ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ФИЛОСОФИЯ И ПРАВО, ИХ СОВРЕМЕННЫЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ

Материалы этой главы были подготовлены и опубликованы в виде статьи (см. Актуальные проблемы правовой теории и практики. ч.1 В.А, Горлянский. Философия и право: к вопросу о современных отношениях между ними. Нижний Новгород. 2007.). Поскольку в статье дан обзор основных идей нашего курса целесообразно привести ее полный текст.

Понимание современных взаимоотношений философии и права осложнено тем, что есть еще две дисциплины - «теория государства и права» и «философия права», поэтому связь философии с правом обычно воспринимается через эти опосредствующие звенья. Но поскольку они близки друг другу и кое в чем существенно расходятся, между ними, естественно, возникает конкуренция, а порой и полемика. Не вдаваясь в детали этой полемики, отметим несомненный факт: на ее фоне проблема взаимоотношений философии и права отодвигается на задний план как нечто несущественное или в принципе уже решенное, а сама философия представляется как дополнительная и не очень-то нужная для практики юриста роскошь. Ведь кто сейчас всерьез поверит, что философия «нужна всем», ибо она дает «предельные основания» (раньше говорилось: «наиболее общие, всеобщие законы») бытия и познания? Неужели философам удалось опровергнуть утверждение Козьмы Пруткова: «Нельзя объять необъятное»? И даже если такое удалось и «предельные основания» открыты, что они дали бы для конкретной практики жизни и для познания? - Ничего, кроме самых общих и пустых банальностей, с помощью которых можно «доказывать» все, что угодно, вопреки реальной действительности, как это нередко делалось в советские времена. Встречаясь с таким пониманием философии - а оно еще бытует в сознании (не только обыденном, но и в теоретическом) нашего общества, в учебниках и в преподавании - наш пытливый студент, будущий юрист, без всякой подсказки уверенно решает для себя вопрос, стоит ли всерьез заниматься такой «наукой». Нам, педагогам, постоянно приходится встречать такой настрой у многих студентов, и больших трудов стоит преодолеть его.

Чтобы не было и тени подозрений, будто у нас есть намерение «набить цену» философии, снизив ценность теории права и философии права, сразу же заявим нашу принципиальную позицию: мы за равноправный и плодотворный диалог между ними, как самый надежный путь совместного познания истины права. Незаменимая роль теории права в этом познании очевидна. Сложнее определить роль философии права. Есть несколько вариантов: она выясняет суть права, не сводимую к официально-властному усмотрению, к закону, и испытывает позитивное право на разумность, справедливость, истинность, подлинность, правильность. (B.C. Нерсесянц); она познает и объясняет суть правовой материи, правовое бытие (М.Н. Марченко); разрабатывает логику, диалектику и теорию познания правового бытия (Д.А. Керимов); это наука о познавательных ценностях и социальных основах права (Ю.Г. Ершов); она дает мировоззренческое объяснение права, его смысла и предназначения, обосновывает право под углом зрения сути человеческого бытия, присущей ей системы ценностей (С.С. Алексеев); философия права изучает вне юридические (предельные) основания права, т.е. его познавательные, ценностные, социальные и антропологические основания (А.В. Макаров).

Разумеется, у каждой из этих концепций есть своя философская родословная, и особенно-принципиально! - интересно, что нередко в философии права находили себе реализацию сомнительные с точки зрения общепринятых взглядов и официальной идеологии, даже крамольные идеи. «Философия права» Гегеля, к примеру, дала концепцию, существенно отличную от богословской концепции государства и права. Очевидно поэтому (и в силу других подобных расхождений с богословием) Гегель, еще при жизни европейски известный и знаменитый мыслитель, так и не был избран в Прусскую Академию Наук. Подобные сюжеты (конечно, не такого масштаба, но сходные по сути) встречаются и в современных нам идеях философии права.

Итак, принципиальных затруднений для познания взаимоотношений между философией и правом ни философия права, ни теория государства и права не содержат. Конкурентные отношения и полемика между ними, осложняющие картину этих взаимоотношений, возникают из-за нечеткого разграничения их предметов и неясностей при определении их статуса (например, философия права трактуется А.В. Макаровым и как часть общей философии, и как отрасль юридической науки).

Обратимся теперь непосредственно к философии и праву, их взаимоотношениям. Известно, что общепринятых понятий философии и права в современной науке нет. Наша философская мысль, оторванная от традиций русской философской культуры, последние 15 лет переходила от заповедного материалистического монизма к беспредельному плюрализму. Делается это с истинно русским размахом и проводит к самоубийственным для философии результатам. Так, по мнению Т.И. Ойзермана, одного из корифеев советской философии, не существует философии в единственном лице, т.е. философия существует как философии, как неопределенное множество различных, противостоящих друг другу философских систем. Единство этих систем есть история философии, поэтому философия и история философии совпадают (см. Т.И. Ойзерман «Философия как история философии» СПб, 1999.)

Стало совершенно очевидным фатально пагубное отсутствие у нас понятия философской культуры. В советские времена обходились без него, т.к. все оценивалось с позиций одной единственной эталонной философии, и плюрализм не допускался. Сейчас плюрализм пышно расцвел, у каждого своя философия, но ведь должна же быть в философии какая-то система отсчета и критерии оценки, иначе она превращается в проходной двор или, хуже того, в свалку. Философская культура и есть то единственное, что надежно ограждает от таких опасностей. Она очерчивает круг собственно философских фундаментальных проблем, вечных и постоянно обновляющихся, настолько содержательных и глубоких, что для освоения их необходимы самые разные подходы и даже стратегии исследования. Она аккумулирует опыт всестороннего исследования философских проблем, выявляет тупики и перспективные направления поиска решений. Она отбирает и хранит непреходящие ценности философского знания и вместе с именами их создателей навечно закрепляет в благодарной памяти человечества. Именно благодаря ей философия принципиально отличается от легкодоступного мудрствования, ходячих банальностей, бездумного следования «непревзойденным образцам» и угодливых практических рекомендаций.

В философской культуре выражается целостность и относительная самостоятельность философского знания, его внутренняя логика и критерии. На ее основе разворачивается полемика школ и направлений, происходит диалог между ними, т.е. реализуется творческий плодотворный плюрализм - так рождаются общезначимые философские идеи.

Плюрализм повсюду - в искусстве, науке, политике, философии - имеет позитивный смысл только как необходимая форма существования и развития культуры. В свою очередь, культура предполагает плюрализм, ибо она в сущности своей, как и все на свете, противоречива.

Фундаментальная исходная ценность философии, начало начал ее культуры, закреплена в ее названии - это мудрость. Звания «философ» достоин только тот, кто превыше всего ценит мудрость и стремится к мудрому решению жизненных проблем. Быть мудрым, философом, никому не помешает, но есть такие профессии наряду с профессией философа, где мудрость полагается, как говорится, «по должности» - это прежде всего педагог, врач и судья. Правда, в перечне их обязанностей она, к сожалению, не упоминается. Очевидно потому, что ясности в ответе на вопрос «что есть мудрость?» нет. Без преувеличения трагичным обстоятельством была утрата в XX веке по всему миру и у нас истинного смысла мудрости. В словарях русского языка сообщалось, что мудрость - это ум, соединенный с большим жизненным опытом, и обязательно приводился самый понятный по тем временам пример — «мудрый вождь»... Как праздничное, радостное событие было воспринято многими философами обсуждение проблемы мудрости на IV Российском философском конгрессе (24-28 мая 2005 года в г. Москве). В докладе ректора МГУ профессора Садовничего В. А. «Знание и мудрость в глобализирующемся мире» очень верно говорилось о том, что надо отказаться от иронически снисходительного отношения к мудрости, воздать ей должное, ибо значение ее в современном мире трудно переоценить. Так же верна мысль о том, что мудрость близка к моральным нравственным понятиям. Но все это можно и должно уточнить: мудрость не просто близка, она органично включает в себя нравственные обязательства, «безнравственная мудрость» - абсурд.

Мы должны быть бесконечно благодарны нашему «великому и могучему» - он сохранил нам истинный смысл мудрости: по словарю В.И. Даля, мудрость - это соединение истины с благом, добром. Кажется, просто и ясно, но если вдуматься, то начинаешь понимать, как это сложно бывает в жизни - добиться такого соединения и почему это жизненно необходимо при решении любых вопросов - экономических, социальных, политических и вопросов судебной практики. Именно в этом и ни в чем другом заключена суть философского подхода, сложного, ответственного и чрезвычайно нужного, особенно в деятельности педагога, врача и судьи буквально на каждом шагу.

Философия - дело личностное, высокоинтеллектуальное, нравственное и духовное. Она есть дело, т.к. у нее, как у Бога, слово не расходится с делом, она представляет собой деятельность ума и сердца, направленную на мудрое решение жизненных дел. Она есть дело личностное, потому что ее невозможно «выучить» и механически запомнить, а можно только понять и освоить, особо выделяя то, что импонирует твоим личностным качествам, и наделяя это своим личным опытом. Высокоинтеллектуальной философия является по определению, будучи «культурой ума» (Цицерон). Делом нравственным она является потому, что помогает различить добро и зло в явлениях жизни и дает критерии нравственных поступков, но не в виде правил поведения, а как основной принцип, закон нравственности. Наконец, духовный характер философии представлен в двух формах: религиозной и светской.

Самое важное, принципиально важное состоит в том, что эти две основные формы духовности, религиозная и светская, как высшие выражения культуры имеют общую суть. Эту суть, смысловой стержень духовности, присущий всем ее формам, призвана осмыслить философия, и выводы ее таковы: духовность всегда означает переход человека на высшую ступень самопознания, когда ему открывается самое сокровенное в его индивидуальности, а вместе с тем - уникальность человеческого бытия и необходимость человеческого единства людей. Можно дать такое определение духовности: это особое состояние души человека, возникающее на основе осознания им человеческого достоинства, одинаково присущего ему и всем другим людям. Благодаря такому состоянию души у человека появляется возможность и сила возвышаться над своими сугубо личными интересами и над обстоятельствами жизни, поступать даже вопреки им и стремиться в своей жизни и деятельности к осуществлению идеалов истины, добра и красоты. Нетрудно убедиться, что и в духовности религиозной, и в духовности светской, интуитивно представляемой каждым интеллигентным человеком, действительно присутствуют и высокое достоинство человека, и возвышающий, очищающий душу эффект, и преданность животворным идеалам. Главное же теперь, практически возможное и совершенно необходимое, заключается в том, чтобы не умолкал диалог и налаживалось сотрудничество людей верующих и верящих, исповедующих духовность религиозную и светскую, ибо только в их человеческом единении можно противостоять мерзости запустения и защищать истину Божескую и человеческую.

Мудрость всегда духовна, духовность мудра. На наш взгляд, есть вывод, подтверждение которому мы находим во всей действительной истории философии, относительно того, что представляет собой философия. Философия - это одна из основных, наряду с религией, форм духовного освоения мира, главное средство самопознания для человеческой души в ее поисках смысла жизни. Предмет ее - человек и мир; у нее три основные функции: мировоззренческая (интегративная), познавательная (эвристическая) и самая важная - гуманистическая, духовно-нравственная. С позиций духовности можно, наконец-то убедительно объяснить происхождение философии. Особенности восточной и западной духовности позволяют понять своеобразие путей философии в восточной и западной культурах. Русская духовность дает ключ к пониманию истории русской философской мысли и формирования русской философской культуры. Таков в основных чертах контур концепции, думается, адекватно представляющей философию. Философию не выдуманную, не сфабрикованную в идеологических целях, а демонстрирующую действительные ценности философской культуры в современном их прочтении (эти ценности подобны шедеврам Шекспира и Пушкина: они всегда современны, открыты для творческих интерпретаций). Такая философия обнаруживает удивительное богатство плодотворных идей, которые без всякого нажима, а тем более - диктата, и без искусственного подстраивания под любую специфику подсказывают пути творческого решения проблем, плодотворные гипотезы, чем философия занималась всегда, и нет ни одной фундаментальной научной идеи, которая не появилась бы первоначально как философская гипотеза. Не реминисценции философские, а сама она, так сказать, в натуральном виде способна и должна наиболее эффективно сотрудничать во всех областях познания и творчества, в том числе, конечно, и в правоведении. Попробуем показать эвристические возможности идей философской культуры.

Прежде всего о том, что философия может дать для выработки понятия права. Конкретный материал, описывающий феномен права в истории и современности, налицо, его более чем достаточно. Дело за тем, чтобы разобраться в нем, свести все воедино, выявить суть. Однако на этом пути мысль теоретиков права сталкивается с непреодолимым препятствием -противоречивостью феномена права (естественное и позитивное право, классовые, групповые и общесоциальные интересы в праве, правовые и неправовые законы, правовые нормы нравственные и нейтральные по отношению к нравственности или даже безнравственные правовые нормы, государственно-правовое принуждение и право как нормативно закрепленная справедливость и т.д. и т.п.). Пожалуй, единственное, с чем согласны все, это - право есть регулятор общественных отношений.

Разнообразные определения права обычно берут за основу одну из противоположностей и в итоге получаются противоположные определения, причем у каждого есть своя фактическая основа и, следовательно, повод считаться истинным. С давних пор продолжается борьба таких «истинных» определений и конца ей не видно. Правда, М.Н. Марченко все же предлагает подождать, положиться на время и результаты общественной практики (см. М.Н. Марченко. Теория государства и права. Изд. МГУ. 2004 с.82). Да, риска ошибиться при таком подходе нет, но не взорвут ли нашу правовую систему ее противоречия, пока мы будем ждать? - Не приведи, Господи...

А что может предложить философия из арсенала ценностей философской культуры для понимания, откуда берутся противоречия права и как можно разрешать их? Отметим прежде всего, что философия предлагает четко различать правовые связи и правовые отношения, поскольку общество образуют общественные связи и отношения. Связи и отношения категориально различил Гегель, эту идею воспринял Маркс, она имплицитно содержится во всех социологических учениях. В нашем обществоведении эту идею загубил Сталин, провозгласивший в качестве черты марксистского диалектического метода принцип всеобщей связи и обусловленности, в свете которого отношения стали рассматриваться лишь как момент связи. В наши дни отношения трактуются как устойчивые связи. А в чем смысл различения? В том, что связи и отношения - разные формы объединения вещей, явлений и людей. Связи - это зависимости (обычно взаимные), в которых один объект стремится подчинить, уподобить себе другого, а «кто кого» решает соотношение сил в этом взаимодействии. Связи всеобщи и в природе, и в обществе. Каждый из нас - агент системы общественных связей (кровно-родственных, социальных, экономических и т.д.), и первое призвание права - быть регулятором общественных связей, используя принуждение, а в социально неоднородном обществе силу государства, закрепляя социальное и экономическое неравенство людей и выражая интересы тех, кто сильнее, кто у власти.

Но вместе с тем у права есть еще одно призвание: выражать иподдерживать общественные отношения. Отношения есть истина существования, утверждал Гегель, т.к. все существует в отношении с самим собой и с другими (см. Г. Гегель. Энциклопедия философских наук. т.1. с. 226. М., 1929). Важно иметь в виду, что Гегель употребляет здесь термин «отношение» не в аксиологическом, ценностном смысле, а как онтологическую категорию. Связи и отношения — основные детерминанты бытия. Взаимодействующие, взаимосвязанные объекты должны сосуществовать, сохраняя свою качественную специфику. Конечно, это зависит от самого качества объекта, его мощи, запаса сил, способности выдерживать давления и удары. Отношение к себе как уподобление самому себе обозначает устойчивость, относительную самостоятельности независимость и свободу объекта. Но есть еще одно условие сосуществования и дополнительный источник сил - отношение к другому. Здесь происходит взаимоуподобление, ведущее к содержательному равенству и такому объединению объектов, при котором их силы соединяются и сотрудничают к обоюдной выгоде. Нам хорошо известны по жизни межличностные отношения и все они предполагают взаимоуподобление людей: товарищество возникает как родство душ, общность интересов и устремлений; дружба обязательно предполагает равенство; любовь - высшая степень взаимного уподобления людей. И в общественных отношениях наблюдается такая же картина: экономические отношения возможны только как отношения между собственниками; политические - только между теми, кто реально участвует в управлении государством, правовые отношения - только между людьми -правоспособными и дееспособными субъектами права, добавим: способными осознанно вступать в отношения с другими людьми. И эта способность должна быть присуща в особенной степени судье, опять-таки как положенная «по должности».

Вне всякого сомнения, на стезе общественных отношений пути права и морали сходятся ближе всего, их оценки совпадают с полной очевидностью на самом глубинном - общечеловеческом - уровне отношений. Здесь перед нами обязательные простейшие условия совместной жизни и деятельности людей, гарантии жизни и позитивной деятельности каждого индивида - то, что издавна называлось элементарными правилами и задачами человеческого общежития. Нет ничего наивного и мечтательного в определениях права древними: «критерий справедливости», «искусство добра, равенства и справедливости» и т.п. Замечательно сказано Цицероном: право сохраняет равенство между людьми, воздавая каждому должное.

Как видим, противоречивость права имеет глубокую социальную основу, коренится в противоречивой сущности общества как суммы общественных связей и общественных отношений. С внешней же стороны, в повседневной правовой практике законодатели и государственные деятели имеют дело со сложным переплетением и взаимодействием различных и противоположных интересов личностей, социальных групп и слоев, классов и наций. Здесь преследуется задача обеспечить баланс интересов, чтобы решение было «взвешенным». Используется порой метод проб и ошибок, когда судьба «взвешенного» закона определяется реакцией на него населения. Крайне желательно, чтобы таких законов вообще не было, уж очень они будоражат нашу жизнь. Возможно ли такое? Думается, в принципе возможно, если критерием оценки станет не только баланс интересов (а бывает, что ищут баланс для мухи и слона, скажем - для группового и общесоциального интересов), но и нечто более существенное. И здесь мы подходим к главному предназначению права.

Связи и отношения способны определить мирную и благополучную жизнь общества, его полноценное бытие, действуя только вместе, в единстве. Общественная жизнь созидается разнообразной человеческой деятельностью, связи придают деятельности целесообразный характер, а отношения делают ее производительной, т.е. трудом, производящим материальные и духовные блага. Вне единства с отношениями связи превращаются в путы, гасят инициативу людей, подчиняют жизнь общества насилию, насаждают тоталитаризм. Отношения же вне связей теряют жизненную силу, превращаются в фантом, благое пожелание. Нашей стране довелось испытать на себе и тот, и другой вариант, а заклятой оказалась для нас проблема отношений, экономических, прежде всего. Страна жила фактически без экономических отношений, одними жесткими связями и, надо сказать, до сих пор неблагополучие здесь остается.

Историческая миссия права состоит в том, что оно, отражая общественные потребности, выражает волю государства и, используя его силу, вместе с моралью регулирует общественные связи, а также формирует и утверждает в жизни социально неоднородного общества общественные отношения и - главное! - находит эффективные формы соединения общественных отношений и общественных связей, обеспечивая полноценное бытие общества, социальный мир и благополучие. Миссия эта - идеальный проект того, на что способно право, к чему оно призвано, и пусть более или менее последовательное осуществление в истории этой миссии большая редкость, всегда необходимо знать назначение права, чтобы различать, когда реализуется действительное право, а когда закон прикрывает бесправие.

Социально-классовый характер права очевиден. Он изменчив в истории и повседневной современности. Но при всех изменениях право должно сохранять свою гуманную суть, которая роднит его с моралью. Поясним на таком примере. В Конституции РФ (21 статья, пункт 1) записано: «Достоинство личности охраняется государством». Бросается в глаза явная неточность, недосказанность: о каком «достоинстве» идет речь? А «вор в законе» - личность? И его воровское достоинство охраняется государством?! Конечно, охраняется, когда вор сидит в тюрьме. Текст Конституции следует дополнить: «Человеческое достоинство личности охраняется государством», тем более что во 2-ом пункте той же статьи термин «человеческое достоинство» употреблен. Здесь не просто стилистическая поправка, но момент чрезвычайной важности, «момент истины», как сейчас говорят.

У права и морали есть общая основа - признание, культивирование и сбережение человеческого достоинства. Это общее основание морали и права открыл И. Кант и назвал его категорическим императивом. Эта идея нашла благоприятную почву в нашей русской культуре. Под ее влиянием находился, например, А.С. Пушкин, когда писал П.Я. Чаадаеву: «... Наша общественная жизнь — грустная вещь. Что это отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всему, что является долгом, справедливостью и истиной, это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству — поистине могут привести в отчаяние...» (А.С. Пушкин. П.С.С. в десяти т.т. т. X. М., 1965. с.875-876). Знакомая картина, неправда ли?

Как только не третировали категорический императив Канта, но надо воздать должное его замечательной идее. Да, правовая и нравственная оценки часто не совпадают, и поэтому недопустимо подменять конкретное юридическое решение дела абстрактным морализированием. Но в любом случае, и при обвинительном приговоре, человеческое достоинство подсудимого и осужденного должно оставаться неприкосновенным. Неприкосновенность человеческого достоинства (а это понятие шире и содержательнее, чем «моральный ущерб») так же обязательна для правосудия, как и презумпция невиновности.

По человеческому достоинству все люди равны, право поэтому, пользуясь принципом формального равенства, должно постоянно иметь в виду и содержательное равенство людей по человеческому достоинству. Не должно быть безнравственных, унижающих человеческое достоинство законов, приговоров и санкций, право и мораль могут проводить взаимную и совместную экспертизу деятельности человека, вырабатывать совместные мудрые решения. Осознание человеческого достоинства, как мы знаем, есть основание духовности, а она самым благотворным образом может сказаться на всех участниках правосудия - и не только в религиозных формах. Законы исполняют под страхом наказания или по совести, а лучше всего - когда законы знают и признают в них юридическую и нравственную силу.

А что происходит с противоречивостью права, как разрешаются его противоречия? Поскольку они коренятся в основах общества, и от них зависит социальный мир и благополучие общества, недопустимо полагаться на стихийное разрешение их, но столь же пагубно пытаться разрешить «все и сразу». Исторический опыт XX века окончательно опроверг вульгарные марксистские концепции социально-классовых противоречий, но страшно дорогой ценой. Жизнь заставляет обратиться и в этом случае к ценностям философской культуры, к классической концепции диалектических противоречий Гегеля и Маркса, согласно которой противоречие есть сложный развивающийся процесс, имеющий свое сущностное содержание и внешние формы проявления[3]. Противоречие - источник развития, когда оно постоянно разрешается в формах своего движения. К. Маркс пояснил суть таким примером: в том, что одно тело непрерывно падает на другое и одновременно удаляется от него, заключено противоречие. Эллипсис есть одна из форм движения, в которой это противоречие одновременно осуществляется, разрешается и сохраняется[4]. Разрешается, ибо движение по эллипсу реализует противоположности падения и удаления в качестве соотносительных, предполагающих и дополняющих друг друга противоположностей. Сохраняется, постоянно воспроизводится, ибо движение по эллипсу не имеет конца.

Таким образом, суть процесса разрешения противоречия - в соединении противоположностей, его образующих. Это может быть достигнуто двояким способом. Во-первых, преобразованием противоположностей в соотносительные, дополняющие друг друга противоположности, как в примере Маркса. И, во-вторых, созданием промежуточных, опосредствующих звеньев между противоположностями.

Противоречие развивает, движет вперед, пока есть такие сменяющие друг друга формы его движения. Когда возможности образования таких форм исчерпаны или произвольно отброшены, противоречие с огромной разрушительной силой прорывается наружу как жестокая борьба противоположностей и губит все на своем пути. История давняя и совсем близкая, вчерашняя, множество раз демонстрировала и то, и другое. Давно пора усвоить ее уроки.

Выполняя свою миссию, находя конкретные, необходимые при данных условиях формы соединения общественных связей и отношений, регулируя при этом связи и оформляя отношения, право создает тем самым формы движения противоречий между ними, т.е. осуществляет, разрешает и сохраняет эти противоречия в качестве источника развития и совершенствования общества. Подстать масштабу задач и ответственность права, особенно в наше время.

Современный — «взаимосвязанный», как принято его называть — мир страдает от дефицита общественных отношений со всеми вытекающими отсюда последствиями. К тому же на него накидывают удавку американизированного глобализма. В условиях кризиса техногенной цивилизации актуальна и необходима философия классического типа, исповедующая мудрость, избавленная от наукомании, основанная на ценностях философской культуры, верная традициям духовности и открытая для всей культуры (художественной, правовой и политической в первую очередь). Эвристические и воспитательные возможности философии трудно переоценить. Благодаря исторической изначальной связи и современным плодотворным взаимоотношениям ее с правом она как нельзя лучше подходит учебно-воспитательному процессу Академии правосудия. Хочется верить, что философия займет в Академии правосудия предназначенное ей достойное место. Опыт первых лет общения со студентами Академии на ниве философии интересен, дело спорится.