призрение в волостном заведении, либо материальное пособие. Как писал П. И. Пестель, главное, «чтобы нигде не было нищих».

Страждущие — больные и сумасшедшие — должны находиться в волостных учреждениях. Имеющие достаток призреваются за «некоторую плату», не имеющие — «безденежно». Предполагалось не только стационарное, но и нестационарное призрение, «открытое», на дому. В этом случае помощь оказывает волостной врач, который обязан нуждающихся «безденежно пользовать». Итак, в проекте «Русской Правды» находят отражение не только идеи петровских реформ (регламентации общественной жизни подвергается духовенство и институт сиротства), но и новые идеи — сочетание личностных свобод, гарантий и обязанностей субъекта по отношению к гражданскому обществу..

К одной из первых магистерских диссертаций, посвященных проблемам «благоуст