ТЕМА: ФИЛОСОФИЯ, КРУГ ЕЁ ПРОБЛЕМ И РОЛЬ В ОБЩЕСТВЕ 31 страница

 

Обмен мыслями, переживаниями при помощи языка складывается из двух теснейшим образом связанных между собой процессов: выражения мыслей (и всего богатства духовного мира человека) говорящим или пишущим и восприятия, понимания этих мыслей, чувств слушающим или читающим. (Необходимо иметь в виду и индивидуальные особенности общающихся с помощью слова: читающие одно и то же вычитывают разное.)

 

Человек может выражать свои мысли самыми разнообразными средствами. Мысли и чувства, например, музыканта, выражаются в музыкальных звуках, художника - в рисунках и красках, скульптора - в формах, конструктора - в чертежах, математика - в формулах, геометрических фигурах и т.п. Мысли и чувства выражаются в действиях, поступках человека, в том, что и как человек делает. Какими бы иными средствами ни выражались мысли, они в конечном счете так или иначе переводятся на словесный язык - универсальное средство среди используемых человеком знаковых систем, выполняющее роль всеобщего интерпретатора. Так, невозможно, минуя язык, " перевести" музыкальное произведение, скажем, в математическую форму. Это особое положение языка среди всех коммуникативных систем вызвано его связью с мышлением, производящим содержание всех сообщений, переданных посредством любой знаковой системы.

 

Близость мышления и языка, их тесное родство приводит к тому, что свое адекватное (или наиболее приближенное к такому) выражение мысль получает именно в языке. Ясная по своему содержанию и стройная по форме мысль выражается в доходчивой и последовательной речи. " Кто ясно думает, тот ясно и говорит", - гласит народная мудрость. По словам Вольтера, прекрасная мысль теряет свою цену, если дурно выражена, а если повторяется, то наводит скуку. Именно с помощью языка, письменной речи мысли людей передаются на огромные расстояния, по всему земному шару, переходят от одного поколения к другому [1].

 

1 О языке, письменности метко и образно сказал У. Шекспир:

 

Пусть опрокинет статуи война,

Мятеж развеет каменщиков труд,

Но врезанные в память письмена

Бегущие столетья не сотрут.

 

 

Что значит воспринять и понять высказанную мысль? Сама по себе она нематериальна. Мысль невозможно воспринять органами чувств: ее нельзя ни увидеть, ни услышать, ни осязать, ни попробовать на вкус. Выражение " люди обмениваются мыслями посредством речи" не следует понимать буквально. Слушающий ощущает и воспринимает материальный облик слов в их связи, а осознает то, что ими выражается, - мысли. И это осознание зависит от уровня культуры слушающего, читающего. "...Одно и то же нравоучительное изречение в устах юноши, понимающего его совершенно правильно, не имеет [для него] той значимости и широты, которые оно имеет для духа умудренного житейским опытом зрелого мужа; для последнего этот опыт раскрывает всю силу заключенного в таком изречении содержания" [1]. Взаимное понимание наступает лишь в том случае, если в мозгу слушающего возникают (в силу закрепленного при обучении языку за определенным словом соответствующего образа - значения) представления и мысли, которые высказывает говорящий [2]. В науке этот принцип общения носит название принципа намекания, согласно которому мысль не передается в речи, а лишь индуцируется (как бы возбуждается) в сознании слушателя, приводя к неполному воспроизведению информации. Отсюда теории, в которых принципиально отвергается возможность полного взаимного понимания общающихся.

 

1 Гегель Г.В.Ф. Наука логики. М., 1970. Т. 1. С. 112.

2 Если же в мозгу не возникает мыслей, соответствующих мыслям говорящего, то взаимное понимание невозможно. Примером комического взаимного непонимания людей является стихотворение А.С. Пушкина о разговоре трех глухих:

 

Глухой глухого звал к суду судьи глухого,

Глухой кричал: " Моя им сведена корова! " -

" Помилуй, - возопил глухой тому в ответ: -

Сей пустошью владел еще покойный дед".

Судья решил: " Чтоб не было разврата,

Жените молодца, хоть девка виновата".

Это называется " договорились" и все " поняли" друг друга!

 

 

Магия слова. Обращаясь к другим людям, говорящий не просто сообщает им свои мысли и чувства, он побуждает их к тем или иным поступкам, убеждает их в чем-либо, приказывает, советует, отговаривает их от каких-нибудь действий и т.д. Слово - великая сила. Острое слово - единственное режущее оружие, которое от постоянного употребления становится еще острее. И мы порой не знаем, какие роковые последствия скрываются в наших словах. Вспомним слова знаменитого Эзопа: язык - это самое хорошее и самое плохое на свете - с помощью языка мы думаем, общаемся, делимся горем и радостью, несем людям добро, но с его помощью мы приносим людям зло. Он есть орудие, которым можно ранить и даже убить. По образному выражению Г. Гейне, подобно тому как пущенная стрела, расставшись с тетивой, выходит из-под власти стрелка, так и слово, слетевшее с уст, уже не принадлежит сказавшему его.

 

В подтверждение идеи о действенной силе слова приведу один яркий пример. Вот что вспоминал адвокат А.Ф. Кони о знаменитой речи Ф.М. Достоевского.

 

" Огромная зала московского Дворянского собрания переполнена публикой, собравшейся туда на литературное чтение, посвященное памяти Пушкина. Все одушевлены тем радушно праздничным настроением, которое вызвано только что совершившимся открытием памятника Пушкину... Среди такого все возраставшего настроения на эстраду всходит человек среднего роста, стоящий на пороге старости, с бледным, исхудалым лицом, тихим голосом, сдержанным жестом. Он начинает говорить о Пушкине и весь преображается, его голос звучит на всю залу, глаза горят восторгом, жест становится повелительным, и с первых же слов он приобретает в свою власть всю собравшуюся толпу и держит ее в очаровании своего вдохновения более часу. Это Достоевский. Можно не соглашаться с некоторыми положениями этой речи, но тот, кто слышал ее, тот не может забыть впечатления, ею произведенного, и чувств, ею вызванных, тот может понять, какую силу может иметь живое слово, когда в нем соединяются воедино пламенная искренность, любовь к тому, что говоришь, и свободное распоряжение богатством родного языка. Все были так захвачены этой речью, что наступило по окончании ее минутное молчание, как будто никому не хотелось верить, что последнее слово уже сказано, и только затем произошел взрыв рукоплесканий, приветствий, сопровождаемых слезами; многие бросились к эстраде, стремясь обнять Достоевского или поцеловать у него руку - волнение у одного из подбежавших было так сильно, что с ним сделалось дурно, а долженствовавший говорить вслед за этим Иван Аксаков заявил, что говорить тотчас после Федора Михайловича невозможно, и просил отсрочки" [1].

 

1 Кони А.Ф. Воспоминания о писателях. М., 1989. С. 232-233.

 

 

Единство языка и сознания. Сознание и язык образуют единство: в своем существовании они предполагают друг друга, как внутреннее, логически оформленное идеальное содержание предполагает свою внешнюю материальную форму. Язык есть непосредственная деятельность мысли, сознания. Он участвует в процессе мыслительной деятельности как ее чувственная основа или орудие. Сознание не только выявляется, но и формируется с помощью языка. Наши мысли строятся в соответствии с нашим языком и должны ему соответствовать. Справедливо и обратное: мы организуем нашу речь в соответствии с логикой нашей мысли. " Образ мира, в слове явленный". Эти слова Б. Пастернака емко характеризуют суть единства мысли и слова. Когда мы прониклись идеей, когда ум, говорит Вольтер, хорошо овладел своей мыслью, она выходит из головы вполне вооруженной подходящими выражениями, облаченными в подходящие слова, как Минерва, вышедшая из головы Юпитера в доспехах. Связь между сознанием и языком не механическая, а органическая. Их нельзя отделить друг от друга, не разрушая того и другого.

 

Посредством языка происходит переход от восприятий и представлений к понятиям, протекает процесс оперирования понятиями. В речи человек фиксирует свои мысли, чувства и благодаря этому имеет возможность подвергать их анализу как вне его лежащий идеальный объект. Выражая свои мысли и чувства, человек отчетливее уясняет их сам: он понимает себя, только испытав на других понятность своих слов. Недаром говорится: если возникла мысль, надо изложить ее, тогда она станет яснее, а глупость, заключенная в ней, - очевидней. Язык и сознание едины. В этом единстве определяющей стороной является сознание, мышление: будучи отражением действительности, оно " лепит" формы и диктует законы своего языкового бытия. Через сознание и практику структура языка в конечном счете отражает, хотя и в модифицированном виде, структуру бытия. Но единство - это не тождество: сознание отражает действительность, а язык обозначает ее и выражает в мысли. Речь - это не мышление, иначе, как заметил Л. Фейербах, величайшие болтуны должны были бы быть величайшими мыслителями.

 

Язык и сознание образуют противоречивое единство. Язык влияет на сознание: его исторически сложившиеся нормы, специфичные у каждого народа, в одном и том же объекте оттеняют различные признаки. Например, стиль мышления в немецкой философской культуре иной, чем, скажем, во французской, что в известной мере зависит и от особенностей национальных языков этих народов. Однако зависимость мышления от языка не является абсолютной, как считают некоторые лингвисты: мышление детерминируется главным образом своими связями с действительностью, язык же может лишь частично модифицировать форму и стиль мышления.

 

Язык влияет на сознание, мышление и в том отношении, что он придает мысли некоторую принудительность, осуществляет своего рода " тиранию" над мыслью, направляет ее движение по каналам языковых форм, как бы вгоняя в их общие рамки постоянно переливающиеся, изменчивые, индивидуально неповторимые, эмоционально окрашенные мысли.

 

Но не все выразимо с помощью языка. Тайны человеческой души настолько глубоки, что невыразимы обычным человеческим языком: здесь нужна и поэзия, и музыка, и весь арсенал символических средств.

 

Знаковые системы. Человек получает информацию не только с помощью обычного языка, но и посредством разнообразнейших событий внешнего мира. Дым сигнализирует о том, что горит костер. Но тот же дым приобретает характер условного знака, если люди заранее договорились о том, что он будет означать, например, " обед готов". Знак - это материальный предмет, процесс, действие, выполняющие в общении роль представителя чего-то другого и используемые для приобретения, хранения, преобразования и передачи информации. Знаковые системы возникли и развиваются как материальная форма, в которой осуществляются сознание, мышление, реализуются информационные процессы в обществе, а в наше время и в технике. Под значением знаков имеется в виду та информация о вещах, свойствах и отношениях, которая передается с их помощью. Значение является выраженным в материальной форме знака отражением объективной действительности. В него входят как понятийные, так и чувственные и эмоциональные компоненты, волевые побуждения, просьбы - словом, вся сфера психики, сознания.

 

Исходной знаковой системой является обычный, естественный язык. Среди неязыковых знаков выделяются знаки-копии (фотографии, отпечатки пальцев, отпечатки ископаемых животных и растений и т.п.); знаки-признаки (озноб - симптом болезни, туча - предвестник приближения дождя и т.п.); знаки-сигналы (фабричный гудок, звонок, аплодисменты и т.п.); знаки-символы (например, двуглавый орел символизирует российскую государственность); знаки-общения - вся совокупность естественных и искусственных языков. К знакам искусственных систем относятся, например, различные кодовые системы (азбука Морзе, коды, используемые при составлении программ для компьютеров), знаки формул, различные схемы, система сигнализации уличного движения и др. Любой знак функционирует только в соответствующей системе. Строение и функционирование знаковых систем изучает семиотика.

 

Развитие знаковых систем определяется потребностями развития науки, техники, искусства и общественной практики. Употребление специальной символики, особенно искусственных систем, формул, создает для науки огромные преимущества. Например, употребление знаков, из которых составляются формулы, дает возможность в сокращенном виде фиксировать связи мыслей, осуществлять общение в международном масштабе. Искусственные знаковые системы, в том числе языки-посредники, используемые в технике, являются дополнением естественных языков и существуют лишь на их основе.

 

Итак, мы рассмотрели суть феномена души, сознания, рассудка, ума и мудрости, т.е. тот круг проблем, который связан с философской антропологией, с теорией человека, личности и их внутреннего духовного мира. Анализ этих проблем подготовил читателя к тому, чтобы осмыслить все рассмотренные феномены в их отношении к объективной реальности.

 

Мы должны теперь разобраться в том, как они " работают" в процессе постижения реальности. Ведь душа человека, все ее функции имеют смысл ориентации человека в мире, во взаимоотношении человека с другими людьми в процессе речевого общения.

 

Язык и вообще вся богатейшая знаково-символическая сфера не имеет самодовлеющего смысла. Все силы души, все возможности речевого общения (а мышление возможно только на основе языка) нацелены на общение с миром и с себе подобными в жизни общества. А это возможно только при условии как можно более глубокого постижения сущего.

 

Итак, мы рассмотрели проблему сознания в различных ее аспектах. При этом заметим, что слово " сознание" содержит в себе корень " зн-", что означает зн-ать, зн-а-ние. Сознание и знание - родственные слова-понятия. Поэтому рассмотрение проблемы сознания во всех его вариациях вполне логично требует перехода к рассмотрению теории познания, которая продолжает и углубляет понимание сути самого сознания на ином уровне проявления его познавательной, действенно-творческой сущности.

 

 

Глава 12

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ

 

Во всей мировой истории развития философской мысли никогда и никто не обходил один из фундаментальных разделов в системе философии, каковым является теория познания. Без рассмотрения теории познания немыслима ни одна философская система. Это, кроме всего прочего, диктуется властной силой связи философии с конкретными науками, на которые она опиралась и ныне опирается в своем развитии. Это нужно прежде всего для развития теоретических разделов любой науки, но в то же время необходимо и для прогресса самой философской культуры, а в конечном счете для удовлетворения неисчислимого множества жизненных вопросов общества. Человечество всегда стремилось к приобретению новых знаний. Процесс овладения тайнами бытия есть выражение высших устремлений творческой активности разума, составляющего великую гордость человечества. За тысячелетия своего развития оно прошло длительный и тернистый путь познания от примитивного и ограниченного ко все более глубокому и всестороннему проник-новениюв сущность бытия.

 

§ 1. Сущность и смысл познания

 

Общий взгляд на теорию познания. Все люди от природы стремятся к знанию. Все, что простирается перед нами и происходит в нас, познается посредством наших чувственных впечатлений и размышления, опыта и теории. Ощущения, восприятия, представление и мышление, степень их адекватности тому, что познается, отграничение истинного знания от иллюзорного, правды от заблуждения и лжи - все это с древнейших времен тщательно исследовалось в контексте разных проблем философии, но прежде всего такого ее раздела, как теория познания. Теория познания и " общая метафизика", рассматривающая проблемы бытия и сознания (в нашем курсе им посвящены предыдущие главы), образуют основу всей философии. На них уже зиждутся более специальные разделы, посвященные вопросам социальной философии, эстетики, этики и т.п. Теория познания есть общая теория, уясняющая саму природу познавательной деятельности человека, в какой бы области науки, искусства или житейской практики оно ни осуществлялось. Теория познания развивалась вместе со всей философией на протяжении всей ее всемирной истории. Нельзя назвать ни одного мыслителя, чтобы он с тем или иным успехом и оригинальностью не разрабатывал проблем познания. По теории познания написано такое множество специальных трудов, что их невозможно перечитать за годы и годы, если даже делать это дни и ночи. Но и любой самый искушенный в философии разум вопрос о знании трогает и порой необычайно глубоко, мудро.

 

" В душе каждого человека, не слишком забитого судьбою, не слишком оттесненного на низшие ступени духовного существования, пылает фаустовская жажда бесконечной широты жизни... Но если мое Я не может расшириться и отождествиться с другими Я, то все же у меня есть средство выйти из границ своей индивидуальности, хотя бы отчасти: оно заключается в знании. Мы говорим, конечно, не о знании таких книжных червей, как Вагнер, к которым относятся слова Мефистофеля:

 

Кто хочет что-нибудь живое изучить,

Сперва его всегда он убивает,

Потом на части разнимает,

Хоть связи жизненной, - увы! там не открыть.

 

Мы говорим о таком знании, какое дает поэт, постигающий вплоть до глубочайших изгибов внутреннюю жизнь мира, все то, что кроется в самых интимных тайнах души всякого существа. Если нам скажут, что такого знания, постигающего действительную жизнь, нет, что знание имеет только символический характер, что мы познаем не самую вещь, а лишь действие ее на нас, или если нам скажут, что познаваемый нами мир есть только мир наших представлений, мир явлений, разыгрывающихся по законам нашего ума, то этого рода знание нас не удовлетворит: нам душно в узкой сфере Я, мы хотим выйти в безбрежное море действительности, как она существует независимо от свойств нашего Я" [1].

 

1 Лосский Н.О. Обоснование интуитивизма. СПб., 1906. С. 1-3.

 

 

В этих замечательных, необыкновенно образных словах Н.О. Лосского, которыми он открывает изложение собственной теории знания, весьма точно выражены основные проблемы, связанные с темой знания. Их изложению и будет посвящена настоящая глава.

 

Человечество всегда стремилось к приобретению новых знаний. Овладение тайнами бытия есть выражение высших устремлений творческой активности разума, составляющего гордость человека и человечества. За тысячелетия своего развития оно прошло длительный и тернистый путь познания от примитивного и ограниченного ко все более глубокому и всестороннему проникновению в сущность окружающего мира. На этом пути было открыто неисчислимое множество фактов, свойств и законов природы, общественной жизни и самого человека, одна другую сменяли научные картины мира. Развитие научного знания происходило одновременно с развитием производства, с расцветом искусств, художественного творчества. Знание образует сложнейшую систему, которая выступает в виде социальной памяти, богатства ее передаются от поколения к поколению, от народа к народу с помощью механизма социальной наследственности, культуры.

 

Теория познания исторически развивалась во взаимодействии с наукой. Одни ученые исследуют объективную реальность, а другие - саму реальность исследования: это жизненно необходимое разделение духовного производства; одни добывают знания, а другие - знания о знании, столь важные и для самой науки, и для практики, и для выработки целостного мировоззрения. Сами ученые не всегда должным образом ценят плоды теоретико-познавательных исследований, хотя широко мыслящие, великие ученые зачастую сами осуществляют эту двойную работу ума. К примеру, Г. Галилей специально занимался вопросами теории познания; Р. Декарт, Г. Лейбниц, И.В. Гете и др. были одновременно и учеными, и философами.

 

Теория познания иначе называется гносеологией, или эпистемологией. Эти термины имеют греческие корни: gnosis - познавание, узнавание; познание, знание и episteme - знание, умение; наука. В русском языке термин " знание", равно как и " познание", несет два основных значения: во-первых, знание как данность, добытый факт, во-вторых, процесс узнавания, добычи знания в первом смысле. Гносеология не может не касаться указанных сторон. Все же в узком смысле задачей гносеологии является скорее исследование природы " готового" знания, чем методов его получения. Таким образом, гносеология - это знание о знании. Поэтому часть специалистов предпочитает говорить именно о теории знания, а не " познания", так как в последнем слове оттенок познавательного процесса выражен сильнее. (В западных языках этой проблемы не существует; там в научный оборот введен термин " теория знания", например по-английски theory of knowledge.) Но в последние десятилетия ученых все больше интересует процесс получения знания, его приращения, развития, а это предполагает изучение и использование достижений истории наук, данных когнитивной психологии, учета личностного фактора в познавательной деятельности.

 

Разумеется, сказанное лишь предварительно вводит в задачу теории знания (или теории познания [0]), и мы не даем пока определений. Лосский предлагает различить гносеологию и психологию знания следующим образом. Субъективные процессы, связанные с познанием, " акты знания - деятельность внимания, различения, восприятия, припоминания и т.п., а также зависимость их от интеллектуальных процессов, именно от чувства и воли" [1] - это предмет психологии знания. Задача гносеологии есть объективная сторона знания. " Гносеология, или теория знания, есть наука о свойствах истины" [2]. Поскольку истина есть объективная сторона знания, состоящая в отношении с субъективной его стороной, постольку гносеология в своем развитии определяет предмет психологии знания. Центр тяжести гносеологии лежит в психологической стороне знания, она не зависит от психологии, а наоборот, обосновывает ее. Аналогичным образом складывается взаимоотношение теории познания с " физиологией знания", т.е. изучением нервных и мозговых процессов, сопутствующих актам познания и осмысления.

 

0 Все четыре варианта термина мы употребляем как синонимы.

1 Лосский Н.О. Гносеологическое введение в логику. М., 1922. С. 29.

2 Там же.

 

 

Существенно то, что хотя гносеология не может игнорировать разнообразные Данные, получаемые в смежных науках, - психологии и физиологии знания, она не может и не должна зависеть в своих посылках от них. Правильное разграничение предметов направлено именно на это. В идеале теория познания должна обосновывать всякое знание, в том числе естественно-научное и философское. Она должна объяснять саму возможность такого знания, его сущность, содержание понятия истины, ее критерии. Поэтому ясно, что если теория знания включает в себя в качестве предпосылок выводы каких-то других теорий, то она рискует попасть в логический круг. Человек, приступающий к построению гносеологии, находится в тяжелейшем положении: он должен сам " поднять себя за волосы", создать теорию фактически на голом месте, чтобы удовлетворить идеалу беспредпосылочности. Кто хочет уберечь себя от подобных камней, об которые могло бы разбиться его учение о познании, должен тщательно анализировать " догматические предпосылки", касающиеся гносеологии, которые неявно присутствуют в разнообразных научных и философских концепциях. А то, что такие теоретико-познавательные предпосылки можно найти почти всюду, показать достаточно несложно [3]. Как выражается Лосский, мы вслед за И. Кантом, основателем критического метода, должны прибегнуть к крайне своеобразному подходу. Мы должны строить философскую теорию знания " не опираясь ни на какие другие теории, т.е. не пользуясь утверждениями других наук", тот, кто хочет произвести этот анализ, не опираясь ни на какие теории, не имеет права даже и определять какое-либо знание, например, не имеет права подходить к своему исследованию с мыслью, что " знание есть мысленное воспроизведение действительности" и т.п., при этом можно, конечно, " воспользоваться трудами других наук и их анализом мирового целого, но только как материалом, а вовсе не как основою для теории знания" [1]. Ибо " нет такого знания, нет такого утверждения, которое не заключало бы в себе продуктов наших (каких-либо) теорий знания" [2].

 

3 " Неявные" предпосылки содержатся во многих научных утверждениях. Недосказанное нередко прячется за стройными, нередко облеченными в математический вид суждениями и определениями. Бывает, что обнаружение и критический анализ такого рода предпосылок служат основой научных революций. Например, классическая (ньютонова) механика явно подразумевает существование абсолютно твердых тел, возможность мгновенного воздействия на пространственно отдаленный объект, сколь угодно точного разделения положений и т.д. А. Эйнштейн говорил, что импульс, приведший к созданию теории относитель-ностей, возник у него еще в детстве, когда он задумался о том, что будет, если " побежать за солнечным лучом" вдогонку - мысль, сама формулировка которой плохо согласуется с классической физикой. (Интуитивно ясно, что солнечный свет догнать невозможно, но какова же тогда возможность определять положение предметов, если лучшего средства, чем свет, у нас нет, а скорость светового луча, как оказалось, конечна?) Анализируя некоторые положения современной ему физики, Лосский обращает внимание не только на собственно-физические неявные предпосылки, но и на " догматические предположения философского характера, например, предположение о субстанции, стоящей за явлениями, о свойствах причинности и т.д. Но когда философия берется за эти вопросы (т.е. субстанцию, причинность и др.), она дает теории, еще более отличающиеся друг от друга, чем учения о тяготении как отталкивании и как притягивании" (Обоснование интуитивизма. С. 7). Здесь Лосский имеет в виду различные попытки интерпретации закона всемирного тяготения, именно путем допущения actio in distans или же апелляции к движению некой среды типа эфира, т.е. возможность дать разные предпосылки этому закону. (Заметим, что такого рода поиски, уже по отношению к эйнштейновской общей теории относительности, вполне актуальны: от гипотезы первичной " прагеометрии" до идеи метрической упругости материи А.Д. Сахарова.)

1 Лосский Н.О. Обоснование интуитивизма. С. 10-11.

2 Лосский Н.О. Гносеологическое введение в логику. С. 29.

 

 

Идеал чистой, беспредпосылочной теории познания труден и почти недостижим. Кроме того, на практике теорию знания в точном смысле, например в том, который предлагает установить Н.О. Лосский, трудно полностью отделить от смежных отраслей философии. Особенно существенны два момента. Во-первых, в религиозной философии невозможно действовать беспредпосылочно, отвергая самую существенную для религиозно мыслящего человека " предпосылку", т.е. конкретно-данное знание о Боге, о сущей Истине, которая обусловливает существование " истины" гносеологической. При этом построение системы религиозной философии все равно может иметь характер " поднимания себя за волосы", содержит преодоление пропасти между конечным и бесконечным - трансцендентной реальностью. В этом можно убедиться, читая П.А. Флоренского, " Столп и утверждение истины" которого представляет собой опыт подобного рода. Религиозной гносеологии часто присущ онтологизм, т.е. в ней построение теории знания происходит вместе с онтологическим построением [1].

 

1 Это не является привилегией религиозной гносеологии типа предлагаемой в философии Флоренского. Так, Гегель строит свою систему одновременно как онтологию и как теорию познания: познание осуществляет у него идея, которая, развиваясь, познает самое себя. (Из примитивизации человеческого тезиса идет и " марксистская Гносеология", которая, впрочем, не простирается далее утверждения, что она же есть и " логика", и " материалистическая диалектика". Но это - крайний случай онтологизации теории познания, по существу вообще ее упраздняющий и базирующийся на самой убогой онтологии.)

 

 

Во-вторых, следует упомянуть о такой особенности нашего времени, как сциентизм. Влиятельная часть современной гносеологии прямо ориентирована на научное (прежде всего естественно-научное) познание и в своих методах и. материале по существу сливается с методологией науки. Надо ли отделять методологию от теории познания? Если исходить из теории познания, данного выше, то - да. Методология изучает не знание и истину как таковые, а приемы их получения - в специфической обстановке научного исследования. Тем не менее оказывается, что не умозрительное, а предметное изучение того, каким образом наука накапливает свое знание, позволяет понять очень многое о самой природе получаемого знания, его структуре, функционировании, статусе его частей [2]. Философы, которые занимаются такого рода исследованиями, как правило, владеют богатым фактическим материалом по истории науки, и их выводами не следует пренебрегать. Без всестороннего и глубокого обобщения достижений конкретных наук [3] и того, как были достигнуты эти результаты в муках творчества, во взлетах и падениях, в озарениях и заблуждениях, теория познания может выродиться в схоластику, в систему искусственных конструкций. Заметим, что классическая гносеология обычно имеет дело с индивидуальным субъектом знания, рассматривая несколько субъектов не более как иллюстрацию теории. Методология науки, в современных ее вариантах, обращает внимание на коллективный характер существенной части научного знания (понятие " научного сообщества" у Т. Куна) и исторический его характер, например, анализируя сущность научных революций. Эти аспекты весьма ценны. Кроме того, современная философия имеет склонность быть прикладной, и методология науки дает пример подобных приложений, будучи не только описательным, но и нормативным учением. Она помогает ученым и стимулирует прогресс научного знания, выявляя и делая общим достижением эвристику [1]. При соединении с методологией задача гносеологии - осмыслить, что действительно есть знание и каким образом оно достигается. Познание предполагает творческое к себе отношение, придумывание хитрых приемов экспериментирования, изощренных методов наблюдения, чтобы как можно эффективнее вторгнуться мыслью в то, что " лежит и ждет", когда его найдут. В этом отношении познание похоже на поиски клада.