Студопедия — Сценарий к фильму
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Сценарий к фильму

 

Золотые слитки можно купить практически в любом банке. Их вес варьируется от 1 г до 1000 г.

В весе кроется первый нюанс покупки золота: чем больше вес слитка, тем дешевле продает грамм металла банк (и тем меньше разница купли/продажи). К тому же при покупке слитка, инвестор обязан уплатить 18% НДС, который ему не вернут при его продаже. Это обуславливает такую большую величину спрэда.

 

Сценарий к фильму

«901-й километр»


«901-й километр»

 

Персонажи:

Школьники: 15 детей и сопровождающий. В поезде занимают 4 купе без «боковушек».

Купе №4:

Леша Павлов – главный герой. Среднего роста, нормального телосложения. Любит одиночество, покой. Любит читать. Учится на «хорошо» не на показуху, а просто потому что ему это легко и интересно. У Леши списывают все пацаны в классе. От этого он имеет определенный авторитет.

Наташа Николаева – новенькая в классе. Пришла всего неделю назад и еще ни с кем не успела подружиться. Блондинка чуть выше среднего роста. Чуть флегматичная. Симпатичная, даже красивая, но красота ее не яркая, а «спокойная». Учится хорошо. Характер легкий, без прибамбасов. Добродушная, сострадающая, компромиссная. Любит людей и старается видеть в них только хорошее.

Юра Бабушкин (Бабуся) – толстяк выше среднего роста. Очень любит ЖРАТЬ. Есть все и всегда. Как и большинство толстяков – парень добродушный. По поводу своей полноты и своего постоянного желания что-нибудь съесть, ничуть не комплексует. Любовь к еде считает положительным качеством и не понимает, когда кто-то от еды отказывается.

Костя Петухов (Костян) – худенький и маленький – полная противоположность Бабусе. Но, тем не менее, Костик и Бабуся – лучшие друзья. Его кличка могла бы быть «Петух», но парень он очень боевой. Оскорблений не прощает и за свою честь готов схлестнуться с любым противником. Тем более, когда за его спиной стоит мощный Бабуся. В драке жесток.

 

Купе №3:

Женя Смирнова – худенькая, не высокого роста. Единственная в классе дочь состоятельных родителей. Учится хорошо. Капризная, несколько ветреная и высокомерная, независимая. Близких подруг в классе не имеет.

Зина Зиновьева (Дрезина) – ниже среднего роста. Ходит ссутулившись, отчего выглядит еще меньше. «Серая мышка». Имеет о себе очень низкое мнение. Учится не очень. Часто является объектом нападок одноклассников.

Оля Янина – среднего роста и телосложения. Учится хорошо, дочь интеллигентных родителей. Нервная, мнительная, боязливая (иногда до паники), суетливая. Часто старается сделать несколько дел сразу, отчего мало что получается. Влюблена в своего учителя – Михаила Николаевича.

Лаптева Таисия (Тося, Лапа) – довольно крупная деревенская девочка, привезенная родителями в город. Простая, с зычным голосом. Умом не блещет, зато очень четко разграничивает понятия «добро» и «зло». Живет по понятиям «добра», заложенным в ней воспитанием. Отрицательно относится к живущим по понятиям «зла». Если ее довести, то может накостылять так, что мало не покажется.

 

Купе №2:

Михаил Николаевич (Николаич) – преподаватель истории, старший группы школьников. 35 лет. Слегка близорук. Невысок, худощав. Носит коротенькую бородку-эспаньолку. Не лидер. Человек не конфликтный, часто не замечающий того, что творится у него под носом. Общается с учениками на равных. Уважаем, но лишь как равный. Не авторитетен – ученики его не бояться, часто вступают с ним в пререкания.

Саша Уткин – первый хулиган в классе, которого взяли в поездку под поручительство Николаича. В меру нагл. Хорошо дерется. Не решается «наезжать» лишь на 2-3 человека в классе. Говорят, что замешан в каких-то «темных» делах вне школы.

Паша Никифоров (Кефир) – парень себе на уме. Иногда – парень как парень, иногда – приколист, а иногда погружается в смурное состояние и дерзит направо и налево. Имеет какие-то дела с Уткиным.

Сальников Виктор (Сало) – накаченный парень среднего роста. Борец. Не тороплив, основателен. Не импульсивен. Имеет какие-то дела с Уткиным.

 

Купе №1:

Спиридонова Лена (Рапира) – девчачий лидер класса, спортсменка-рапиристка. Учится плохо, зато дерется хорошо. Выступает на соревнованиях, занимает высокие места, поэтому ей многое прощается. Умная, жесткая.

Люда Тараканова (Люся) и Марина Квашенкина (Кваша) – «бойцы» при Рапире. Подруги. Обе – простые девчонки. Громкие бой-бабы. Любят шумное веселье. Стараются выглядеть ярко, от чего выглядят аляповато. Троечницы.

Малахова Маша – подруга Рапиры. Не «шестерка», скорее – ее тень и советник, которую роль второго номера вполне устраивает. Рациональная, бережливая. Учится хорошо. Одевается не броско, красится (если вообще красится) не ярко. Запросто может плести интриги.

 

Кроме того:

Карапуз Юра –5-7 лет, румяный, пухленький, розовощекий. Не выговаривает букву «р».

Мама Леши Павлова – полная неуравновешенная брюнетка лет 40. Очень сильно любит Лешу, и этим часто доставляет ему беспокойство.

Проводница вагона – полная, не молодая, в общем – типичная.

1-й милиционер (лейтенант).

2-й милиционер (сержант).

Железнодорожник (в форме).

Голос (в телефоне) директора школы Александры Ивановны.

Голос (в телефоне) секретаря директора школы Елизаветы Павловны.

5-6 родителей, провожающие ребят в 1 сцене.

15 детей,1 мужчина и 1 женщина, которых в 10 сцене загримируют под Николаича, его ребят и проводницу

Около 20 детей 14-15 лет – пассажиры вагона в 10 сцене.

 

Сцена

Вечер. Железнодорожный вокзал. Поезд. Последний вагон (например, №17). Группу школьников из одного класса (15 человек) во главе со старшим провожают на экскурсионную поездку в Петербург. Проводница, около которой образовалась очередь, проверяет билеты, провожающие родители что-то говорят своим детям. В общем, все как всегда…

Леша Никифоров стоит чуть поодаль от очереди. Он очереди не любит. Он ждет, когда можно будет войти в вагон, не толкаясь. На плече у него сумка, рядом с ним – мать.

Недалеко в такой же «отстраненно-выжидательной» позиции с большой сумкой у ног стоит Наташа Николаева. Она без провожающих.

Разговор Леши и матери мы слышим не сначала, а как бы с полуслова.

Мать (суетливо сует сыну какой-то сверток): Ну, Леша, ну, зря ты курицу не берешь! Она вкусная, поджаренная, прямо как ты любишь. Понюхай только (сует сверток сыну под нос).

Леша (отшатывается; раздраженно): Да не возьму я! Что я как дурак там буду?!

Мать: Почему как дурак? Вот посмотришь: все начнут кушать, а тебе будет завидно…

Леша: Не будет!... Мать, ну ты чего? Нам ехать двое суток, а у меня еды на неделю хватит! Куда девать-то?

Мать: С друзьями поделишься (сует сверток Леше в руки).

Леша (снова отшатываясь): Да не возьму я твою курицу!

Мать (видя раздражение сына, переводит разговор на другую тему): А смотри, новенькая-то ваша тоже, как ты, в сторонке стоит…

Леша поворачивает голову в сторону Наташи.

Мать: Хорошая девочка. Ты познакомься с ней в дороге. Ехать не скучно будет… (снова сует курицу) Ну, возьми, а? Наташу угостишь!…

Леша не выдерживает, произносит раздраженное «А-а-а!» (типа: «Достали!») и идет в толпу одноклассников – пробиваться к вагону.

Мать (идет за ним): Ну, возьми! Успокой ты нас с бабушкой!

Леша решительно пробивается к входу в вагон.

 

Сцена

Плацкартный вагон. Галдеж. Суета. Провожающие родители и отъезжающие дети. Леша Никифоров идет по проходу с билетом в зубах и сумкой в руках – высматривает свое место. За ним идет мать со злосчастным свертком, держит его перед собой на согнутых руках.

Из второго купе высовывается Михаил Николаевич.

Михаил Николаевич: Павлов, какое место?

Леша (не останавливаясь, сквозь зубы, которыми он сжимает билет): Четырнадцатое.

Михаил Николаевич: Четвертое купе… Я новенькую к вам подселяю. Под твою, Павлов, ответственность…

Мать (на ходу; уважительно): Здравствуйте, Михаил Николаевич.

Михаил Николаевич: Здравствуйте.

Мать (остановившись; уважительно): Вы там за нашими детьми присматривайте, Питер – город большой…

Михаил Николаевич (между делом): Присмотрим, присмотрим (ныряет обратно в купе).

Мать (догоняя ушедшего на шаг вперед Лешу): Ну, хотя бы телефон дяди Володи возьми! Вы же в Питере целую неделю будете. Не все же по экскурсиям… Вдруг гостиница не понравится, или случится что… Сразу ему позвонишь…

Леша (не оборачиваясь, по прежнему держа билет во рту): Мать! Ну, отстань ты со своим дядей Володей! Ну не люблю я его! Чего я к нему попрусь?!

Мать: Ну, все-таки чужой город. А он – какой – никакой, а родственник… Леш, возьми курицу, а?...

Леша, наконец, увидел свое место на второй полке и плюхнул на него сумку. На противоположных местах внизу уже сидят Бабуся и Костян. Провожающих у них нет. Бабуся уже проголодался и грызет яблоко.

Мать (указывая Леше на Бабусю): Вот видишь, какой Юра молодец! Уже кушает… Леш, возьми курицу, а?

Леша: Мать! Ну, услышь же ты меня! Ну, не люблю же я все эти банки, курицы, колбасы, когда их в поезде есть начинают! Руки грязные, все грязное! Ну, ты же знаешь!

Мать (словно не слыша): Лешь, ну возьми, а?... В дороге же обязательно захочется…

Леша не отвечает. По его лицу видно, что он сильно зол. Ему неудобно за мать. А тут еще и пацаны все слышат… Леша, пытаясь не обращать на мать внимания, начинает открывать замок сумки. Но он нервничает – замок заедает. Он дергает его с силой и нервничает от этого еще больше.

Мать: Сынок, давай я помогу… А курочка пока пусть на твоей полочке полежит (кладет курицу СО ЗНАЧЕНИЕМ, так, что становится очевидно – забирать ее отсюда она не собирается).

Становится очевидно это и Леше.

Леша (раздраженно рычит что-то нечленораздельное, с силой отпихивает сумку и идет вглубь вагона): Да что же ты прицепилась?!

Мать (идет вслед): Ну, ты куда, а?

Леша проходит несколько пустых купе с откинутыми полками (за Лешиным купе поезд уже абсолютно пуст), нервно опускает полку одну из них, садится, подгибает занавеску и смотрит в окно, зам которым сгущаются сумерки, горят огни, а на одном из соседних путей стоят цистерны.

Мать (садится рядом): Леш, ты что, обиделся? (трогает сына за коленку, но Леша отдергивает ногу) Ты же знаешь, как я тебя люблю… Я же все для тебя сделаю…

Леша (шипит, стараясь, чтобы его не было слышно в соседних купе; эмоционально) Не надо мне такой любви! Чего ты унижаешь меня перед всеми?! (копируя интонации матери, жестикулируя) «На, курочку возьми»… Ну, не хочу я! Сколько раз тебе говорить! (отворачивается к окну).

Мать смотрит на него растерянно, словно его слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Кажется, что она вот-вот готова заплакать.

Мать (тихо): Леш, ты понимаешь, что ты меня обижаешь?

Леша молчит, смотрит в окно, чуть раскачивается, а губы двигаются, словно бы он, стараясь отвлечься, поет про себя какую-то песенку.

Мать (постепенно повышая голос): Я все для тебя делаю, чтобы ты как все был, чтобы ни в чем не нуждался, чтобы у тебя все было. Как проклятая работаю, работаю, работаю… И вот мне благодарность за это (на самый высокой ноте «спотыкается», всхлипывает и отворачивается от Леши; сорванным хрипнущем от душащих слез голосом) Зачем ты на меня кричишь?...

Леша, продолжая что-то бормотать, смотрит в окно. Мать молча сидит, а потом начинает всхлипывать.

Леша смотрит в окно. Пауза секунд в 10. Мать всхлипывает, Леша смотрит в окно.

Леша (не выдерживает и поворачивается к матери): Ну, мать, ну, чего ты?

Мать (всхлипывает): Не «мать», а «мама»! (ласково, показывая, КАК нужно говорить) «Мамочка»… (в ее глазах слезы)

Леша: Мамочка… Ну не плачь…

Слышен голос идущего по вагону проводника: «Граждане провожающие, освобождаем купе»…

Мать (смотрит в сторону, вытирает рукой слезы, всхлипывает; негромко и несколько обреченно): Растила, растила… А он: «Не нужна мне твоя любовь»…

Леша смотрит на нее растерянно.

Голос проводника все ближе: «Граждане провожающие, покидаем вагон».

Пауза. Мать тихо плачет, Леша растерянно на нее смотрит.

Леша: Ну, прости, мама…

Проводница (входит в купе): Так, что тут у нас… (громко) Ну я же просила эти купе не занимать! Чего тут не понятного?! Через два часа в Алексеевке сюда такая же как ваша делегация школьников сядет! (матери) Провожающая? Отправляемся! (увидев слезы) Гражданочка, вам плохо?... Да не расстраивайтесь вы, гражданочка! Вернется ваш сынок! Не на войну же!

Мать (суетливо встает; Леше): Сынок… (обнимает и отпускает Лешу) Ты кушай хорошо там, ладно? (достает деньги) Вот тебе тысяча рублей, от меня и от бабушки – ни в чем себе не отказывай…

Леша, даже не пытаясь сопротивляться, берет деньги.

Мать (протягивает бумажку): Телефон дяди Володи тоже возьми, ладно? Успокой ты меня…

Леша покорно берет то, что ему дают.

Мать (суетливо и, оглядываясь на идущего за ней Лешу, идет к выходу из вагона): Если будет холодно, не стесняйся, прямо зайди к нему и скажи: «Дядя Володя, дайте мне носки!» (улыбается, но как-то суетливо) А я уж ему позвоню, договорюсь, чтобы он к твоему приходу был готов…

Леша (в нем снова начинает вскипать раздражение): Не надо звонить…

Мать не слушает.

Мать (дойдя с Лешей до его купе, протягивает руку и двигает сверток с курицей вглубь полки): И курицу возьми, ладно?... Не ругайся только… Сам не скушаешь, с друзьями поделись…

Леша не противоречит.

Мать (обнимает и целует Лешу): Ну, все, я побежала (снова обнимает и целует, а потом начинает уходить по проходу, постоянно оборачиваясь и двигая пальцами согнутой в локте поднятой руки – машет).

Леша раздавленный, смущенный, молчаливый – стоит и смотрит на нее от своего купе, делая ответный жест. Когда мать скрывается, тяжело опускается на полку.

 

В купе появился четвертый пассажир. Это Наташа. Она сидит рядом с Лешей, около окна. Бабуся грызет семечки – возле него скопилась уже приличная горка шелухи и несколько яблочных огрызков.

Бабуся (Леше, с завистью): Эх, мне бы такую мать!...

Леша (поднимает на него непонимающий взгляд, потом понимает причину, встает, берет курицу и протягивает Бабусе): На!...

Бабуся (его лицо вспыхивает невероятной радостью, к которой, правда, прибавлено немного сомнения): Мне?!... (берет сверток и тут сомнения его улетучиваются; начинает разворачивать).

Леша (с недовольством): ты только сейчас-то не ешь, ладно?... Завтра съешь…

Бабуся (ошеломленно и испуганно, не понимая как такое вообще возможно): Завтра?...

Лицо Бабуси выражает борьбу. Видно, как он вожделеет, как ему трудно удержаться, но нарушить Лешин запрет он не решается. Хоть курица ему подарена, «формально» она не его, а, значит, приходится преодолеть себя и смириться. (Артист должен сыграть все это внутреннее борение Бабуси без слов).

Бабуся (принюхиваясь): Со специями… (с надеждой) А попробовать можно? (натыкается на жесткий взгляд Леши; бормочет) Завтра… Завтра… (блаженно улыбается).

Поезд дергается и трогается. Чей-то голос: «О! Поехали!». Поезд набирает ход.

 

Сцена

Вагон движется. Только недавно отъехали от станции и никто еще не успел разложиться. В первом купе Рапира и Малахова с ногами сидят на нижней полке. На столе стоит магнитофон, из которого орет разухабистая песня из супер-попсовых и уже надоевших до крайности. Тараканова и Кваша танцуют, визжат и подпевают певице – «отмечают» отъезд. Вряд ли Рапире и Малаховой нравится громкая песня – им нравится наблюдать, как их девочки оттягиваются. Да и вообще, так вести себя при отъезде «положено».

Тараканова и Кваша, пританцовывая, движутся во второе купе.

Тараканова (Николаичу): Михаил Николаевич, давайте с нами! (подпевает, пританцовывает) Э-эх!

Николаич: Девчонки, вы бы потише сделали. Проводница ругаться будет…

Тараканова (лихо): Не будет!

Кваша (пританцовывает): У нас праздник, Михаил Николаевич! Хоть на неделю из дома уехали!

Николаич: А что, вам дома так плохо, что ли?

Проводница (показываясь из своего купе): Так! Девочки! Магнитофон убавили!

Малахова убирает громкость. Теперь не «очень громко», а просто «громко».

Тараканова (пританцовывая, берет Николаича за руку): Давайте с нами, Михаил Николаевич!

Все ребята повысовывались из своих купе и смотрят в сторону Кваши и Таракановой. Леша сидит и чинит замок сумки.

Янина (негромко): Вот дуры! Уже беситься начали.

Внезапно музыка смолкает.

Николаич (стоит в проходе; громко): Внимание! 9-й «Б»! на моих часах 22.30. У нас есть полчаса на то, чтобы застелить постели и приготовиться ко сну. Потом свет будет выключен… Сейчас по одному человеку от каждого купе подойдет к проводнику и получит постельное белье на всех четверых. От первого пойдет Тараканова, он второго – Никифоров, от третьего – Зиновьева, от четвертого – Павлов.

Снова включается магнитофон, но теперь значительно тише.

Леша немного недовольно отрывается от своего занятия. Исподлобья смотрит на соседей по купе. Костян и Бабуся ожесточенно грызут семечки (гора шелухи на столе уже гигантская!), Наташа читает книгу. Леша вздыхает и выглядывает в проход, видит, что ребята из других купе уже пошли за бельем и снова принимается за сумку.

Наташа (взглянув на Лешу): Хочешь, я схожу…

Леша (смутившись): Да нет, я сам… Сейчас только другие получат…

 

У купе проводницы, тем временем, случается инцидент.

Первой за бельем подходит Дрезина. Когда она проходит мимо первого купе, пританцовывающие Тараканова с Квашей (они ждали подходящего момента) словно бы случайно отталкивают Дрезину так, что она ударяется о боковой столик и почти что падает на боковое сиденье.

Кваша (возмущенно): Ты куда прешь, Дрезина? Наша очередь!

Удовлетворенная Тараканова проходит к купе проводника первой.

Николаич (из своего купе): Чего там у вас, девчонки?

Кваша (громко): Все в порядке, Михаил Николаевич!

Хмурая Дрезина, потирая бок, пристраивается за Таракановой, уже получающей белье. Она привыкла к обидам.

Кваша (издевательски): Че, Дрезина, упала?

Рапира (холодно): С рельс сошла…

Тараканова (получив белье, слегка отталкивает и так уже вжавшуюся в стену Дрезину): Чего тут расставилась? (проходит в свое купе).

Мимо первого купе идет Кефир. Останавливается.

Кефир (несколько заискивающе): Девчонки, вы магнитофон что ли взяли? Дадите послушать?

Тараканова (небрежно): Отвали, Кефирчик! Не про тебя наш магнитофон!

Кефир (чуть вынимая из кармана пачку каких-нибудь дорогих сигарет): А у меня вот что есть…

Кваша и Тараканова мгновенно подаются к Кефиру.

Кваша и Тараканова (в один голос): Кефирчик, угости, а?

Кефир (быстро прячет пачку и немного отстраняется): Э-э! А мне чё?

Тараканова: Завтра магнитофон дадим послушать…

Кефир (делает шаг дальше к купе проводника; с деланным сомнением): Не зна-аю…

Кваша и Тараканова (подаются за ним из купе; требовательно): Ну, угости, ты чё?!

Кефир, уступая натиску, достает пачку, вынимает две сигареты.

Кваша (указывает в сторону своего купе): А им?! Нас же четверо!

Кефир (видно, что ему жалко): Да Малахова же не курит…

Тараканова (не допускающим отказа тоном): Давай четыре!

Кефир выдает еще две сигареты, заходит в купе к проводнику. Получившая белье Дрезина стоит вместе с ним ближе к туалету, стараясь, чтобы на нее не обращали внимание.

Взяв сигареты, Тараканова и Кваша возвращаются в купе и кладут их на стол перед Рапирой. Делают это, принося добычу вожаку стаи.

Рапира поднимает одну сигарету, словно оценивая. Кладет обратно.

Рапира (Малаховой): Положи в пачку.

Малахова достает из сумки початую пачку сигарет, быть может, еще лучших, укладывает в нее поученные сигареты.

Тараканова (не решающейся пройти мимо купе Дрезине; с угрозой): Ты че встала? Ну-ка быстро побежала к себе в купе! Тебя люди ждут…

Дрезина с опаской, бочком, прошмыгивает мимо. За бельем идет Леша.

Кваша (издевательски): О, Лешечка! Чего это мамочка тебя провожала? Изревелась вся… Бедненький сыночек уезжает в Петербург! Ты тоже, Лешенька, наверное, всплакнул?

Леша, не обращая внимания, проходит мимо. Навстречу с пакетами с бельем движется Кефир.

Кефир (девчонкам): Ну, че, девчонки, заметано, да? Завтра с утра дадите нам магнитофон?

Кваша (с вызовом): Пять сигарет!

Кефир (недоуменно): Да я вам дал, вы че?

Тараканова: Чего ты дал?! Ни че ты нам не давал!

Кефир (сердито кивает): Так, да, Тараканова? Ну, смотри, поспросишь у меня еще что-нибудь…

Кваша: Да чего у тебя просить-то?!...

Тараканова: Да, дадим, дадим… Отвали!

 

Леша получает у проводницы комплекты белья в упаковках.

Проводница (выдает и считает): Раз… Два… Три… Четыре… Послезавтра утром мне без напоминания все принести. Полотенца, наволочки – чтобы ничего не оставляли… (Леша кивает) Кому чаю нужно – завтра утром подходите. Нечего сегодня, потом полночи по вагону ходить будете!… Дома, небось, все наелись…

Получив белье, Леша идет обратно.

Тараканова (увидев его, дразнит, коверкая голос): Лешечка, сынок, ну возьми курочку!...

Девчонки хохочут. Леша, не обращая внимания, проходит мимо.

Во втором купе – Николаич, Кефир, Уткин, Сало. Николаич застилает полку, Уткин с явным неудовольствием на него смотрит. Ему не нравится перспектива ехать под контролем.

Уткин (увидев Лешу): Павлов! Давай местами поменяемся?!

Николаич (Уткину): Я тебе поменяюсь! Иди, Павлов.

Уткин (недовольно): Михаил Николаевич, давайте я на другое купе поменяюсь. Вам же лучше будет…

Николаич: Это почему же?

Уткин: А я хожу по ночам… Лунатизм называется… Могу запросто уронить чего-нибудь на кого-нибудь… Вон вчера на отца табуретку уронил…

Николаич: Тем более тебе никуда меняться нельзя. Тебе что, напомнить, что тебя из-за твоих фертелей брать никто не хотел? Напомнить, что я тебя под свою ответственность взял? Я Александре Ивановне обещал, что буду за тобой присматривать. И точка…

Кефир (с верхней полки): А за мной будете присматривать?

Николаич: И за тобой, Никифоров.

Уткин (указывает на лежащего на другой верхней полке Сальникова): А за Салом?

Николаич (пытается говорить шутливым тоном): А Сальников, не в пример вам, парень серьезный…

Сало (басом; у него самый низкий голос среди ребят): Тогда можно я на другое место поменяюсь?

Николаич (раздраженно): Так! Отставить разговоры! Все поедут согласно купленных билетов! (после паузы, в течение которой немного успокаивается) Ты мне, Уткин, брось баламутить! Я ведь тоже могу начать над тобой прикалываться. Хочешь, для начала, все сигареты у тебя отберу? Имею право…

Уткин (бурчит): А я не курю…

Николаич: Не куришь? Давай-ка сумку сюда, я проверю…

Уткин (хмуро и примирительно): Да ладно, ладно, понял я, кто тут главный…

Голос Яниной из 3-го купе: Михаил Николаевич, а Тараканова Зиновьеву на полку толкнула. У нее теперь весь бок красный…

Николаич (встает, заглядывает в 3-е купе): Что еще здесь?

Дрезина (возмущенно): Никто меня никуда не толкал!

Янина: А вы посмотрите у нее под майкой…

Дрезина (возмущенно): Нет у меня ничего под майкой! Не толкал меня никто!

Николаич (в сторону первого купе): Тараканова! Иди сюда! (Дрезине) Зиновьева, подними майку!

Дрезина (упрямо): Не подниму! Не имеете права меня рассматривать! Я – девушка!

Николаич (устало вздохнув, разворачивается в сторону приближающейся Таракановой): Все, Тараканова, иди обратно! Со всем без тебя разобрались…

Тараканова разворачивается, Николаич уходит в свое купе. Леша, наблюдавший за этой сценой, высунув голову в проход со своей верхней полки, засовывается обратно, ложится на застеленную постель. Вздыхает. Смотрит перед собой.

Покачивается вагон. Стучат колеса.

 

Сцена

Ночь. В вагоне все спят, под потолком горит дежурное освещение. Вагон не движется – видимо стоит на полустанке. Леша открывает глаза, осматривается. Протирает глаза и начинает осторожно, стараясь не разбудить спящую под ним Наташу, сползать со своей верхней полки. Находит свои сланцы, одевает и шлепает в сторону туалета. Половина вагона по-прежнему пуста.

По пути Леша заглядывает в темные окна, пытаясь разглядеть, что происходит наружи. Темень кромешная.

Уже взявшись за ручку двери туалета, он слышит странные звуки из тамбура. Открывает тамбур и… На полу по-турецки сидит Бабуся. Перед ним расстелена газета, на газете уже наполовину съеденная курица и наполовину выпитая 1,5-литровая бутылка газировки. Руки Бабуси по локоть в жиру, лицо перемазано. В руке у него куриная ножка, во рту – кусок еды.

Следует немая сцена… Несколько секунд ребята не двигаясь смотрят друг на друга. Леша ошарашен, а в глазах Бабуси еще и испуг: а вдруг Леша передумал и сейчас потребует свою курицу назад?

Бабуся (делает несколько жевательных движений, и с трудом проглатывает, так и не дожевав; несколько ошарашено): Вот, покушать решил…

Леша (так же ошарашено): Приятного аппетита…

Бабуся (чуть протягивая Леше надкусанную ножку): П… (глотает) Присоединишься?

Леша отрицательно мотает головой, закрывает тамбур, открывает дверь туалета.

Бабуся (вслед): Леш!

Леша возвращается, просовывает голову в тамбур.

Бабуся (эмоционально, с неуверенными нотками оправдания): Ты не думай, я, когда покушать решил, тебя толкнул, подумал, может, ты тоже со мной пойдешь… А ты спишь…

Леша (равнодушно): Да ладно… (обычным тоном, стараясь показать, что ничего особенного в поступке Бабуси он не видит): Давно стоим?

Бабуся уже снова принялся за свое дело – ест основательно, со смаком, с чувством, с толком, прихлебывая газировку из горла бутылки.

Бабуся (жуя; говорит бесцветным голосом, сосредотачиваясь только на еде): Минут сорок… (жует) Я здесь сижу минут сорок… (жует) А проснулся – уже стояли… (жует). Пока я лежал, думал, сейчас курочку съесть или до утра подождать (разглядывает кусок курицы в руке, выбирая, где укусить) – еще где-то полчаса прошло…

Леша (вдруг вспомнив что-то): А сколько время-то?

Бабуся (заглянув на часы, которые висят у него на руке циферблатом вниз и тоже испачканы в жиру): Четыре ноль пять…

Леша (удивленно): Не понял… Проводница же сказала, что в 12 в Алексеевке еще школьники сядут…

Бабуся (продолжая жевать, не выказывая к данной теме никакого интереса): Нее, я никого не видел…

Леша заходит в тамбур и приникает (сделав руки шалашиком) к заднему стеклу. Раз вагон последний, то здесь он надеется увидеть хоть что-то. Но нет – вокруг кромешная темнота.

Леша: Странно (уходит).

Бабуся (вслед): Ты это… если кто в туалет в эту сторону пойдет, скажи, что тут не работает… А то я сейчас там засяду…

Леша (на ходу): Ладно…

 

Сцена

Леша просыпается. Светло. Часов 8-9. Поезд по-прежнему стоит. Леша, не слезая со своей полки, выглядывает в проход. Почти все спят. Виден лишь затылок сидящего через купе на боковом месте Михаила Николаевича. Он читает книгу.

Леша (громким шепотом): Михаил Николаевич!

Николаич оборачивается. На носу у него очки.

Леша: Чего стоим?

Николаич (удивленно пожимает плечами, поправляет очки; также громким шепотом): Уже больше часа стоим…

Голос Яниной из 3-го купе (так же громким шепотом): Всю ночь стоим… Я просыпалась…

Голос Смирновой из 3-го купе: Да, мне тоже показалось, что всю ночь…

Лицо Николаича становится озадаченным. Он снимает очки, кладет в карман.

Николаич (встает): Пойду, узнаю у проводницы… (уходит в сторону купе проводников)

Леша, не слезая с полки, смотрит в ту же сторону, пока учитель не возвращается.

Николаич (снова удивленно пожимая плечами): Заперто…

Голос Яниной: А вы стучали?

Николаич (пожимая плечами): Стучал… (сгибается и начинает рассматривать пространство за окном).

Вокруг вагона – стеной стоит лес.

Голос Яниной: А громко стучали?

Николаич (устав от вопросов, чуть недовольно): Так, Янина, вставай и иди стучи сама!

Голос Смирновой: Михаил Николаевич, а вы окно откройте – посмотрите…

Голос Лаптевой из 3-го купе (раздраженно и сонно): Ой, девчонки! Ну, дайте поспать!

Николаич идет мимо Лешиного купе, заходит в пустое – пятое, и пытается открыть там окно. Не получается. Идет в шестое купе и пытается открыть окно там. Безрезультатно.

Чуть раскрасневшийся от усилия и недовольный собой Николаич возвращается.

Николаич (увидев, что Леша смотрит на него; смущенно): Никак… Ты не умеешь эти штуки открывать?

Леша начинает спускаться с полки. Слезает. Надевает сланцы и идет в соседнее пустое купе.

Николаич (идет за ним; оправдываясь): Каждый год в поездах езжу… Эти окна всегда для меня проблема…

Леша (объясняя): Просто надо немножко на себя тянуть…

Леша пытается открыть окно. Окно легко открывается. (Просто у Леши есть сноровка, а у Николаича нет). Леша встает коленями на стол, высовывает голову в окно, смотрит на право – на пространство за их последним вагоном. Уходящая вдаль железная дорога и лес стеной с двух сторон. Леша поворачивает голову налево. На его лице возникает «офигевшее» выражение. Пауза.

Николаич (встревожено): Чего там, Павлов? (протискивается между столом и полкой к окну).

Леша дергает головой верх, больно бьется макушкой о раму.

Леша: Ой!...

Николаич: Ты чего?

У Леши нет слов, он только жестикулирует, указывая рукой, беззвучно открывая рот.

Николаич: Чего там? (просовывает голову в окно, смотрит, куда указывает Леша).

Лицо Николаича приобретает такое же «офигевшее» выражение. Теперь видим причину этого и мы. Влево от вагона – тоже, что и вправо – лес и исчезающая вдали железная дорога. Поезда нет. Есть только их одинокий вагон…

Николаич дергает головой, больно бьется макушкой о раму.

Николаич: Ой!...

 

Сцена

Железнодорожная насыпь, одинокий вагон. Открыта дверь, спущена лестница. Из вагона с ошарашенными выражениями на лицах спускаются Николаич, Леша, Костян, Кефир, Смирнова, Янина, Тараканова. Остальные ребята еще спят.

Ребята и учитель смотрят в одну сторону, в другую, друг на друга. Вокруг – однообразный пейзаж: лес, железная дорога. Лишь почти напротив выхода из вагона на насыпи стоит стандартный километровый столб с надписью: «901».

Костян: Охренеть!

Смирнова: Ой, девчонки!

Кефир: Вот те и ой!

Николаич достает сотовый телефон и начинает набирать номер. Это провоцирует остальных – Смирнова, Кефир и Тараканова разом снимают с шеи свои телефоны и тыкают кнопки.

Дозваниваются и говорят все разом. В образовавшейся волне шума трудно разобрать, кто и что говорит конкретно.

Смирнова: Ой, мамочка! Представляешь, нас от поезда отцепили!...

Кефир: Женек! Прикинь в натуре! У меня поезд остановился, я выхожу, а паровоза нет!... Вообще нет!...

Тараканова: Ой, Маринка! У нас такое… Мы где-то в лесу потерялись! Представляешь, вагон стоит, а вокруг – лес! И никого!

Из вагона с телефоном у уха спускается Кваша. Ошарашено («мозги набекрень») озирается. Потом у нее в голове что-то укладывается. Увидев Тараканову, она подходит к ней сзади и довольно сильно толкает.

Кваша (громко и эмоционально): Тараканова, ты че, дура?! Вижу я! Ты же мне звонишь!

Николаич (отходит из этого шума в сторону – к километровому столбу; акцентируемся на его разговоре): Александра Ивановна! Наконец, я до вас дозвонился! У нас ЧП!... Нет, нет, слава Богу, все живы… Вы не поверите, но наш вагон отцепили! Стоим где-то в лесу… (слегка пинает ногой по столбу) На каком-то 901-м километре… Да! Я же говорю: вагон один-одинешенек!... Да какой паровоз! Нету! Даже проводника нету! Купе заперто… А куда мне еще звонить?! Я вам звоню!... Нужно гостиницу срочно на один день перебить. Чего нам деньги-то платить… Нужно, чтобы нам паровоз что ли какой-нибудь прислали. Я не знаю, что еще в этой ситуации делать… Да не знаю я где мы! Ребята говорят, что всю ночь стояли. Значит, часа два только ехали. Километрах в 80 от города. Лес вокруг… Ни людей, ни дорог… Нормально себя чувствуем, не беспокойтесь… Все, все, нормально… Вы уж разберитесь… Да, да, разберитесь… Все, жду звонка… До свидания, Александра Ивановна…

Когда Николаич возвращается к группе ребят, по телефону по-прежнему разговаривает только одна Смирнова. Потрясенные темой разговора все стоят и зачарованно ее слушают.

Смирнова (кокетничая): Нет, мамочка, я думаю, синий цвет тебе не пойдет… Розовый, только розовый… И воротничок… Да обязательно… И тетю Люду не слушай. Помнишь, она тебе в прошлый раз посоветовала твое старое платье одеть? Ну, то, с рюшечкой… Помнишь, что потом дядя Юра сказал? Что ты в нем на парашют похожа… Нет, мам, я малиновый тортик не буду… Не оставляй мне… Ты лучше к моему приезду марципанов купи! Даа… Или кексик, ладно?... Ну все, мам, а то у меня батарейка уже кончается. В гостинице заряжу… Целую. Пока, мамочка… (опускает трубку и удивленно смотрит вокруг – чего это на нее все уставились?).

Костян: Ну, ты даешь, Смирнова!

Смирнова, не обращая ни на кого внимания, уходит в вагон.

Пауза. Ребята в нерешительности смотрят друг на друга и по сторонам.

Николаич (ненатурально весело и бодро): Ну, что, ребята, волноваться не нужно! Я звонил Александре Ивановне, она пообещала во всем разобраться!

Из вагона выходит Малахова. В руке мобильник. Тыкается в кнопки.

Малахова (в трубку): Ирина Витальевна, здравствуйте, это Маша… Маму позовите, пожалуйста…

Звонок Малаховой провоцирует вторую волну. Кефир и Тараканова одновременно достают трубки и набирают номера.

Кефир: Женек! Ты где?... А, знаешь, где я?... Не-ет… Не-ет… У нас вагон отцепили, прикинь?...

Тараканова: Свет? Здорово, Светка! Мы тут с Рапирой и Квашей в поезде застряли… Че?!... Санек приходил?!... Да ты че?!... И че он?... А ты?... Да ты че?!...

Из вагона медленно выходит заспанная Рапира, останавливается на подножке. На Рапире спортивный костюм (похожие, но другой расцветки – на Таракановой и Кваше, Малахова одета в джинсы и майку). Рапира как всегда спокойна, не спускаясь с подножки, смотрит по сторонам.

Рапира: Тараканова! Хорош базарить! Телефон посадишь…

Тараканова (чуть испугано): Лен, а чего делать-то еще?

Рапира: Хорош базарить, сказала… (Николаичу) Михал Николаич, директрисе звонили?

Николаич: Звонили.

Рапира: И че?

Николаич: Доложил… Вот жду, пока перезвонит…

Рапира: Тараканова!

Тараканова (в трубку): Ну, все… Ленка меня зовет. Пока… (Рапире) Че, Лен?

Рапира: У Барсучки отец кто?

Тараканова (с сомнением): На «девятке» ездит…

Рапира: Дура! Он железнодорожник… Звони, пусть разберется!

Тараканова (не понимает): С чем?

Рапира (раздраженно): С нами! Пусть спросит, чего мы здесь стоим!

Тараканова (поняла): А-а… (суетливо) Сейчас, Лен… (набирает номер) Але! Барсучка? Это Люся… Да погоди ты!.... У тебя отец кто, железнодорожник, да?… На вокзале?… Позвони, слышь, скажи ему, что мы до Питера не доехали, ладно?… Ну, так, не доехали!… Вагон наш отцепили и где-то в лесу бросили… Да не вру я! Офигела что ли?… Я тебе говорю: проснулись утром, а вокруг лес… Ну, да… Поезда нет, один вагон только… Ты че ржешь, дура?! Позвонишь или нет?... (недоуменно опускает руку, смотрит на Рапиру) Ржать начала и трубку бросила…

Рапира (не слезая с подножки): Дай-ка сюда!

Тараканова подходит и протягивает трубу. Рапира набирает номер.

Рапира (в трубку, с наездом): Ты че, Барсучка, не поняла?! Тебе сказали – отцу звони!... Кто тебя разыгрывает? Я тебя разыгрываю?!... А меня не колышит, чего ты там подумала! Отцу звони, я сказала! Потом мне перезвонишь, поняла?... Все! (опускает трубку, кидает ее Таракановой) Во, тупая!

Тараканова выражает согласие с этим мнением чуть подобострастной улыбкой.

Кефир: (высокопарно и глубокомысленно скрестив руки на груди): Хотя, если задуматься, Барсучка, выражая вам недоверие, была отчасти права. Ситуация, в которую мы попали абсурдна с первого взгляда. Да и со второго абсурдна не менее… Кто виноват? Что делать? Быть или не быть? Эти вопросы меркнут перед теми, что придется решать нам – кучке напуганных подростков из 9-го «Б»…

Пауза. Никто не ожидал от Кефира такого стиля. Даже Малахова, на момент начала тирады ходящая взад-вперед по насыпи и разговаривавшая по телефону, замолчала и прислушалась.

Рапира (прерывая общее молчание): Кефир! Хорош умничать, голову напрягаешь!

Кефир, не снимая глубокомысленную маску, чуть разводит руки, ладонями вверх. Малахова снова заходила взад-вперед, продолжая прерванный разговор.

Малахова (в трубку): Слушаю, слушаю, мам… Нет, нет, ничего не случилось… Да Никифоров тут умную мысль сказал… Ты, мам, не волнуйся, все у меня будет хорошо. Как за нами приедут, я тебе позвоню сразу, ладно?…

Рапира спрыгивает с подножки, потягивается. Не отходя от вагона, начинает делать гимнастику. В этот момент под вагон (из туалета) начинает что-то литься.

Рапира: Че, вообще охренели что ли?!

Рапира заскакивает в вагон, Тараканова поднимается за ней. За ними, предчувствуя прикольную сцену, Кефир.

Рапира подходит к туалету (за ней Тараканова, потом Кефир), грубо дергает запертую ручку, стучит.

Рапира (громко и грозно): Эй, але! Кто там сидит?! Вылазь, давай! В лес иди! (громко стучит) Че, я непонятно сказала?! Че, ума нет совсем?!… Вылазь, сказала!

Открывается дверь туалета. За ней перепуганная Дрезина наспех подтягивает тренировочные штаны.

Рапира: Ты че, Зиновьева, читать не умеешь? (стучит пальцем по табличке на двери туалета) Написано же: во время стоянки туалетом не пользоваться!

Тараканова (злорадно гогочет): Гы!

Дрезина (испуганно): Лен, я только пописила…

Тараканова (гогочет): Гы! Дрезина описалась…

Рапира (Дрезине): Ты че, тупая? А если все начнут?! Или в лес, Дрезина! Живо!… Чмошница…

Дрезина бочком выскакивает из туалета.

Рапира (зайдя в проход между купе; громко): Эй, народ! В туалет в лес ходить, понятно! В туалете только руки мыть!

Голос Уткина из 2-го купе (он только что проснулся; заспанно): Че там такое, че орете?…

Кефир (проходя в купе): Приехали, Санек, Ленинград!

Уткин сморит в окно, видит лес.

Сало (он тоже только что проснулся и смотрит в окно): Какой Ленинград, вы чего?

Кефир (с серьезным видом): Гостиница занятой оказалась. Говорят: «В вагоне пока поживите». Будем отсюда каждый день пехом по музеям ходить…

Сало (спросонья, ничего не понимая): Они че? Пусть гостиницу дают…

 

Сцена

Около вагона по-прежнему остаются Николаич, Леша, Костян, Янина. Ребята стоят около учителя. Со стороны леса, не спеша, идут Малахова и Кваша.

Янина: Михаил Николаевич, а вас раньше когда-нибудь от поезда отцепляли?

Николаич (отрицательно качает головой): Не отцепляли…

Янина: Ой, Михаил Николаевич, а вдруг сейчас другой поезд поедет и в нас врежется?

Николаич (немного раздраженно): Оля, не говори глупости! Если поезд стоит на рельсах, то на разъездах впереди и сзади него горят красные сигналы семафоров…

Янина: А если не горят?

У Николаича звонит телефон.

Николаич (посмотрев на определитель; радостно): О! Это директриса… (в трубку) Слушаю, Александра Ивановна…

По мере «слушания» радостное выражение лица Николаича меняется – сначала до непонимающего, потом – до в высшей степени пораженного.

Николаич (в трубку; непонимающе): Александра Ивановна…

Из трубки его обрывают и, судя по лицу Николаича, снова говорят что-то неприятное.

Николаич: Александра Ивановна…

Ему снова не дают сказать.

Николаич отстраняет трубку, тыкает в кнопку громкой связи и обводит ребят недоуменным взглядом, как бы призывает их в свидетели происходящего.

Голос директрисы из трубки (заходясь в «начальственном крике»): Вы что там, напились, Михаил Николаевич?! Вы что меня позорите?! Что вы там устроили?! Что вы себе позволяете?! Вот вы вернетесь, Михаил Николаевич, я вам устрою!... Шутник!... Я тридцать лет в школе работаю! Как девчонка позорилась, всю железную дорогу на ноги подняла! Вам стыдно должно быть! Взрослый человек!

Николаич держит трубку на вытянутой руке, как нечто неприятное, чем он брезгует.

Директриса отшумела и из трубки пошли короткие звонки.

Николаич еще несколько секунд смотрит на трубку, потом обводит недоуменных взглядом ребят.

Николаич: Что это было?

Ребята напряженно молчат.

Приближаются Малахова и Тараканова, которые слышали издали, что был какой-то скандал, но не врубились, какой именно.

Тараканова: Вы че?

Все молчат.

Николаич нажимает кнопки, пытается сделать ответный звонок. На том конце сначала идут длинные гудки, а потом короткие – вызов сбрасывается.

Николаич (снова обводит ребят взглядом): Кто-нибудь что-нибудь понимает?

Тараканова: А че? Че случилось?

Ребята словно бы ее не слышат.

Костян (Николаичу): А вы Лизе позвоните…

Николаич: Лизе?

Николаич набирает номер, долго ждет ответа. Ребята на него смотрят. Потом трубку, наконец, берут.

Николаич (смущенно): Елизавета Павловна, что у вас там происходит? Мне Александра Ивановна звонила, такого наговорила… (слушает) Да… (слушает) Да…

Николаич снова включает громкую связь и теперь говорящую слышат все.

Голос Елизаветы Павловны (с полуслова; говорит спокойно и по-деловому): …Ну, она очень расстроена, Михаил Николаевич. Звонила и на вокзал, и в управление железной дороги. Поймите ее тоже… Кричать, конечно же не стоило, но я считаю, что вы должны перед ней извиниться… Я понимаю, что у вас там сейчас весело, но не стоило над ней так подшучивать…

Николаич (подносит трубку поближе, не громко, но очень эмоционально): Лиза, о чем ты говоришь, я не понимаю! За что извиниться? Какое «подшучивать»? Мы с ребятами стоим уже часов восемь в лесу, вокруг не души. Я просто попросил ее разобраться!…

На том конце повисла пауза.

Голос Елизаветы Павловны (все еще по-деловому, но теперь к этому примешано удивление): О чем вы, Михаил Николаевич?

Николаич: Я же докладывал: нас отцепили от поезда. В данный момент мы находимся на какой-то заброшенной железнодорожной ветке. В вагоне только наш класс, проводника нет, других пассажиров нет. Что тут непонятного? Что трудно объяснить это железнодорожникам? Трудно заставить их проверить эту ситуацию и во всем разобраться?... Лиза, я не понимаю, неужели это так сложно?

На том конце повисает пауза.

Николаич: Але!...

Голос Елизаветы Павловны: Так это не шутка?

Николаич (он раздражен): Какая шутка, Елизавета Павловна? Поверьте, нам совсем не до шуток! Мы понятия не имеем, где мы находимся, понятия не имеем, что происходит… Лиза, дайте мне телефон железной дороги, я сам им позвоню!...

На том конце снова повисает пауза.

Николаич: Але…

Голос Елизаветы Павловны: Хорошо, я сейчас сама во всем разберусь…

Из трубки пошли короткие гудки.

Николаич (посмотрев на телефон): Тфу ты! Батарейка садится…

Малахова отходит в сторону и начинает жать на кнопки.

Малахова (дозванивается): Мам, ты? Ну, чего, звонила? (удивленно) Что?!... Хорошо, мам… (дает отбой звонка, поднимает глаза на Николаича).

Костян: Что там?

Малахова: На вокзале говорят, что в поезде происшествий нет, все вагоны на месте, поезд успешно миновал Рязань… Она продолжает звонить, конечно, но на вокзале ругаются, трубку бросают…

Ребята и учитель недоуменно сморят друг на друга.

 

Сцена

Внутри вагона. Ребята стоят в проходах, сидят на полках. Смотрят на стоящего в проходе на уровне первого купе Николаича.

Николаич (обведя всех взглядом): Все здесь? (делает движение головой, словно бы заглядывая в дальние купе): Все встали? Никто там у нас не спит?

Голос Яниной: Бабушкин спит…

Николаич: Будите его!… Кто еще спит?… (оглядывается) Всех с улицы позвали? Все здесь?

Голоса: Все…

Николаич (с энтузиазмом, как командир, дающий наставления бойцам): Ребята! Вы все сами видите. Мы попали в необычную ситуацию – нас отцепили от поезда… Судя по всему, мы на какой-то тупиковой ветке… Железнодорожники до сих пор ничего о нашем положении не знают… Но я думаю, что волноваться ни о чем не надо. Те, кому нужно, в нашей ситуации скоро разберутся.

Уткин: Что-то долго разбираются…

Николаич (разводит руками, пытается шутить): Ну а что ты хочешь: сидит там на вокзале какой-нибудь такой же Саша Уткин, которого ничего кроме собственной персоны не интересует…

Уткин (недовольно): Чего это не интересует?

Николаич: Повторяю – волноваться ни о чем не нужно. Я думаю, что через час-два все разъяснится, и нас подцепят к другому поезду… Не расстраивайтесь, ребята, в Ленинграде мы будем столько, сколько нам нужно… Какие у кого есть вопросы?

Уткин: А в вагоне курить можно?

Николаич (акцентируя): Какие у кого есть умные вопросы?

Кефир: В лес сходить можно?

Николаич (с нажимом): Нет, Никифоров, нельзя!

Кефир: А как же в туалет?

Николаич: В туалет за ближние деревья ходить можно, а вот дальше в лес – нельзя!... Девочки ходят направо, мальчики – налево. И чтобы долго там не задерживались! Паровоз за нами может прийти в любую минуту!

Уткин (перекладывая пачку сигарет из сумки в карман): Тогда мы – в туалет…

За Уткиным поднимаются Кефир и Сальников.

Николаич (мимоходом): Деревья там не подожгите, ладно?

Янина (ее вопрос прозвучал внезапно для всех): А почему у проводника дверь закрыта? Может быть, она все еще там? Может быть, ей плохо?

Все затихли, Уткин с товарищами замерли. Повисла пауза.

Николаич (неуверенно): Ну-у… Наверное проводница ушла из купе прямо перед тем, как нас отцепили…

Янина: А вдруг она там внутри?... Мертвая…

Пауза. Никто не шевелится.

Николаич (неуверенно): Не говори глупости, Янина!

Пауза.

Николаич разворачивается и идет к купе проводников. За ним ребята.

Николаич (дергает дверь и громко стучит): Товарищ проводник! (прислушивается – тишина; снова стучит) Товарищ проводник!

Тишина.

Николаич (чуть хрипло): Ребята, влезьте кто-нибудь с улицы, посмотрите в окошко…

Никто не спешит выполнять указание.

Николаич: Никифоров, влезь, а? Ты же шустрый…

Кефир (с недоверием): Не-е… А вдруг она там правда… Мертвая…

Николаич идет из вагона, за ним ребята. Выйдя, Николаич начинает разглядывать окошко проводника. Пытается подпрыгнуть, ищет, за что зацепиться. Бесполезно.

Николаич (с просьбой во взгляде смотрит на ребят): Ребят, давайте я подниму кого-нибудь… Или руки замком сделайте (показывает как), а я встану… Ну? Давайте кто-нибудь… Уткин?...

Леша: Давайте меня поднимите, Михал Николаич.

Николаич (с облегчением): Молодец, Павлов (ребятам) Ну кто? Сальников, давай со мной руки замком сделаем (показывает как) Лешу поднимем.

Сало: У него сланцы грязные…

Николаич: Павлов, сними сланцы…

Николаич и Сало замком скрещивают руки. Леша, разувшись, встает на них, его поднимают. Леша приникает к окну, сделав руки домиком, разглядывает.

Николаич: Ну, что там, Павлов?

Леша разглядывает.

Николаич: Ну?

Леша (бросает разглядывать): Все, опускайте… (его опускают)

Николаич: Ну?

Леша (неуверенно): Она там вроде это… на полу лежит…

Прокатывается испуганный вздох.

Николаич (после небольшой паузы): Что значит «вроде лежит»?

Леша (хмуро и нерешительно; глядя в сторону): Ну… На полу там кто-то лежит… Не видно кто…

Снова прокатывается испуганный вздох.

Николаич (в его глазах читается страх; пристально смотрит на Лешу): Это точно, Павлов?

Леша (поднимает на него глаза): Ну, точно, Михал Николаич.

Николаич (ребятам; решительно): Поднимите-ка меня!

На этот раз желающие поднять Николаича находятся. Ребята делают руки замком, поднимают учителя. Николаич по примеру Леши, сделав руки домиком, всматривается в пространство за окном.

Николаич (увидев то, что хотел): Все, опускайте меня… (его опускают).

Николаич (взглянув на Лешу так, словно бы тот во всем виноват): Правда кто-то лежит… (ни к кому не обращаясь) Что делать-то?...

Сало: Дверь ломать надо.

Сразу несколько испуганных голосов (Янина, Смирнова): Да вы че? Не надо!

Николаич: А вдруг она жива? Вдруг ей плохо?

Янина и Смирнова (просящее и испуганно): Не надо ломать…

Николаич (по-отечески): Ну, как это «не надо»? Мы же люди все-таки (осматривается) Ребят, найдите палку что ли какую-нибудь железную…

Все осматриваются.

Костян: Вон что-то лежит (спускается с насыпи, приволакивает ржавую железяку – довольно-таки толстую и короткую пластину вроде тех, которыми крепят петли к калиткам).

Николаич берет у Костыня пластину, поднимается в вагон. С ним идет всего несколько человек – Сало, Уткин и Леша. Остальные переминаются с ноги на ногу – боязно.

В вагоне Николаич сначала несколько раз с силой нажимает и дергает ручку, потом пытается вставить пластину между косяком и дверью.

Уткин: Не-е, так у вас ничего не получится.

Николаич (не прекращая попыток): А как надо?

Уткин: Погодите… (придвигается ближе, приседает, разглядывает замок) Тут бы ключ специальный или плоскогубцы тонкие… Михал Николаич, у вас нет плоскогубцев?

Николаич отрицательно мотает головой.

Сало: А, может, просто окно разбить?

Николаич (такая мысль еще не приходила ему в голову): Окно? А чем? (взвешивает в руке железяку) Пойдемте, попробуем…

Николаич, Сало и Леша выходят из вагона. Уткин остается ковыряться в замке какими-то своими способами.

Николаич (немного нерешительно и боком подойдя к окну): Отойдите, ребята (неуклюже взмахивает железякой, бьет в окно).

Железяка вырывается, падает. Толку нет, только Николаич своим неуклюжим ударом отбил руку. Но он поднимает железяку и бьет снова, теперь уже более уверенно. На окне появляется трещина.

Сало: О! Пошло дело! (поднимает с насыпи камень и собирается бросить в окно).

Николаич (немного испуганно): Не кидай, Витя! Отскочит… Ребята, отойдите еще дальше (снова неуклюже бьет в окно).

Сало (в нем проснулся энтузиазм разрушения): Давайте я, Михаил Николаевич!

Николаич (потирая руку, которую ушиб о вагон): Да я сам… (снова готовится ударить).

На подножке появляется Уткин.

Уткин (негромко): Открыл я… Мертвая она…

 

Сцена

Открытое купе проводника. Николаич присел перед лежащей на полу женщиной. В дверях стоил Леша. Кто-то из ребят заглядывает в купе, кто-то быстро, отводя взгляд, проходит мимо.

Николаич (поднимается с серьезным лицом, отстраненно смотрит на Лешу): Да, Павлов… Давай-ка выходи…

Николаич и Леша выходят из купе.

Николаич (закрывает дверь, смотрит вглубь вагона): Уткин! Саша! Ты где?

Уткин (из своего купе): Здесь, Михаил Николаевич.

Николаич: Ты снова купе закрыть сможешь?

Уткин (приближается вразвалочку, типа он такой крутой – смог сделать то, что другие не сумели; с самоуважением): Я попробую…

В вагоне между тем началось движение. Рапира и ее подруги собирают свои вещи и переселяются в дальний конец вагона.

Николаич: Вы куда, девочки?

Тараканова (стаскивая уже свернутый матрас с нижней полки): Ну не с покойницей же рядом сидеть!

Вслед за первым купе в дальний конец вагона засобирались и ребята из второго купе.

Николаич: Сальников, ты что, тоже покойников боишься?

Кефир: Боится…

Сало: Михал Николаич, а вы че, на своем месте останетесь?

Уткин (возвращаясь, проходя мимо Николаича): Закрыл, Михал Николаич…

Николаич: Спасибо, Саш… (пауза – Николаич пару секунд размышляет, глядя на «переселенцев» и решает возглавить процесс; решительно) Так, ребята! Собираем свои вещи! Переселяется в четыре последних купе!...

Тараканова (громко): Наше купе – последнее! Соседнее с нами рядом никому не занимать, понятно?

Николаич (недовольно, но не громко): Что за барство такое…

Уткин (громко): Наше купе – через одно от Рапириного! Все слышали?

Начинается «большое переселение народов». Рапира с подругами – в 9-е купе, Уткин, Сало и Кефир – в 7-е. Янина, Смирнова, Дрезина и Лапина переходят в 6-е купе, Николаич передвигается в 3-е. Леша и Наташа переселяться не собираются. Наташа ушла умываться, а Леша философски глядит на переселение, лежа на своей верхней полке. Костян собирается перейти в 5-е купе, но Бабуся… Он все еще спит!

Костян (тряся Бабусю): Юр, вставай, Юр!... (Бабуся не реагирует).

Кефир (проходя мимо со свернутым матрасом; прикалываясь): А ты ему жрачку какую-нибудь понюхать дай… Он за жрачку с того света встанет…

Костян (неожиданно распрямляется и делает движение в сторону Кефира; угрожающе): Че ты сказал?

Кефир (испуганно отстранившись; не выпуская матраса из рук): Да ты че, Костян, я пошутил…

Костян приходится по плечо Кефиру. Сейчас он стоит, сжимая кулаки, и смотрит тому в глаза снизу вверх.

Кефир (оправдываясь): Да не в обиду я! Я те правда способ хотел подсказать.

Мимо со свернутым матрасом идет Уткин.

Уткин (с усмешкой): Че, Костян, на друга твоего наехали?... Правильно… Не фига было всю ночь курицу втихаря жрать.

Костян делает решительный шаг к Уткину. Так же сердито снизу-вверх смотрит ему в глаза. Но видно, что Уткина он все же побаивается.

Уткин (медленно кладет матрас на полку; с недоброй усмешкой): Че ты как петушок, Костян? Че опять начинаешь? (делает шаг в сторону Костяна, упершись грудью ему в лицо).

Леша: Э, ребят, бросьте…

Костян не отступает. Он еще выше задрал голову. Зло пыхтит и по-прежнему сжимает кулаки. Кефир, перегородив проход, со злорадной улыбкой наблюдает.

Уткин (по-отечески положив руку на плечо Костяну): Мало в прошлый раз получил, да?

Костян стряхивает руку.

Уткин (с силой отталкивает Костяна, отчего тот отлетает на лежащего Бабусю; угрожающе): Че ты, Костян?

Костян вскакивает и кидается в бой, но тут же натыкается на короткий профессиональный удар Уткина в живот. Снова отлетает на Бабусю. Сидит на его полке, согнувшись пополам.

Леша спрыгивает полки, встает между Костяном и Уткиным.

Леша (Уткину): Не надо, Санек. Ты че?

Уткин (небрежно отстраняя Лешу; со сталью в голосе): Костян, что? Снова война, да?

Костян, держась за живот, зло блестит глазами на Уткина.

Леша (снова пытаясь встать между ним и Костяном): Не надо, Санек, а?

Уткин (не замечая его, Костяну; зло): Буди жирного… Если что, где нас искать – знаешь… Понял, да? (разворачивается, берет матрас, идет дальше по вагону, сопровождаемый усмехающимся Кефиром).

В купе с полотенцем в руке возвращается умытая Наташа. Она умывалась в том конце вагона, где находится купе с мертвой проводницей.

Из 5-го купе, переждав, пока пройдут Уткин с Кефиром, выныривает Янина. Она уже перенесла постель и идет за вещами.

Янина (увидев, откуда пришла Наташ; выкатив глаза): И не страшно тебе там ходить?

Наташа (чуть улыбаясь): Я об этом не думала…

Янина (еще больше выкатив глаза): Не думала? Ты че?! Это вон у Павлова отец – врач, в морг его водил, а ты то че – ненормальная?

Наташа добродушно пожимает плечами.

Янина (обратив внимание на Костяна, который встает с полки, все еще держась за живот): Петухов, ты че?

Леша: Нормально все, Оль…

Янина тоже пожимает плечами. Делает шаг в купе, пропуская идущую с кучей пакетов в руках Лапину. Один пакет Лапина даже держит зубами.

Янина (Лапиной): Тось, че, ты все наше взяла?

Лапина (сквозь зубы): Нее, пакет Смирновой остался…

Янина: Я возьму…

Девочки расходятся в разные стороны.

Леша (чуть смущенно; он понимает, что может остаться в купе с почти незнакомой ему Наташей, не знает, как к этому относиться, не знает как себя вести): Наташь, а ты чего не переезжаешь?

Наташа (пожимает плечами): А куда?

Голос Николаича с дальнего конца вагона: Ребята! Я открыл выход с этой стороны вагона! Ходите здесь, пожалуйста! Со стороны проводника я выход закрываю!...

Николаич проходит мимо Лешиного купе. Навстречу со свернутым матрасом, не спеша, бредет Сальников.

Николаич (заметив держащегося за живот Костяна; испуганно): Костик, что, живот болит?

Сало (негромко): Кулак проглотил…

Костян, отрицательно мотая головой, выпрямляется, сердито зыркает на Сальникова.

Николаич (озабоченно): А то нам еще таких проблем не хватает… (останавливается; громко): Ребята! Воду из-под крана не пить! Я сейчас разожгу «титан», и будет кипяток! (Костяну и Леше) Вы будите Бабушкина то, будите…

 

Когда Николаич делает пару шагов, у него начинает звонить телефон.

Николаич (посмотрев на определитель; радостно): Лиза, наконец-то!... Елизавета! Вы даже не знаете, как я рад вас слышать!

Николаич включает громкую связь. Ребята прислушиваются и высовываются из своих купе.

Лиза: Михал Николаич, послушайте…

Николаич (перебивая): Лиза, вы даже не представляете, что здесь происходит. У нас все становится все хуже и хуже… Когда же за нами приедут?

Лиза: Михаил Николаевич…

Николаич (не слушает): Лиза, у нас в вагоне труп!... Проводница… Она ночью лежала мертвая в своем запертом купе… Лиза, нам нужен кто-то, кто бы во всем этом разобрался… Наверное, нам нужна милиция, Лиза…

Лиза (сурово): Михаил Николаевич…

Николаич (не слушая): Представляете, Лиза, труп!...

Лиза (громко и эмоционально): Ну дайте же вы мне сказать, Михаил Николаевич!

Николаич: Лиза…

Лиза (перебивая; громко и с укором): Михаил Николаевич!

Николаич замолкает.

Лиза (озабочено): Все очень странно, Михаил Николаевич… Я разговаривала с начальством… Бригадир поезда лично проверял ваш вагон… (пауза) Он говорит, что у вас все в порядке…

Николаич (недоуменно): Как «в порядке»? (пауза) В каком таком порядке? (пауза) А он точно в нашем поезде проверял?

Лиза (тоном, которым разговаривают с сумасшедшими): Вы только не волнуйтесь, Михал Николаич. Я на вашей стороне, чтобы ни случилось…

Николаич (недоуменно повторяет): Все в порядке…

Лиза: Михал Николаевич, вы слушаете меня?

Николаич (кивает с заторможенным видом): Слушаю.

Лиза: Я сейчас договорилась, что у вас… То есть у пассажиров того вагона, в котором вы едете… (пауза) То есть того, в котором вы как бы едете… В общем, чтобы у них документы проверили… Вы слышите меня?

Николаич (медленно, размышляя, бормочет): Я что-то ничего не понимаю, Лиза… Если кто-то едет в поезде вместо нас, то что это – афера какая-то? А мы тогда где? А с нами как?... (более эмоционально) Как такое вообще могло быть?... Лиза, а вы позвоните в… Алло, Лиза... Алло, вы слышите меня?… Алло! (пауза) Елизавета! (смотрит на телефон, потом недоуменно – на ребят) Сеть пропала… (тупо смотрит на экран, потом поднимает глаза) Ребята, у кого телефон работает? Наберите Елизавету Павловну пожалуйста…

Голос Смирновой: А у вас какой оператор?

Николаич: «Мегафон».

Голос Смирновой: А у меня ЖСМ (пауза) У меня тоже сети нет…

Голос Таракановой: У нас тоже –




<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Участники рынка золота | Some Native Suffixes ( especially frequent native affixes)

Дата добавления: 2015-10-19; просмотров: 380. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Анализ микросреды предприятия Анализ микросреды направлен на анализ состояния тех со­ставляющих внешней среды, с которыми предприятие нахо­дится в непосредственном взаимодействии...

Типы конфликтных личностей (Дж. Скотт) Дж. Г. Скотт опирается на типологию Р. М. Брансом, но дополняет её. Они убеждены в своей абсолютной правоте и хотят, чтобы...

Гносеологический оптимизм, скептицизм, агностицизм.разновидности агностицизма Позицию Агностицизм защищает и критический реализм. Один из главных представителей этого направления...

Ситуация 26. ПРОВЕРЕНО МИНЗДРАВОМ   Станислав Свердлов закончил российско-американский факультет менеджмента Томского государственного университета...

Различия в философии античности, средневековья и Возрождения ♦Венцом античной философии было: Единое Благо, Мировой Ум, Мировая Душа, Космос...

Характерные черты немецкой классической философии 1. Особое понимание роли философии в истории человечества, в развитии мировой культуры. Классические немецкие философы полагали, что философия призвана быть критической совестью культуры, «душой» культуры. 2. Исследовались не только человеческая...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.016 сек.) русская версия | украинская версия