ГОРОДСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ 4 страницаВ отличие от представлений, согласно которым с момента возникновения организма в виде зиготы в процессе онтогенеза имеет место в начале постепенное, а затем все более прогрессирующее истощение неких энергетических потенциалов, данные его исследований позволили прийти к заключениям противоположного характера. В процессе роста и развития, при переходе от одного возрастного периода к последующему, энергетические и рабочие возможности организма, с точки зрения И.А. Аршавского, возрастают, достигая максимума к периоду, соответствующему взрослому состоянию. Важную роль в повышении энергетических возможностей организма он приписывал скелетной мускулатуре, деятельность которой преобразуется благодаря последовательной смене и возникновению новых доминантных состояний, образующихся в развивающейся нервной системе. С момента закладки мышечной ткани организм на изменение в среде прежде всего отвечает скелетно-мышечными (двигательными) реакциями, от которых зависит деятельность прочих систем органов, и в особенности уровень энергетических процессов. Указанная зависимость, в отличие от «энергетического правила поверхности», сформулированного Рубнером, обозначена Аршавским как «энергетическое правило скелетных мышц». Имея в виду термодинамический аспект проблемы онтогенеза, исследователь ставит следующий вопрос: позволяет ли энергетическое правило скелетных мышц понять механизмы увеличения отрицательной энтропии, или, что то же самое, снижения положительной энтропии как фактора, увеличивающего продолжительность жизни организма и отодвигающего время возникновения старения и старости? «Как известно, открытые системы, какими, в частности, являются живые организмы, обменивающиеся с окружающей средой не только энергией, но и веществом, характеризуются тем, что в состоянии стационарного равновесия скорость образования положительной энтропии у них стремиться к минимально возможному на данном уровне значению. Почему у одних млекопитающих скорость образования положительной энтропии велика, а у других млекопитающих она мала и задержана? Ответ на это вопрос до сего времени не дан ни физиологией, ни термодинамикой открытых ситем»[271] — указывает И.А. Аршавский. Казалось бы, поступающая в организм свободная энергия пищевых веществ должна полностью или даже с избытком компенсировать высокие энергетические затраты. Однако это не способствует образованию отрицательной энтропии. Более того, как следует из опытов В.Н. Никитина и его сотрудников, а также по данным исследований лаборатории И.А. Аршавского, негэнтропии способствует ограниченное поступление пищевых веществ в живую систему. Природа этого явления в настоящее время не раскрывается и не объясняется термодинамикой открытых систем, — приходит к заключению Аршавский. Аршавский исключает возможность нашей аналогии онтогенеза с заведенными часами, пущенными в ход процессом оплодотворения. Он считает, что если и прибегать к указанной аналогии, то правильнее говорить, что в процессе онтогенеза до известного периода, с которого начинается старение, вновь и вновь заводятся часы жизни, переводя организм на более высокие энергетические уровни. Для теории Аршавского крайне трудным является вопрос: когда и на каком этапе онтогенеза начинается затухающее самообновление протоплазмы? «В настоящее время нам еще трудно полностью понять, — признается И.А. Аршавский, — каким образом в связи с интенсивной скелетно-мышечной активностью продолжительность жизни тем не менее не увеличивается».
* Теория Аршавского интересна нам еще и в связи с тем, что на ее примере можно легко проследить, как теоретический фундамент, имеющий отношение, казалось бы, к вопросам физиологии мышечной активности и термодинамики, непосредственно влияет на отношение к проблемам психологии, педагогики и даже психопатологии. «При рождении каждый ребенок является потенциальным обладателем творческих способностей... Почему же, однако, лишь немногие остаются обладателями творческих способностей, подавляющее большинство приобретает лишь исполнительские, а часть — вообще никаких?» — задается вопросом физиолог Аршавский, и предлагает использовать «принцип доминанты» в организации обучения, что якобы может способствовать развитию творческих способностей у школьников. Для этого учитель на каждом уроке формирует задачу-цель, а ученик самостоятельно оценивает результат, которого должен достичь — и учитель-консультант должен добиться, чтобы доминанта была разрешена. Затем во время перемен ученики осуществляют «раскованную двигательную активность», «пальпаторно оценивая вагус-фазу восстановления», т.е. частоту сердечных сокращений. Все это заканчивается «чувством глубокого удовлетворения», после чего «ученик начинает любить школу, и появляется у него желание учиться... Приведенный принцип обучения и является основой сохранения и дальнейшего развития творческих способностей»[272]. Если бы все было так просто. Масса креативных тренинговых курсов была предложена за рубежом, чтобы обучить людей генерировать идеи. Постоянно появляются оптимистические заявления о ценности этих курсов для развития креативности, но, как доказано, на деле они всего лишь улучшают способность выполнять только тот вид тестов, которые использовались во время тренинга. Полученные навыки неприменимы в других ситуациях. Это и не удивительно. Авитология
В конце ХХ века Джеймс Бэллинжер отмечает резкое возрастание научного интереса к исследованиям в области суицидологии и пишет, что в связи с омоложением суицидов эта проблема выдвинулась в круг «центральных проблем наиболее активных и продуктивных слоёв общества» [273]. Только тот факт, что всё большее число людей во многих странах мира заканчивает жизнь самоубийством, заставляет специалистов углубляться в эту проблему. Поскольку самоубийство стоит в первом ряду причин смертности трудоспособного населения и наносит серьёзный экономический ущерб, связанный с потерей людских ресурсов, затратами на содержание суицидентов в больнице, оплатой больничных листов, выплатой пособий по инвалидности и пенсий иждивенцам, с самого начала мы должны уяснить себе, что обращение к теме смерти и самоубийства продиктовано не столько научным, сколько научно-практическим интересом. Большинство учёных, занимающихся проблемами суицидологии, напоминают чистых и непредвзятых исследователей феномена, как испанские конкистадоры — этнических исследователей культуры майя. Усиление интереса к проблемам суицидальной активности наблюдается и в России. Ранее, если бы это только было возможно, коммунистическая партия запретила бы самоубийство граждан как грубую диверсию, подрывающую основы морали, нравственности и социалистического образа жизни. Но, поскольку с тем же успехом можно было бы запретить наступление зимы или заход солнца, самоубийство как феномен искусственно вытеснялся с «солнечных» территорий официальной социологии и психологии на «теневую» территорию государственной психиатрии, где я и встретился с ним, начиная свою психиатрическую практику в конце 80-х годов. Мы будем «охотиться» сейчас за очень сложным феноменом — авитальной активностью. Этот феномен настолько скрыт в глубинах нашего мозга, что крайне редко выходит на освещённую сознанием территорию. Крайне редко люди осознают скрывающуюся в недрах своего естества авитальность. Разве что иногда, стоя на балконе высотного здания, человек вдруг поражается промелькнувшему желанию броситься вниз. Разве что иногда, ведя машину, человек испытывает внезапное «бессмысленное» желание вывернуть одним движением руль и выехать на встречную полосу. Разве что иногда, в минуты внутреннего молчания, человек начинает слышать едва различимый неприятный скрежет: как будто какое-то огромное бездушное насекомое ползёт за ним, и он понимает, что это — смерть. Если мы считаем, что одним из самых мощных витальных инстинктов является инстинкт самосохранения, мы можем только предположить, сколь мощной должна быть авитальная активность, чтобы, вырвавшись на поверхность, она смогла нейтрализовать и подавить инстинкт самосохранения. Одно из проявлений авитальной активности — аддиктивное поведение. Мы видим, как некое мощное течение уносит от нас прочь подростков и взрослых, злоупотребляющих психоактивными веществами. Огромная невидимая рука вырывает их с корнем из школьной, семейной и личной жизни. Никакие призывы не в силах остановить их и вернуть к нормальной жизни. Более того, они сами протягивают к нам руки с мольбой о помощи, потому что чувствуют и понимают гораздо лучше нас: что-то страшное проснулось в глубинах их мозга. Мы же не понимаем, а чаще и не хотим понять, полностью всего того, что происходит. Но мы должны понять. Что за напасть такая свалилась на наши головы за последние несколько десятилетий? Или, может быть, это и не напасть вовсе, и ниоткуда она не сваливалась, а всегда жила во всех нас и заметна стала лишь после того, как слишком «расплодилась» и стала забредать на те возрастные территории, куда раньше и носа не казала. Не вызывает оптимизма и ситуация с суицидальной активностью. Суициды вышли на третье место среди причин смерти у подростков после несчастных случаев и убийств. Дэвид Майерс в руководстве по социальной психологии рассматривает факт утроения самоубийств подростков среди пяти основных негативных тенденций в Соединенных Штатах Америки с 1960-х годов[274]. Резко возросшее число завершённых суицидов в подростковом возрасте, и особенно среди детей до 12 лет, зависит от многочисленных социокультурных условий, которые в деталях на сегодняшний день ещё не выяснены, — честно признаются учёные[275]. О том, что авитальная активность в популяции усиливается и распространяется, поражая всё более и более ранние возрастные группы, можно судить даже по названиям работ, которые появляются в последнее время, например, статья «Суицидальное поведение у детей дошкольного возраста», руководство для врачей «Подростковая наркология». Следующий этап — руководство по детской наркологии, которого, к счастью, пока ещё нет. Статистика детских самоубийств, равно как и детского алкоголизма, давно уже перестала быть казуистикой.
* Способность человека самостоятельно прекращать собственное существование (самоубийство) привлекает к себе внимание исследователей уже не одно столетие. Но лишь в начале ХХ века на стыке таких дисциплин, как медицина, психология, социология, правоведение сформировалась самостоятельная наука суицидология. Не вдаваясь подробно в терминологические споры (многие авторы считают, что агрессия не может, исходя из определения, быть направлена на себя; совершенно различное смысловое наполнение имеет термин «парасуицид»), я предлагаю рассматривать суицидальную активность наряду с другими формами саморазрушающего поведения в рамках авитальной активности, понимая под авитальной активностью психическую и поведенческую активность, направленную на снижение и (или) прекращение собственного социального и биологического функционирования. Суицидальная активность и суицидальное поведение, направленные на прекращение биологической жизни, являются лишь одной из возможных форм авитальной активности. Точно так же проявлением авитальной активности является и аддиктивное поведение, ведущее к нарушению социального и биологического функционирования индивида. Авитальная активность противоположна витальной активности — направленной на создание и поддержание оптимальных условий для физиологического, психологического и социального функционирования индивида. Витальная активность, как мы помним, — это закономерный процесс самоструктурирования материи в ходе онтогенеза и филогенеза. Мы наблюдаем витальную активность как со стороны индивида, так и со стороны вида. Индивид имеет специфические реакции, обеспечивающие процесс индивидуального развития и воспроизведения себе подобных, так же и вид имеет специфические реакции, обеспечивающие процесс выживания вида в целом. Чем более сложную структуру имеет биологический индивид, тем более сложные реакции и модели поведения он может использовать для хронификации жизни и воспроизводства себе подобных. Существует, казалось бы, гигантское различие между витальной активностью хрестоматийной инфузории-туфельки (уплывающей в капле воды от кристалла соли и обменивающейся протоплазматическим веществом с другой инфузорией для последующего деления) и витальной активностью человека, способного функционировать даже в условиях открытого космоса и могущего с помощью замороженной спермы искусственно оплодотворить яйцеклетку и вырастить её, пересадив в матку. Но на самом деле, несмотря на всё большее и большее усложнение этих моделей поведения, в своей конечной цели они остаются теми же: хронификация жизни и продолжение рода. Злоупотребление психоактивными веществами и суицидальная активность относятся, несомненно, к тем моделям поведения, которые препятствуют или полностью прекращают как существование индивида, так и продолжение рода. Чем дальше продвигаются учёные в изучении глубинных корней этих, таких внешне различных, проявлений человеческой активности, тем больше в них крепнет убеждённость в том, что в их основе лежит некий общий принцип, свойственный, возможно, всему живому, но лишь у человека впервые проявляющийся настолько ясно и чётко, что возникает предположение о заложенном в основе всего живого влечении к смерти.
* На сегодняшний день к проявлениям авитальной активности я могу отнести четыре группы феноменов, наблюдаемых в психологической и психопатологической практике.
1. Пресуицидальная активность: * экспектинг (синдром ожидания); * астенические состояния и усталость от жизни; * нежелание жить; * желание умереть. 2. Суицидальная активность: * суицидальные мысли; * суицидальные тенденции; * суицидальная готовность; * суицидальные попытки; * завершённый суицид. 3. Парасуицидальная активность: * аскетическая активность; * пренебрежение здоровьем и отказ от лечения; * самоповреждения; * рискованное поведение; * аддиктивное (субстанционное) поведение; * антисоциальное поведение. 4. Десоциальная активность: * снижение социальной активности (уединение и уход в монастырь, обет молчания, нежелание иметь семью и детей и т.п.); * аддиктивное (несубстанционное) поведение. Каждая из вышеперечисленных форм авитальной активности имеет свои особенности. Пресуицидальная активность отражает постепенное начало процесса преобладания внутренних авитальных тенденций над витальными: от синдромов ожидания и хронической усталости, или, как говорили древние римляне, «taedeum vitae» (усталость от жизни), до осознанного нежелания жить, но без осознанного стремления прекратить собственное биологическое и социальное функционирование. Суицидальная активность предполагает осознанное стремление прекратить собственное биологическое функционирование. Парасуицидальная активность предполагает осознанное стремление ограничить, снизить, нарушить или поставить под угрозу собственное биологическое функционирование и неосознанное стремление прекратить собственное биологическое функционирование. Десоциальная активность предполагает осознанное стремление ограничить собственное социальное и психологическое функционирование и неосознанное стремление прекратить собственное биологическое функционирование. Ключевые понятия, разграничивающие различные проявления авитальной активности: социальное — биологическое; осознанное — неосознанное; ограничить — прекратить.
* К пресуицидальной активности относятся: синдром ожидания, астенические состояния и усталость от жизни, осознанное отсутствие интереса к жизни, осознанное желание умереть. Пресуицидальный период — это отрезок времени, в течение которого начинающие преобладать авитальные тенденции не достигают ещё границ сознания и, следовательно, не осознаются самим человеком как таковые. Синдром ожидания (экспектинг) — самая ранняя из известных мне на сегодняшний день форм авитальной активности. Экспектинг проявляется в том, что существование «здесь и сейчас» человека не радует, но он живёт надеждой на будущее: «сейчас плохо, но потом будет хорошо, поэтому сейчас нужно не прожить, а пережить; человек мечтает «убить сейчас», «убить время», чтобы скорее наступило завтра. Это патологическое по своей сути состояние только напоминает нормальное ожидание, знакомое любому человеку, например, когда мы на поезде возвращаемся из длительной командировки и готовимся к встрече с родным городом, домом и близкими. В такие моменты особенно замечаешь, как медленно тянется время, как каждый час растягивается до невозможности, как крайне трудно занять себя чем-либо и отвлечь, чтобы время шло быстрее. Феномен ожидания проявляется в осознанном желании быстрее прожить определённый отрезок текущего времени, иногда даже при отсутствии осознанной фрустрирующей ситуации («скорее бы лето», «скорее бы выходные дни», «скорее бы окончить школу», «скорее бы выйти замуж, уйти из семьи»), что можно трактовать как желание побыстрее прожить свою жизнь. Когда неудовлетворённость осознана, наличие этого феномена постепенно складывается в синдром, основным движущим механизмом которого является надежда на ослабление фрустрации через какой-то промежуток времени, а само ожидание какого-либо события в этом промежутке времени становится тягостным. Жизнь сама по себе в данный момент глубоко не удовлетворяет человека, но при этом он не видит никакой возможности как-либо повлиять на течение событий. Единственное, что ему остаётся,— это ждать, когда что-то в его жизни произойдёт само собой (приедет принц на белом коне, появится лёгкая работа с большим заработком). Суть синдрома ожидания заключается в том, что сформированная потребность при невозможности (в силу каких-либо причин) преобразоваться в поведение, направленное на её удовлетворение, создаёт «застойный очаг» негативных эмоций, подавить или вытеснить которые полностью не удаётся. Такие негативные эмоции в ряде случаев могут дезорганизовать практически всю деятельность человека. Психическая активность как бы замирает в ожидании благоприятных внешних условий. В поведении вместо действия формируется реакция ожидания, что действие свершится само. Человек постепенно приходит к пониманию того, что жизнь «творится» собственными усилиями — и детским ожиданиям приходит конец. Одаривать его никто в жизни не собирается. В то же время формируется понятие о конечности существования, когда не узнаёшь, а понимаешь, что жизнь имеет конец и можно не успеть. В итоге ломки мировосприятия, когда привычное детское «ожидание праздника» разрушается, начинается поиск замены ему. В частности, подросток должен найти замену в «ощущении праздника» от какой-либо деятельности, которая будет целиком и полностью зависеть от его собственных способностей и умений (принадлежать ему). При этом человек, больше ожидающий каких-либо событий, чем участвующий в их создании или постигающий неудачи и неудовлетворенный своей деятельностью, имеет гораздо больше шансов начать использовать патологические модели защитного поведения. К суицидальному поведению может привести глубокое разочарование в собственных способностях чего-либо добиться самому и потеря надежды, что ситуация может каким-либо образом измениться в лучшую сторону сама по себе. Как речка, вышедшая из берегов родительского контроля и обретшая долгожданную свободу, человек нередко теряется: куда разместить себя всего, когда это пространство, оказывается, не так доброжелательно? Надежды на то, что всё само собой изменится в лучшую сторону, как только «окончу школу», «поступлю в институт», «выйду замуж», как правило, не соответствуют реальности. Именно этот хорошо известный факт даёт мне основание рассматривать синдром ожидания как одну из самых ранних форм пресуицидального поведения[276]. В отличие от осознанного отсутствия интереса к жизни при синдроме ожидания нет отсутствия интереса к жизни вообще. Жизнь не интересна такой, какая она есть в данный момент. При этом сохраняется надежда, что в будущем что-то может измениться к лучшему, и эти изменения связываются с чисто внешними обстоятельствами, не зависящими от самого человека. Надежда — очень хрупкий феномен, и часто не она умирает последней — последним умирает человек, в котором она умерла. Не всегда экспектинг проявляется лишь в когнитивной деятельности. Желание быстрее прожить определенный промежуток времени приводит к использованию для этого различных психоактивных веществ (чаще всего снотворных в больших дозах) или своеобразных психологических техник, сущность которых пока еще мало нам известна. Один из наших пациентов — 17-летний молодой человек, с его слов, систематически использует некий способ ускорить течение времени тогда, когда ему скучно или неприятно. Он самопроизвольно как бы «выключается» из окружающей реальности, при этом не теряя полностью контроль над своим поведением (он может продолжать ехать в автобусе, сидеть на уроке, даже писать контрольную), и через какое-то время «включается» назад. Субъективно для него более всего заметен момент включения — в этот момент он понимает, что прошло много времени, и по тому, что краски и звуки вокруг вновь приобретают свою насыщенность — что был «выключен».
* Далее следуют астенические состояния и усталость от жизни — это период, когда жизнь в целом начинает утомлять. Подобные состояния часто сочетаются со злоупотреблением психоактивными веществами. Более того, злоупотребление алкоголем или наркотиками очень часто прикрывает и, возможно, своеобразным образом временно «лечит» подобные астенические состояния. Врачи, занимающиеся проблемами аддиктивного поведения, хорошо знают, что непосредственно после прекращения приёма психоактивных веществ возникает тяжёлое астено-апатическое состояние, которое часто служит причиной возвращения к приёму психоактивных веществ или проявляется в суицидальной активности. Пациенты заявляют, что без приёма психоактивных веществ жизнь лишается для них смысла, они говорят, что у них есть желание, но нет сил жить. На сегодняшний день подобные состояния описываются в рамках амотивационного синдрома и рассматриваются как последствия злоупотребления психоактивными веществами, но вполне возможно, что сам факт начала злоупотребления психоактивными веществами есть следствие первичной усталости от жизни. Очень возможно, что подобные состояния описываются многими специалистами в рамках «синдрома хронической усталости». Иногда его расценивают как обычную лень, про которую Ларошфуко писал, что «леность — это самая безотчётная из всех наших страстей. Хотя могущество её неощутимо, а ущерб, наносимый ею, глубоко скрыт от наших глаз, нет страсти более пылкой и зловредной. Если мы внимательно присмотримся к её влиянию, то убедимся, что она неизменно ухитряется завладеть всеми нашими чувствами, желаниями и наслаждениями: она — как рыба-прилипала, останавливающая огромные суда, как мёртвый штиль, более опасный для важнейших наших дел, чем любые рифы и штормы. В ленивом покое душа черпает тайную усладу, ради которой мы тут же забываем о самых горячих наших упованиях и самых твёрдых намерениях. Наконец, чтобы дать истинное представление об этой страсти, добавим, что леность — это такой сладостный мир души, который утешает её во всех утратах и заменяет все блага»[277]. Лучше всего суть усталости от жизни описала мне одна из пациенток, которая рассказала, что она уже много лет живёт так, как будто «отмечается, для галочки: вышла замуж, родила детей, вырастила, вышла на пенсию», а всё это время где-то на заднем плане с каким-то облегчением отмечается: «все меньше и меньше осталось», до «конца» уже совсем недалеко, «и хорошо от этого».
* Нежелание жить — состояние, которое можно диагностировать, когда жизнь не радует сейчас и нет надежды, что что-то может измениться к лучшему в будущем. Не хочется просыпаться по утрам. Вечер и ночь приносят облегчение, как конец ещё одного прожитого дня. В англоязычной литературе для обозначения этого состояния используется оборот «feel that life was not worth living» — «чувство, что жизнь не стоит того, чтобы жить». Одна из моих пациенток самостоятельно обратилась за помощью и даже согласилась на стационарное лечение, после того как стала испытывать стойкое нежелание просыпаться по утрам. У неё не было никаких других более глубоких пресуицидальных и суицидальных проявлений, но, будучи женщиной интеллектуально утонченной, она каким-то образом почувствовала, что за этим «нежеланием» скрывается нечто гораздо большее, чем простая усталость, нечто реально угрожающее её жизни. Подобные состояния возникают достаточно часто у подростков и людей, попавших в тяжёлые жизненные обстоятельства. Насколько это опасно для душевного и физического здоровья, хорошо известно и психологам, и врачам. Больной, потерявший надежду на выздоровление, практически обречён. Человек, утративший веру в будущее, может реально погибнуть из-за полного упадка душевных и физических сил от любого инфекционного заболевания. Один из ведущих специалистов в области суицидологии Бэк специально подчёркивал, что у депрессивных пациентов, госпитализированных в связи с суицидальными тенденциями, фактор безнадёжности является лучшим критерием серьёзности суицидальных намерений. Всемирно известный специалист по вопросам психологии личности и психотерапии Виктор Франкл, переживший нацистский концлагерь, вспоминает, что направление человека на какую-нибудь цель в будущем было единственным способом предотвратить самоубийство в лагере. «Тот же, кто уже не мог больше верить в будущее, в своё будущее, был потерян. Вместе с будущим он утрачивал и духовный стержень, внутренне ломался и деградировал как телесно, так и душевно»[278].
* Пресуицидальный феномен, возникающий вслед за осознанным нежеланием жить, — осознанное желание умереть. Если теряется смысл и цель жизни — зачем тогда жить? В этот период появляются мысли о желательности смерти, о том, что «хорошо бы уснуть и не проснуться», «хорошо бы случайно попасть под машину или в какую-нибудь катастрофу», что «везёт же людям, которые заболевают тяжёлыми, неизлечимыми заболеваниями». Подобные мысли и высказывания эпизодически могут возникать практически у любого человека. Они мимолётны, не занимают всю сферу психической активности и не представляют большой опасности, так как мощная противосуицидальная мотивация в большинстве случаев не допускает возможности сознательного логического завершения этих мыслей: зачем, собственно, ждать счастливого случая, если все в моих руках, если можно самому ускорить ход событий. Такие мысли и фантазии мы можем наблюдать в любом возрасте. Анна Фрейд приводит пример фантазии 10-летней девочки в период её борьбы за первенство со старшими братьями и сёстрами: «Я вообще не хотела бы родиться, я хотела бы умереть. Иногда я представляю себе, что умираю и потом опять появляюсь на свет в виде животного или куклы. Если я появляюсь на свет в виде куклы, то я знаю, кому я хотела бы принадлежать: маленькой девочке, у которой раньше служила моя няня; она была очень милая и хорошая. Я хотела бы быть её куклой, и пусть бы она обращалась со мной, как вообще обращаются с куклами; я бы не обижалась на неё. Я была бы прелестным маленьким ребёнком, меня можно было бы умывать и делать со мной всё, что угодно. Девочка любила бы меня больше всех. Даже если бы она получила в подарок новую куклу, я всё равно продолжала бы оставаться её любимицей. Она никогда не любила бы другую куклу больше, чем меня»[279].
* Суицидальная активность – это мыслительная и поведенческая активность, направленная на сознательное прекращение собственного биологического существования. Данную разновидность поведенческой активности изначально изучала суицидология. Начало суицидальной активности совпадает с первым появлением суицидальных мыслей — мыслительной активности, имеющей отношение к представлениям о возможности активного прекращения собственной жизни. В психологическом плане важно отличать суицидальные мысли от мыслей о суициде. Самоубийство как возможный вариант поведенческой активности, как модель поведения встраивается в детское сознание на самых ранних этапах онтогенеза. Хотя этот процесс и требует дальнейшего изучения, можно сказать, что уже к школьному периоду большинство детей имеют общее представление о возможности самостоятельно прекратить собственное существование. Через информацию, полученную от взрослых, сверстников, книги, радио- и телепередачи[280], через сам язык (устойчивые обороты, метафоры) дети усваивают знания о случаях, иногда даже причинах и способах самоубийства. Моя двенадцатилетняя дочь, оценивая количество и объём домашних заданий, часто для характеристики ситуации использует выражение «застрелиться можно». Это, конечно, не суицидальные мысли, но, так или иначе, один из тех случаев, когда психика производит своеобразное тестирование: стоит ли жизнь того, чтобы жить.
* По результатам исследования лиц с суицидальными тенденциями в настоящее время я условно выделяю семь основных осознанных мотивационно-когнитивных суицидальных комплексов, хотя должен подчеркнуть, что суицидальное поведение всегда является сложным результатом взаимодействия практически всей группы мотивационных комплексов с различной степенью выраженности каждого из них. При этом многие из мотивационных компонентов не осознаются самим человеком.
|
