Этот гнев — не ты

 

Ученик Мастера Банкея спросил его:

— У меня случаются приступы гнева, я хочу от него освободиться, но не могу.

Что мне - делать?

Банкей, не сказал ни слова, просто заглянул глу­боко в его глаза, тот даже вспотел неожиданно. Ему хотелось нарушить молчание, но он не осмелился.

Наконец, Банкей улыбнулся и сказал:

— Странно! Я искан и искал, но не смог найти гнева внутри тебя. Покажи мне хоть немного гнева, здесь и сейчас.

Ученик сказал:

— Он не всегда здесь. Он проявляется внезапно. Как я могу показать его сейчас?

Банкей снова улыбнулся и сказал:

— Тогда это не твоя истинная природа, которая остается с тобой всегда; и если бы твой гнев был ча­стью тебя, ты бы смог показать его мне.

Когда ты родился, его с тобой не было. Когда ты умрешь, его с тобой не будет. Этот гнев — не ты. Где-то тут есть ошибка. Уходи и подумай. Ищи! Медитируй!

 

Уверенность

 

Мастер Банкей никогда не цитировал сутр и не вступал в обсуждение. Но беседы, которые он про­водил, посещали не только ученики дзэн, но и люди иного знания. Слова его шли от сердца к сердцу слу­шателей.

Его многолюдные собрания раздражали священ­ника секты нитирэн, последователи которой также ходили слушать Мастера дзэн.

Самолюбивый священ­ник пришел поспорить с Банкеем.

— Эй! Дзэнский учитель! — Обратился он к Банкею, когда тот вышел на сцену.

— Подожди минут­ку. Всякий, кто тебя уважает, будет повиноваться твоим словам, но если человек, вроде меня, тебя не уважает, сможешь ли ты заставить его подчи­няться?

— Подойди ко мне и я покажу тебе это, — сказал Банкей.

Священник принялся, горделиво расталкивая толпу, продвигаться к Мастеру. Банкей улыбнулся и сказал:

— Стань от меня слева. Священник повиновал­ся. — Нет! — сказал Банкей. — Будет лучше разгова­ривать, если ты станешь справа. Пройди сюда. Свя­щенник гордо прошел направо.

— Видишь, — заметил Банкей, — ты меня слуша­ешься, и я думаю, что ты очень добрый человек. А теперь сядь и слушай.

 

Скромность

 

Повар-монах по имени Даре из монастыря Банкея решил лучше заботиться о здоровье старого учи­теля и подавать ему пищу лучшего качества. Заметив это, Банкей спросил:

— Кто сегодня готовил?

К нему прислали Даре. Услышав от него, что по возрасту и положению ему полагается пища лучшего качества, Банкей сказал:

— Тогда думай, что мне не полагается есть вов­се. — И, войдя к себе в комнату, запер за собой дверь.

Даре, сев на пол перед дверью учителя, просил прощения, но Банкей не отзывался. Семь дней про­был Банкей внутри, а Даре просидел снаружи. Нако­нец, отчаявшись, один из учеников крикнул:

— Почтенный Учитель, у Вас, быть может, все хо­рошо, но этому ученику, который сидит здесь, есть надо! Он не может голодать вечно.

На это Банкей открыл дверь. Улыбаясь, он ска­зал несчастному повару:

— Я требую себе такую же пищу, как у последне­го из моих учеников и не хочу, чтобы

ты, когда ста­нешь учителем, забыл об этом.

 

Искренний голос

 

После смерти Мастера Банкея, слепой, живший неподалеку от храма, рассказывал другу: "Я слеп и не вижу лиц людей, но могу по голосу судить об их характере. Обычно, когда я слышу, как кто-то по­здравляет другого с успехом или удачей,то я слышу еще и скрытую нотку зависти.

Когда же утешают в несчастье, я слышу скрытую радость и довольство, словно утешающему приятно, что его самого теперь ожидает что-то хорошее.

Но сколько я помню Бан­кея, его голос всегда оставался искренним. Когда он говорил о счастье, я не слышал ничего, кроме счастья. Когда он выражал печаль, то все, что я слы­шал, было печалью".

 

Молитва

 

Однажды император попросил Мастера Сосана прийти во дворец и помолиться за него. Сосан при­шел, но молиться отказался. Он сказал:

— Это невозможно. Есть несколько вещей в жизни, которые каждый должен делать сам. На­пример, если Вы хотите обнять женщину, я не могу сделать это за Вас, от Вашего имени. Или если Вы должны посморкаться, Вам самому прийдется сде­лать это. Я не могу сделать этого за Вас, это не поможет. То же самое в отношении молитвы.

Как я могу молиться за Вас? Вы молитесь, и я буду мо­литься.

Сказав это, он закрыл глаза и погрузился в глубо­кую молитву.