Пальчики оближешь 6 страница

непременно подстроят тебе какую-нибудь гадость. Один неверный шаг...

- А как ты занялся коммерцией? Ты заканчивал экономический?

- Нет. Я изучал историю искусства. Защитился по теме: изображение глаз

у Мадонн с младенцем. И что самое странное, мне до сих пор интересно. Тебе

никуда не нужно позвонить?

Джим задумался. Существовала ничтожно малая вероятность, что новости

будут хорошими. Скорее всего не будет вообще никаких новостей, что можно

рассматривать как плохую новость. Красавица-итальянка запустила руку под

трусики и смачно так почесалась, нисколечко не стесняясь. А если новости

будут плохими, тогда Джим совсем уже захандрит. С другой стороны, в этом

действительно что-то есть, когда ты звонишь в офис, ковыряясь ногой в

песочке. Так что, наверное, стоит рискнуть.

Телефон все звонил и звонил. Джим представил, как Бетти терзается:

брать трубку иль не брать. Он очень надеялся, что хотя бы автоответчик будет

включен.

- Да? - Это был Бетти. Его голос был весь пропитан серым Лондоном. Джим

почти слышал шум дождя.

- Это Джим. - Он дал Бетти время переварить информацию. - Как дела? - В

ответ была тишина, и Джим с запозданием сообразил, что задал слишком сложный

вопрос.

- Есть какие-то новости?

Бетти молчал, сопел в трубку, раздумывал. Не о новостях, а о том, как

оформить ответ в слова.

- Нет. - Голос у Бетти был не таким уж и напряженным. Неужели он мало

возился со своей материнской платой?

- Все нормально? Снова сопение.

- Да.

- Хорошо, Бетти. Ты там не злоупотребляешь своим положением, пока меня

нет?

Стук клавиш на клавиатуре.

- Я бы никогда не стал.

Пришлось все же спросить:

- А что насчет того проекта?

- Пока ничего. Он тут, у нас. Курьер не сумел найти адрес.

Джим вернул телефон Ральфу. Он поднялся и пошел, пошатываясь, к

туалетам. Там он закрылся в кабинке и минут десять тихо проплакал. Надо было

дать выход эмоциям.

Когда Джим вернулся, Ральф по-прежнему прятался под зонтиком.

- А откуда ты знаешь Хьюго? У вас какие-то совместные проекты? -

спросил Джим, чтобы провести время.

- Да нет. Познакомились на горнолыжном курорте пару лет назад. А вы с

ним в школе учились?

- Ага.

Джим уставился на чудовищно толстую тетку прямо напротив, чья обширная

плоть выпирала отовсюду, откуда только можно (к счастью, на ней был закрытый

купальник), и на ее мужа, похожего на столетнего палочника. Есть такое

насекомое. Действительно похожее на палочку. Джим попытался представить, как

эта парочка занимается сексом, но ему не хватило воображения. Тетенька

представляла собой наихудший вариант английской туристки: загар наподобие

вареного рака, громкий визгливый голос, познания во французском ограничены

десятью словами, а произношение такое отвратное, что Джима аж перекосило. В

общем, дешевка как она есть. Тетка яростно распекала разносчика по поводу

сколько стоит баночка кока-колы. Да, на пляже все дорого. Но если тебе не

хочется тратить деньги, тогда не заказывай "пить водичку". Тем

более что разносчики цену не назначают. И что самое невероятное, у этой

парочки было трое прелестных детишек.

Джим хотел было купить воды - исключительно из-за сочувствия к

разносчику, - но тот, разумеется, прошел мимо, не заметив поднятой руки

Джима и не услышав его призывные вопли.

Шея опять разболелась, и это напомнило Джиму, что ему еще надо

придумать, как разрешить проблему с Дереком. Конечно, будь он чуть поумнее,

у него вообще не было бы никаких проблем с Дереком; у него где-то записан

адрес виллы в Сент-Тропезе, куда приглашал его Кидд, и с учетом сложившихся

обстоятельств - просто критических обстоятельств - было бы вовсе не стыдно

туда напроситься. Тем более что его приглашали. Так что там с Дереком? Если

ему повезет, то Дерек окончательно распсихуется и уедет домой, обиженный на

всех и вся. Но это было бы слишком хорошо. Так не бывает. Неизменный закон

всех вечеринок в большой компании: самьй противный гость всегда уходит

последним. Самые безнадежные зануды и идиоты никогда не посмотрят на часы в

одиннадцать и не скажут: "Все уже поняли, что я патологически не

способен к нормальному и полноценному задушевному общению, так что я еду

домой". Нет, они будут сидеть до трех, четырех, пяти, до шести утра,

пока в доме хозяина не закончатся сигареты. Хотя, может быть, они правы. Все

самое странное и интересное происходит всегда под конец.

Жалко, что Дерек отделался легким испугом после приключения с

багажником; жалко, что багажник был не герметичным, а то бы Дерек там

задохнулся ко всеобщему удовольствию. Или бы просто откинул копытца сам по

себе. Известны же случаи, когда пассажиры продолжительных рейсов умирали от

тромбоза прямо в полете, потому что им было мало места для ног. Обидно, что

с Дереком не случилось чего-то подобного, пока он лежал в тесном багажнике,

скрючившись в три погибели.

В поле зрения показался Хьюго с Катериной и Елизаветой.

- Купил я антенну. Знаете, сколько стоит?

- А мне будет какой-нибудь приз, если я с уверенностью предскажу, что

сейчас мы это узнаем? - спросил Ральф.

Джим наблюдал, как Катерина с Елизаветой раскладывают пляжные

полотенца. Надо признать, женщины более приспособлены для походов на пляж;

такая тщательная, по-военному точная подготовка. Он якобы загляделся на

море, как будто и вовсе не ждал, когда Катерина с Елизаветой разденутся.

Жалко, что это был не нудистский пляж; но и голые грудки - это уже неплохо.

Ты можешь всю жизнь разглядывать женские груди, но еще одна, новая грудь -

это всегда любопытно. Катерина неторопливо сняла свою маечку, явив миру два

загорелых холмика, но тут же надела лифчик от бикини. Елизавета заранее

надела купальник под платье. У Джима была теория, что у блондинок грудь

лучше, чем у брюнеток, но он не знал, как это доказать, и даже если бы он

нашел доказательства, то что бы он с этого поимел?

- Схожу куплю выпить, - сказал Ральф.

- И купи арбуз, - сказал Хьюго. - Джим, как по-французски будет арбуз?

Это была проверка. Раньше Джим хорошо говорил по-французски, да и

теперь еще изъяснялся вполне даже сносно, но когда Хьюго спросил про арбуз,

Джим не ответил. Конечно, было бы здорово сразу и без запинки выдать ответ,

но... увы. Джим знал, как называются на французском совершенно нелепые вещи.

Цесарка. Морская свинка. Шишка. Пемза. Он знал слова на французском, которых

не было в английском. Как называется камень, сквозь который собирают

оливковое масло в масляном прессе. Как называется женщина, которая баламутит

воду, чтобы ловцам речных раков было удобнее оных раков ловить. Есть слова,

которые ты знаешь, но не можешь припомнить с ходу. Есть слова, которые ты

думаешь, что знаешь, а на самом деле не знаешь. Но слово "арбуз"

Джим точно знал, что он не знает. Вопрос арбуза как-то ни разу не поднимался

ни в одном разговоре с французами, ни в одной французской книжке... даже в

меню в ресторанах Джиму ни разу не попадался этот несчастный арбуз. Дыня -

да. Дыня - это пожалуйста. Но вот арбуз...

- Не помню.

Девушки были явно разочарованы. И вот на пляже, под ярким солнцем,

когда у Джима появился шанс проявить себя в области, где он действительно

был силен, он потерпел сокрушительное поражение.

- Ладно, скажу "вроде дыни, только такой зеленый, в

полоску", - заключил Ральф.

- Кажется, это будет pasteque, - сказал Хьюго, и Джим сразу же

заподозрил, что эта лингвистически-арбузная засада была подстроена с самого

начала. Ральф ушел в бар, девушки решили пойти поплескаться. Когда они ушли,

Джим не без ехидства полюбопытствовал:

- Ты женишься на Катерине?

- А ты женишься на Елизавете? - не остался в долгу Хьюго.

Тема была деликатная. Джим знал очень немногих из подруг Хьюго, потому

что редко какая подруга задерживалась при нем больше, чем на пару месяцев.

То ли у Хьюго был иммунитет к безумному пламени страсти, то ли это случилось

так быстро, что Джим просто все упустил? Как будто им снова семнадцать

лет... только им уже далеко не семнадцать, и в их возрасте отсутствие

серьезных и длительных отношений уже можно рассматривать как прискорбную

патологию. И дело вовсе не в том, что некому будет поднести тебе ночной

горшок, когда ты станешь старым и немощным. Все-таки есть разница, когда ты

смотришь хороший фильм вместе с одним человеком, и вы потом обсуждаете, что

посмотрели, в приятной беседе, или когда ты смотришь тот же фильм с

пятью-шестью разными женщинами, которые сменяют друг друга и каждая из

которых сидит с тобой ровно двадцать минут, после чего навсегда исчезает -

вроде бы у тебя есть компания, но обсудить фильм ты с ними не сможешь.

Если Катерина и вправду такая, какой она кажется, то чего еще нужно

Хьюго? Да, у нее есть один недостаток. Она небогата, даже неплатежеспособна.

Но это отнюдь не причина, чтобы с ней "не водиться". Из всех

подруг Хьюго, которых знал Джим, Катерина была самой-самой. Да и для нее

Хьюго был очень даже неплохим вариантом. В конце концов на концерты можно

ходить и с друзьями. А что касается ссор... так все пары ссорятся. Какими бы

нежными ни были отношения, повод для скандала всегда найдется: куда вешать

полку, каким кремом натирать обувь, сразу ли выбросить на помойку кошмарного

вида дешевенькие безделушки, подарки от родственников жены/мужа. Может быть,

это и есть определение любви: человек на которого ты не можешь сердиться

долго.

Елизавета стояла у кромки прибоя, мочила ножки. Ножки были что надо.

Апатичная задумчивость Джима сменилась знакомым зудом. Хватит думать

головой, твердо сказал он себе, пусть вожделение берет бразды. Именно

потому, что он много думал, он и довел себя до банкротства и до тесной

дешевой квартирки - с какими-то странными пятнами плесени на обоях, - в

самой голимой части Лондона. Гоните мысль, пусть пирует зверь.

Девушки увидели, что Ральф возвращается с напитками, и тоже вернулись.

Елизавета уселась на полотенце.

- Простите мою безграничность, - сказала она.

Ральф с трудом удерживал поднос, на котором имели место быть; две

бутылки шампанского, бутылка водки - каждая в отдельном ведерке со льдом, -

две большие кружки пива и три бутылки минеральной воды. Джим невольно

поежился, представив себе, сколько все это стоит по пляжным ценам.

- Может, сейчас поиграем в питейную игру? - спросил Ральф.

- Будет несправедливо, что девушкам придется играть на английском, -

сказал Хьюго с толикой паники в голосе. Его явно страшило, что придется

вносить материальный вклад в эту покупку.

- Да ладно. Давайте сыграем.

- Я что-то не в настроении. Да и вообще, глупое это занятие. Я журчу и

булькаю по шестому разу, и мозги меня плывут.

- Понял, отвял. У меня есть идея получше. Пусть каждый расскажет

историю, и чья история будет лучшей, то не будет платить свою долю в

выпивке.

Хьюго внимательно изучил этикетки на шампанском.

- Ты что, с дуба рухнул? И все равно это несправедливо по отношению к

девушкам.

- Катерина с Елизаветой пусть будут судьями. А мы, каждый, расскажем

историю. Тема пусть будет... антиобщественные поступки. Да, это всегда

интересно. Антиобщественные поступки.

- Я играю, - сказал Джим. Ему нечего было терять. Игра - не игра, ему

все равно надо будет платить. А так хоть какое-то развлечение.

- Расскажи нам историю, Хьюго, - сказала Елизавета.

- Да, Хьюго, расскажи нам историю. - Ральф очень лихо открыл

шампанское; пробка вылетела и приземлилась между грудями длинноногой и

смуглой красотки, которая дремала, прикрывшись газетой. К счастью, она не

проснулась.

- Даже не думай, - остановил Хьюго Ральфа, когда тот потянулся, чтобы

забрать пробку. - Я не умею выдумывать истории.

- Тогда расскажи нам историю из жизни.

Хьюго задумчиво почесал щетину.

- О Господи. Но прежде чем я начну... Катерина, Елизавета, я попрошу

вас не забывать, кто вас везде возит и кто за все платит. В общем так. Вы

мне наверняка не поверите. Пару месяцев назад я устраивал у себя вечеринку,

а на следующий день мне позвонил один из гостей. Парень, которого я едва

знал. "Слушай, мне у тебя очень понравилось, - сказал он. - Я заметил,

у тебя есть свободная комната для гостей. Ко мне тут друзья приехали, живут

у меня, и я тут подумал... ты меня не приютишь на недельку? Меня с моей

девушкой". Я сказал, что сейчас у меня тоже гостят друзья, так что

ничего не получится. Этот урод даже не смог обеспечить отель для своих

гостей.

- И это все? - спросил Ральф.

- Ага. Правда, забавно?

- Похоже, ты дисквалифицирован и должен оплатить счет. Ты вообще

знаешь, что означают слова "история" и "антиобщественные

поступки"?

- А какая твоя история?

Ральф закурил и плеснул себе водки.

- У меня был приятель - он еще и коллега, - у которого было весьма

необычное хобби. Дефекация в местах отправлений религиозного культа.

- Что? - не поняла Катерина.

- Прошу прощения. Он срал в церквях.

- Зачем?

- Интересный вопрос. Он глубоко погряз в метафизике. И его волновал

вопрос, есть Бог или нет.

- Не вижу связи, - сказал Хьюго.

- Связь очень даже прямая. Не сумев найти убедительных доказательств,

что Бог существует, он стал осквернять святыни в надежде, что с ним

приключится что-нибудь ужасное. В смысле, Бог его накажет, что и явится

доказательством, что Бог существует. Он подошел к этому радикально. То есть

не просто втихую покакал в ближайшей к дому методистской церкви. Он полмира

обьездил, чтобы верней достать Господа Бога. Ватикан, собор святого Павла,

Золотой храм в Амритсаре, буддистские храмы в Японии - он везде побывал и

оставил свою "визитную карточку". Он даже поехал в Америку,

предварительно изучив ихние религиозные культы - так сказать, для полного

набора.

- И его ни разу не поймали?

- Один раз, у квакеров. Но они решили, что он больной.

- И я их понимаю, - вставил Хьюго.

- Но вся ирония в том, что это отнюдь не грех, ибо ни одна религия

напрямую не запрещает ходить по-большому в местах поклонения божеству.

Разумеется, я не особенно разбираюсь в религиях, но я уверен, что такого

запрета нет ни в одной.

- Ну и что, случилось с ним что-нибудь страшное?

- Нет. - Ральф в очередной раз приложился к стакану. - В конце концов

он покончил с собой; но в предсмертной записке он написал, что он кончает

самоубийством потому, что за долгие годы, пока он занимался своим

богохульным делом, с ним не случилось ничего ужасного. Наоборот. Он

продвигался по службе. И все у него было замечательно.

- Это плохая история, - сказала Елизавета.

- Да, - согласился Ральф, - и к тому же печальная. Мне не стоило это

рассказывать, пусть даже оно и по теме.

- Да, моя история была хотя бы забавной, да, Катерина? - сказал Хьюго,

подливая ей шампанского.

- Теперь очередь Джима, - сказала Катерина.

- Ну... - Он сделал вид, что задумался. - Жил-был один молодой человек,

красавец, любимец женщин. И он безнадежно влюбился в девушку из Новой

Зеландии. К несчастью, у девушки заболел отец, и ей пришлось возвращаться

домой, чтобы за ним ухаживать. Молодой человек очень быстро понял, что он

жить без нее не может и решил ехать в Новую Зеландию. Но у него совсем не

было денег. Он и так уже слишком много набрал взаймы у друзей и

родственников, и ему было стыдно снова просить у них денег. Он нигде не

работал... то есть работал, играл на бонго по барам, это такой небольшой

сдвоенный барабан... в общем, ему даже пытаться не стоило брать кредит в

банке. А деньги нужны были срочно.

Первым делом он купил лотерейный билет. Но ничего не выиграл - и начал

догадываться, почему в лотерею в принципе выиграть невозможно. И тогда он

подумал об ограблении. У одного из его приятелей был пистолет - то есть не

настоящий, а копия. Но с виду как настоящий. А у друго приятеля была машина.

Он попросил взять на время и то, и другое и поехал за город искать

какой-нибудь захолустный маленький магазинчик. Никаких видеокамер, никого,

кто мог бы его узнать (он был уверен, что как барабанщика-бонго его хорошо

знают в определенных кругах). Он поставил машину так, чтобы ее не было видно

из магазина. У него были очень характерные и запоминающиеся усы a'la Сапата,

но он не стал никак маскироваться, потому что здесь его никто не знал и

потому что он все равно собирался в скором времени покинуть страну.

В общем, он заходит в магазин, видит, что других посетителей нет,

пугает продавца пистолетом, выгребает всю кассу и понимает, почему маленькие

сельские магазинчики грабят так редко. Он возвращается к машине. Пробует

завести мотор, но мотор мертвый. Он не паникует. Он снова пытается завести

машину. И еще раз, и еще. Он разбирается в автотехнике и проверяет мотор. С

виду вроде бы все нормально. Он снова пытается завестись. Но время идет, и

до него вдруг доходит, что пока он тут колупается, продавец мог бы уже

тысячу раз вызвать полицию. Он смотрит на вход в магазинчик и видит, что

продавец вышел на улицу - стоит курит и наблюдает за ним с искренним

интересом. Молодой человек сразу прикидывает ситуацию: с его мексиканскими

усами и оранжевыми тренировочными штанами пешком он уйдет недалеко. И в

любом случае полиция легко вычислит его друга по автомобилю. И тут у него

появляется мысль. Он возвращается к магазину и говорит продавцу:

- Слушай, я пошутил. Вот твои тридцать фунтов, и забудем об этом,

ага?..

- Я пять лет отсидел за вооруженное ограбление, - говорит продавец.

- Слушай, я бы с удовольствием с тобой поболтал, но мне действительно

нужно ехать к больному дядюшке. Вот твои деньги, в целости и сохранности.

Если не веришь, можешь пересчитать. Давай я куплю тебе выпить, что ли. Прямо

в твоем магазине. У тебя, я заметил, хороший выбор.

- Я пять лет отсидел за вооруженное ограбление, - говорит продавец.

- Слушай, это не настоящий пистолет. Это копия. Ничего страшного, -

говорит молодой человек.

- У меня тоже была копия. Я пять лет отсидел за вооруженное ограбление.

- Я тут подумал... может, мы сами с тобой разберемся, не вмешивая

полицию?

- Хорошо, - говорит бывший вооруженный грабитель, расстегивая ширинку.

- Становись.

- И вот в чем самый прикол. После того как они

"разобрались", новоиспеченный вооруженный грабитель хотел

позвонить в ближайшую автомастерскую, но оказалось, что телефон отключен за

неуплату.

Хьюго пришлось разъяснить Катерине с Елизаветой кульминационный момент.

Девушки захихикали.

- Слишком оно хорошо, чтобы быть правдой, - с раздражением заметил

Хьюго. - Да и идея сама дурацкая.

- Да, - кивнул Ральф. - И это не та история, которую кто-то будет

рассказывать о себе.

- А я говорил, кто из участников этой истории мне ее рассказал? -

спросил Джим, мысленно благодаря Херби за его любимый анекдот.

- У Джима история лучше всех, - сказала Катерина.

- Похоже, за выпивку платить нам, Хьюго.

Хьюго впал в ступор уныния. Джим обозревал пляж. Был ли там хоть один

человек, который по-настоящему счастлив? Слишком юные, чтобы жениться,

неженатые, мечтающие пожениться, женатые, больше уже не женатые, женатые по

второму и третьему разу? Отовсюду слышалась веселая болтовня и взрывы

беспечного смеха; но счастливы ли они - все эти люди? Пляж, если смотреть

внимательно, представлял собой отражение изнурительной - и тяжелой работы -

все натужно трудились, стараясь быть счастливыми. Опьяненные солнцем

отпускники старались выкинуть из головы счета, измены, утраты, болезни и

разнообразные мелкие неприятности "карманного формата". Джим

восхищался их героизмом; семьи и одиночки, коммивояжеры и официантки - они

все сражались. Он искренне желал им удачи. Если бы эмиссары Господа

всемогущего сейчас явились бы к нему, воткнули бы пистолет ему в ухо и

сказали бы: "Джим, если сейчас мы тебя застрелим, все эти люди

гарантированно будут счастливы", - он бы с готовностью отдал свою

жизнь за то, чтобы всем остальным было хорошо, потому что это было бы то

сокровище, которое он искал всю жизнь: сделать что-нибудь стоящее. Дабы

благодарные потомки... и далее по тексту.

- Подождите, у меня есть еще история, - вышел из ступора Хьюго. - Она

будет получше.

- Нет, не будет. У тебя все истории идиотские.

- Нет, правда. И почему я сразу про нее не подумал?! У меня был

сослуживец, который всегда проводил отпуск с нудистами. Как раз накануне

большой презентации он поехал на Кап Даг [Крупнейший в мире нудистский

курорт во Франции, на Средиземном море. - Примеч. пер.], в один из этих

нудистских поселков. Провел там две недели. Пил, как лошадь, и обжирался от

пуза - там его угощали. Обратный билет у него был на вечер, а на следующий

день должна была быть презентация. Но он сказал себе: я весь год вкалывал,

как проклятый. Пахал, как лошадь. Полечу завтра утром; там есть ранний рейс,

и даже если его задержат, я все равно успеваю на презентацию во второй

половине дня. Вы знаете, как это бывает, когда тебе по работе приходится

часто ездить в командировки - ты приезжаешь в аэропорт буквально впритык к

нужному рейсу, чтобы не тратить зря время. В общем, он вызвал такси, собрал

чемодан и стал надевать костюм... но не влез в брюки. Я говорю не о том, что

они были ему тесноваты или там молния не сходилась... Он в них не влез в

буквальном смысле слова. Даже ногу не смог засунуть в штанину. А еще у него

была странная привычка не носить трусов, потому что, как он объяснял, когда

он без трусов, он себя чувствует экстремистом-революционером на подпольном

митинге. А поскольку курорт был нудистским, то плавок у этого мужика тоже не

было. А теперь представьте картину. Половина шестого утра, а ему нечем

прикрыть задницу. Он готов предложить таксисту любые деньги, чтобы тот

продал ему штаны, но тут без мазы... таксист его в два раза тоньше. Он

ломится в номера к толстякам, с которыми там познакомился. Предлагает тысячу

фунтов за пару брюк. И снова облом. Все штаны ему явно малы. Он спрашивает у

таксиста, нет ли среди его знакомых по-настоящему толстых людей. Они едут к

двоюродному брату таксистовой жены, и у того, к несказанному облегчению

моего приятеля, как раз подходящий размер. Они мчатся в аэропорт, но там на

шоссе случилась авария, и собралась пробка. Он оставляет багаж в машине и

последнюю милю до аэропорте бежит бегом. И еще успевает увидеть, как

взлетает его самолет. Ладно, фигня-война. Есть еще один рейс, через три

часа. Но на него нет свободных мест. Ни на какой из утренних рейсов нет

свободных мест. Он предлагает другим пассажирам сумасшедшие деньги, чтобы

они отдали ему свой билет, но они все, как один, едут к любимым

родственникам, пребывающим на смертном одре. Ему пришлось брать такси до

Парижа, откуда он все-таки улетает, приезжает через два часа после того, как

презентация закончилась, и его увольняют.

- Ты определенно не знаешь, что такое противоправный поступок, -

подытожил Ральф.

- Он опоздал на презентацию.

- Но не специально. Он же очень старался туда попасть. Елизавета, -

проворковал Ральф, - я хочу, чтобы ты знала, что я по-прежнему в твоем

полном распоряжении, душой и телом, любовь втроем, наручники, порка кнутом,

без проблем.

- Ничего нового, - сказала Елизавета.

Она встала и пошла к воде. Там она улеглась на дамбе в картинной позе -

хоть снимай для журнала, - и принялась лениво перебирать пальцами свои

локоны. Джим выждал минуту и пошел ее обольщать. Ему нужно было нормально

спать - в нормальной кровати. Он подошел и сел радом с ней. Пару минут они

молча смотрели на волны.

- Зачем ты заговорила с этими мужиками вчера в клубе? - спросил он.

- Я с ними не говорила. Это они со мной говорили.

- А откуда они узнали, что ты русская?

- Я же русская девушка. И выгляжу как русская девушка. Я говорю Дереку:

это плохие парни. Очень плохие парни. Один идет к бару. Дерек садится на его

стул. Он возвращается. Говорит Дереку освободить место. Тот говорит: нет.

Два мокрых маленьких мальчика носились по дамбе туда-сюда, брызгаясь

водой на Джима с Елизаветой. Они прыгали в воду "бомбочкой",

поднимая фонтаны брызг. Почему-то им было прикольно нырять именно в том

месте, где расположились Джим с Елизаветой. При этом почти каждый раз они

едва не спотыкались о Джима. Оставалось лишь поражаться их непробиваемому

невежеству. Джим вдруг поймал себя на мысли, что он бы с радостью обменял

потенциальные шуры-муры с Елизаветой на возможность разок врезать этим

мальчишкам по роже; идея была привлекательная, может быть, потому что

неосуществимая.

- Осторожнее, - сказал он пару раз мальчишкам, но те, похоже, его я не

слышали.

- Полная самопоглощенность, - пробурчал он.

- Что? - не поняла Елизавета.

- Самопоглощенность. Он не видит, что происходит вокруг... не понимает,

что он нам мешает.

Они еще поговорили на всякие разные темы, обсудили русские фильмы.

("Русские фильмы - самые лучшие в мире. Но надо смотреть их со мной.

Чтобы я тебе объяснила", - сказала Елизавета.) Джим выразил восхищение

ногами Елизаветы. Выдав положенное количество славословий, он отправился в

сортир с сознанием исполненного долга. В туалете был душ, и Джим решил

освежиться. Но тот мальчишка, который нырял с дамбы и доставал Джима, теперь

уже не нырял. Теперь он был в душе. Джин смиренно ждал. Он посмотрел на

часы. Ныряльщик плескался под душем уже минут восемь, тщательно промывал

каждую складочку у себя на теле и даже сполоснул водой внутреннюю сторону

век. Наверное, это был самый "чистюльный" десятилетний мальчишка

во всей Франции. За Джимом уже выстроилась небольшая очередь из двух

человек. Мальчик закончил свое омовение и принялся ополаскивать плавки, так

же неспешно и методично, как мылся сам. Джим потихонечку закипал. И в конце

концов плюнул и ушел. Все-таки Лондон в нем был силен. Мальчик его

раздражал, но все-таки не настолько.

Когда он вернулся, Елизавета разговаривала с кем-то по мобильному

Ральфа, посылая в трубку воздушные поцелуи.

- Елизавета звонит своему бойфренду, - сказал Хьюго.

Ральф прикончил остатки шампанского. Девушки выпили каждая по бокалу,

Хьюго - два бокала; все остальное поглотили пески Ральфовой жажды. Сейчас

Ральф развлекался тем, что улегся на спину и, зажав ступнями бутылку водки,

пытался влить себе в рот драгоценную жидкость. Но безуспешно.

- Немного йоги весьма бодрит.

Джиму было немного стыдно за Ральфа. Радовало одно - что Хьюго

выказывал все признаки предельного огорчения.

- Удивительно просто, чего только не услышишь от людей после пары

бокалов, - задумчиво проговорил Ральф медленным и напыщенным тоном хорошо

поддавшего человека. - Есть еще одна неплохая питейная игра. Когда все

присутствующие должны рассказать свои самые постыдные, самые темные тайны. И

что самое поразительное, очень многие соглашаются. И особенно - американцы.

- А какая твоя самая темная тайна, Ральф? - спросила Катерина.

- Моя самая темная тайна, что у меня нет ни одной темной тайны. Это

грустно и скучно. Каждый должен хотя бы раз в жизни совершить какую-нибудь

низость.

- Погодите. У меня есть что рассказать, - вдруг встрепенулся Хьюго. -

Потрясающая история. Не понимаю, как я мог про нее забыть?!

- Хьюго, Бога ради... я сам оплачу весь счет, - сказал Ральф.

- Нет, это действительно замечательная история. Вам понравится. Один