Право и бесправие

 

Юридические науки непосредственно важны для педагогики. Без законодательно закрепленных норм образование не мыслимо.

Но воспитатель нуждается еще и в педагогически интерпретированной юриспруденции. Готовя новых жильцов Земли к жизни в правовом обществе, педагог вынужден делать конкретные выводы из правовых норм, как актуальных, так и потенциальных. Более того, ему полезно учитывать теорию государства и права. Ведь он воспитывает одновременно и будущих законодателей, и будущих подданных закона.

В педагогико-антропологической интерпретации нуждаются отношения между личностью и государством, между общественным и частным образованием.

Антропологический анализ необходим для осмысления текущего законодательства в области школьного дела. Надобно всегда проверять допустимость применения государством тех или иных средств, сопоставляя их с истинными интересами людей. Необходимо, в частности, тщательно исследовать влияние чувственности на жизнь, образование, деятельность и счастье людей. Исследование, в ходе которого внутренняя жизнь человека изучается так, как она проходит в деятельности и наслаждениях, с большей ясностью показывает, в какой мере человеку полезно или вредно государственное ограничение его свободы. Только после этого можно будет полностью судить о праве государства положительно влиять на нравы граждан.

Мы начнем этот анализ с международного законодательства.

 

ВСЕОБЩАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

Преамбула. Принимая во внимание, что признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемым прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира,

принимая во внимание, что пренебрежение и презрение к правам человека привели к варварским актам, которые возмущают совесть человечества, и что создание такого мира, в котором люди будут иметь свободу слова и убеждений и будут свободны от страха и нужды, провозглашено как высокое стремление людей,

принимая во внимание, что необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения,

принимая во внимание, что необходимо содействовать развитию дружественных отношений между народами,

принимая во внимание, что народы Объединенных Наций подтвердили в Уставе свою веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности и в равноправие мужчин и женщин и решили содействовать социальному прогрессу и улучшению условий жизни при большей свободе,

принимая во внимание, что государства-члены обязались содействовать, в сотрудничестве с Организацией Объединенных Наций, всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод,

принимая во внимание, что всеобщее понимание характера этих прав и свобод имеет огромное значение для полного выполнения этого обязательства,

Генеральная ассамблея провозглашает настоящую Всеобщую декларацию прав человека в качестве задачи, к выполнению которой должны стремиться все народы и все государства с тем, чтобы каждый человек и каждый орган общества, постоянно имея в виду настоящую Декларацию, стремились путем просвещения и образования содействовать уважению этих прав и свобод и обеспечению, путем национальных и международных прогрессивных мероприятий, всеобщего и эффективного признания и осуществления их как среди народов государств — членов Организации, так и среди народов территорий, находящихся под их юрисдикцией.

Статья 1. Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства.

Статья 2. Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как-то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения. Кроме того, не должно проводиться никакого различия на основе политического, правового или международного статуса страны или территории, к которой человек принадлежит, независимо от того, является ли эта территория независимой, подопечной, несамоуправляющейся или как-либо иначе ограниченной в своем суверенитете.

Статья 3. Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность.

Статья 4. Никто не должен содержаться в рабстве или в подневольном состоянии; рабство и работорговля запрещаются во всех их видах.

Статья 5. Никто не должен подвергаться пыткам или жестокому, бесчеловечному или унижающему его достоинство обращению и наказанию.

Статья 6. Каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности.

Статья 7. Все люди равны перед законом и имеют право, без всякого различия, на равную защиту закона. Все люди имеют право на равную защиту от какой бы то ни было дискриминации, нарушающей настоящую Декларацию, и от какого бы то ни было подстрекательства к такой дискриминации.

Статья 8. Каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами в случаях нарушения его основных прав, предоставленных ему конституцией или законом.

Статья 9. Никто не может быть подвергнут произвольному аресту, задержанию или изгнанию.

Статья 10. Каждый человек, для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения, имеет права, на основе полного равенства, на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом.

Статья 11. Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты.

Никто не может быть осужден за преступление на основании совершения какого-либо деяния или за бездействие, которые во время их совершения не составляли преступления по национальным законам или по международному праву. Не может также налагаться наказание более тяжкое, нежели то, которое могло быть применено в то время, когда преступление было совершено.

Статья 12. Никто не может подвергаться произвольному вмешательству в его личную и семейному жизнь, произвольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств.

Статья 13. Каждый человек имеет право свободно передвигаться и выбирать себе местожительство в пределах каждого государства.

Каждый человек имеет право покидать любую страну, включая свою собственную, и возвращаться в свою страну.

Статья 14. Каждый человек имеет право искать убежища от преследования в других странах и пользоваться этим убежищем.

Это право не может быть использовано в случае преследования, в действительности основанного на совершении неполитического преступления, или деяния, противоречащего целям и принципам Организации Объединенных Наций.

Статья 15. Каждый человек имеет право на гражданство.

Никто не может быть произвольно лишен своего гражданства или права изменить свое гражданство.

Статья 16. Мужчины и женщины, достигшие совершеннолетия, имеют право без всяких ограничений по признаку расы, национальности или религии вступать в брак и основывать семью. Они пользуются одинаковыми правами в отношении вступления в брак, во время состояния в браке и во время его расторжения.

Брак может быть заключен только при свободном и полном согласии обеих вступающих в брак сторон.

Семья является естественной и основной ячейкой общества и имеет право на защиту со стороны общества и государства.

Статья 17. Каждый человек имеет право владеть имуществом как единолично, так и совместно с другими.

Никто не должен быть произвольно лишен своего имущества.

Статья 18. Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных обрядов.

Статья 19. Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ.

Статья 20. Каждый человек имеет право на свободу мирных собраний и ассоциаций.

Никто не может быть принуждаем вступать в какую-либо ассоциацию.

Статья 21. Каждый человек имеет право принимать участие в управлении своей страной непосредственно или через посредство свободно избранных представителей.

Каждый человек имеет право равного доступа к государственной службе в своей стране.

Воля народа должна быть основой власти правительства; эта воля должна находить себе выражение в периодических и нефальсифицированных выборах, которые должны проводиться при всеобщем и равном избирательном праве, путем тайного голосования или же посредством других равнозначных форм, обеспечивающих свободу голосования.

Статья 22. Каждый человек, как член общества, имеет право на социальное обеспечение и на осуществление необходимых для поддержания его достоинства и для свободного развития его личности прав в экономической, социальной и культурной областях через посредство национальных усилий и международного сотрудничества и в соответствии со структурой и ресурсами каждого государства.

Статья 23. Каждый человек имеет право на труд, на свободный выбор работы, на справедливые и благоприятные условия труда и на защиту от безработицы.

Каждый человек, без какой-либо дискриминации, имеет право на равную оплату за равный труд.

Каждый работающий имеет право на справедливое и удовлетворительное вознаграждение, обеспечивающее достойное человека существование для него самого и его семьи и дополняемое, при необходимости, другими средствами социального обеспечения.

Каждый человек имеет право создавать профессиональные союзы и входить в профессиональные союзы для защиты своих интересов.

Статья 24. Каждый человек имеет право на отдых и досуг, включая право на разумное ограничение рабочего дня и на оплачиваемый периодический отпуск.

Статья 25. Каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход и необходимое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи, и право на обеспечение на случай безработицы, болезни, инвалидности, вдовства, наступления старости или иного случая утраты средств к существованию по не зависящим от него обстоятельствам.

Материнство и младенчество дают право на особое попечение и помощь. Все дети, родившиеся в браке или вне брака, должны пользоваться одинаковой социальной защитой.

Статья 26. Каждый человек имеет право на образование. Образование должно быть бесплатным, по меньшей мере, в том, что касается начального и общего образования. Начальное образование должно быть обязательным. Техническое и профессиональное образование должно быть общедоступным, и высшее образование должно быть одинаково доступным для всех на основе способностей каждого.

Образование должно быть направлено к полному развитию человеческой личности и к увеличению уважения к правам человека и основным свободам. Образование должно содействовать взаимопониманию, терпимости и дружбе между всеми народами, расовыми и религиозными группами и должно содействовать деятельности Организации Объединенных Наций по поддержанию мира.

Родители имеют право приоритета в выборе вида образования для своих малолетних детей.

Статья 27. Каждый человек имеет право свободно участвовать в культурной жизни общества, наслаждаться искусством, участвовать в научном прогрессе и пользоваться его благами.

Каждый человек имеет право на защиту его моральных и материальных интересов, являющихся результатом научных, литературных или художественных трудов, автором которых он является.

Статья. 28. Каждый человек имеет право на социальный и международный порядок, при котором права и свободы, изложенные в настоящей Декларации, могут быть полностью осуществлены.

Статья 29. Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности.

При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе.

Осуществление этих прав и свобод не должно противоречить целям и принципам Организации Объединенных Наций.

Статья 30. Ничто в настоящей Декларации не может быть истолковано как предоставление какому-либо государству, группе лиц или отдельным лицам права заниматься какой-либо деятельностью или совершать действия, направленные к уничтожению прав и свобод, изложенных в настоящей Декларации.

 

I

 

Педагогика не может не исходить во всех своих положениях из признания: ценности человеческой жизни; достоинства человека как его неотчуждаемого достояния; неотъемлемого права человека на свободу от деспотизма, тирании и угнетения.

Для воспитания это означает заботу о сохранении психического и физического здоровья детей и подведение учащихся к пониманию человеческой жизни как высшей, предельной и самодостаточной ценности. В личности надобно взращивать чувство собственного достоинства, а для этого, в частности, нельзя ни при каких обстоятельствах унижать достоинства ребенка, или достоинства человечества в его лице, как сказал бы И. Кант. Если достоинство является основой свободы, то воспитание свободного человека, не раба, предполагает величайшее уважение к правам человека любого возраста. Наконец воспитание обязано освободиться от малейшего призвука угнетения, эксплуатации и тиранства.

Мировое сообщество вменяет в обязанность всем народам и государствам содействовать уважению прав и свобод человека «путем просвещения и образования». Стало быть, в содержании образования необходимо присутствие соответствующего учебного материала, в методике гуманитарных наук должен быть специальный раздел, посвященный приемам его изучения.

Рождаясь свободными и равными в своем достоинстве и правах, люди наделены задатками развития в них разума и совести, и развитие это в значительной степени зависит от успешности воспитания.

Поскольку и личность, и человечество как целое впадают в варварство, возмущающее совесть, если в них не господствуют разум и совесть, то воспитание разума и совести суть равновеликие задачи. Ни одна из них не может быть удовлетворительно решена без решения другой. Только по достижению обеих целей или двуединой цели предельного развития одновременно и разума и совести появляется реальная возможность воспитания в духе братства — сотрудничества и взаимопомощи.

Чтобы воспитание не оставило растущего человека беззащитным перед агрессией или иной опасной для него низостью и не способствовало бы его эксплуатации, оно не может не быть воспитанием способностей к отстаиванию своих прав на жизнь, на свободу, достоинство, личную неприкосновенность.

Важнейшим компонентом содержания образования должно стать все, что способствует увеличению уважения к правам человека и основным свободам. Все, что укрепляет мир, предупреждает войны, содействует взаимопониманию, терпимости и дружбе между всеми племенами и странами, между расовыми и религиозными группами.

Страшным врагом человечества является нетерпимость, и воспитание не может не учитывать этого в каждом своем шаге.

Категорический запрет рабства во всех его видах распространяется и на духовное рабство — слепую веру в догму, какой бы она ни была, в чем бы ни заключалась. Стало быть, воспитанию предстоит научить различению между верой и верой, между доверием и доверием, фанатизмом и здравомыслием, безоговорочным послушанием и убежденностью. В воспитании запрещены внушение, индоктринация, прозелитизм; разрешены увлечение, истолкование, приглашение.

Запретом пыток, жестокого, бесчеловечного обращения и наказания Всеобщая Декларация прав человека делает невозможным обучение, воспитание и подготовку палачей — ни под маской «следователей», ни в форме «разведчиков», ни «специалистов» тайных служб, ни в какой иной. Участие педагогики и психологии, например, военной педагогики и психологии в подготовке экзекуторов и т.п., есть нарушение Всеобщей Декларации прав человека.

Презумпция невиновности, свобода мысли, совести, религии, убеждений распространяется и на несовершеннолетних. Свободное развитие личности, насколько оно может быть обеспечено общественным воспитанием, входит в состав основных прав человека.

Право на труд может быть гарантировано человеку только при условии его общего и специального образования. Право на свободный выбор работы становится реальным только при наличии доступной для участия в ней личности системы непрерывного образования.

Право на образование, равно как и право на участие в культурной и научной жизни, на наслаждение искусством и пользование благами прогресса, обеспечивается развитием способностей личности с помощью рефлексии.

До сознания всех людей школа призвана донести обязанности каждого перед другими, перед обществом и человечеством в целом. Это — задача такого образования, которое позволяло бы людям правильно понимать свой личный интерес. Интерес, неразрывно связанный с интересами тех многих сообществ, в которые человек входит и без благосостояния которых не могут быть осуществлены и его права.

Во взаимоотношениях государства с личностью, социальных учреждений с воспитанием существуют границы, за пределами которых обе взаимодействующие стороны терпят урон, подчас чрезвычайно значительный. Поскольку эта тема существенна для нашего анализа, продолжим ее внимательное изучение.

 

II

 

Говоря вообще, воспитание должно развивать людей. А для этого государство не нужно. Среди свободных людей все ремесла развиваются быстрее. Искусства процветают. Науки расширяют свою проблематику. В обществе свободных людей и семейные узы теснее. Родители с большим рвением заботятся о детях и благодаря большему благосостоянию скорее могут осуществить свои желания. В среде свободных людей возникает соревнование, и лучшие воспитатели появляются там, где их судьба зависит от успеха их деятельности, а не от содействия государства. Поэтому не будет недостатка ни в тщательном воспитании в семье, ни в заведениях для столь полезного и необходимого совместного воспитания.

Добродетель и порок зависят не от того или другого образа жизни человека и не являются необходимым следствием той или иной черты его индивидуальности. В гораздо большей степени они зависят от гармонии или дисгармонии различных свойств его характера, от отношения его силы к сумме склонностей. При всяком формировании характера возможны свойственные ему отклонения. И если в нации в целом возникнет только одно из таких отклонений, то она окажется лишенной всякой противодействующей силы, а тем самым и всякой устойчивости. Быть может, в этом и заключается причина частых преобразований строя древних государств. Каждый государственный строй сильно влиял на национальный характер, который, приняв определенную форму, затем вырождался.

Истинная цель человека есть высшее и наиболее пропорциональное формирование его сил в единое целое. Первым и самым необходимым условием этого является свобода.

Однако помимо свободы, развитие сил человека требует и другого, тесно связанного со свободой фактора, а именно — многообразия ситуаций. Самый свободный и независимый человек, оказавшись в условиях однообразной жизни, не достигнет должного развития. Многообразие всегда является следствием свободы.

Человек может одновременно настраивается только на одну деятельность. Поэтому человеку свойственна некоторая односторонность. Его энергия слабеет, как только он направляет ее на несколько предметов. Однако он освобождается от этой односторонности, если стремится объединить отдельные, часто по отдельности применяемые силы. Если пытается придать многообразие не предметам, на которые он воздействует, а силам, посредством которых он воздействует на них. Это достигается единением с другими людьми. С помощью связей, возникающих из глубин человеческой сущности, один человек усваивает душевное богатство другого.

Таким формирующим характер единением является соединение обоих полов. Воспитательное значение таких связей всегда зависит от степени самостоятельности сторон и от глубины связывающего их чувства. Ибо если без такой глубины невозможно полное понимание друг друга, то самостоятельность необходима, чтобы превратить воспринятое как бы в свою сущность. То и другое требует от индивидов силы, а также различий, которые должны быть не слишком велики, чтобы стороны могли понимать друг друга, но и не слишком незначительны, чтобы они могли возбудить восхищение перед тем, чем владеет другой, и желание воспринять и привнести это в себя.

Следовательно, то, на чем, в конечном счете, покоится все величие человека, что должно быть целью каждого отдельного человека, есть своеобразие. Оно достигается с помощью свободы деятельности и многосторонности действующего человека, и оно же в свою очередь создает его. Человек не просто ощущает и воспринимает внешние впечатления, но и сам действует.

Натиск внешних обстоятельств на человека, оснащенного теперь большим числом орудий, стал слабее. Истинный разум не может желать человеку никакого другого состояния, кроме того, при котором он пользуется самой полной свободой, развивая изнутри все свои своеобразные особенности. Природа приобретает при этом тот образ, который придает ей каждый человек в меру своих потребностей и наклонностей, будучи ограничен только пределами своей силы и своего права.

Обеспечение свободы и многообразия деятельности — первая задача правового общества и стоящего на его страже государства.

Глубокого и подробного рассмотрения требует, прежде всего, забота государства о внутренней безопасности, связанной с отношениями между гражданами.

Представляется недостаточным просто вменить это государству в обязанность. Необходимо определить должные границы этих обязанностей и указать признаки, по которым эти причины в каждом данном случае могли бы быть осознаны. Такая деятельность государства может для достижения своей конечной цели ограничиваться восстановлением порядка и наказанием виновных. Государство может пытаться вообще предотвращать беспорядки и, наконец, стремиться придать характеру и духу граждан такую направленность, которая будет способствовать осуществлению этой цели.

В последнее время особенно настойчиво призывают к предотвращению противозаконных поступков и к применению государством нравственных средств воздействия. Меры, ограничивающие свободу, применяются все реже. Человеческий род находится ныне уже на той стадии культуры, когда подняться еще выше он может лишь посредством развития отдельных индивидов. Поэтому все установления, препятствующие такому развитию и соединяющие людей в массы, теперь вреднее, чем когда-либо.

Установленное или направляемое государством воспитание во многих отношениях вызывает сомнение. В развитии человека все зависит от величайшего многообразия. Государственное же воспитание неизбежно оказывается в сфере применения какой-либо определенной системы. Даже если те, кто им руководит, будут стараться избегать односторонности и ограничатся только оплатой содержания воспитателей.

Любое ограничение оказывается наиболее вредным, когда оно направлено на нравственную природу человека. Если вообще что-либо требует индивидуального воздействия, то, прежде всего, воспитание, которое ставит своей целью развитие отдельного человека.

Самые благотворные следствия проистекают именно из того, чтобы человек принимал участие в государственной деятельности. В результате этого столкновения отчасти видоизменяется он сам, отчасти же претерпевает изменения государственное устройство. Эти изменения на первый взгляд незаметны, но чрезвычайно важны.

Но упомянутое совпадение полностью перестает быть благотворным, когда человек приносится в жертву гражданину. Ибо тем самым человек теряет все то, ради чего он вступил в государственный союз.

Поэтому повсюду должно приниматься во внимание именно свободное развитие человека, как можно меньше связанное государственными отношениями. Сформировавшийся таким образом человек должен был бы затем вступить в государственную сферу, а государственный строй — подвергнуться как бы проверке в сопоставлении с ним. Только при наличии такой коллизии можно с уверенностью ждать подлинного улучшения государственного управления силами нации и не опасаться вредного влияния гражданских порядков. Ибо какая невероятная сила духа нужна человеку, чтобы подняться и устоять, если его с ранней молодости сжимают оковы?

Государственное образование, поскольку в нем всегда господствует правительственный дух, прививает человеку известную гражданскую форму поведения.

Пока подданный подчиняется законам и, доставляя себе и своей семье известное благосостояние, не занимается недозволенной деятельностью, государство не интересуется характером его существования. Поэтому целью государственного воспитания (которое заинтересовано в гражданине или подданном, а не в человеке, как при частном воспитании) не является развитие какой-либо одной определенной добродетели или определенного образа жизни. Цель его состоит в том, чтобы достичь равновесия всех качеств, так как ничто иное не создает и не сохраняет в такой мере спокойствие, к которому эти государства больше всего стремятся.

Однако подобное стремление либо не дает должного результата, либо завершается утратой энергии. Тогда как развитие отдельных сторон, которое присуще частному воспитанию, подвергая человека влиянию различных жизненных условий и связей и не жертвуя энергией, приводит к требуемому равновесию.

При такой предпосылке польза государственного образования остается сомнительной.

Ведь если речь идет только о том, чтобы предотвратить такое положение, когда часть детей не получает вообще никакого воспитания, то, конечно, гораздо легче и менее вредно пойти по пути назначения опеки над нерадивыми родителями или оказания поддержки нуждающимся.

Кроме того, государственные школы не достигают цели, которую они перед собой ставят, а именно преобразовать нравы в наиболее подходящем для государства направлении. Как ни важно воспитание, какое влияние оно ни оказывает на всю жизнь человека, но еще важнее обстоятельства, в которых протекает вся жизнь человека. Следовательно, там, где нет полной гармонии, одним воспитанием ничего достигнуть нельзя.

Наконец, даже если допустить, что государственное образование может достичь своей цели, то действие его слишком сильно. Оно находится полностью вне пределов, внутри которых государство должно осуществлять свою деятельность.

 

III

 

Человек — хочет он этого или нет — самой природой своей призван искать высший авторитет. Если он находит его сам, он — свободный. Если нет, он нуждается в руководстве.

Сегодня господствует насилие. Оно становится единственным доводом, возводится в доктрину. Насилие становится в наше время обычным явлением, нормой. Этот процесс достиг полного развития. Насилие становится предметом риторики, излюбленной темой пустых краснобаев.

Но даже если престиж насилия как цинично установленного образа правления начнет падать, мы все же останемся под его властью, хотя и в иной форме. Самая серьезная опасность, грозящая сейчас цивилизации, родилась из недр самой культуры. Более того, она представляет собою одно из ее славных достижений: это наше современное государство.

Государство подчиняет себе ныне всю жизнь общества, вмешивается во все области, поглощает властью все общественные спонтанные инициативы, а значит, уничтожает историческую самодеятельность общества. Самостоятельность, которая, в конечном счете, поддерживает, питает и движет судьбы человечества.

Государство — прежде всего техника, техника общественного порядка и администрации.

В наше время государство стало могучей машиной, которая благодаря обилию и точности своих средств работает с изумительной эффективностью. Эта машина помещается в самом центре общества. Достаточно нажать кнопку, чтобы государственные рычаги пришли в ход, захватывая и подчиняя себе все части социального организма.

Массы знают, что, когда им что-либо не нравится или чего-нибудь сильно захочется, они могут достигнуть всего без усилий и сомнений, без борьбы и риска. Им достаточно нажать кнопку, и чудодейственная машина государства тотчас сделает, что нужно. Эта легкая возможность всегда представляет для масс сильное искушение. Масса все больше стремится под всякими предлогами пустить государственную машину в ход, чтобы подавлять творческое меньшинство, которое ему мешает всюду, во всех областях жизни — в политике, в науке, в индустрии.

В результате общество будет принуждено жить для государства, человек — для правительственной машины. Высосав все соки из общества, обескровленное, государство само умрет смертью ржавой машины, более отвратительной, чем смерть живого существа. Народ обращается в горючее для питания государственной машины. Костяк государства пожирает живое тело нации. Мертвая конструкция становится владельцем и хозяином жилого дома.

И вот Муссолини с редкой наглостью проповедовал формулу, якобы только что чудесным образом открытую в Италии: «Все для государства, ничего кроме государства, ничего против государства!». Этого достаточно, чтобы убедиться, что фашизм — типичный этатизм.

Муссолини нашел превосходно организованное итальянское государство, организованное не им, но как раз теми силами и идеями, с которыми он борется, — либеральной демократией, и начал безжалостно его истощать. Если Муссолини чего-нибудь и достиг, это настолько незначительно, незаметно и несущественно, что вряд ли может уравновесить то ненормальное увеличение власти, которое позволило ему использовать государственную машину до крайнего предела.

Этатизм — высшая форма политики насилия и прямого действия, когда она возводится уже в норму, в систему, когда анонимные массы проводят свою волю от имени государства и средствами государства, этой анонимной машины.

Современные нации стоят перед сложными проблемами — правовыми, экономическими и социальными. Приходится опасаться, что государства не остановятся перед тем, чтобы подавить независимость личности и групп и крайне осложнить будущий прогресс.

Сущность или характер новой исторической эпохи — результат как внутренних перемен, изменений в человеке и в его духе, так и внешних перемен, формальных, как бы механических. Наиболее важная из перемен второго рода — перемещение власти, ибо оно влечет за собой и перемещение духа.

Поэтому если мы хотим понять какую-то эпоху, первым нашим вопросом должно быть: кто правит миром? Теперь уже нет изолированных групп, нет человеческих островов. В наше время тот, кто правит миром, действительно им правит.

Под «правлением» не надо понимать в первую очередь материальную силу, физическое принуждение. Нормальные, прочные отношения между людьми, которые разумеются под словом «правление», никогда не покоятся на силе. Наоборот, лишь господствуя, человек или группа людей получают в свои руки аппарат власти, именующийся «силой».

Случаи, в которых на первый взгляд сила кажется основой господства, при ближайшем рассмотрении доказывают наш тезис. Наполеон насильно захватил Испанию и некоторое время держался там, но, собственно говоря, он ни одного дня не правил Испанией, хотя обладал силой, или, вернее, именно потому, что он обладал только силой. Надо отличать насильственный захват от естественного господства, правления. Правление — нормальное проявление власти, оно всегда основано на общественном мнении — и нынче, и десять тысяч лет тому назад, и среди англичан, и среди бушменов. Ни одна власть в мире никогда не покоилась ни на чем, кроме общественного мнения.

То, что общественное мнение — основная сила, из которой в человеческих сообществах возникает господство, так же старо и прочно, как само человечество. Закон общественного мнения — это закон всемирного тяготения в сфере политической истории. Даже тот, кто хочет править, опираясь на янычар, зависит от их мнения и от мнения подданных о янычарах.

На самом деле с помощью янычар не правят. Талейран сказал Наполеону: «Штыки, государь, годятся для всего, но вот сидеть на них нельзя». «Править» значит не «взять власть«, а «спокойно пользоваться властью». Править значит сидеть — на троне, в кресле министра, в банке, на Святом Престоле. Государство, в конце концов, держится на общественном мнении; дело тут в равновесии, в устойчивости.

Иногда нет никакого общественного мнения. Общество разбито на противоборствующие группы, мнения противоположны, власти не сложиться. Но природа не выносит пустоты, и пустое место, возникшее за отсутствием общественного мнения, займет грубая сила. Итак, лишь в крайнем случае сила замещает общественное мнение.

Поэтому если мы хотим формулировать закон общественного мнения строго, как закон тяготения в истории, то, принимая во внимание последний случай, мы придем к давно известной, почтенной и бесспорной формуле: против общественного мнения править нельзя.

Господствующее мнение есть одно из проявлений духа. Стало быть, в конце концов, власть — не что иное, как проявление духовной силы. Это подтверждается историческими фактами. Всякая первобытная власть коренится в религии. И та же религия — первичная форма всего, что впоследствии зовется идеей, мыслью, иными словами — все нематериальное, метафизическое.

В средние века это повторяется в большем масштабе. Первым государством, первой общественной властью, образовавшейся в Европе, была Церковь с ее специфической, так и называвшейся «духовной властью». От Церкви светская власть восприняла идею, что и она «духовная власть», господство определенных идей, и возникла «Священная Римская Империя». Так боролись две власти духовного происхождения; а поскольку они не могли разграничить свои сферы по существу (обе духовны!), они условились разделить их по отношению ко времени: одна берет себе временное, другая — вечное.

Таким образом, слова «в такую-то эпоху правит такой-то человек, такой-то народ, такая-то группа народов» равносильны словам «в такую-то эпоху господствует такая-то система мнений, идей, вкусов, стремлений, целей». И каждая смена власти, смена правящих — вместе с тем и смена мнений, смена исторического центра тяжести.

Современный мир ведет себя по-ребячески. В школе, когда учитель выйдет на минуту из класса, мальчишки «срываются с цепи». Каждый спешит сбросить гнет, вызванный присутствием учителя, освободиться от ярма предписаний, встать на голову, ощутить себя хозяином своей судьбы. Но когда предписания, регулирующие занятия и обязанности, отменены, оказывается, что юной ватаге нечего делать. У нее нет ни серьезной работы, ни осмысленной задачи, ни постоянной цели. Предоставленный самому себе, мальчишка может только одного — скакать козлом.

Европа создала систему норм, ценность и плодотворность которых доказана столетиями. Эти нормы не самые лучшие из возможных, но они, без сомнения, обязательны до тех пор, пока не созданы или, по крайней мере, не намечены новые. Раньше, чем их отменить, надо создать другие. Теперь народы отменяют систему норм, основу европейской цивилизации. Но, так как они не способны создать новую, они не знают, что делать.

Когда из мира исчезает правитель, вот первое следствие: восставшим подданным нечего делать, у них нет жизненной программы.

Без заповедей, которые обязывают к определенному образу жизни, существование становится совершенно пустым. Именно это и случилось с лучшей частью нашей молодежи. Она свободна от уз и запретов — и ощущает пустоту.

Бесцельность отрицает жизнь, она хуже смерти. Ибо жить — значит делать что-то определенное, выполнять задание; и в той мере, в какой мы уклоняемся от этого, мы опустошаем нашу жизнь. Вскоре все люди взвоют, как бесчисленное множество псов, требуя властителя, который налагал бы обязанности и задания.

Юному не нужны резоны, нужен только предлог.

Если бы человек был одиночкой, лишь случайно вступающей в общение с остальными людьми, он, вероятно, мог бы избежать потрясений, которые порождает кризис власти. Но человек по внутренней своей природе — существо социальное, и на его личность влияют те события, которые непосредственно касаются только общества как целого. Поэтому достаточно рассмотреть индивида, чтобы понять, как в его стране ставится проблема власти и подчинения.

Человеческая жизнь по самой своей природе должна быть чему-то посвящена — славному делу или скромному, блестящей или будничной судьбе. С одной стороны, человек живет собою и для себя. С другой стороны, если он не направит жизнь на служение какому-то общему делу, то она будет скомкана, потеряет цельность, напряженность и «форму».

Многие заблудились в собственном лабиринте, потому что им нечему себя посвятить. Все заповеди, все приказы потеряли силу. Казалось бы, чего лучше — каждый волен делать, что ему вздумается, и народы тоже. Жизнь гибнет, когда она предоставлена самой себе.

Управлять не так-то просто. Власть — давление, оказываемое на других; но это еще не все, иначе это было бы просто насилие. Нельзя забывать, что у власти две стороны: приказывают кому-то, но приказывают и что-то. Что же? В конечном счете, участвовать в каком-то деле, в творчество истории. У каждого правительства есть жизненная программа, точнее — программа правления. Как сказал Шиллер: «Когда короли строят, у возчиков есть работа».

Творческая жизнь требует высокой чистоты, великой красоты, постоянных стимулов, подстегивающих сознание своего достоинства. Творческая жизнь — жизнь напряженная, она возможна лишь в одном из двух положений: либо человек правит сам, либо он живет в мире, которым правит тот, за кем это право всеми признано. Либо власть, либо послушание. Но послушание не значит «покорно сносить все» — это было бы падением; наоборот, в послушании чтут правителя, следуют за ним, поддерживают его, радостно становятся под его знамя.

Государство не подарок. Человек должен сам, своим трудом создавать его. Государство возникает тогда, когда человек стремится уйти от первобытного общества, к которому принадлежит по крови (вместо крови мы можем поставить здесь любой иной естественный признак, например, язык). Государство возникает, смешивая расы и языки. Оно преодолело естественное общество; оно разнокровно и многоязычно.

Создание государства начинается со свободной игры воображения. Фантазия — освобождающая сила, дарованная человеку. Народ может стать государством постольку, поскольку он способен его вообразить.

Проблема в том, что мир остался без морали. Человек массы отбросил устаревшие заповеди не с тем, чтобы заменить их новыми, лучшими. Нет, суть его жизненных правил в том, чтобы жить, не подчиняясь заповедям. Те, кто говорят о «новой морали«, просто хотят сделать что-нибудь безнравственное и подыскивают, как бы поудобней протащить контрабанду.

Поэтому наивно упрекать современного человека в отсутствии морального кодекса: этот упрек оставил бы его равнодушным или, может быть, даже польстил бы ему. Безнравственность стоит. очень дешево, и каждый щеголяет ею.

Политические события XX века означают не что иное, как политическое господство темных, необразованных масс. Старая демократия была закалена значительной дозой либерализма и преклонением перед законом. Служение этим принципам обязывает человека к строгой самодисциплине. Под защитой либеральных принципов и правовых норм меньшинства могли жить и действовать. Демократия и закон были нераздельны.

Сегодня же мы присутствуем при триумфе гипердемократии, когда массы навязывают всему обществу свою волю и свои вкусы. Не следует объяснять новое поведение масс тем, что им надоела политика и что они готовы предоставить ее специально подготовленным лицам. Именно так было раньше, при либеральной демократии. Тогда массы полагали, что, в конце концов, профессиональные политики при всех их недостатках и ошибках все же лучше разбираются в общественных проблемах, чем они, массы. Теперь же, наоборот, массы считают, что они вправе пустить в ход и сделать государственным законом свои желания.

То же самое происходит и в других областях жизни, особенно в интеллектуальной. Рядовой читатель, ничего не смыслящий в теме статьи, будет читать ее не с тем, чтобы почерпнуть из нее что-нибудь, а с тем, чтобы сурово осудить автора, если он говорит не то, чем набита голова читателя.

Как говорят в Америке, «выделяться неприлично». Масса давит все непохожее, особое, личностное, избранное.

 

IV

 

Человек становится человеком, только усвоив душевные богатства другого человека. Для этого усвоения необходимы свобода, многообразие ситуаций общения, специализация, и все должно пронизываться не только чувствами, но и разумом. Последний есть диктатор человека. Это единственный из диктаторов, который приносит истинную пользу личности.

Простор для действия такого «диктатора» предоставляет семья. На проблемах семьи нам приличествует остановиться подробнее. Хорошо организованная, дружная семья, как и ее воспитывающая и обучающая среда, могут стать школой справедливо устроенного общества, колыбелью более гармоничного мира. Для этого надобно, прежде всего, разумное уравновешение и распределение по силам членов семьи их прав и обязанностей, личного вклада каждого в общее благо; необходима взаимопомощь.

В такой семье естественно воспитывается у будущих семьянинов величайшее почтение, трепетное благоговение перед союзом мужчины и женщины, перед семейной жизнью главного условия осуществления целостного человека как законченного продукта природы и истории. Необходимо воспитать это отношение к браку как к пространству, в котором пресуществляется лучшее и благороднейшее в человеке — и великодушие, и сила, и самопожертвование, и диалог стремлений, и красота, и разум.

Но и здесь, как всегда и во всем, опасны крайности: брак не должен заменить собой весь мир, задача в том, чтобы вписать его в целостную жизнь человечества. Из невозможности вступить в брак (по самым разным причинам) опасно делать вселенскую трагедию. Да, в прекрасном браке раскрываются способности человека, но в плохом — они погибают. И, кроме того, способности могут раскрываться и вне семьи.

Здесь едва ли не важнейшее — отношение к семье как к строительству, как постоянному труду поддержания и укрепления дома семьи. Семья есть совершенно особая жертва, и притом неизбывная, — жертва, не ставящая себе жертву в заслугу, как бы привычная, естественная, не ждущая награды жертва. Без эксплуатации, без бунта. Эгоизм находит утоление в самой возможности жертвоприношения. Радость отдачи — отдачи дум, чувств, забот, усилий — без ожидания воздаяний, наград, возвратов, а просто радость, благодарность за самую возможность жить для других.

Враждебность ребенка к окружающим, провалы в школе, семейное неблагополучие, неадекватные реакции на среду и им подобные явления вызываются к жизни особым стечением ее обстоятельств и спецификой нервной организации конкретных людей. Сложная игра внешнего и внутреннего ответственна за то, что данный ребенок справился, а этот не победил и заболел, когда его родители разошлись или когда с ним жестоко обращалась мать. Закалится ли его душа или сломается, укрепится от страданий или погибнет — зависит от совершенно конкретного сочетания внешних и внутренних факторов. Среди внешних — воспитание, конечно, очень важно.

В обязанность родителей входит воспитание рожденных ими детей вплоть до того времени, когда их дети достигнут полной зрелости. Только из этой обязанности вытекают в качестве необходимых условий все их права.

Поэтому дети сохраняют свое исконное право на жизнь, здоровье, состояние, если они его имеют. Даже их свобода не должна быть ограничена в большей степени, чем того требует, по мнению родителей, их воспитание и сохранение возникающих новых семейных отношений.

С наступлением зрелости власть родителей должна, конечно, прекращаться.

Обязанность родителей состоит в том, чтобы заботиться о физическом и нравственном благе детей и обеспечить им возможность избрать определенный образ жизни, который соответствовал бы их индивидуальным возможностям.

Государству надлежит гарантировать права детей в их отношениях с родителями, и поэтому оно должно, прежде всего, установить законодательным путем время наступления зрелости. Зрелый возраст устанавливается не только в зависимости от климатических условий, но и в соответствии с тем, какой зрелости суждения требует в данной стране отправление гражданских обязанностей.

Государственное вмешательство в дела семьи очень опасно; оно должно ограничиваться только исключительными ситуациями.

Государство должно следить за тем, чтобы отцовская власть не переходила известных, предписанных ей границ. Но, с другой стороны, это внимание государства ни в коем случае не должно превращаться в предписания родителям того, какое воспитание и образование должны они дать своим детям. Вмешательство государства всегда должно носить чисто отрицательный характер, удерживая родителей и детей в границах, определенных законом. Несправедливо и нецелесообразно требовать от родителей постоянного отчета в их действиях. Только в тех случаях, когда нарушение этой обязанности очевидно или весьма вероятно, государство может считать себя вправе вмешаться в семейные отношения.

Государству надлежит также определить необходимые качества опекуна. Поскольку опекуны принимают на себя все обязанности родителей, к ним переходят и все родительские права. Но государственный надзор за ними должен быть более строгим.

Помимо этого, государство не должно ограничиваться тем, что оно ограждает несовершеннолетних, так же как и других граждан, от возможных посягательств на их права. Государство обязано помочь несовершеннолетним, объявляя недействительными те их действия, последствия которых могут им. повредить. Оно должно следить за тем, чтобы их не обманули, исходя из своекорыстных интересов, и не способствовали бы необдуманному решению с их стороны. Если же это произойдет, государство должно не только потребовать возмещения ущерба, но и наказать виновных.

 

V

 

Чувственность со всеми ее благотворными последствиями пронизывает всю жизнь и все занятия людей. Она заслуживает, таким образом, свободу и уважение. Но не следует забывать, что именно чувственность является также источником огромного числа физических и нравственных зол. Даже в нравственном отношении, благотворная только тогда, когда она находится в правильном соотношении с действием духовных сил, она чрезвычайно легко обретает вредное для человека преобладание.

Возникает вопрос о необходимости противодействовать падению нравов посредством законов и государственных установлении.

Даже и в том случае, если бы подобные законы и установления и оказали бы определенное действие, все-таки вместе с усилением их действия усиливался бы и наносимый ими вред.

Государство, в котором граждане принуждаются или склоняются такими средствами следовать пусть даже наилучшим законам, представляет собой толпу рабов с обеспеченным содержанием. А не объединением свободных людей, обязанных не преступать границы права.

Склонять к определенным действиям, убеждениям можно самыми различными путями, но ни один из них не ведет к подлинно нравственному совершенству. Человек привыкает к добродетельным поступкам и в известной степени также к добродетельным убеждениям. Но его душевные силы при этом не возрастают. Не обретают большей ясности его идеи о предназначении и его ценности. Не становится сильнее его воля, чтобы побороть господствующее в нем влечение. Таким образом, он отнюдь не приближается к истинному, действительному совершенству.

Следовательно, тот, кто стремится воспитывать людей, а не приучать их действовать в угоду внешним целям, никогда не прибегнет к таким средствам. Ибо, помимо того, что принуждение и руководство не могут вызвать к жизни добродетель, они к тому же еще всегда уменьшают и силу. А что такое нравы без моральной силы и добродетели?

И как ни велико зло, заключающееся в порче нравов, оно не лишено и благодетельных последствий. Крайности приводят людей на средний путь — путь мудрости и добродетели. Свобода увеличивает силу, а сила всегда ведет к известному великодушию.

Принуждение подавляет силу и ведет к разного рода своекорыстным желаниям и ко всем низменным уловкам слабости. Принуждение может предотвратить некоторые проступки, но лишает красоты даже законные действия.

Человек, предоставленный самому себе, с большим трудом вырабатывает правильные жизненные принципы, но они накладывают неизгладимый отпечаток на все его поведение. Тот, кого намеренно к этому ведут, легче их воспринимает, но они. отступают даже перед его собственной ослабленной энергией.

Государственные установления, которые ставят перед собой цель объединить в некоем единстве самые разнообразные и различные интересы, вызывают множество коллизий. Эти коллизии ведут к несоответствию между желаниями людей и их возможностями, а это и вызывает проступки. Следовательно, чем бездеятельнее, если можно так выразиться, государство, тем меньше число проступков.

Старания государства устранить или даже предотвратить всякое проявление безнравственности, сомнительны. Возможные благотворные последствия этого в области нравственности невелики.

Подобное воздействие на характер нации не является необходимым даже с точки зрения обеспечения безопасности.

Если не забывать, что из всех аспектов воспитания именно воспитание нравов и характера может достигнуть наивысшего совершенства только при полной свободе, то едва ли вызовет сомнение правильность следующего принципа. Государство должно полностью воздерживаться от попыток прямо или косвенно влиять на нравы и характер нации, если это не является естественным и неизбежным следствием его других совершенно необходимых мер. Все, способствующее достижению этой цели, — прежде всего специальный надзор за воспитанием, религиозные установления, законы против роскоши и т.д., — все это должно полностью находиться вне пределов его компетенции.