Происхождение познания

 

Вопрос об эволюции познания - о его критериях и меха­низмах до сих пор остается дискуссионным и недостаточно исследованным.

Под напором экспериментально установленных фактов постепенно обнаружилась полная несостоятельность сложившейся еще в естествознании XIX в. и классической теории познания установки, согласно которой биологическая эволюция че­ловека, эволюция психофизиологических механизмов его мышления, в общем, и целом завершилась с появлением Homo sapiens.

Многие выдающиеся философы и социологи прошлого разделили убеждение, что человеческий разум — это своего рода чистый лист бумаги, что, будучи продуктом социаль­но-экономических обстоятельств, собственной истории, че­ловек в принципе может научиться чему угодно.

Соответственно эволюцию познания и мышления классическая философия в лучшем случае рассматривала только как сугубо культурно-исторический процесс, находящийся вне поля приложения генетических, геннокультурных и психофизиологических факторов.

 

Открытия последних двух-трех десятиле­тий позволяют говорить о настоящей революции в теории познания. Среди этих достижений наибольший инте­рес для эпистемологов представляют выявление генетиче­ских факторов:

- направляющих когнитивное развитие;

- в значительной мере автоматически предрасполагающих че­ловеческое мышление к выбору только некоторых культур­ных альтернатив;

- а также обратного воздействия культуры на гены через давление эволюции;

- от­крытие межполушарной церебральной асимметрии и свя­занных с функциональной активностью левого и правого полушарий мозга когнитивных типов мышления — логико-вербального (знаково-символического) и пространственно-образного.

Эти фундаментальные открытия позволяют связать когнитивную эволюцию (хотя бы в первом приближении) с изменени­ями доминирующих способов извлечения и обработки ин­формации, т.е. в конечном итоге с эволюцией, базируются на генетике когнитивной системы человека, нашего моз­га. Полученные геннокультурными теориями и когнитив­ной психологией данные свидетельствуют о том, что хотя культурные " мутации", новые поведенческие стереотипы и методы мышления возникают в результате активности со­знания, сами инновационные формы этой активности нахо­дятся под очень сильным воздействием генетических фак­торов. Даже если предположить нечто невероятное — что какой-то вид современного человека сформировался в ходе сугубо культурной эволюции, то, как показывают расчеты, в силу универсальности механизмов наследственности и естественного отбора (ведь человек — все-таки живое су­щество) в течение жизни нескольких поколений произошла бы интеграция культурных инноваций с генетическим воз­действием.

Как оказалось, генетические механизмы лежат в осно­ве не только общей способности людей решать проблемы — они также обеспечивают их сознание и мышление специфи­ческими правилами и принципами, которые необходимы для быстрого овладения социокультурным миром. Экспери­ментальные исследования познания, данные непосредственных на­блюдений особенностей человеческого развития, в том чис­ле у новорожденных и малышей, которые относительно свободны от культурных влияний, в частности, показыва­ют, что когнитивная эволюция определенным образом гене­тически направляется, обусловливая наличие сходных форм мышления и поведения. Вот несколько харак­терных примеров:

1. С детства люди с нормальным зрением воспринимают изменения длины световой волны как четыре основных цве­та — красный, зеленый, синий и желтый — с различными сочетаниями в промежуточных зонах. Однако на самом де­ле, как это фиксируется приборами, имеет место непрерыв­ное изменение световой волны, и поэтому получаемая нами ясная, красочная, с четкими контурами картина — не что иное как, иллюзия, генетически запрограммированная в на­шем визуальном аппарате и мозге. Сетчатка нашего глаза усиливает контуры изображения, преобразуя сигналы от цветовых рецепторов в три пары цветовых оппозиций — " красный — зеленый", " синий — желтый" и " светлый — темный". Как показали соответствующие психологические тесты, даже четырехмесячные дети воспринимают измене­ние длины световых волн, как если бы они уже распознава­ли четыре цветовые категории.

2. Новорожденные и малыши предпочитают сахар, им не нравится пища, содержащая соль, кислоту, горечь. Это врожденное селективное предпочтение оказывает влияние на эволюцию кухни взрослых.

3. Хотя мимические выражения могут существенно от­личаться у представителей разных культур, все же было выявлено общекультурное множество такого рода выраже­ний, отражающих эмоциональные состояния — гнев, нена­висть, счастье и т.д.

4. Характерно также, что в случае неко­торых повреждений правого полушария мозга пациент оказы­вается не в состоянии узнавать лица других людей (иногда даже своих самых близких родственников). Однако это рас­стройство не влечет за собой общей потери визуальной памя­ти — наш мозг, скорее всего биологически запрограммирован следовать некоторым сенсорным императивам, если дело ка­сается самых насущных нужд социальной жизни.

5. Тревога в присутствии чужих людей, возникающая у детей в возрасте от 6 до 8 месяцев. Эта реакция свидетель­ствует о врожденной предрасположенности людей жить в небольших группах, состоящих из близких родственников.

6. Врожденная предрасположенность людей мыслить оппозициями, рассматривая одну вещь как нечто противо­положное другой. Эта особенность бессознательной страте­гии нашего мышления наиболее ярко иллюстрирована фобиями — экстремальными формами боязни, которые вызы­вают у людей учащение сердцебиения, холодный пот, при­ступ тошноты, панику и другие автоматические реакции. Безотчетный страх могут внушить опасности, подстерегав­шие древнее человечество — закрытое пространство, высо­та, грозы, бегущая вода, змеи и пауки, а также собаки, самолеты, оживленные улицы и площади, число 13, инъек­ции, ножи, электричество и многое другое, часто совсем безобидное.

7. Наличие эмпирически фиксируемых корреляций между хромосомными аберрациями и психологическим фе­нотипом. Как свидетельствуют данные нейробиологии, хромосомные аберрации часто приводят к дефектам интел­лекта, к снижению отдельных мыслительных функций (на­пример, к синдрому Тернера — нарушениям, связанным с восприятием пространства).

Врожденные закономерности развития человека, своего рода ограничительные начала, направляющие наше созна­ние и мышление, наши когнитивные способности, до сих пор все еще остаются в значительной мере неизученным феноменом. Социобиологи называют эти закономерности эпигенетическими правилами.

Напомним, что эпигенез — это сумма всех взаимодействий между генами и окружающей средой, формирующих отличительные характеристики организма.

 

Если, например, взять словарь из четырех основных цветов, то его базисом служит взаимодействие генов, предписыва­ющих цветовое восприятие глаз и мозга, с окружающей средой. Последняя, естественно, варьируется, включая в себя наряду с условиями, породившими цветовое зрение человека, также и все последующие изменения, в том числе и вызванные влиянием культуры.

Регулирующие цветовое зрение эпигенетические правила достаточно жестки, чтобы направлять эволюцию всех культур в русло все большей арти­куляции главных кластеров цветовой классификации, но в то же время их власть не распространяется настолько далеко, чтобы полностью нивелировать межкультурные и межлично­стные различия, касающиеся цветового восприятия.

Будучи результатом адаптации человека, к окружаю­щей среде, эпигенетические правила закрепляются благо­даря естественному отбору. Поэтому их природа зависит от ДНК — генетические изменения могут трансформировать эти правила и отношения между ними.

Сознание и познание, таким образом, формируются в соответствии с гене­тическим планом: мы мыслим в определенном, генетиче­ски направляемом русле, нам навязывается определенного рода культурная деятельность (например, танцы, семей­ный брак или язык). Но в то же время наше сознание и познание эволюционируют в определенной окружаю­щей среде — продукте ранее существовавшей культуры, истории, — которая хранится в архивах, памятниках и человеческой памяти.

Генетическая основа эпигенетических правил подтверждается ря­дом данных. Некоторые эпигенетические правила проявляются уже в ран­нем детстве и остаются относительно неизменными. Более того, анализ родословных и стандартные сравнения братьев-близнецов, подкрепленные в некоторых случаях длительным изучением индивидуального развития, послужили доказательством генетических различий буквально в каждой исследованной с помощью этих средств категории познания и поведения, в том числе и в тех, которые конституируют эпигенетические правила, либо включают общие с этими правилами компоненты. Среди этих кате­горий — цветовое зрение, острота слуха, память, время, необходимое для овладения языком, вычислительные способности, способности к различе­нию вкуса и запахов, к письму, к конструированию предложений, перцеп­тивному искусству, психомоторному искусству, экстраверсия/интроверсия, гомосексуальность, склонность к алкоголизму, возраст начала сексу­альной активности, время, на которое приходятся стадии развития также, некоторые фобии, неврозы и психозы и т.д.

Поэтому способы подключения и орга­низации памяти исключительно важны для созидания культуры.

Психологи выделяют два вида памяти — кратковременную (первичную) и долговременную (вторичную), — предполо­жив здесь действие двух разных механизмов.

Кратковре­менная память без особых усилий восстанавливает в созна­нии происходящее сейчас, в данное время, ей необходимо около одной секунды для того, чтобы изучить информацию и самопроизвольно забыть большую ее часть в течение 15-30 секунд.

 

Долговременная память требует усилий и по­иска, ее емкость огромна, она содержит опыт всей жизни. Сознательная мысль запускает процесс извлечения инфор­мации из долговременной памяти и затем недолго удержи­вает ее в кратковременной памяти, где она обрабатывается.

В дальнейшем когнитивные психологи разграничили два типа долговременной памяти — эпизодическую (образ­ную) и семантическую. Эпизодическая память позволяет извлечь информацию об отдельных событиях, вспомнить и сознательно воспроизвести во временной последовательно­сти образы конкретных лиц, объектов и действий.

Как по­казывают данные, полученные с помощью метода позитронно-эмиссионной томографии:

Эпизодическая память, по-видимому, связана с функциональной активностью со­ответствующих областей правого полушария, обеспечива­ющих обработку образной информации (так, например, оказалось возможным вызвать воспоминания о му­зыкальной мелодии даже без звукового сопровождения, причем томограф зафиксировал в этот момент активность правого полушария.)

 

Напротив, семантическая память (тесно взаимодейст­вующая с эпизодической) воссоздает смысл (значение) в форме одновременного представления и переживания вза­имосвязанных понятий. Например, понятие огня, вероят­но, связывается семантически с понятиями горячий, красный, опасный, приготовленной пищей и т.д., а понятие воды — с понятиями прозрачный, жидкий, утолен­ной жаждой и т.д.

Таким образом, в семантической памяти любое понятие выступает как " узел", который почти всегда связан какими-то отношениями с другими " узлами", обра­зуя семантическую сеть. По-видимому, наш мозг обучается путем конструирования растущей сети понятий. Когда уда­ется изобрести какую-то новую сущность, новое понятие и т.п., мозг, обрабатывая информацию, распространяет поиск по семантическим сетям, пытаясь обнаружить связи (отно­шения) новой сущности с уже известными " узлами" (поня­тиями).

Независимо от того, существуют ли эпигенетические правила или нет, вполне логично предположить, что ге­нетическая запрограммированность человеческого мышле­ния (у человека она, естественно, выражена гораздо слабее, чем у животных) проявляется и на уровне механизмов дол­говременной памяти, (причем не только семантической, но и образной) в образовании особых структурных связей " уз­лов", прототипов и т.п. (например, как генетически на­правляемое предпочтение одних умственных операций, а не других).

Именно эти структурные связи и определяют способ обработки когнитивной информации, определяют её стратегию, служат инструментом поиска развивающейся мыслью нового знания, новой информации. С их помощью гены направляют формирование у отдельных индивидов и этнических групп доминирующих способов обработки ког­нитивной информации (т.е. происходит своего рода " сбор­ка" индивидуального сознания и бессознательного) — будь то типичное для архаического менталитета оперирование полярными противопоставлениями или, например, ши­рокое использование стереотипов, мыслительных идиосинкразий.

Эволюция мышления, эволюция способов из­влечения и обработки когнитивной информации челове­ком, таким образом, предполагает глубокие изменения в генах, мозге, эпигенетических правилах и долговременной памяти. В то же время в силу геннокультурных взаимодей­ствий эта эволюция, очевидно, имеет свою особую " исто­рию";, наложившую отпечаток на историю развития куль­туры — религии, искусства, науки, философии.