Пропорциональные и смешанные избирательные системы

Фундаментальный принцип пропорциональной системы прост— распределение мест в соответствии с долями голосов, полученными на выборах. Отсюда непосредственно следует, что она может приме­няться только в многомандатных округах. Косвенное следствие со­стоит в том, что, как правило, избирателю предоставляется выбор не между индивидуальными кандидатами, а между списками кандида­тов, выдвинутых политическими партиями. Поэтому наиболее ши­роко применяемую модификацию пропорциональной системы назы­вают «списочной системой». Основной технический вопрос, связанный с ее применением, — как достичь наиболее близкого соот­ветствия между результатами волеизъявления избирателей и резуль­татами выборов? Сложность здесь состоит в том, что количества изби­рателей и распределяемых мест не совпадают. Предположим, список некой партии в пятимандатном округе получил 29 % голосов. Строго говоря, логика пропорциональной системы диктует, что эта партия должна делегировать в парламент одного целого депутата и сорок пять сотых депутата. Но это невозможно. Стало быть, надо определить, на сколько реальных мест — одно или два — она имеет право. Округле­ние по стандартным арифметическим правилам помогает не всегда. Поэтому были разработаны стандартные математические процеду­ры, позволяющие решить обсуждаемую проблему. Рассмотрим их, на­чиная с простейшей — так называемой простой квоты и остатков.

Предположим, что в округе, где упомянутая выше партия полу­чила свои 29 % голосов, в выборах участвовали еще четыре организа­ции, получившие 48.5, 14, 7.5 и 1 % голосов. «Квота», позволяющая партии претендовать на одно из мест в парламенте, определяется как

Пропорциональные и смешанные избирательные системы

100 %, деленные на величину округа, и в данном случае составляет 100/5 = 20 %. Тогда сильнейшая из партий сразу получает два места, так как 2 х 20 = 40 %. В остатке имеем 48.5 — 40 = 8.5 %. Партия, получившая 29 % голосов, получает по квоте одно место, а остаток равен 9 %. Ни одна из прочих партий не достигла квоты, и их остатки равны долям полученных ими голосов — 14, 7.5 и 1 %. Все еще подле­жащие распределению два места отводятся тем партиям, остатки ко­торых самые большие — 14 и 9 %. Помимо простой, применяются и другие квоты, но принцип остается тем же, а подробное их обсужде­ние завело бы нас слишком далеко в математические дебри.

Альтернативный способ распределения мест при пропорцио­нальной системе — это метод делителей. Он состоит в том, что вся­кий раз, когда партии отводится место, число полученных ею голо­сов делится на очередное из установленного ряда чисел. Самая простая из процедур подобного рода называется методом д'Ондта по имени ее изобретателя, Виктора д'Ондта, и использует в качестве делителей последовательность целых чисел — 1, 2, 3, 4 и т. д. Иллю­страцией к способу применения этого метода может служить табл. 14, в которой использованы те же доли голосов, что и в предыду­щем примере. Числа в скобках — места в порядке их распределения. Первое место отводится крупнейшей партии, и ее голоса делятся на два. Теперь наибольшая величина остается у второй партии, и она получает второе место. Так продолжается до заполнения всех мест. Другой способ, основанный на использовании делителей, — метод Сен-Лагуэ, который тоже называется по имени его изобретателя, Он предписывает использовать в качестве делителей лишь нечетные числа — 1, 3, 5, 7 и т. д. В остальном же процедура не меняется.

Таблица 14

Распределение мест между партиями с известными долями голосов (по методу д'Ондта)

 

Делитель	Доля голосов/остаток по результатам деления
	48.5 (1)	29.0 (2)	14.0	7.5	1.0
	24.3 (3)	14.5 (5)	7.0
	16.2 (4)	9.7

Примечание. В скобках указаны количества распределяемых мест.

Избирательные системы

Позволяет ли какой-либо из этих методов достичь полного соот­ветствия между волеизъявлением избирателей и результатами выбо­ров? Таблица 15, в которой сведены итоги выборов в обсуждавшемся выше пятимандатном округе, полученные тремя различными мето­дами, свидетельствует, во-первых, о том, что это невозможно, а во-вторых, что эти итоги различаются между собой: варьируют как ко­личества получивших представительство партий, так и размеры их делегаций. Простая квота (которая, кстати, применяется в пропорци­ональной части избирательной системы России) поощряет полити­ческую фрагментацию; метод д'Ондта, напротив, благоприятен для крупнейших партий; метод Сен-Лагуэ дает компромиссные резуль­таты. Но, поэкспериментировав с использованием этих методов в ок­ругах разной величины, можно легко убедиться, что чем больше ве­личина округа, тем меньше диспропорциональность результатов, тем меньше сказываются последствия применения того или иного мето-доа, а стало быть, тем в большей мере функционирование системы отвечает ее принципу. Свести диспропорциональность к минимуму можно, например, если весь состав законодательной ассамблеи изби­рается в одном округе. Но из десятков стран, применяющих чисто пропорциональную систему, так обстоят дела лишь в трех — в Изра­иле (величина округа— 120 мест), Намибии (72) и Нидерландах (150). Чаще всего создаются округа, не охватывающие всей территории стра­ны. Например, в Аргентине величины округов варьируют от 2 до 35. Что же побуждает создателей пропорциональных систем к отступле­нию от их фундаментального принципа?

Таблица 15

Разница в распределении мест между партиями с известными долями голосов при использовании различных методов

 

		Доля мест, %, при использовании метода
Партия	Доля голосов, %	простой квоты и остатков	д'Ондта	Сен-Лагуэ
	48.5	40.0	60.0	60.0
	29.0	40.0	40.0	20.0
	14.0	20.0		20.0
	7.5
	7.5

Пропорциональные и смешанные избира тельные системы 203

Дело в том, что пропорциональная система реализует этот прин­цип, принося в жертву основное достоинство систем большинства — возможность установления непосредственной связи между избирате­лем и его представителем. Использование округов сравнительно ма­лой величины позволяет если не полностью устранить, то хотя бы частично нейтрализовать этот недостаток. Как правило, основой для определения границ округов служит существующее административ­но-территориальное деление. В результате избиратель получает воз­можность отдать голос за своих земляков, и можно утверждать, что это сглаживает «анонимность» партийных списков, неизбежную в общенациональном округе. Диспропорциональность результатов выборов при этом, естественно, повышается. Однако существует спо­соб привести функционирование системы в большее соответствие с ее принципом путем использования так называемого «многоуровне­вого» распределения мест. Делается это так: часть парламентских мест не подлежит распределению по результатам выборов в округах и ре­зервируется специально для того, чтобы компенсировать возникаю­щую вследствие этого распределения диспропорциональность (эти места так и называют — компенсаторные). При подведении итогов выборов компенсаторные места передаются тем партиям, представи­тельство которых не дотягивает до доли голосов, полученной в мас­штабах всей страны. Чаще всего (но не обязательно) от этой процеду­ры выигрывают малые партии. Так или иначе, пропорциональность результатов восстанавливается. Многоуровневое распределение мест в рамках пропорциональной системы применяется в 13 странах. Однако большинство стран, использующих пропорциональную сис­тему, воздерживается от того, чтобы последовать их примеру. И это не случайно.

С точки зрения принципа пропорциональной системы, идеаль­ной ситуацией является полное соответствие между волеизъявлением избирателя и результатами выборов. Однако стремление к такому соответствию может вступить в противоречие с интересами основ­ных участников выборов, да и с необходимостью поддерживать ста­бильное функционирование политической системы тоже. И это об­стоятельство отнюдь не обошли вниманием многочисленные критики пропорциональной системы. Один из первых таких критиков, Ф. Хер-менс, красноречиво озаглавивший свою главную книгу «Демократия или анархия?», утверждал, что пропорциональная система поощряет

204 Избирательные системы

возникновение и сохранение многочисленных мелких партий, а это делает политическую жизнь хаотичной и непредсказуемой и факти­чески ведет к анархии. Хуже того, уставший от анархии народ может сделать выбор в пользу диктатуры. Именно это, с точки зрения Хер-менса, и произошло в Германии в 1933 г. Видимо, такое объяснение нацистского переворота следует признать несколько односторонним. Однако многочисленные исследования, проверявшие эффекты изби­рательных систем по большим массивам эмпирических данных, вполне подтверждают, что пропорциональные правила способствуют срав­нительно высоким уровням политической фрагментации. И действи­тельно, «эффекты Дюверже» при пропорциональной системе если и действуют (ибо она, как и системы большинства, делает голосование за совсем уж маленькие партии бессмысленным), то в смягченном виде. А мы уже видели, что излишняя фрагментация партийной системы — не очень желательное свойство.

В целом следует признать поощрение политической фрагмента­ции неотъемлемой особенностью пропорциональной списочной си­стемы, оборотной стороной ее достоинств. Однако существует спо­соб блокировать излишнюю фрагментацию, не отказываясь от системы в принципе. Это — так называемые заградительные барье­ры. Наиболее известным примером является пятипроцентный по­рог, применяемый в рамках пропорциональной части смешанной избирательной системы Германии. Партии, не получившие искомых 5 % голосов, просто не допускаются к распределению мест; подан­ные за них голоса пропадают впустую, а «эффекты Дюверже» всту­пают в свои законные права. Диспропорциональность результатов выборов, естественно, возрастает, но при этом она редко достигает уровней, наблюдающихся при системах большинства. Правда, в ис­ключительных условиях, обычно сопряженных с чрезмерной поли­тической фрагментацией, применение заградительных барьеров чре­вато серьезными политическими последствиями. Так случилось, например, в России при подведении итогов думских выборов 1995 г., когда пятипроцентный барьер преодолели лишь 4 партии, в сумме набравшие чуть больше половины голосов избирателей. Но это, повторяю, редкое исключение. Величина заградительного барьера всегда произвольна. Популярнее всего пятипроцентные барьеры, однако разброс довольно велик — от 0.67 % в Нидерландах до 10 % на Сейшельских островах. Мотивы, определяющие величину барье-

Пропорциональные и смешанные избира тельные системы 205

ра, обычно носят политический характер и связаны с интересами доминирующих партий. Если же заградительный барьер не приме­няется, то естественным препятствием для представительства малых партий становится величина округа. Приведенный выше пример с пятимандатным округом показывает, что при сравнительно боль­шом отрыве ведущих партий и 14 % голосов может не хватить для получения парламентского места.

Политически мотивировано и использование другой модифика­ции пропорциональных правил, так называемого голосования за кар­тели. При этой системе названия отдельных партий остаются в изби­рательном бюллетене, но при подведении итогов учитывается, входит ли данная партия в «картель», т. е. в более широкую коалицию. Голо­са, поданные за все партии данного «картеля», суммируются, что по­зволяет ему преодолеть заградительный барьер и получить количе­ство мест, соответствующее уровню голосования за «картель» в целом. После этого места распределяются между вступившими в коалицию партиями в соответствии с вкладом каждой из них в общий успех. Ясно, что такая система, отсекая от политического представитель­ства радикальные малые партии, не склонные к вступлению в коали­ции, в то же время оставляет открытым окно возможностей для мел­ких, но умеренных организаций. «Голосование за картели» издавна применяется в ряде европейских стран, а также в Израиле. Сходный характер носит довольно широко используемая в странах Латинской Америки система «лем». Здесь списки партий могут состоять из «под­списков» (которые и называются лемами), обычно выдвигаемых от­дельными внутрипартийными фракциями. При подведении итогов вы­боров места сначала распределяются между партиями, а затем между лемами. Так же как и «единый непереходящий голос», система «лем» позволяет сохранять единство крупных партий в условиях фракци­онности. Это вполне отвечает интересам традиционных латиноаме­риканских партий.

Пропорциональные системы часто подвергаются критике за то, что они разрывают органичную для систем большинства связь меж­ду избирателем и его избранником. Действительно, в большинстве случаев пропорциональная система не дает возможности проголосо­вать за индивидуального кандидата. Основными участниками элек­торального процесса становятся партии, и именно они — а точнее сказать, их лидеры — определяют, кто именно займет первые места в

206 Избирательные системы

выдвинутом списке кандидатов. После выборов именно те, чьи име­на стояли первыми, занимают парламентские места; оказавшиеся же в хвосте списка могут рассчитывать на мандаты лишь при условии особо массового голосования за данную партию. Избиратель, как правило, даже не знает, кому именно он отдает свой голос. Напри­мер, на выборах 1994 г. в ЮАР избирательный бюллетень содержал название партии, ее символ и фотографию лидера — никакой вер­бальной информации, полная анонимность кандидатов! Так работает наиболее распространенная версия пропорциональной системы, сис­тема с закрытыми списками. Можно ли, не поступаясь основным прин­ципом пропорциональности, дать избирателю возможность сильнее влиять на персональный состав парламента?

Самый простой способ решить эту проблему состоит в том, что­бы позволить избирателю проголосовать за отдельного кандидата из списка, и этот голос засчитать списку в целом. Таким образом, принцип пропорциональности сохраняется. Но когда определяется персональный — а не только партийный — состав парламента, то места распределяются между отдельными списочниками в соответ­ствии с уровнями их индивидуального успеха. Такую модификацию избирательных правил называют системой с открытыми списками. Она применяется во многих европейских странах, причем наиболее распространенная практика состоит в том, что избиратель может отдать свой голос либо за список в целом, либо за отдельных канди­датов в его составе. А поскольку избиратели в большинстве своем предпочитают использовать первую возможность, то и последствия применения системы с открытыми списками не очень значительны. Но в ряде случаев, к числу которых относится, например, Финлян­дия, избиратель не может проголосовать за список в целом и вы­нужден выбирать того или иного кандидата. Это, естественно, спо­собствует более тесной связи между гражданами и их политическими представителями. Замечено, однако, что система с открытыми спис­ками — уже постольку, поскольку она заставляет кандидатов от одной и той же партии конкурировать между собой, — негативно сказывается на сплоченности политических партий. И если в таких странах, как Финляндия, где издавна существует сильная партий­ная система, этим недостатком можно пренебречь, то в новых де­мократиях он может обернуться серьезной проблемой. Многие ис­следователи связывают организационную аморфность политических

Пропорциональные и смешанные избира тельные системы 207

партий Бразилии именно с тем, что в этой стране применяется сис­тема с открытыми списками. К этому следует добавить, что откры­тые списки можно использовать лишь в округах малой величины, а это, как мы видели, влечет за собой повышение диспропорциональ­ности результатов выборов.

Несколько модифицируя пропорциональную систему, система с открытыми списками все же не меняет ее настолько, чтобы можно было говорить о ней как об отдельной в рамках данного типа. Зна­чительно более существенную новацию представляет собой редкая избирательная система, известная под французским названием «па-нашаж» («мешанина»). Эта система, известная также под названием системы со свободными списками, дает каждому избирателю коли­чество голосов, равное величине округа. Избиратель вправе решить, отдаст ли он эти голоса за кандидатов из одного партийного списка или из нескольких. И хотя дальнейшее применение системы — та­кое же, как и в случае с открытыми списками, ясно, что возмож­ность отдать голоса кандидатам от нескольких партий значительно усиливает позиции избирателей и отдельных кандидатов, ослабляя в то же время позиции партий. В странах, где реально используется панашаж (а их всего две — Люксембург и Швейцария), избирате­лям предоставляют также возможность аккумуляции голосов. Это значит, что они вправе использовать более чем один голос — или, в пределе, все свои голоса — для поддержки особо предпочтительных кандидатов. Так многие и делают, что частично нивелирует особые эффекты панашажа.

Еще более радикально пропорциональные правила модифици­руются в рамках избирательной системы, традиционно известной как «единый переходящий голос», хотя более точным было бы, ве­роятно, название «пропорционально-преференциальная система». Надо заметить, что она была изобретена раньше списочной; в Вели­кобритании и в Ирландии именно «единый переходящий голос» было принято называть пропорциональной системой. Эта система используется в многомандатных округах. Избиратель голосует не за партийные списки, а за отдельных кандидатов, которых он (как и при мажоритарно-преференциальной системе) ранжирует в поряд­ке предпочтения. Для распределения мест используется квота, вы­числяемая следующим образом: общее число поданных голосов де­лится на величину округа плюс единица, а к результату деления

208 Избирательные системы

добавляется еще одна единица. Сначала считают первые предпоч­тения, полученные кандидатами, и если у кого-то их число достига­ет квоты, то данный кандидат считается избранным. Остающиеся места распределяются по следующей сложной процедуре: с одной стороны, избыточные голоса кандидатов, уже преодолевших квоту, перераспределяются в соответствии с вторыми предпочтениями их избирателей; с другой стороны, аннулируются первые предпочте­ния кандидата, у которого их меньше всего, а голоса передаются в соответствии с вторыми предпочтениями его избирателей. Так про­должается до полного перераспределения голосов, в результате чего все места оказываются распределенными.

Вероятно, «единый переходящий голос» следует признать самой сложной избирательной системой, требующей значительных интел­лектуальных усилий от избирателей, и в особенности от тех, кто под­водит итоги выборов. Именно сложность служит основным аргу­ментом против использования этой системы и объясняет, почему списочные системы распространены значительно шире. В осталь­ном, однако, «единый переходящий голос» можно считать почти иде­альной избирательной системой, которая поддерживает весьма вы­сокий уровень пропорциональности результатов межпартийного соревнования, но при этом позволяет избирателям голосовать за конкретных кандидатов (в том числе и независимых). Более того, «единый переходящий голос» ставит партии перед необходимостью договариваться об «обмене вторыми предпочтениями», а тем самым поощряет их умеренность и склонность к коалиционной политике; поскольку же окончательное решение о том, кому отдать второе предпочтение, принимает сам избиратель, он — в отличие от подав­ляющего большинства избирательных систем — сам вовлекается в процесс коалиционного строительства и получает возможность вли­ять на состав коалиционных правительств. Правда, «единый пере­ходящий голос», как и панашаж, отрицательно сказывается на орга­низационном единстве партий. Но правда и то, что в использующих данную систему странах — Ирландии и Мальте — эта проблема никогда не осознавалась как особо острая. В Ирландии вопрос о сохранении «единого переходящего голоса» несколько раз выносил­ся на референдум, и сторонники этой избирательной системы все­гда побеждали. Косвенно это свидетельствует о том, что избирате­ли вовсе не находят ее такой уж сложной.

Пропорциональные и смешанные избира тельные системы 209

Однако более популярный в современном мире способ решения проблемы «анонимности» пропорциональной системы заключается в конструировании так называемых смешанных избирательных си­стем. Первая из них была изобретена в послевоенной Германии, где она применяется в неизменном виде с 1957 г. Это — «смешанная свя­занная» система, эффекты которой настолько близки к эффектам пропорциональных систем, что большинство исследователей относят ее к данному типу. Смешанная связанная система предос­тавляет каждому избирателю два голоса. Один из них используется в одномандатном округе, где итоги выборов подводятся по той или иной системе большинства, а другой — в многомандатном округе по пропорциональной системе. Победители в одномандатных ок­ругах составляют одну часть парламента, вторая же часть заполня­ется по итогам голосования за партийные списки, причем делается это так, что каждая партия «добирает» места до процентной доли, положенной ей по итогам выборов по пропорциональной системе. Таким образом, пропорциональная часть выборов играет компен­саторную роль, подобную той, которую выполняет многоуровне­вое распределение в чисто пропорциональных системах: она сгла­живает диспропорциональность результатов, порождаемую системой большинства. В результате, однако, именно голосование по партийным спискам определяет уровни парламентского предста­вительства партий. Логически возможные отступления от принципа пропорциональности в рамках смешанной связанной системы не­многочисленны: если в парламент попадают независимые одноман­датники, и если какая-то партия провела в парламент больше одно­мандатников, чем ей «положено» по итогам пропорциональных выборов. Германская избирательная система допускает обе возмож­ности, в результате чего численный состав Бундестага не является постоянным: к базовому числу депутатов могут добавляться неза­висимые и «избыточные» партийные представители. Фактически, однако, это происходит очень редко.

Большинство исследователей склонно весьма высоко оценивать смешанную связанную систему. И действительно, она позволяет со­четать партийный характер выборов с голосованием за индивиду­альных кандидатов, обеспечивая при этом высокопропорциональ­ные исходы. В отличие от «единого переходящего голоса» она легка в применении, а послевоенный опыт строительства демократичес-

210 Избира тельные системы

ких институтов в Германии считается одним из самых удачных в истории. Вероятно, этим комплексом обстоятельств объясняется то, что в 90-х гг. смешанная связанная система была введена в целом ряде стран. Нужно, однако, учитывать, что Германия — это страна, в которой устойчивые партийные традиции успели сложиться к мо­менту последнего перехода к демократии. В современных новых де­мократиях, где партийные системы иногда только начинают фор­мироваться, применение смешанной связанной системы чревато различными аномалиями. Если бы она была введена, например, в России, то легко представить себе ситуацию, при которой имеющие шансы на успех по пропорциональной части партии воздержива­лись бы от прямого выдвижения кандидатов в одномандатных ок­ругах, а вместо этого поддерживали бы формально «независимых», но фактически лояльных им кандидатов. Такая манипулятивная стратегия позволяла бы им значительно расширять свое парламен­тское представительство, но отклонения от пропорциональности результатов выборов стали бы при этом гораздо сильнее, чем в Гер­мании. Даже в Новой Зеландии, где партийная система по уровню развития заметно превосходит российскую, при первом применении смешанной связанной системы в 1996 г. был отмечен случай, когда сторонников одной из партий ее стратеги призвали не голосовать за собственного кандидата в округе. Они рассчитали, что его побе­да все равно не даст партии добавочного места, а в данном округе имел шансы на победу кандидат от дружественной партии, успех списка которой рассматривался как маловероятный.

«Смешанная несвязанная» система (или, как ее иногда называ­ют, параллельная) внешне очень похожа на предыдущую. Она тоже предоставляет избирателю два голоса, один из которых подается в одномандатном округе, а другой — за партийный список. Карди­нальное различие состоит в том, что пропорциональная часть сис­темы не сглаживает диспропорциональность результатов, порож­даемую принципом большинства. Итоги выборов по двум частям подводятся совершенно независимо друг от друга. Поэтому смешан­ная несвязанная система обеспечивает пропорциональность резуль­татов выборов лишь постольку, поскольку часть депутатов избира­ется по пропорциональной системе. Как и предыдущая, смешанная несвязанная система позволяет избежать «анонимности» парламен­тариев, но одновременно допускает и поощряет развитие партий.

Электоральная инженерия 211

Ей чужды некоторые из аномалий, которыми чревато применение смешанной связанной системы в условиях недоразвитости полити­ческих партий. Все это в целом позволяет охарактеризовать смешан­ную несвязанную систему как тип избирательных правил, вполне приемлемый для новых демократий. В 90-х гг. она стала применять­ся довольно широко. В частности, с 1993 г. по смешанной несвязан­ной системе избирается Государственная дума России. Этот россий­ский опыт вызывает довольно острые критические комментарии как в самой стране, так и за рубежом (например, Джованни Сартори в одной из своих недавних книг называет российскую избирательную систему «шизоидной»). И действительно, смешанная несвязанная система так и не стала сочетанием лучших качеств пропорциональ­ности и системы большинства. Однако подобные ожидания, если они и были, вряд ли можно расценить как реалистические. В защиту российской избирательной системы можно заметить, что она, с од­ной стороны, всегда оставалась самым сильным (хотя, очевидно, недостаточным) стимулом к развитию партий, а с другой — под­держивала представительство регионов за счет радикальных поли­тических сил, списки которых пользовались успехом на выборах.