'Дефицит', излюбленное слово неврологов, означает нарушение или отказкакой-либо функции нервной системы. Это может быть потеря речи, языка,памяти, зрения, подвижности, личности и множество других расстройств. Длявсех этих дисфункций (еще один любимый термин) есть соответствующиенаименования: афония, афемия, афазия, алексия, апраксия, агнозия, амнезия,атаксия - по одному на каждую способность, частично или полностьюутрачиваемую в результате болезни, травмы или неправильного развития.Систематическое изучение соотношений между мозгом и сознанием началось в1861 году, когда французский ученый Брока установил, что некоторымнарушениям экспрессивных речевых способностей - афазиям неизменнопредшествуют поражения определенного участка левого полушария. Это заложилоосновы новой науки - церебральной неврологии, которой в последу- 23 ющие десятилетия удалось постепенно составить карту человеческогомозга. С ее помощью различные способности - лингвистические,интеллектуальные, перцептивные и т. д. - были соотнесены с определеннымимозговыми центрами. К концу XIX века наиболее проницательным исследователям, и в первуюочередь Фрейду, писавшему книгу об афазии, стало ясно, что такой'картографический' подход чрезмерно упрощает картину реальных процессов.Сложной структуре ментальных актов должен соответствовать не менее сложныйфизиологический базис. Фрейд отчетливо понимал это исследуя особыерасстройства распознавания и восприятия, для обозначения которых он ввелобщий термин 'агнозия'. Он справедливо полагал, что для адекватногопонимания агнозии и афазии нужна более мощная теория. Такая теория родилась во время второй мировой войны в Россиисовместными усилиями А. Р. Лурии (и его отца, Р. А. Лурии), Леонтьева,Анохина, Бернштейна и других. Свою новую науку они назвали нейропсихологией.Развитие этой чрезвычайно плодотворной области было делом всей жизни А. Р.Лурии; принимая во внимание ее революционную природу, можно только сожалеть,что она проникала на Запад слишком медленно. Лурия изложил свой подход двумя разными способами -научно-систематически, в основополагающей работе 'Высшие корковые функциичеловека', и литературно-биографически, 'патографически', в книге'Потерянный и возвращенный мир'. Эти две книги - практически образецсовершенства в своей области, и все же автор не коснулся в них целогонаправления неврологии: в первой описываются функции, связанные сдеятельностью только левого полушария мозга; у героя второй, Засецкого,также наблюдаются обширные поражения мозговой ткани левого полушария, аправое остается незатронутым. В некотором смысле всю историю неврологии инейропсихологии можно рассматривать как историю исследования лишь однойполовины мозга. 24 К правому полушарию долгое время относились снисходительно - оносчиталось второстепенным и не привлекало должного внимания. Одна из причинподобного отношения состоит в том, что связанные с правым полушариемсиндромы трудно различимы, тогда как последствия поражений противоположнойчасти мозга выступают гораздо резче. Вдобавок правое полушарие всегдарассматривалось как более 'примитивное', и только левое признавалосьнастоящим достижением эволюции человека. Это отчасти справедливо: левоеполушарие действительно более сложно организовано и специализировано,являясь позднейшим результатом развития мозга у приматов и человекообразных.Оно подобно компьютеру, подключенному к базовому животному мозгу иотвечающему за программное обеспечение, чертежи и схемы. Правое же полушариеуправляет ключевыми способностями по распознаванию реальности, необходимымилюбому животному для борьбы за существование. Классическую неврологию схемывсегда интересовали больше, чем реальность, и поэтому, вплотную столкнувшисьс синдромами правого полушария, первые исследователи сочли их странными,непонятными, не укладывающимися в привычные рамки. В прошлом предпринимались попытки изучать эти синдромы. Ими занималисьАнтон в конце XIX века и Петцль в 1928 году*, однако научная общественностьне заметила их работ. В одной из своих последних книг, 'Основынейропсихологии' (1973), Лурия посвятил синдромам правого полушария краткий,но многообещающий раздел. Он закончил его словами: Эти еще совсем не изученные синдромы поражения правого полушарияподводят нас к одной из основных проблем - к роли правого полушария внепосредственном сознании. Синдромы поражения правого полушария еще далеконе достаточно изу- * Габриель Антон и Отто Петцль - австрийские неврологи; см.библиографию к главе 2. 25 чены. <...> Эти исследования <...> еще находятся в процессеработы *. За несколько месяцев до смерти Лурия, уже неизлечимо больной, успелзакончить некоторые из этих статей. Он так и не дожил до их публикации, и вРоссии они вообще не были напечатаны. Перед смертью Лурия отослал ихбританскому ученому Р. Л. Грегори, под чьей редакцией в ближайшем будущемони должны появиться в 'Оксфордском пособии по вопросам сознания'**. При синдромах правого полушария внутренние трудности соответствуютвнешним. В некоторых случаях пациенты не способны осознать, что с нимичто-то не так, - Бабинский*** назвал это 'анозагнозией'. Кроме того, дажесамому проницательному наблюдателю очень сложно проникнуть во внутренниесостояния таких пациентов, бесконечно далекие от переживаний нормальныхлюдей. Синдромы же левого полушария, напротив, относительно понятны ипривычны. В результате, хотя и те и другие примерно одинаково распространены(что вполне естественно), в неврологической литературе на каждое описаниесиндрома правого полушария приходятся сотни описаний синдромов левого.Возникает впечатление, что, будучи, по словам Лурии, фундаментально важным,правое полушарие все же чуждо духу и букве неврологии. Возможно, обращение кнему потребует создания еще одной науки, которую можно назвать личностнойили, следуя Лурии, 'романтической' неврологией, ибо именно в правомполушарии заключены основания человеческого 'Я'. Лурия считал, что введениемв такую науку должен стать рассказ о человеке - подробная история болезни,описывающая какое-нибудь глубокое расстройство правого полушария. Такаяистория, являясь антиподом книги о 'потерянном и возвращенном мире', моглабы восполнить оставленный * Лурия А. Р. Основы нейропсихологии. Изд-во МГУ, 1973. С. 227. ** Эта книга вышла в 1987 году: 'Oxford Companion to Mind', OxfordUniversity Press, 1987. *** Жозеф Бабинский (1857-1932) - французский невролог, ученик Шарко. 26 ею пробел. В одном из последних писем ко мне Лурия писал: 'ПечатайтеВаши наблюдения, пусть даже в форме коротких заметок. Здесь начинаетсяобласть великих чудес'. Проблемами правого полушария я интересовался всегда- они действительно открывают новые, неведомые области, указывая путь кболее открытой и свободной науке, не похожей на сугубо механистическуюневрологию прошлого. Поясню: меня занимают не дефициты в традиционномсмысле, а неврологические расстройства, затрагивающие личность. Существуетмножество разновидностей таких расстройств, причем некоторые связаны не снедостатком или утратой функции, а с ее избытком, и ниже я выделяю их вособую категорию. Сразу замечу, что болезнь никогда не сводится к простому недостатку илиизбытку - в ней неизбежно присутствуют физиологические и психические реакциипациента, направленные на восстановление и компенсацию и призванныесохранить личность, сколь бы странными ни казались формы подобной защиты.Изучение и закрепление этих реакций не менее важно для врача, чемисследование изначального расстройства. Подобную мысль убедительновысказывает Айви Маккензи: Что составляет сущность болезни? Как можно определить новоерасстройство? В отличие от натуралиста, работающего с целым спектромразличных организмов, усредненным образом адаптированных ксреднестатистической среде, врач имеет дело с отдельно взятым организмом,человеческим субъектом, борющимся за самосохранение в угрожающей ситуации. И средства, при помощи которых человек 'борется за самосохранение', ирезультаты этой борьбы могут показаться очень странными, однако психиатрия,в отличие от неврологии, давно признала возможность и важность этогопроцесса. Здесь, как и во многом другом, особые заслуги принадлежат Фрейду.Он, в частности, предположил, что параноидальный бред является не первичнымсимптомом, а неудачными попытками сознания восстановить расползающийся вхаосе болезни мир. Развивая сходные идеи, Маккензи пишет: 27 Патологическая физиология паркинсонизма есть некий упорядоченный хаос,вызванный разрушением важных интеграционных систем и заново организуемый нанестабильной основе в ходе восстановления. В 'Пробуждениях' я исследовал именно такой 'упорядоченный хаос',вызванный разными формами одной болезни; в настоящей книге, напротив,описывается ряд упорядоченных хаосов, вызванных разными болезнями. Первый еераздел называется 'Утраты', и самым важным в нем я считаю случай особойформы зрительной агнозии, описанный в главе 'Человек, который принял жену зашляпу'. Значение этого случая трудно переоценить, ибо он бросает вызов однойиз наиболее устойчивых аксиом классической неврологии - представлению о том,что любые поражения головного мозга, сводя человека к эмоциональному иконкретному, нарушают или уничтожают 'абстрактный, категориальный режимдеятельности сознания' (термины Курта Голдштейна*). Подобный тезисвысказывал и Хьюлингс Джексон** в шестидесятых годах XIX века. В своейистории я хочу показать, что ситуация профессора П., 'человека, которыйпринял жену за шляпу', полностью противоположна. Она характерна утратой (ввизуальной области) всего эмоционального, конкретного, личного и 'реального'и редукцией внутреннего мира пациента к чисто абстрактному и категориальному- редукцией, приводящей к удивительным и подчас нелепым последствиям. Чтоподумали бы об этом Джексон и Голдштейн? Я часто представлял себе, какпривожу профессора П. на прием к этим светилам и спрашиваю: 'Ну-с,джентльмены! Что вы скажете теперь?..' * Курт Голдштейн (1878-1965) - немецкий, а затем американский неврологи психиатр, сторонник холистического подхода в психиатрии и неврологии. ** Хьюлингс Джексон (1835-1911) - английский невролог, знаменитыйсвоими трудами по эпилепсии, локализации неврологических функций и афазии.О. Сакс считает его основателем неврологии (см. библиографию в конце книги).
