Экзистенциальные проблемы рождаются в ходе повседнев-
ной жизни каждой личности, в процессе развертывания инди-
видуального бытия. Повседневный мир, предлагающий расту-
щему человеку более или менее сбалансированный набор сте-
реотипов поведения и восприятия, никогда не обеспечивает
полной бесконфликтности развития сознания, не создает пси-
хологической «ваты», в которую можно упаковать душу, со-
хранив ее тем самым от противоречий и ударов.
Во-первых, сам «набор» установок обыденного сознания
включает множество противоречащих друг другу утвержде-
ний, ставя индивида перед необходимостью выбора той или
иной «максимы» в конкретной ситуации. Во-вторых,
жизнь, развиваясь и меняясь, порождает новые ситуащш.не
предусмотренные существующей житейской мудростью.
Это особенно характерно для переломных эпох, когда ста-
рые ценности и культурные установления рушатся, созда-
вая нормативно-ценностный хаос, а новые только вызрева-
ют в подспудных глубинах массового сознания. В-третьих,
каковы бы ни были морально-психологические «выходы»,
предлагаемые обществом индивиду, он не может принять их
без собственного личного прочувствования и осмысления.
Повседневная жизнь — это не только привычное, спо-
койное, «накатанное» существование, при котором изо дня
в день и из года в год воспроизводятся одни и те же эмоци-
онально-нейтральные ритуалы (встал, почистил зубы, по-
шел на работу, посмотрел телевизор и т. д.). Это и откры-
тия, и потрясения, и разочарования, и восторги. «Высшие
точки» нашего бытия, наиболее сильные страсти посещают
нас все в том же.повседневном мире, а не в романтическом
раю, и не в заоблачных теоретических высях. Именно в
рамках самой обыденной повседневности мы оказываемся
перед лицом фундаментального выбора, определяющего
«быть или не быть», обязывающего нас избрать самих себя
(каким быть?). Среди каждодневной суеты приходят вы-
сшие жизненные откровения.
Спектр экзистенциальных проблем чрезвычайно широк.
Важнейшая — это сама жизнь, ее онтологическая укоре-
ненность в других измерениях действительности, выходя-
щих за рамки повседневного мира (Бог, Космос, потусто-
роннее). Жизнь, которая складывается как некая судьба,
путь, предполагающий вопрос о соотношении в этой судьбе
моментов неизбежности, случайности и свободного выбора
самого человека. Жизнь, которая проходит фазы детства,
юности, зрелости и старости, всякий раз принося человеку
новые радости и печали.
Жизни противостоит смерти (или продолжает ее?). Это
другая экзистенциальная проблема, не сходящая со страниц
философских исследований. Смерть это то, что обессмысли-
вает жизнь, или же, напротив, то, что придает ей смысл и
значение. Смерть пугающая и избавляющая, ненавистная и
желанная. Означающая окончательное исчезновение или
новое истинное рождение. Темы жизни и смерти ставят воп-
рос о человеческом «я». Кто я? Смертен я или бессмертен,
множествен или един? Как складывается мое «я»? оно пол-
ностью зависит от мира других или обладает потенциями
уникальности, индивидуальности, свободы? должен ли я
любить самого' себя, и что значит моя любовь к себе в кон-
тексте моих отношений с другими?
Коммуникация, межличностное общение - еще одна эк-
зистенциальная проблема, тесно переплетающаяся с пробле-
мами добра и зла, моральности и аморальности. Могу ли я
правильно понять другого человека, и как я воспользуюсь
••этим пониманием? могу ли я сопереживать другому, а он, в
свою очередь, мне? вечно ли одиночество, столь тяготящее в
наши дни.многих и многих, или же оно преодолимо, что де-
лает возможным некое «светлое братство» человеческих душ,
дружно живущих без зависти, ненависти и жестокости?
Экзистенциальные проблемы философии — выговорен-
ные в словах самые интимные и тонкие человеческие пере-
живания, голос отчаяния и голос надежды. Например,
страх и стыд — эти «темные» состояния души — много-
кратно обсуждались в контексте как религиозных, так и
безрелигаозных представлений. Философы часто берутся
говорить вслух о том, что люди скрывают от самих себя,
стараясь соответствовать некоему социальном] эталону. Од-
нако темой экзистенциальной философии, не чурающейся
страха и стыда, является также любовь — великая светлая
творческая сила, любовь во всех ее проявлениях и ипоста-
сях — от влечения полов до любви к Богу и Отечеству.
Одной из ведущих экзистенциальных тем является сво-
бода, вопрос о мере человеческих возможностей и тех объ-
ектпвных и субъективных ограничителях, которые стоят на
ее пути. Свобода и необходимость, свобода и запрет, свобо-
да и ответственность, свобода и долг, свобода и любовь —
вот лишь несколько ракурсов, в которых может быть рас-
смотрена человеческая свобода, выступающая для цивили-
зованного человечества как признанный идеал социального
и индивидуального бытия.
Экзистенциальная проблематика, постоянно возникающая
в ходе повседневной жизни, всегда интересовала философов.
В древности индуистская ведическая традиция органично
включала в себя вопросы, связанные с судьбами индивиду-
ального «я», его жизни и посмертья, его нравственного пути
и пределов свободы. В Европе тему человека впервые поднял
Сократ, исследовавший пути к добродетели и возлагавший
надежду на спасающую роль знания. В яркой и недвусмыслен-
ной форме важнейшая экзистенциальная проблема — счастье
- была выражена Эпикуром и впоследствии подробно обсужда-
лась поздними стоиками: Сенекой, Марком Аврелием.
Средневековая философия рассматривала экзистенци-
альные проблемы в рамках религиозного христианского ми-
ровоззрения. Для нее характерны религиозно-нравственный
поиск, постановки вопросов богооставленности, н грехе,
Христе и дьяволе, о смысле жизни и смерти, о путях добра
и зла. Эти вопросы не были абстрактными, они непосредст-
венно проецировались на повседневную жизнь. Мир обы-
денности, увиденный через Бога, — вот специфика экзи-
стенциального поиска средневековья.
Эпоха Возрождения возрождает античную тему человека,
предающегося радостям и горестям повседневной жизни без
ежеминутной оглядки на потустороннее. Лучшие умы Воз-
рождения описывают повседневность как клокочущий вулкан
страстей. Предметом экзистенциального анализа выступают
алчность, глупость, властолюбие, похоть, страх, смех. Вместе
с тем фшюсофы-возрожденцы ставят в полный рост тему че-
ловеческого достоинства, которая, к сожалению, во многом
забыта авторами последующих поколений. На страницах воз-
рожденческой литературы мы встречаемся с человеком дерза-
ющим, желающим, действующим, обладающим гордостью и
обуянным гордыней - т. ё. с живым «сыном своего време-
ни», каким он являлся в своем повседневном бытии.
В Новое время философия надолго отворачивается от
индивидуальных экзистенциальных проблем, сосредотачи-
вая свое внимание на поисках идеального научного метода,
позволяющего проникнуть далеко за рамки повседневного
мира, приблизиться к сути вещей, к тем логически строгим
законам, которым буйный обыденный мир почему-то не
всегда подчиняется. Однако в этот период рождаются раз-
мышления Блеза Паскаля о ничтожестве и величии челове-
ка, пристально изучает страсти и аффекты Давид Юм, рас-
сказывает своим читателям об индивидуальных нравствен-
ных переживаниях и тайных уголках души Ж.-Ж. Руссо.
В XIX в. Л. Фейербах, с одной стороны, и С. Къеркегор,
с другой, изучают глубинные внутренние переживания лично-
сти, ее страхи и надежды, возможные и диаметрально проти-
воположные пути выхода из страхов к любви и гармонии.
Однако наибольшего внимания экзистенциальные про-
блемы удостоились в нашем столетии, породившем целое
направление экзистенциализма, хотя исследованием по-
вседневных смысложизненных переживаний человека зани-
маются и другие философские течения.
Работы М. Хайдеггера, X. Ортеги-и-Гассета положили
начало обсуждению темы человеческого бытия, которое
концентрирует в себе суть мирового бытия, но, тем не менее
(а, может быть, именно поэтому) в корне отличается от бы-
тия вещей, от отношений вещных, -предметных по своему
характеру. Поиск своего истинного «я», судьба, развитие
человека во времени — все это экзистенциальные вопросы,
активно обсуждаемые в XX в.
М. М. Бахтин и М. Бубер развивали другую экзистенци-
альную тему, тесно связанную с первой: восприятие себя и
восприятие другого, диалогичность общетш, возможности и
пределы понимания. Обе эти темы объединил в своих фило-
софских изысканиях Ж.-П. Сартр, выдвинувший на первый
план идею абсолютной свободы и абсолютного одиночества
человека среди других людей.
Проблема «человек и Бог» поднималась в современной
протестантской философии (К. Барт), в христианском
персонале (Э. Мунье), в русской философии (Н. Бердя-
ев, С. Л. Франк и др.).
Большую роль в разработке экзистенциальной пробле-
матики сыграло психоаналитическое направление, образо-
вавшее впоследствии ряд синтезов с другими философски-
ми концепциями. Философия здесь тесно переплелась с
психологией. Особо можно выделить вклад таких авторов,
как Э. Фромм и В. Франкл, чьи работы посвящены пробле-
мам человеческой свободы, счастья, поиска высших ориен-
тиров, способам выхода из моральных и психологических
кризисов, столь характерных для людей XX в.
Стоит подчеркнуть, что марксизм, многие годы сущест-
вовавший в нашей стране в качестве официальной, единст-
веггно верной философии, 'практически не обращался к эк-
зистенциальным проблемам. Появившись в XIX в. как мак-
росоциологическое учение, он рассматривал общество как
объективный, закономерно функционирующий организм, не
снисходя до «индивидного» и «индивидуального» уровня
его действия. Практически все «экзистенциальные идеи»,
появившиеся в нашей философии в 70-80-х гг., были заим-
ствованы у западноевропейских авторов, ибо сама принятая
в советской философии метода не располагала к анализу
бытийных переживаний.
Сыграли свою роль и идеологические установки, не поощ-
рявшие рассмотрение «упаднической тематики», связанной со
смертью, одиночеством, страданием, религиозной верой. Ра-
зумеется, это не означало, что в повседневной жизни не было
экзистенциальных проблем. Они есть всегда и всегда имеют
спектр конкретных решений в массовом сознании. Еще тол-
ком не изучен вопрос о том, каковы же были идейные, мо-
ральные и психологические механизмы, действовавшие в на-
шей стране на протяжении семи десятилетий и помогавшие
«среднему человеку» осуществлять свой «экзистенциальный
баланс» в условиях фактического запрета религии и практи-
ческого отсутствия психологической службы. Впрочем, отно-
сительно сегодняшнего дня мы можем задать такой вопрос с
неменьшим основанием, ибо переживаемый ныне период ха-
рактеризуется еще и тотальным идейно-нравственным упад-
ком. Однако это тема другого исследования.
Для философского разговора об экзистенциальных про-
блемах нужен определенный язык. Это язык не столько же-
стко связанный с· предшествующей философской тради-
цией, как тот, которым пользуются для рассмотрения гносе-
ологических или логических вопросов. Это язык, легко
принимающий в себя наряду с философскими и религиоз-
ными терминами понятия психологии, обыденные выраже-
ния, образные сравнения, метафоры. Он предполагает сво-
бодную, раскованную речь, способную гибко и разносторон-
не обрисовать свой текучий и многосложный предмет —
экзистенциальные переживания. Чувства и состояния, труд-
ноуловимые в слове, должны здесь, тем не менее, обрести
свое вербальное воплощение, и поэтому философ вправе
прибегать к любым доступным ему выразительным средст-
вам, чтобы суметь проанализировать то, что в принципе до
конца не выразимо и не разложимо. Такого рода анализ ни-
когда не может достичь полноты, и экзистенциальные раз-
мышления напоминают движение к горизонту, который по-
стоянно отодвигается от нас и все время остается впереди.
Специфика языка предполагает и своеобразную форму
исследования. В письменной речи — это жанр эссеистшш,
позволяющий автору говорить от себя, не будучи скован-
ным внешними канонами. В устной, речи — это лекция-бесе-
да, живой обмен мнениями и впечатлениями, активная об-
ратная связь.
