Препарат 44. 3 страница

Потом Владимир достал маленькую плоскую фляжку с коньяком и два маленьких металлических стаканчика, вытащил из кармана горсть помятых конфет. Владимир наполнил стаканчики коньяком. Из одного стаканчика коньяк выпил, а другой стаканчик на портал дольмена поставил, конфетку на него положил и сказал: "Это тебе, красавица".

Владимир делал все так, как современные люди на кладбище делают, когда к своим близким родственникам или друзьям приходят. А прамамочка... Ее Дух сгустком невидимых энергий метался вокруг него. Она растерялась, не знала, как себя вести. И на слова Владимира ответить как-то все пыталась и уплотняла воздух в форме своей плоти, но очертания ее прозрачны и едва заметны были. Владимир их не замечал. А она ему, не видящему и не слышащему, все пояснить что-то свое пыталась и волновалась, и оттого металась. И сгусток воздуха слегка задел стаканчик. Стаканчик опрокинулся. Владимир подумал, что это ветерок случайный стаканчик опрокинул с коньяком, и пошутил, сказав:

-- Что ж это ты, непутевая, такой коньяк дорогой пролила?

И Дух прамамочки вдруг замер в уголке дольмена. Владимир налил еще коньяк в ее стаканчик, наверх камушек, потом конфетку снова положил. И снова, словно про себя, заговорил: "Надо хоть дорожку нормальную к твоему дольмену проложить. Ты подожди еще немножко. Будет дорожка к твоему дольмену. А по дорожке к тебе женщины придут. Ты им расскажешь, о чем нужно думать, когда ребенка маленького кормят материнской грудью. А у тебя, наверное, была очень красивая грудь..."

Потом Владимир стал с горы спускаться. Поздней ночью пришел в свою квартирку. Он один сидел на диванчике в холодной квартирке, перевязывал раны и смотрел видеокассету. Ему дали посмотреть видеокассету, которую люди в разных городах переписывали и передавали друг другу.

На экране телевизора выступающего слушала большая аудитория, в основном женщины. Он говорил о Боге, о силе Духа праведного человека. Потом он стал говорить обо мне. О том, что я идеал женщины, к которому нужно стремиться. Сила Разума и Духа мои велики, и мне помогают силы Света, и теперь, когда я больше познаю жизнь людей обычного мира, смогу помочь им.

Много хорошего обо мне говорилось. И вдруг... И было сказано, что еще не встретился мне настоящий мужчина. А тот, с которым я общалась, не настоящий мужчина... И еще, раньше другими говорилось, что в Австралии есть молодой человек, достойный меня, что я с ним встречусь, встречусь с ним, настоящим мужчиной...

А он, Владимир, он... Понимаете... Он один сидел. Слушал эти слова... И все пытался одной рукой перевязать раны на ногах. Вторая рука у него сильно болела от ушибов. Я рванулась Лучиком к Владимиру. Хотела раны его обогреть, изгнать боль его. И сказать... Как-то сказать... Он никогда не слышит, когда я говорю с ним на расстоянии, но в этот раз получилось бы... Наверное, получилось, потому что я очень сильно хотела, чтобы услышал он. Услышал, как люблю я его! Только его. И только он, мой любимый, он -- настоящий мужчина.

Но меня обожгло и отбросило на траву. Что-то не допускало к Владимиру мой Лучик. Я снова быстро направила Лучик в комнату, где он сидел перед телевизором, и увидела: перед Владимиром сгустком невидимой энергии, стоит на коленях Дух моей прамамочки. Владимир не мог видеть ее и слышать. Он смотрел и слушал видеокассету. А прамамочка моя дыханием своим обогревала раны на ногах Владимира. Когда Владимир лил на ранки этот ужасающе обжигающий одеколон. И говорить пыталась что-то прамамочка ему, Владимиру, ее не слышащему.

Прамамочка так сильна своим Духом, что ничто невидимое не сможет пробиться сквозь нее. И установки психотропного оружия разлетятся, если их направить на нее. Она даже внимания не обратит на них. Все равно все будет отброшено. И я уже никак не могла вмешаться. Только смотреть... Я смотрела и быстро-быстро думала. Что произошло? Почему возникла такая ситуация? Почему так говорил говорящий? Он хотел мне помочь? Что-то пояснить? Что? Почему мой Лучик так к Владимиру стремился? Конечно, я испугалась, что Владимиру стало обидно от этих слов: "Не настоящий мужчина" -- и что он будет ревновать меня к другому. И тут вдруг... О, как же это было больно... Обидно... Владимир все прослушал, вздохнул и сказал: "Надо же, настоящий мужчина. В Австралии он, что ли. Они встретятся. Может, сына мне тогда отдадут".

Мой Лучик задрожал. Как-то все словно помутнело. Понимаете... Владимир не ревновал. Это, конечно, нехорошее чувство -- ревность. Но мне хотелось, чтобы хоть чуточку. Чуточку-чуточку он поревновал. Но Владимир словно отдавал меня с безразличием другому. Я уже не могла сдерживаться и закричала. Стала просить, умолять прамамочку объяснить, что я сделала не так. В чем ошиблась? Нагрешила? Она не отвечала, пока Владимир не перевязал последнюю рану. Потом прамамочка сказала с грустью: "Надо было просто любить, доченька. Думать о хорошем для любимого, не возвеличивать себя при этом".

Я пыталась пояснить, что хотела только хорошего. Но она снова тихо сказала: "Себе ты пожелала, доченька, картины, музыку, стихи и песни. Все сбудется, твоя мечта сильна, я знаю, для всех людей она и для тобой любимого, но для тебя земную получить любовь теперь все тяжелее будет. Ты становишься звездой, доченька. Звездой можно любоваться и любить звезду как звезду, не как женщину".

Прамамочка не говорила больше ничего. Я теряла контроль над собой, крикнула, пыталась пояснить или доказать, что я не хочу быть звездой, что я хочу быть просто женщиной и любимой! Но меня никто не слышал.

Помогите мне, пожалуйста! Теперь я многое поняла. Не за себя боюсь, с собой я справлюсь. Владимир дольше будет понимать, его такая информация от Истины уводит.

Пусть прекратится распространение этой кассеты. Она внушает людям и Владимиру, что я идеал, звезда, что не он, а другой должен быть со мной.

Я не звезда. Я женщина. Я хочу любить того, кого сама хочу любить.

Мой путь не только мной определен.

Я ошиблась. Помечтала, что сделается так, что обо мне будут говорить, стихи и песни посвящать, художники будут рисовать... Все так и произошло.

Всегда все сбывается, когда я мечтаю. И это произошло. Спасибо за стихи и песни. Спасибо поэтам. Но я ошиблась. Помечтала так. Стихи нужны! Но я звездой быть не должна.

Я хотела всего этого, чтобы Владимир на это смотрел и слушал. Чтобы вспоминал. Чтобы вспоминал меня. Но я не знала, когда мечтала. Я теперь поняла. Я становлюсь звездой. Звездами все любуются. А любят просто женщину.

-- Анастасия, что вы! Остановить распространение кассеты, да еще которую люди сами переписывают, невозможно. Этот процесс неуправляем. Никто этого не сможет сделать.

 

 

Вот видите. Вы не можете. Но Владимир... Он предприниматель. И пусть процесс неуправляем. Он все равно хоть что-нибудь предпринял бы. Но он не хочет ничего предпринимать, смирившись с тем, что я ему не пара.

 

 

СВЕТЛЫЕ СИЛЫ

 

Седой ученый, словно обо всем забыв, продолжал засыпать Анастасию вопросами:

-- Что такое Светлые силы, Анастасия?

-- Это светлые мысли, когда-либо произведенные людьми. Ими заполнено все пространство.

-- Вы можете свободно с ними общаться, видеть их?

-- Да, могу.

-- Вы можете ответить на любой вопрос, стоящий перед наукой?

-- Может быть, на многие. Но каждый ученый, каждый человек тоже может получать ответы. Все зависит от чистоты помыслов, цели спрашивающего.

-- Вы могли бы для науки пояснить некоторые явления?

-- Если в вас не возникает ответа, значит, недостаточно чисты ваши помыслы. Таков закон Создателя, я не буду нарушать его, если почувствую отрицания.

-- Что-то есть выше светлых мыслей, произведенных человеком?

-- Да, есть. Но они равны по значимости.

-- Что это? Как вы можете его назвать?

-- Так, как вы способны воспринять.

-- Вы можете говорить с ним?

-- Да. Иногда. Я думаю, что говорю именно с Ним.

-- Какая-то энергия существует во Вселенной, неизвестная на Земле?

-- Самая большая энергия Вселенной -- на Земле. Ее нужно только понять.

-- Вы, Анастасия, можете хоть как-то приблизительно охарактеризовать эту энергию? Она похожа на ядерную реакцию? Вакуумные явления?

-- Самая сильная энергия во Вселенной -- это энергия Чистой Любви.

-- Я говорю о видимой, осязаемой энергии, способной влиять на технический прогресс, согревать, светить. Ну и, если хотите, взрывать.

-- И я говорю о том же. Все, вместе взятые, существующие рукотворные установки не могут долго освещать Землю. Энергия любви может.

-- Все же вы говорите как-то ино- сказательно. В другом каком-то, не прямом смысле.

-- Я говорю в прямом, "вашем" смысле.

-- Но любовь -- это чувство. Невидимое, его нельзя использовать, увидеть.

-- Это энергия. Она отражается, ее можно видеть.

-- Где отражается? Когда можно увидеть?

-- Солнце, звезды, все видимые планеты являются лишь отражателями этой энергии. Свет солнца, что всему земному жизнь дает, людской любовью создается. Во всей Вселенной лишь в Душе людской энергия любви воссоздается, взлетает ввысь она, фильтруясь, отражаясь, от планет Вселенских на Землю благодатным светом льется.

-- Разве на Солнце не происходят самостоятельные реакции горения, химические реакции?

-- Достаточно всего чуточку поразмыслить, чтобы понять, осознать не- верность такого умозаключения. Это же, по-вашему, как "дважды два"...

-- Человек может управлять этой энергией?

-- В значительной мере пока нет.

-- А вы знаете, как это делается?

-- Я не знаю. Если бы знала, мой любимый уже любил бы меня.

-- Вы можете общаться с Ним, Тем, кто выше Светлых сил? Он всегда отвечает вам? Охотно?

-- Всегда. Он очень ласково всегда отвечает. Потому что не может иначе.

-- У него вы можете спросить, как управлять энергией любви.

-- Я спрашивала.

-- И что же?

-- Чтобы понять некоторые Его ответы, нужно иметь определенный уровень осознанности, чистоты, во мне всего этого недостаточно. Я не все ответы понимаю.

-- Но вы будете еще как-то пытаться действовать, добиваться ответной любви?

-- Конечно. Я буду действовать.

-- Как?

-- Буду думать. Помогите мне. Надо спросить у всех женщин, которые любили, стали и не стали любимыми. Они подумают, проанализируют и произведут мысли, которые появятся в измерении Светлых сил. Я увижу их. Пойму и всем потом помогу. Мысли Светлого измерения всегда понятны.

-- Анастасия, невозможно задать вопрос сразу всем женщинам. Никто этого сделать не сможет.

-- Тогда попросите Владимира, он придумает, как это сделать, что-то предпримет. Ради меня одной не станет думать. Вы сумеете объяснить ему, что это очень важно для всех людей, для него, если он почувствует важность, то что-то обязательно предпримет. Найдет способ, как спросить у всех женщин.

-- Вы так сильно в него верите. Почему же он тогда не смог полюбить вас?

-- Он не виноват в этом. Я виновата. Я совершила много ошибок. Может быть, поспешила и показалась ему нереальной со своими способностями. Может быть, он пока еще не может осознать, почему сын его должен воспитываться, как ему кажется, в непривычных для человека условиях -- в лесу. Может быть, я не должна была так резко мешать его обычным привычкам, вмешиваться в его осознанность. Теперь я знаю: мужчинам это сильно не нравится. Они даже бьют за это женщин. Надо было, наверное, подождать, он сам бы все понял. Он должен был ощущать себя хоть в чем-то сильнее меня. Но я не сообразила вовремя. Сказала, что сына нельзя ему видеть, пока не очистится. В тот момент я думала только о сыне, о том, как будет для него лучше, и нечаянно сказала: "Нехорошо, если сын будет видеть своего отца недоумком". Вот и получилось, что я вся из себя умная, а мой любимый -- глупый. О какой ответной любви после такого можно мечтать?

-- Зачем же вам тогда у женщин других спрашивать, если вы сами способны так анализировать?

-- Мне необходимо разобраться, есть ли возможность все исправить. Сама не могу разобраться, сильно волнуюсь, когда о нем думаю. Анализировать нужно спокойно, вспоминая, сопоставляя. Но мне нечего вспоминать, кроме него.

-- А поговорить вы с ним можете?

-- Думаю, обычные слова бесполезны. Настоящая любовь не возникает от слов. Нужны какие-то действия. Но какие? Может, у кого-то из женщин есть опыт и ответ?

-- И Лучом своим никак не можете повлиять?

 

 

Теперь я Лучиком даже прикоснуться к нему не могу. Дух прамамочки моей часто рядом с ним находится. И она не позволяет. Я поняла почему...

 

 

ЗАХВАТ

 

К лагерю приближался вертолет. Мы все молча смотрели, как он опускается. Вышедшие из вертолета летчики подошли к нашей группе. Летчики тоже стали смотреть на Анастасию. Группа здоровых, вооруженных мужиков молча смотрела на стоящую перед ними одинокую женщину в старенькой кофточке, и уже всем было понятно -- эта женщина должна быть захвачена ими. Вопрос состоял только в том, как обставить этот захват наиболее благопристойно. Борис Моисеевич, заговорив после длинной паузы, изложил все прямолинейно:

-- Анастасия, вы представляете определенную ценность для науки. Уже принято решение о вашем переселении. Это необходимо, в том числе и для вашего блага. Если вы из-за своего непонимания ситуации откажетесь это сделать добровольно, мы вынуждены будем доставить вас силой. Вы, конечно же, захотите, чтобы ваш ребенок был с вами и на новом месте. Покажите на карте свою поляну, и вертолет привезет вашего ребенка. Впоследствии мы можем отловить и некоторых зверей для переселения их к вашему новому месту жительства. Я повторяю: все это нужно для пользы вашей, вашего сына и для других людей. Вы ведь хотите принести пользу людям?

-- Да, -- спокойно ответила Анастасия и тут же добавила: -- Все, что знаю, всем готова поделиться с людьми, если это будет интересно, но со всеми людьми. Наука не является достоянием всех сразу. Сначала ее достижения используются локальными группами и часто в корыстных личных интересах. Большинству достается лишь то, что локальным группам выгодно обнародовать. Вот вы кого представляете? Разве не отдельную локальную группу? Я не могу поехать с вами. Мне нужно воспитать человека, своего сына. В полной мере это возможно сделать там, где создано Пространство Любви. Пространство это создавалось и совершенствовалось моими далекими и близкими родителями, оно пока маленькое, но именно через него я связана со всем сущим во Вселенной. Каждый человек должен создать вокруг себя свое Пространство Любви, подарить его своему ребенку. Нельзя, преступно рожать детей, не подготовив для них Пространство Любви. Каждый человек должен создать вокруг себя маленькое Пространство Любви. И если это поймет и сделает каждый, тогда вся Земля станет светящейся точкой Любви во Вселенной. Так хотел Он, и в этом предназначение человека. Ибо только человек может сотворить такое.

Двое крепких мужчин из охраны обошли Анастасию сзади. Неизвестно, по чьему приказу они действовали. Начальника охраны? Или все было спланировано заранее? Они переглянулись и одновременно схватили Анастасию за руки. Сделали они это довольно профессионально, но и с какой-то опаской. Они прочно держали ее за руки, словно пойманную птицу за растопыренные в сторону крылья. Коренастый, коротко стриженный начальник охраны вышел вперед и встал рядом с Борисом Моисеевичем. На лице Анастасии не было выражения испуга. Но она уже не смотрела на нас. Она чуть наклонила голову к Земле, ресницы ее были опущены, скрывали взгляд. И заговорила она, уже не поднимая глаз, но по-прежнему спокойно и с добротой в голосе:

-- Не применяйте, пожалуйста, насилие, это опасно.

-- Для кого? -- хрипло спросил начальник охраны.

-- Для вас. И мне будет неприятно.

Борис Моисеевич, стараясь сдерживать то ли страх, то ли волнение, спросил:

-- Вы можете причинить нам физическую боль, используя не присущие человеку способности?

-- Я человек. Человек, как и все люди. Но я волнуюсь. Волнение может позволить сделать нежелаемое.

-- Что, например?

-- Материя... клетки... атомы... ядро атома... хаотично движимые частички ядра... Вы знаете о них. Если ярко и точно их представить, увидеть, изучить, воображением вывести из ядра хотя бы одну хаотично движущуюся частичку, с материей происходит, происходит...

Анастасия повернула голову в сторону, чуть приподняла ресницы и стала смотреть на лежащий на Земле камень. Камень начал рассыпаться на отдельные частички и быстро превратился в кучку песка. Потом она подняла взгляд на начальника охраны, сощуренный, сконцентрированный взгляд. От кончика левого уха начальника охраны начал исходить пар. Хрящик уха медленно, миллиметр за миллиметром исчезал, и вдруг стоящий рядом молодой охранник с побледневшим от страха лицом выхватил пистолет. Он это сделал профессионально, не думая. Он быстро направил пистолет в сторону Анастасии и выпустил в нее всю обойму.

Наверное, у каждого из нас мысли в это мгновение неслись очень быстро, и произошло явление, уже известное по случаям, происходившим с солдатами во время войны. Когда в экстремальных условиях они видели движущийся снаряд или пулю. И хотя летят они со своей обычной скоростью, из-за ускорения мысли и восприятия видятся медленно летящими.

Я видел, как одна за одной летели в Анастасию пули, выпущенные из пистолета бледного охранника. Первая пуля, летящая в голову Анастасии, задела висок. Последующие не долетали до нее, рассыпаясь на лету в пыль, как камень, на который смотрела Анастасия раньше.

Все мы стояли словно в каком-то оцепенении. Мы стояли и смотрели, как из-под платка по щеке Анастасии медленно стекала струйка крови.

Охранники, державшие Анастасию за руки, при выстрелах отшатнулись от нее, но рук не выпустили. Вцепившись мертвой хваткой, они тянули ее за руки в разные стороны. И вдруг по земле вокруг нас стало разливаться голубоватое свечение. Оно исходило откуда-то сверху, усиливалось. Оно благодатно завораживало нас, не давая возможности двигаться и говорить. В наступившей необыкновенно полной тишине прозвучали слова Анастасии:

-- Отпустите, пожалуйста, мои руки. Я могу не успеть. Пожалуйста, отпустите.

Но, словно оцепеневшие, охранники продолжали держать ее своей мертвой хваткой. Теперь я понимаю, для чего она поднимала вверх в характерном жесте руку, когда общалась с тобой. Она тем самым показывала кому-то вверху, что с ней все в порядке и помощь не требуется. Но в этот раз Анастасии не дали поднять руку вверх...

Голубоватое свечение продолжало усиливаться, потом что-то словно сверкнуло, и мы увидели его. Мы увидели висящий над нами, пульсирующий голубым светом огненный шар. Он был похож на большую шаровую молнию. И внутри него сверкали, переплетались меж собой множество молний-разрядов. Иногда они, вырываясь за пределы голубой оболочки, прикасались к верхушкам стоящих вдали от нас деревьев, к цветкам у наших ног, но никакого вреда им не причиняли. Один из тоненьких лучей-молний на мгновение прикоснулся к завалу, образовавшемуся в ручье из камней и поваленного дерева. Завал тут же превратился в облачко и испарился.

Вероятно, лучи, вырывающиеся за пределы голубой оболочки огненного шара, обладали огромной силой неизвестной нам энергии. Она управлялась каким-то разумом.

Создавалось впечатление присутствия рядом с нами разумного существа, обладающего немыслимой силой. Но самым невероятным и противоестественным для данной ситуации были наши ощущения от его присутствия. В нас не вселился ни страх, ни даже настороженность, наоборот...

Ты только представь себе, в такой ситуации мы стали ощущать спокойствие и Благодать, будто рядом что-то очень близкое и родное появилось.

Голубой пульсирующий шар парил над нами и словно изучал, оценивал ситуацию. Вдруг, описав в воздухе круг, он опустился к ногам Анастасии. Усилилось голубое свечение, оно, как благодатная истома, расслабляло нас так, что не хотелось двигаться, что-либо слышать и говорить.

Голубая оболочка шара пропустила сразу несколько огненных молний, они метнулись к Анастасии, стали прикасаться, словно поглаживать пальцы ее босых ног.

Анастасия освободила свои руки от расслабившихся охранников и протянула их к шару. Он тут же переместился на уровень ее лица, и огненные молнии, на наших глазах в пыль разнесшие камни в завале ручья, стали касаться ее рук, не причиняя им вреда.

Анастасия заговорила с шаром. Слов ее нам слышно не было, но, судя по ее жестам, по выражению лица, она пыталась ему что-то пояснить или доказать, убедить его в чем-то своем -- и не могла убедить. Шар никак не отвечал ей, и все равно было понятно, что он не соглашается с ней. Это было ясно потому, что Анастасия все с большим волнением продолжала убеждать. Наверное, от волнения ее щеки разрумянились, не переставая говорить, она сняла платок. Золотисто-пшеничные пряди волос покрыли плечи Анастасии, закрыли струйку запекшейся крови на ее лице. Мы увидели, как прекрасны и совершенны черты ее лица. Шар огненной кометой несколько раз облетел вокруг Анастасии, снова замер у ее лица, тысячи тоненьких молний метнулись к золотистым волосам, они аккуратно прикасались к каждому волоску в отдельности и, приподнимая, словно гладили их. Один из лучиков приподнял сразу целую прядь волос и открыл рану от пули на виске Анастасии, другой лучик медленно заскользил по следу запекшейся крови. Не словами, а действиями своих огненных лучей шар будто напоминал ей о происшедшем и не соглашался с ее доводами. Он убрал внутрь все свои лучи, Анастасия опустила голову и замолчала. Шар, еще раз облетев вокруг Анастасии, взметнулся ввысь. Голубоватое свечение стало слабее, к нам возвращалось прежнее состояние, но и когда все стало абсолютно прежним, голубой свет продолжал уменьшаться, уступая место поднимающейся от земли коричневатой дымке. Эта дымка заполняла все пространство вокруг нас, и лишь Анастасия оставалась в маленьком голубом круге. И когда коричневатая дымка окутала нас полностью, мы познали, что такое ад.

 

 

ЧТО ТАКОЕ АД

 

Картинки библейских изданий с изображением зверских пыток грешников на сковородках, даже самые жуткие сюжеты с чудовищами видеофильмов покажутся наивными, детскими сказочками по сравнению с тем, что нам довелось испытать.

За все время своего существования человечество не смогло представить или сфантазировать подобное.

Во всех библейских сюжетах, фильмах ужасов фантазия человеческая не идет дальше, чем показать истязание плоти всевозможными способами, но это ничто по сравнению с настоящим адом.

-- Ну а что же может быть страшнее изощренных пыток плоти? Каким увидели ад вы?

-- Когда голубое свечение так ослабло, что дало возможность подняться из земли коричневатой дымке, и она окутала нас с ног до головы, мы оказались разделенными на две части.

-- На какие части?

-- Представь себе... Я вдруг стал состоять из двух составных частей. Первая часть -- мое тело, обтянутое прозрачной кожей, через которую можно видеть все внутренние органы, сердце, желудок, кишечник, кровь по жилам бегущую и разные другие органы. Вторая часть -- невидимая -- состояла из чувств, эмоций, разума, желаний, болевых ощущений, ну, в общем, из всего, что есть в человеке невидимого.

-- А какая разница, вместе эти части или отдельно, если это все равно ты? Что такого страшного с вами произошло, если не считать прозрачность кожи?

-- Разница оказалась невероятно значимой. Все дело в том, что наши тела стали действовать самостоятельно, независимо от разума, воли, стремлений, желаний. Мы могли наблюдать за действиями наших тел со стороны, при этом чувства и болевые ощущения оставались в нас, невидимых, но возможности влиять на действия наших же собственных тел мы были лишены.

-- Как сильно пьяные?

-- Пьяные не видят себя со стороны, по крайней мере, в момент опьянения, а мы все видели и ощущали. Ясность сознания была необыкновенно четкой. Я видел, как прекрасны трава, цветы, река. Я слышал, как поют птицы и журчит ручеек, ощущал чистоту воздуха вокруг и тепло солнечных лучей. Но тела... Прозрачные тела всех стоящих в нашей группе вдруг гурьбой побежали к заводи у ручья.

Заводь была похожа на маленькое озерцо, вода в нем была чиста и прозрачна, на дне -- песочек, красивые камешки, мелкие рыбешки плавали. Наши тела подбежали к прекрасному маленькому озерцу и стали плескаться в нем. Они испражнялись в него, по-большому и по-маленькому испражнялись.

Вода стала мутной и грязной, а они пили ее. Я видел, как по кишечнику моего тела втекает в желудок грязная, вонючая жидкость. Ощущения тошноты и отвращения охватили меня. И тут рядом с водоемом, под деревом, появились обнаженные тела двух женщин. Их кожа была такой же прозрачной, как и у наших тел.

Женские тела легли на травку под деревом, нежась и потягиваясь под лучами солнца. Тело начальника охраны и мое подбежали к женским телам.

Мое ласкало женское, получало от него взаимные ласки и вступило в половую связь с женским. Тело начальника охраны взаимности не получило и стало насиловать женщину. К нам подбежало тело одного из охранников, стукнуло мое камнем по спине, потом по голове, он бил мое тело, но не оно, а я, невидимый, испытывал невыносимую боль. Охранник за ноги стащил мое тело с женского и стал сам насиловать. Наши тела быстро старели и дряхлели. Время словно ускоряло события. Только что изнасилованная женщина забеременела, сквозь прозрачную кожу было видно, как в ее чреве зарождается и увеличивается в размере плод. Тело ученого, Бориса Моисеевича, подошло к беременной женщине, некоторое время оно внимательно рассматривало сквозь прозрачную кожу растущий плод и вдруг, засунув руку женщине во влагалище, стало выдирать из нее зародыш. Тем временем тело Станислава быстро таскало в одну кучу камни, с остервенением ломало небольшие деревца и строило из всего, что попадалось ему под руку, какое-то похожее на домик сооружение. Мое тело взялось помогать ему. Когда домик был почти построен, мое тело стало выгонять из домика тело Станислава, он сопротивлялся, и наши тела начали драться.

Я, невидимый, испытывал сильную боль, когда он бил мое тело по ногам, по голове. Мы привлекли своей дракой внимание других тел, и они сначала вышвырнули нас обоих из домика, потом сами стали драться между собой за него. Мое тело сильно подряхлело и на моих глазах стало разлагаться, оно уже не могло двигаться и лежало под кустом, источая тошнотворную вонь. На нем появились черви, я ощущал, как они ползают по мне, проникают во внутренние органы, едят их. Я ясно чувствовал, как они грызут мои внутренности, и ждал окончательного разложения своего тела как избавления от невыносимых мучений.

И вдруг из второй изнасилованной женщины вывалился плод, он стал расти на моих глазах, малыш встал на ножки, сделал свой первый робкий шажок, второй и, покачнувшись, шлепнулся на попку... Болевые ощущения от его падения я ощутил на себе и с ужасом понял, что это мое новое тело и ему придется жить... Жить среди омерзительных безмозглых тел, поганящих себя и все окружающее.

Я понял, что я, невидимый, никогда не умру и буду вечно созерцать и со всей ясностью осознавать мерзость происходящего, испытывать боль физическую и более страшную...

С другими телами происходило то же самое. Они дряхлели, разлагались и рождались вновь, и при каждом новом рождении наши тела лишь менялись ролями.

Вокруг почти не осталось растительности. На ее месте возникали уродливые строения, ранее чистая заводь превратилась в смрадную лужу...

Александр замолчал. Рассказанное им и у меня вызывало отвращение, но не жалость, и я сказал:

-- Конечно, в отвратительной ситуации вы побывали, но вам, гадам, так и надо. Зачем к Анастасии было привязываться? Живет отшельницей в тайге, никого же не трогает, жилплощади не требует, пенсий, пособий всяких ей не надо, так зачем лезть к ней?

Александр внешне не обиделся на мое высказывание в его адрес. Вздохнув, он ответил мне:

-- Вот ты сказал "побывали в ситуации"... Дело в том... Это невероятно, но дело в том, что я не вышел из нее полностью... Думаю, и те, кто находился в нашей группе, тоже не полностью вышли из нее.

-- Что значит -- не полностью? Ты же сейчас спокойно сидишь, в костре палкой помешиваешь.

-- Да, конечно, сижу, помешиваю, но ясность осознания... осознания чего-то страшного осталась. Она во мне. Она страшит меня. Это страшное -- не в прошлом, оно происходит с нами сегодня, сейчас, происходит со всеми нами.

-- С тобой, может, что-то и происходит, а со мной и с другими все нормально.

-- А тебе не кажется, Владимир, что ситуация, в которой мы побывали, точная копия того, что творит человечество сегодня? Нам показанное в ускоренном темпе и в миниатюре лишь отобразило наши сегодняшние деяния.

-- Мне так не кажется потому, что кожа у нас непрозрачная и тела наши нам подчиняются.

-- Может быть, кто-то просто щадит нас, не дает осознать, увидеть все полностью, что мы уже натворили и творить продолжаем. Ведь если осознаем... Увидим свою жизнь со стороны... Увидим неприкрытой разными лживыми догмами, оправдывающими вчера и сегодня творимое нами, не выдержим ведь, с ума сойдем.

Внешне мы пытаемся выглядеть благопристойно, а творимое зло пытаемся оправдать собственной якобы непреодолимой слабостью. Не устоял перед соблазном, закурил, запил, убил, затеял войну в защиту каких-то идеалов, взорвал бомбу.