Часть 3. Клиническая психология. щихся неудачах на вербальную и невербальную деятельность

щихся неудачах на вербальную и невербальную деятельность. Аффективная дезорганизация при неудачах, выражающаяся в ухудшении выполнения задания, наблюдалась у большинства испытуемых, однако особенности это­го ухудшения, качество ошибок и мотивация отказа от выполнения задания оказались специфическими для больных с разными формами неврозов и психастенией. Так для больных психастенией реакцией на ошибки являлась «умственная жвачка» и трудность возвращения к практическому действию. Типичными были и ошибки: чрезмерное усложнение принципа классифика­ции, создание сложной системы гипотез аналитически-абстрактного харак­тера. Специфическими были поведенческие реакции, связанные с реально переживаемой фрустрацией — попытки отказа от выполнения задания боль­ные мотивировали своей неспособностью, причину неудач склонны были объяснить своими личными особенностями, то есть их реакция на фрустра­цию носила так называемый интрапунитивный (самообвиняющий) характер.

Сопоставление результатов, полученных по методике Выготского-Саха­рова, с данными исследований по методике Векслера показало, что приме­нительно к больным неврозами (F40-F48) тестовые стандартизированные ме­тоды должны быть дополнены приемами, позволяющими выявлять особен­ности реагирования больных на трудности и неудачи. Тем самым учитыва­ется влияние зафиксированного, характерного для разных форм неврозов типа реакции фрустрации на успешность и протекание интеллектуальной деятель­ности в условиях, приближающихся к их реальным жизненным ситуациям. Кроме того, методика Выготского —Сахарова, позволяя проследить за соот­ношением действенного мышления в процессе выполнения одного задания, обнаруживает особые, специфические для больных истерией формы невер­бального мышления, способные обеспечить им в известной степени успешное приспособительное поведение.

Результаты экспериментально-психологического исследования больных не­врозами, являющихся яркой моделью для изучения взаимоотношений интел­лекта и личности, могут иметь значение для общей и дифференциальной пси­хологии.

Как и при неврозах (F40-F48), нарушения мышления при психопатиях (F60-F69), реактивных психозах (F23) становятся понятными лишь в кон­тексте особенностей личности, установок, отношений человека. Так, напри­мер, Гульдан при исследовании психопатов методиками «классификация» и «исключение предметов» показал, что у значительной части испытуемых обнаруживались искажения процесса обобщения и исключения. Выполняя методику, испытуемые пользовались не только устойчивыми предметными значениями, но и признаками, связанными с эмоционально-обусловленны­ми предпочтениями. В группе истероидных психопатов (F60.4) эти искаже­ния процесса обобщения были особенно выраженными.

Глава 13. Патопсихология ■ 457

Для больных с реактивными психозами (F23) характерны полисистемность и кратковременность расстройств мыслительной деятельности. На вы­соте заболевания отмечаются нарушения операционно-процессуальной и личностно-мотивационной сторон мышления; после выхода из реактивного со­стояния мыслительная деятельность чаще всего нормализуется. Характерными нарушениями для больных с реактивными психозами являются резкая замед­ленность, ригидность и истощаемость мыслительных процессов. Нарушения структурного единства мотивационной и операционной сторон мышления убедительно выявляли при изучении отдельных вариантов реактивного пси­хоза. Изменения смыслообразующей функции мотива и обусловленные ими расстройства целенаправленности мыслительной деятельности, приводящие к нарушению ее операционной сферы, были характерны прежде всего для больных с депрессивно-параноидным синдромом. При астено-депрессивном синдроме на первый план выступали нарушения побудительной функции мо­тива, что выражалось в динамических расстройствах мышления, снижении его операционной стороны. У больных же с истеро-депрессивным синдромом в условиях, когда ведущий смыслообразующий мотив просто замещался аф­фективной установкой, а волевое усилие оказывалось значительно снижен­ным, наблюдался неустойчивый и противоречивый характер мыслительной деятельности. Во всех этих случаях нарушения операционной стороны мыш­ления имели вторичную и гетерогенную природу. Восстановление мысли­тельной деятельности в динамике заболевания, по данным Криворучко, также в основном определялось личностно-мотивационным компонентом. Так, при истеро-депрессивном синдроме в условиях судебно-психиатрической экспер­тизы отмечалось большое число аггравационно-установочных результатов, больные демонстрировали свою умственную несостоятельность.

Патологии мышления у больных шизофренией (F20-F29) посвящены мно­гочисленные исследования. В работах Выготского, Биренбаум, Зейгарник и др. содержатся указания на нарушения функции образования понятий, как существенную черту шизофренической психики, расстройства соотнесения аб­страктно-смысловых и предметно-конкретных компонентов аналитико-син-тетической деятельности. Причем, как отмечали Корсаков и Выготский, на­рушения мышления на уровне понятий у больных шизофренией не исклю­чают относительной сохранности формально-логических (алгоритмических) операций.

Особенности патологии мышления при шизофрении наиболее полно от­ражены в работах Зейгарник, Полякова и их сотрудников.

Отсылая интересующихся к этим работам, рассмотрим лишь некоторые наиболее характерные проявления нарушения мышления при шизофрении. Чаще всего рассматриваются разноплановость, резонерство, соскальзывания, причудливость ассоциаций и др.