С.Н.ТРУБЕЦКОЙ 2 страница

Конечность не свойство, просто приданное нам, но фундаментальный способ нашего бытия. Если мы хотим стать тем, что мы есть, мы не можем отбросить эту конечность или обмануть себя на ее счет, но должны ее сохранить. Ее соблюдение — сокровеннейший процесс нашего конечного бытия, то есть нашей сокровеннейшей обращенности к концу.

Хайдеггер М. Основные понятия метафизики. — С. 331.

11.2. Понятие материи.

Диалектико-материалистическая картина мироздания

Что же касается уничтожения и возникновения [материи], то в одном смысле она им подвержена, в другом нет. Рассматривая как то, в чем (заключена личность), она уничтожается сама по себе (так как исчезающим здесь будет лишенность); если же рассматривать ее как возможность (приобретения формы), она (не только) сама по себе не уничтожается, но ей необходимо быть неисчезающей и невозникающей. Ведь если бы она возникла, в ее основе должно было бы лежать нечто первичное, откуда бы она возникла, но как раз в том и заключается ее природа, так что (в таком случае) она существовала прежде (всего) возникновения. Ведь я называю материей первичный субстрат каждой (вещи), из которого (эта вещь) возникает не по совпадению, а потому что он ей внутренне присущ. А ес-

ли (материя) уничтожается, то именно к этому субстрату она должна будет прийти в конце концов, так что она окажется исчез­нувшей еще до своего исчезновения.

Аристотель. Сочинения: в 4-х т. Т. 3. Физика. — С. 80, 81.

К понятию этой материи, или возможности, они (древние) пришли так же, как к понятию абсолютной необходимости только умоза­ключая в обратном порядке, то есть абстрагируя форму телеснос­ти от тела и мысля тело нетелесно. Таким образом они постигали материю через одну ее непознаваемость; в самом деле, как понять бесформенное и нетелесное тело? Материя, говорили они, по при­роде предшествует всякой вещи, так что всегда, если истинно суждение “Бог существует”, истинно также суждение “Абсолют­ная возможность существует”. Они не утверждали, однако, что материя совечна богу, поскольку она — от него.

Материя не есть ни нечто, ни ничто, ни одно, ни множество, ни это, ни то, ни сущность, ни качество, но возможность ко всему и ничего актуально.

КузанскийН. Об ученом незнании //Сочинения. Т.1. — С. 118.

Хотя первая материя потенциально готова к бесконечным фор­мам, она не может иметь их все: потенция определяется одной формой, ее отнятием определяется другой. Если материальная возможность быть совпадает с действительностью, она будет на­столько же потенцией, насколько и актом, и как в потенции была готова к бесконечным формам, так в акте будет бесконечно оформлена, а в актуальной бесконечности нет различий, и она может быть бесконечностью только так, что вместе и единством, почему не может быть бесконечности актуальных форм: акту­альная бесконечность есть единство. Ты, бесконечный, бог — единый бог, в котором я вижу актуальное бытие всякой возмож­ности быть: твое абсолютное бытие есть абсолютное могу (posse), свободное от всякого отношения к первоматерии, или какой-другой пассивной потенции. Но все, что есть в бесконечном бытии, есть само простейшее абсолютное бытиё, и возможность быть всем в бесконечном бытии есть само бесконечное бытие; сходным образом и действительное бытие всем в бесконечном бытии тоже есть само это бесконечное бытие. Словом, абсолютная возмож­ность быть и абсолютное актуальное бытие в тебе, боге моем, есть не что иное, как ты сам, мой бесконечный бог. Вся возможность быть, присущая материи, материальна и тем самым конкретно ограничена, то есть не абсолютна; возможность чувственного или рационального бытия тоже конкретно ограничена; только твое совершенно неограниченное могу совпадает с простым, то есть бесконечным абсолютом. Поэтому, хотя ты, боже мой, и кажешь­ся мне как бы формирующееся первоматерией, поскольку при-

нимаешь форму всякого глядящего на тебя, ты поднимаешь ме­ня, и я вижу, что глядящий на тебя не придает тебе форму, а в те­бе начинает созерцать себя, поскольку получает от тебя все, чем является.

Кузанский Н. О видении бога // Сочинения. Т. 2. — С. 66.

Материю называют лишенной самости именно потому, что в ней нет внутренней глубины и она есть лишь нечто, присутствующее в чуждом ей сознании.

Шеллинг Ф. Система трансцендентального идеализма. — С. 256.

Но материя сама по себе нерушима. С этой изначальной нерушимостью материи связана всякая реальность, связано непреодолимое в нашем познании. Однако об этой (трансцендентальной) неру­шимости материи здесь речь идти не может. Следовательно, речь здесь пойдет об эмпирической нерушимости, т. е. о такой, которая присуща не материи, как таковой, а этой материи, в качестве опре­деленной.

Но определенной материю делает либо ее внутренняя сущ­ность, ее качество, либо ее внешнее, ее форма и образ. Однако каж­дое внутреннее (качественное) изменение материи открывает себя внешне посредством изменения степени ее сцепления. Так же форма и образ материи не могут быть изменены так, чтобы, хотя бы частично, не было снято ее сцепление. Общее понятие разрушаемости определенной материи как таковой есть, следовательно, из­меняемость ее сцепления или ее делимость (поэтому и химическое растворение без совершенного деления не может быть немыслимо бесконечным).

Следовательно, материя упомянутого продукта может быть нерушимой лишь постольку, поскольку она совершенно неделима, не как материя вообще (ибо постольку она должна быть делимой), но как материя этого определенного продукта, т. е. поскольку она выражает это определенное понятие.

Следовательно, она должна быть делимой и неделимой одно­временно, т. е. делимой и неделимой в различном смысле. Более то­го, она должна быть в одном смысле неделима, лишь поскольку в другом смысле она делима. Она должна быть делима, и делима, как каждая материя, бесконечно, неделима, как эта определенная ма­терия, также бесконечна, т. е. так, что посредством бесконечного деления в ней не окажется ни одной части, которая не представля­ла бы целого. Первый подход к индивидуальности есть придание материи формы и образа. В обыденной жизни все, что само по себе или посредством человеческих рук обрело фигуру, рассматрива­ется как индивидуум, и с ним обращаются как с таковым.

Шеллинг Ф. Система трансцендентального идеализма. — С. 140.

То, что наполняет пространство, не есть материя, ибо материя и есть само наполненное пространство. Следовательно, то, что на­полняет пространство, не может быть материей. В пространстве есть лишь то, что есть, а не само бытие.

Шеллинг Ф. Система трансцендентального идеализма. — С. 200.

Верх бессмыслицы утверждать, что жизнь есть свойство материи, противопоставляя всеобщему закону инертности то, что нам все-таки известно в качестве исключения из того правила, — одушев­ленную материю. При этом либо в понятие животной материи уже включают причину жизни, непрерывно воздействующую на жи­вотную субстанцию (следовательно, действующую и внутри жи­вотной материи), и тогда анализ не составляет трудности...

Мы утверждаем, что материя сама есть только продукт противоположных сил; если они достигают в материи равновесия, то всякое движение будет либо положительным (отталкиванием), либо отрицательным (притяжением); только если это равновесие нарушено, движение становится положительным и отрицатель­ным одновременно; тогда возникает взаимодействие двух изна­чальных сил. Подобное нарушение изначального равновесия про­исходит при химических действиях, поэтому каждый химичес­кий процесс есть как бы становление новой материи, и то, чему философия учит нас априорно — что всякая материя есть про­дукт противоположных сил, становится в каждом химическом процессе наглядным.

Шеллинг Ф. Система трансцендентального идеализма. — С. 123.

Следует добавить, что сущность организации состоит в неразделенности материи и формы, в том, что материя, называемая орга­низованной, до бесконечности индивидуализирована; следова­тельно, если речь идет о возникновении животной материи, тре­буется обнаружить движение, в котором материя возникает одновременно с формой. Однако изначальная форма вещи вообще не есть нечто для себя пребывающее, так же как и материя; сле­довательно, обе они должны возникнуть посредством одного и то­го же действия. Но материя возникает лишь там, где порождается определенное качество, ибо материя не есть нечто отличное от своих качеств. Следовательно, мы видим, что материя возникает только в химических действиях, тем самым химические действия — единственные, исходя из которых мы можем понять образова­ние материи в определенной форме.

Шеллинг Ф. О мировой душе. Гипотеза высшей физики для объяснения всеобщего организма,

или Разработка первых основоположений натурфилософии на основе начал тяжести и света // Сочинения: в 2-х т.Т. 1. — С. 124.

Проникнуть не просто внутрь нашей духовной жизни, но в точку соприкосновения духа и материи. Философия, понимаемая таким образом, есть не что иное, как сознательное и обдуманное возвра­щение к данной интуиции.

Бергсон А. Сочинения. Т.З. — С.4.

Я называю материей совокупность образов, а восприятием мате­рии те же самые образы в их отношении к возможному действию одного определенного образа, моего тела.

Бергсон А. Сочинения. Т. 3. — С. 10.

В самую подлинную материю вводит нас чистое восприятие и в ре­альнейшие недра духа проникаем мы вместе с памятью.

Бергсон А. Сочинения. Т. 3. — С. 178.

...Что и идеализм, и реализм суть одинаково крайние, избыточные положения, что ошибочно сводить материю к представлению, кото­рое мы о ней имеем, и также неверно делать из нее вещь, производя­щую в нас представления, но отличную от нас по своей природе. Ма­терия для нас — совокупность “образов”. Под “образом” же мы по­нимаем определенный вид сущего, который есть нечто большее, чем то, что идеалист называет представлением, но меньшее, чем то, что реалист называет вещью, — вид сущего, расположенный на полпу­ти между “вещью” и “представлением”. Это понимание материи просто-напросто совпадает с пониманием ее здравым смыслом. Мы бы весьма удивили человека, чуждого философским спекуляциям, сказав ему, что предмет, находящийся перед ним, который он видит и которого касается, существует лишь вего уме и для его ума, или да­же, в более общей форме, как склонен был делать это Беркли, — су­ществует только для духа вообще. Наш собеседник всегда придер­живался мнения, что предмет существует независимо от восприни­мающего его сознания. Но, с другой стороны, мы также удивили бы его, сказав, что предмет совершенно отличен от его восприятия на­ми, что ни цвета, который приписывает ему глаз, ни сопротивления, которое находит в нем рука. Этот цвет и это сопротивление, по его мнению, находятся в предмете: это не состояние нашего ума, это кон­ститутивные элементы существования, независимо от нашего. Сле­довательно, для здравого смысла предмет существует в себе самом, такой же красочный и животный, каким мы его воспринимаем: это образ, но образ существует сам по себе.

Бергсон А. Сочинения. Т. 1. — С. 160.

Философия сильно продвинулась вперед, в день, когда Беркли, во­преки “mechnical philosophers”, установил, что вторичные качества материи обладают по крайней мере такой же реальностью, как и пер­вичные качества. Его ошибка была в том, что он полагал, что для это­го необходимо переместить материю внутрь духа и сделать из нее чи-

стую идею. Конечно, Декарт слишком далеко отрывал от нас мате­рию, когда отождествлял ее с геометрической протяженностью. Однако, чтобы приблизить ее к нам, не было никакой нужды дохо­дить до отождествления материи с нашим умом, духом как таковым. Дойдя же до этого утверждения, Беркли оказался неспособным ос­мыслить успехи физики и вынужден был, в то время как Декарт пре­вращал математические отношения между феноменами в самую их сущность, считать математический строй вселенной чистой случай­ностью. Понадобилась кантовская критика, чтобы рационально ос­мыслить этот математический строй и восстановить прочный фунда­мент нашей физики — чего, впрочем, критика добивается, только ог­раничивая область применения наших чувств и нашего разума.

Материя как нечто протяженное в пространстве должна, по нашему мнению, определяться как настоящее, напротив, и есть сама материальность нашего существования, то есть совокупность ощу­щений и движений — ничего сверх того. И эта совокупность опреде­ленна и неповторима для каждого момента длительности, потому что ощущения и движения занимают места в пространстве, а в одном и том же месте не может быть нескольких вещей сразу.

Бергсон А. Материя и память. — С. 246.

...Мы знаем из опыта и теории, что материя и способ ее существования — движение — несотворимы и, следовательно, являются своими соб­ственными конечными причинами, между тем как у тех отдельных причин, которые на отдельные моменты времени и в отдельных мес­тах изолируют себя в рамках взаимодействия движения вселенной или изолируются там нашей мыслью, не прибавляется решительно никакого нового определения, а лишь вносящий путаницу элемент в том случае, если мы их называем действующими причинами. Причи­на, которая не действует, не есть вовсе причина.

NB Материя как таковая, это — чистое создание мысли и аб­стракция. Мы отвлекаемся от качественных различий вещей, ког­да объединяем их, как телесно существующие под понятием мате­рия. Материя как таковая, в отличие от определенных, существую­щих материй, не является, таким образом, чем-то чувственно существующим. Когда естествознание ставит себе целью отыскать единообразную материю как таковую и свести качественные раз­личия к чисто количественным различиям, образуемым сочетани­ем тождественных мельчайших частиц, то оно поступает таким об­разом, как если бы оно вместо вишен, груш, яблок желало видеть плод как таковой, вместо кошек, собак, овец и т. д. — млекопитаю­щее как таковое, газ как таковой, металл как таковой, камень как таковой, химическое соединение как таковое, движение как тако­вое. Как доказал уже Гегель (“Энциклопедия”. Ч. 1. — С. 199), это воззрение, эта односторонняя математическая точка зрения, “со­гласно которой материя определима только количественным обра-

зом, а качественно искони одинакова, есть “не что иное, как точка зрения французского материализма XVIII в.”. Она является даже возвратом к Пифагору, который уже рассматривал число, количе­ственную определенность, как сущность вещей.

Энгельс Ф. Материалы к “Анти-Дюрингу”. —

1988. — С. 400, 401.

Материя есть философская категория для обозначения объектив­ной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущения­ми, существуя независимо от них.

Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм //

ПСС. Т. 18. — С. 131.

“Материя исчезает” — это значит исчезает тот предел, до которо­го мы знали материю до сих пор, наше знание идет глубже, исчеза­ют такие свойства материи, которые казались раньше абсолютны­ми неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т. п.) и которые теперь обнаруживаются как относитель­ные, присущие некоторым состояниям материи. Ибо единствен­ное “свойство” материи, с признанием которого связан философ­ский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, - существовать вне нашего сознания.

Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм //

ПСС. Т. 18. — С. 275.

...Диалектический материализм настаивает на приблизительном, от­носительном характере всякого научного положения о строении ма­терии и свойствах ее, на отсутствии абсолютных граней в природе, на превращении движущейся материи из одного состояния в другое.

Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм //

ПСС. Т. 18. — С. 276.

“Сущность” вещей или “субстанция” тоже относительны; они вы­ражают только углубленное человеческого познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня — дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека. Элек­трон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует, и вот это-то единственная категорическое единственно безусловное признание ее существования вне созна­ния и ощущения человека и отличает диалектический материа­лизм от релятивистского агностицизма и идеализма.

Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм //

ПСС. Т. 18. — С. 277, 278.

Центральным пунктом диалектического понимания природы является уразумение того, что эти противоположности и различия, хотя и существуют в природе, но имеют только относительное зна­чение, и что, напротив, их воображаемая неподвижность и абсо­лютное значение привнесены в природу только нынешней ре­флексией. К диалектическому пониманию природы можно прийти, будучи вынужденным к этому накопляющимися фактами естест­вознания; но его можно легче достигнуть, если к диалектическому характеру этих фактов подойти с пониманием законов диалекти­ческого мышления.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. — С. 14.

Движение есть способ существования материи.Нигде и никогда не бывало и не может быть материи без движения. Движение в миро­вом пространстве, механическое движение менее значительных масс на отдельных небесных телах, колебание молекул в качестве теплоты или в качестве электрического или магнитного тока, хими­ческое разложение и соединение, органическая жизнь — вот те формы движения, в которых — в одной или нескольких сразу — на­ходится каждый отдельный атом вещества в мире в каждый дан­ный момент. Всякий покой, всякое равновесие только относитель­ны, они имеют смысл только по отношению к той или иной опреде­ленной форме движения. Так, например, то или иное тело может находиться на Земле в состоянии механического равновесия, т. е. в механическом смысле в состоянии покоя, но это нисколько не меша­ет тому, чтобы данное тело принимало участие в движении Земли и в движении всей солнечной системы, как это ничуть не мешает по мельчайшим физическим частицам совершать обусловленные его температурой колебания или же атомам его вещества — совершать тот или иной химический процесс. Материя без движения так же немыслима, как и движение без материи. Движение поэтому так же несотворимо и неразрушимо, как и сама материя — мысль, которую прежняя философия (Декарт) выражала так: количество имеюще­гося в мире движения остается всегда одним и тем же. Следователь­но, движение не может быть создано, оно может быть только пере­несено. Когда движение переносится с одного тела на другое, то по­скольку оно переносит себя, поскольку оно активно, его можно рассматривать как причину движения, поскольку это последнее является переносимым, пассивным. Это активное движение мы на­зываем силой, пассивное же — проявлениями силы. Отсюда ясно как день, что сила имеет ту же величину, что и ее проявления, ибо в них обоих совершается ведь одно и то же движение.

Таким образом, лишенное движения состояние материи ока­зывается одним из самых пустых и нелепых представлений, настоящей “горячечной фантазией”. Чтобы прийти к нему, нужно пред­ставить себе относительное механическое равновесие, в котором

может пребывать то или иное тело на нашей Земле, как абсолют­ный покой и затем это представление перенести на всю вселенную в целом. Такое перенесение облегчается, конечно, если сводить универсальное движение к одной только механической силе. И тог­да подобное ограничение движения одной механической силой даст еще то преимущество, что оно позволяет представить себе си­лу, покоящейся, связанной, следовательно, в данный момент без­действующей. А именно, если перенос движения, как это бывает очень часто, представляет собой сколько-нибудь сложный про­цесс, в который входят различные промежуточные звенья, то дей­ствительный перенос можно отложить до любого момента, опуская последнее звено цепи. Так происходит, например, в том случае, если, зарядив ружье, мы оставляем за собой выбор момента, когда будет спущен курок и вследствие этого совершится разряжение, т. е. бу­дет перенесено движение, освободившееся благодаря сгоранию по­роха. Можно поэтому представить себе, что во время неподвижно­го, равного самому себе состояния материя была заряжена силой, — это и подразумевает, по-видимому, г-н Дюринг, если он вообще что-либо подразумевает под единством материи и механической силы. Однако такое представление бессмысленно, ибо на вселен­ную в целом оно переносит, как нечто абсолютное, такое состояние, которое по самой природе своей относительно и которому, следова­тельно, может быть подвержена в каждый данный момент всегда только часть материи.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. — С. 59, 60.

Итак, несотворимость и неразрушимость материи и ее простых элементов, поскольку она состоит из них, а равно несотворимость и неразрушимость движения — это старые общеизвестные факты.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. — С. 65.

Уверенность, что кроме материального мира не существует еще особого духовного мира, есть результат длительного и трудного ис­следования реального мира, у compris также и исследование про­дуктов и процессов человеческого мира.

Энгельс Ф. Материалы к “Анти-Дюрингу”. — С. 346.

Итак, какого бы взгляда ни придерживаться относительно строе­ния материи, не подлежит сомнению то, что она расчленена на ряд больших, хорошо отграниченных групп с относительно различны­ми размерами масс, так что члены каждой отдельной группы нахо­дятся со стороны своей масс в определенных конечных отношени­ях друг к другу, а к членам ближайших к ним групп относятся как к бесконечно большим или бесконечно малым величинам в смысле математики.

Энгельс Ф. Материалы к “Анти-Дюрингу”. — С. 395.

Современное естествознание вынуждено было заимствовать у фи­лософии положение о неуничтожимости движения; без этого поло­жения естествознание теперь не может существовать. Но движе­ние материи — это не одно только грубое механическое движение, не одно только перемещение; это теплота и свет, электрическое и магнитное напряжение, химическое соединение и разложение, жиры и, наконец, сознание. Говорить будто материя за все время своего бесконечного существования имела только один-единствен­ный раз — и то на одно лишь мгновение по сравнению с вечностью ее существования — возможность дифференцировать свое движе­ние и тем самым развернуть все богатство этого движения и что до этого и после этого она навеки ограничена одним простым перемещением, — говорить — это значит утверждать, что материя смерт­на и движение преходяще. Неуничтожимость движения надо по­нимать не только в коллективном, но и в качественном смысле. Ма­терия, чисто механическое перемещение которой, хотя и содержит в себе возможность требования при благоприятных условиях в теплоту электричество, химическое действие, жизнь, но которая в состоянии породить из самой себя эти условия, такая материя по­терпела определенный ущерб в своем движении. Движение, кото­рое потеряло способность превращаться в свойственные ему раз­личные формы, хотя и обладает еще dynamis, но не обладает уже energia, и, таким образом, частично уничтожено. Но и то и другое немыслимо.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20.— С. 360, 361.

Взаимодействие — вот первое, что выступает перед нами, когда мы рассматриваем движущуюся материю в целом с точки зрения тепе­решнего естествознания. Мы наблюдаем ряд форм движения: меха­ническое движение, теплоту, свет, магнетизм, химическое соедине­ние и разложение, переход агрегатных состояний, органическую жизнь, которые все — если исключить пока органическую жизнь — переходят друг в друга, обусловливают взаимно друг друга, являют­ся здесь причиной, там действием, причем общая сумма движения, при всех изменениях формы, остается одной и той же (спинозовское: субстанция есть causa sui прекрасно выражает взаимодействие). Механическое движение превращается в теплоту, электричество, магнетизм, свет и т. д.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 546.

Движение, рассматриваемое в самом общем смысле слова, т. е. по­нимаемое как способ существования материи, как внутренне при­сущий материи, обнимает собой все происходящие во вселенной изменения и процессы, начиная от простого перемещения и кончая

мышлением. Само собой разумеется, что изучение природы дви­жения должно было научиться понимать их прежде, чем могло дать что-нибудь для объяснения высших и более сложных форм его. И действительно, мы видим, что в историческом развитии есте­ствознания раньше всего разрабатывается теория простого пере­мещения, механика небесных тел и земных масс; за ней следует те­ория молекулярного движения, физика, а тотчас жевслед за последней, почти наряду с ней, а иногда и опережая ее, наука о движении атомов, химия. Лишь после того как эти различные отрасли позна­ния форм движения, господствующих в области неживой природы, достигли высокой степени развития, можно было с успехом при­няться за объяснение явлений движения, представляющих про­цесс жизни. Объяснение этих явлений шло вперед в той мере, в ка­кой двигались вперед механика, физика и химия, таким образом, в то время как механика уже давно была в состоянии удовлетвори­тельно объяснить происходящие в животном теле действия кост­ных рычагов, приводимых в движение сокращением мускулов, сводя эти действия к своим законам, имеющим силу также в нежи­вой природе, физико-химическое обоснование прочих явлений жизни все еще находится почти в самой начальной стадии своего развития. Поэтому, исследуя здесь природу движения, мы вынуж­дены оставить в стороне органические формы движения. Сообразно с уровнем научного знания мы вынуждены будем ограничиться формами движения неживой природы.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 391, 392.

Всякое движение связано с каким-нибудь перемещением — пере­мещением небесных тел, земных масс, молекул, атомов или частиц эфира. Чем выше форма движения, тем незначительнее становит­ся это перемещение. Оно никоим образом не исчерпывает природы соответствующего движения, но оно не отделимо от него. Поэтому его необходимо исследовать раньше всего остального.

Вся доступная нам природа образует некую систему, некую совокупную связь тел, причем мы понимаем здесь под словом тело все материальные реальности, начиная от звезд и кончая атомом и даже частицей эфира, поскольку признается реальность послед­него. В том обстоятельстве, что эти тела находятся во взаимной связи, уже заключено то, что они воздействуют друг на друга и это их взаимное воздействие друг на друга и есть именно движение. Уже здесь обнаруживается, что материя немыслима без движения. И если далее материя противостоит нам как нечто данное, как не­что несотворимое и неуничтожимое, то отсюда следует, что и дви­жение несотворимо и неуничтожимо. Этот вывод стал неизбежным лишь только люди познали вселенную как систему, как взаимную связь тел. А так как философия пришла к этому задолго до того, как

эта идея укрепилась в естествознании, то понятно, почему филосо­фия сделала за целых двести лет до естествознания вывод о несо-творимости и неуничтожимости движения.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 392.

Всякое движение состоит во взаимодействии притяжения и оттал­кивания. Но движение возможно лишь в том случае, если каждое отдельное притяжение компенсируется соответствующим ему отталкиванием в другом месте, ибо в противном случае, если каждое отдельное притяжение компенсируется соответствующим ему от­талкиванием в другом месте, ибо в противном случае одна сторона должна была бы получить с течением времени перевес над другой, и, следовательно, движение в конце концов прекратилось бы. Таким образом, все притяжения и все отталкивания во вселенной должны взаимно компенсироваться. Благодаря этому закон неуничтожимо­сти и несотворимости движения получает такое выражение: каж­дое притягательное движение во вселенной должно быть дополнено эквивалентным ему отталкивательным движением и, наоборот, или же, — как это выражала задолго до установления в естествознании закона сохранения силы, энергии прежняя философия, — сумма всех притяжений во вселенной равна сумме всех отталкиваний.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 393.

Но ведь нам говорят, что мы не знаем также и того, что такое мате­рия и движение! Разумеется, не знаем, ибо материю как таковую и движение как таковое никто еще не видел и не испытал каким-ни­будь иным чувственным образом, люди имеют дело только с раз­личными реально существующими веществами и формами движе­ния. Вещество, материя есть не что иное, как совокупность ве­ществ, из которой абстрагировано это понятие, движение как таковое еще не что иное, как совокупность всех чувственно воспри­нимаемых форм движения, такие слова, как “материя” и “движе­ние”, суть не более, как сокращения, в которых мы охватываем, со­образно их общим свойствам, множество различных чувственно воспринимаемых вещей. Поэтому материя и движение можно по­знать лишь путем изучения отдельных веществ и отдельных форм движения; и поскольку мы познаем последнее, постольку мы по­знаем также и материю и движение как таковые. Поэтому, когда Нейли говорит, что мы не знаем, что такое время, пространство, ма­терия, движение, причина и действие, то он этим лишь утвержда­ет, что мы при помощи своей головы сперва создаем себе абстрак­ции, отвлекая их от действительного мира, а затем оказываемся в состоянии познать эти нами самими созданные абстракции, потому что они умственны, а не чувственные вещи, всякое же познание,