Основные данные о работе 3 страница

Затем Даллас добавил:

— А что касается денег, Лорен, то я продаю свою «чеви».

Лорейн Титж продолжала ежедневно работать, не получая зарплаты, как и все мы (мой доход состоял из пожертвований, которые собирали в дни моих выступлений). Теперь между собой мы называли себя «Молодежь с Миссией» — МсМ, а добровольцев — МсМовцами.

Прежде чем Даллас и Лерри закончили подготовку к отъезду в либерийскую колонию для прокаженных, у нас появилось еще несколько МсМовцев, готовых отбыть на миссионерскую работу.

Я занялся поиском возможностей для новых добровольцев. Когда Даллас и Лерри в октябре улетали в Либерию, я оставался в Нигерии. Отец написал мне в письме, что им устроили большие проводы: он и другие провожавшие собрались в аэропорту Лос-Анджелеса, и с возложением рук молились за отбывавших на миссионерскую работу. Затем Даллас и Лерри поднялись на борт самолета.

«Здорово!» — подумал я, складывая письмо.

Наши первые два МсМовца отправились в путь. Конечно, это еще не «волны», но начало уже положено. Я знал, что вскоре тысячи таких, как Даллас и Лерри, отправятся с миссией по всему миру.

По возвращении в Соединенные Штаты я запланировал провести день с тетей Сандрой. Она и дядя Джордж просили меня навестить их. Тетя сообщила, что ей надо о чем-то со мной поговорить. Я был уверен, что о работе — об очень хорошей работе. Я позвонил тете Сандре и сказал, что смогу заехать к ним во время следующей поездки по Штатам.

И вот в один прекрасный день меня радушно принимали в уютном мире Джорджа и Сандры Михэн.

Закутавшись в шелковую простыню, я смотрел в небо. Ночью я долго не мог уснуть, а когда проснулся, солнце стояло уже высоко, заливая элегантную спальню ярким светом. Сегодня тетя Сандра непременно предложит мне работу, а я скажу ей, что слышал голос Бога, Который велит мне идти другим путем. Это будет нелегко. Вопрос был в том, буду ли я и дальше повиноваться Ему? Я провел пальцем по монограмме на шелковой простыне тети Сандры. Мне, конечно же, нравились красивые вещи. Тяжело работая разносчиком газет, чтобы купить себе ботинки от Чиппева и автомобиль «чеви», выкрашенный в голубой цвет, я научился ценить хорошие вещи. Было приятно жить в такой обстановке, ездить в «кадиллаке» тети Сандры и даже иногда водить его.

Я посмотрел на часы. Девять! Я позвонил Хоукинсу, который появился через минуту, неся поднос с завтраком из моих любимых блюд: спелый арбуз, вафли, яичница с беконом и высокий стакан свежевыжатого апельсинового сока.

Я быстро поел и спустился вниз. Дядя Джордж уже уехал. Я вышел через французскую дверь на террасу, где меня уже ждала тетя. Гейл, боксер, терся об мои ноги и лизал руки. Тетя поднялась и поприветствовала меня прохладным поцелуем в щеку.

— Лорен! Доброе утро, дорогой! Как тебе спалось?

— Хорошо, — ответил я не совсем искренне, — только боюсь, что немного долго.

Мы подошли к креслам на лужайке и сели.

— Лорен, мы так рады, что ты смог к нам заехать. Мне... нам очень хотелось бы знать, как ты посмотришь на то, чтобы переехать к нам и работать с дядей Джорджем.

А вот и он! Вопрос, на который, я знал, мне придется отвечать; момент, ради которого я приехал сюда. Я любил свою тетю и был благодарен дяде за его великодушное приглашение. Их предложение давало мне шанс стать частью их многомиллионного семейного бизнеса — в качестве сына и наследника. Что за ирония судьбы: я стоял перед тем же выбором, что и мой отец много лет назад, когда тетя Сандра и тетя Арнетт пытались помочь ему получить образование.

Прошло поколение, но все повторилось снова. И тот факт, что тетя была дорогим для меня человеком, только усложнял мои дальнейшие действия.

— Давайте прогуляемся, — сказал я уклончиво.

Гейл бежал впереди, а мы медленно шли по просторной лужайке в сторону волнореза и озера Уорт, лежащего сразу за тетиными владениями.

Мы стояли вместе, любуясь озером. Я глубоко вдохнул.

— Тетя, я очень польщен вашим предложением.

— Значит, ты говоришь: нет. Не так ли?

Я попытался описать (не объяснить, потому что объяснить я не мог), как я услышал призыв проповедовать, когда мне было тринадцать лет. И как снова, когда мне было двадцать, Бог обратился ко мне, показав видение «волн» молодых людей, несущих Его Благую Весть по всему миру. Рассказывая ей о своем видении, я вслушивался в звуки собственного голоса, который показался мне очень самонадеянным.

— Я все это уже слышала, Лорен, — сказала тетя Сандра мягким, но немного раздраженным голосом. — По крайней мере, ты мог бы выполнять свою работу в Соединенных Штатах? Здесь есть много людей, которым нужна помощь.

(«И подумай о том, какую помощь ты можешь оказать им, имея тысячи долларов в своем распоряжении», — сказал мне внутренний голос).

Я увидел в лице тети Сандры тревогу и беспокойство, и в меня словно вонзили нож. Я сожалел, что огорчил ее, но я знал, что мне нужно было пройти это испытание. Я с трудом выговорил:

— Я не могу, тетя Сандра. Я просто не могу. Бог призвал меня служить по всему миру, и я должен повиноваться.

Тетя Сандра повернулась и взяла меня за руки:

— Лорен, Лорен. Однажды религия чуть не разрушила нашу семью. Пусть больше такое не случится. Удачи тебе в работе. И передай мою любовь маме и отцу. Я постараюсь объяснить дяде Джорджу, чтобы он понял.

Итак, все закончилось. Я вышел через большую двойную дверь, и, спускаясь широкими мраморными ступенями, слышал, как Хоукинс плотно закрывает ее за мной. Я обернулся и увидел силуэт тети Сандры в окне библиотеки.

Когда такси увозило меня от дома Михэн, я решил, что буду поддерживать тесную связь с тетей Сандрой и тетей Арнетт, но, что бы ни случилось, буду оставаться верным своему призванию. Когда мы переезжали мост по дороге в аэропорт, я размышлял о своем следующем шаге и о волнах. «Волны»? У нас было только шесть добровольцев за рубежом. Это пока не «волны», а только тоненькая струйка.

 

 

Помощник, жена и друг

 

 

Прошло два года с тех пор, как мы основали МсМ. Я ехал с моими новыми друзьями Эдом, Энид Скретч и их дочерью Дарлин на встречу в Сан-Франциско. Их дочь, светловолосая девушка (я предположил, что ей было лет двадцать) сидела в углу на заднем сидении. Она молчала и казалась даже враждебно настроенной. На ней было платье с мрачным коричнево-черным рисунком. За свои двадцать семь лет я встречал много девушек, но эта казалась чересчур консервативной.

Снова и снова я ловил себя на том, что посматриваю на Дарлин. У нее были красивые золотистые волосы, и она излучала неуловимое обаяние. Она же вовсе не обращала на меня внимания и не разговаривала с родителями, как будто в их отношениях была легкая натянутость.

— В этом ресторане, Лорен, великолепный шведский стол, — сказал отец Дарлин, когда мы подъезжали к ресторану «Диназ Шэк».

И он был прав. Мы прошли вдоль длинных сервированных столов, ломившихся от вкусных блюд, и приступили к еде, время от времени прерывая затянувшееся молчание короткими фразами.

— Что такое «Молодежь с Миссией»? — неожиданно спросила Дарлин, глядя прямо на меня своими голубыми глазами.

— Видите ли, я... то есть мы... хотим увидеть «волны» идущих по миру молодых миссионеров. — Больше мне нечего было добавить.

Отец недавно был у Далласа и Лерри в Либерии и привез оттуда хорошие вести. У них все было отлично, они строили дорогу через джунгли в колонию для прокаженных, а также ходили в отдаленные деревни и рассказывали людям о великом Боге, Который сотворил всех нас. Я поделился с Дарлин своими мыслями о волонтерской программе, которая даст возможность ребятам во время каникул помогать опытным миссионерам. К моему удивлению, Дарлин заинтересовалась моим рассказом.

— Сколько добровольцев вы уже отправили?

— Десять, — ответил я упавшим голосом.

Цифра действительно была ничтожно мала. До сих пор я переезжал с места на место в поисках добровольцев, и, тем не менее, у меня уже был штат из двух человек: Лорейн Титж пожилая женщина и миссис Овертон. Два сотрудника и горстка добровольцев. Не очень впечатляет.

— Замечательная идея, не так ли, дорогой? — спросила мужа миссис Скретч, стараясь выручить меня.

Отец Дарлин кивнул в знак согласия и пошел оплатить счет. Вчетвером мы вернулись в церковь Эда Скретча. На парковочной площадке был только мой оливковый «фольксваген-жук» и еще чей-то черный «форд» 1939 года выпуска.

— Чья это машина? — спросил я Дарлин, показывая на автомобиль.

— Моя! — ответила она. — Конечно, она не такая быстрая, как птица, поэтому я называю ее гусыней!

Да, эта девушка неробкого десятка. Я вышел из автомобиля, чтобы открыть заднюю дверь, а пока обходил машину, то заметил как Дарлин бросила быстрый взгляд в зеркало заднего вида и поправила прическу. Выходя из машины, она «случайно» слегка меня задела, а я вовсе не возражал.

Дарлин не спешила уезжать вслед за своими родителями. Прислонившись к ее щегольскому черному Форду, мы проговорили до обеда. Был чудесный калифорнийский день; с Тихого океана дул легкий бриз. Дарлин рассказала мне, что работает медицинской сестрой.

Все в роду Дарлин были проповедниками и миссионерами из Ассамблеи Божьей. И, тем не менее, она промолчала, когда я сказал, что надеюсь увидеть тысячи молодых людей на миссионерском поприще.

— Наверное, не все христиане имеют призвание. А ты как считаешь, Лорен? — наконец спросила она. — Ведь все не могут быть проповедниками.

— Да, все не могут быть проповедниками, но у каждого христианина есть призвание, — я сделал паузу, а потом добавил, — или у каждой христианки, Дарлин. И нужно повиноваться этому призванию, как бы ни пытались сбить тебя с этого пути.

Опять тишина. Где-то недалеко кричали дети, играя в мяч. Мне очень не хотелось обидеть эту девушку. Наконец, она сказала, улыбаясь:

— Ты совершенно прав, Каннингем!

Она мне определенно нравилась. Никакого жеманства. Вдруг мне почему-то вспомнился Тадж Махал.

Я с радостью вернулся в Южную Калифорнию, чтобы встретить Далласа и Лерри, которые прилетали после года пребывания в Либерии. По дороге из аэропорта я внимательно слушал их рассказ. Лицо Далласа светилось от волнения, когда он рассказывал мне о строительстве дороги и евангелизационной работе по выходным дням. Эта работа, как он сказал, стала самым важным событием в его жизни.

Я попрощался с ними уверенный, что независимо от того, чем бы Даллас и Лерри ни занимались в жизни, они всегда будут знать, что сделали свой вклад в распространение Евангелия по всему миру. Итак, наша первая попытка была успешной. Первые добровольцы справились со своей задачей. Но я знал, что впереди нас ждут более трудные задачи.

Возвращаясь домой, я вспомнил один необычный случай, произошедший со мной в Африке задолго до поездки туда Далласа и Лерри. Я приехал в деревню, куда еще не ступала нога миссионера и был первым человеком, принесшим послание Иисуса. Когда я через переводчика рассказал старому вождю местного племени о том, что Бог отдал Своего Сына, чтобы спасти мир, он важно кивнул в знак согласия. Я видел, как старый вождь и другие старейшины, собравшиеся вокруг костра, глубоко задумались над услышанным.

Спустя несколько недель я поднялся на борт самолета, улетающего из Конго. Выглянув в иллюминатор, я увидел тонкую струйку дыма от вечернего костра, поднимавшуюся над деревней, подобной той, в которой был я. А затем я увидел еще одну и еще... Повсюду, до самого горизонта, виднелся дым деревенских костров. Грандиозность поручения, данного нам Иисусом, — идти по всему миру и проповедовать Енвагелие каждой твари — нашла отображение в сотнях деревенских костров в полумраке далекого африканского неба.

Даллас и Лерри вернулись в Бейкерсфилд. А я — снова был в дороге, и все чаще вспоминал золотоволосую девушку в мрачном платье. Я позвонил Дарлин, она ответила мне довольно дружелюбно, но по-прежнему сдержано. Позже я позвонил ей снова и даже написал, но мы никак не могли найти возможность встретиться. Наконец, я решил взять дело в свои руки. Узнав, что Дарлин передумала лететь в Лос-Анджелес навестить тетю, я позвонил ей.

— Дарлин, — сказал я, — мне надо увидеться с тобой. Мой самолет вылетает из Сан-Франциско в пятницу в восемь часов. Я буду ждать тебя в аэропорту Лос-Анджелеса. Если ты не придешь, я полечу туда, где будешь ты.

Вот так, спустя несколько дней, состоялось наше первое настоящее свидание. Дарлин выглядела очень красивой в своем желтом костюме, ее волосы были аккуратно уложенными. Однако, поведение оставалось прежним. Я не знал, как себя вести с ней: я испытывал счастье находиться рядом с ней, но в то же время понимал, что она что-то скрывала от меня.

Четвертое свидание мы с Дарлин провели на вершине, с которой открывалась чудесная панорама Лос-Анджелеса. Огни вечернего города переливались, подобно драгоценным камням на черном бархате. Дарлин поначалу попыталась сесть на заднее сидение, а не рядом со мной.

— Дар, — я назвал ее уменьшительным именем, — может быть, тебе нужно кое-что мне рассказать?

Она посмотрела на меня и сказала:

— Ты хороший друг, Лорен. Ты такой...

— Ты собираешься сказать «нет»?

— Лорен, помнишь, ты говорил, что никому нельзя позволять становиться на твоем пути следования за Богом? У меня был этот некто (мое сердце порадовалось при коротеньком слове был). Его зовут Джо.

Глядя на сияющие огни города, она неторопливо рассказывала мне свою историю. В девять лет Дар получила видение об азиатских детях. Ее сердце говорило ей, что это был призыв — она должна стать миссионером. Но прошло четырнадцать лет, и она влюбилась в Джо, которого вовсе не интересовало миссионерское служение. Тайком от родителей Дар собиралась выйти за него замуж, отодвинув свое призвание на задний план.

— Мои родители почувствовали, что что-то не так, и заволновались, поэтому отец настоял на том, чтобы я поехала с ними в ресторан «Диназ Шэк» в тот день. Они надеялись, что я познакомлюсь с кем-нибудь и выброшу из головы Джо. Я очень рассердилась, но все же решила сделать минимальную уступку родителям: просто быть вежливой. И я надела то ужасное платье!

Я рассмеялся. Она улыбнулась и продолжила рассказ. Мои слова о повиновении Божьему призыву убедили ее в том, что ей необходимо прекратить обманывать себя. В тот же вечер она стала пред Богом на колени и пообещала порвать с Джо.

— Я сказала Господу, что буду идти за Ним, чего бы мне это ни стоило! Я останусь старой девой-миссионеркой, если на то будет Его воля.

Я попытался прервать ее, но она продолжала:

— Я попросила Бога освободить меня от любви к Джо. На следующий день произошел удивительный случай:

Джо позвонил ей, чтобы узнать, что произошло накануне вечером в 10:30. Он сказал, что в это время он внезапно почувствовал, что потерял ее.

— Но Дар, — сказал я, когда она закончила свой рассказ, — ответь мне откровенно. Бог на самом деле сказал тебе не выходить замуж, или ты сама это придумала?

Ее молчание сказало мне, что я попал в точку. Она решила, что служение Богу в качестве миссионера исключает вступление в брак. Теперь я понял, почему она держалась на расстоянии.

Я твердо верил, что мы оба были призваны служить миссионерами. Ее мужество и жизнерадостность не оставляли сомнений в том, что она с легкостью сможет переносить тяготы моей кочевой жизни. Но сможет ли она подружиться с моей семьей? Поладит ли с мамой?

Во время нашей следующей встречи я повез Дар к своим родителям — в дом, где в течение двух лет моя спальня служила нашим первым офисом. Идя мимо кактусов и юкки к входной двери, я заметно нервничал, думая, как пройдет встреча. Как Дар отнесется к маминым колким замечаниям, смирится ли с тем, что они сильнее ее острот? Понравится ли она маме?

Отец и мама встретили нас у двери. Огромная фигура отца закрывала весь дверной проем. Мама смотрела на Дар, своими черными глазами, откровенно разглядывая ее с ног до головы.

— Ну, здравствуйте, юная леди! — прогремел отец, протягивая свою большую руку.

Мама не сказала ни слова. Я затаил дыхание. А затем... случилось наихудшее.

Мама сначала ощупала руки и плечи Дар, а потом выпалила:

— Ты такая костлявая... и юбка у тебя слишком короткая!

— Я не костлявая, и юбка у меня не короткая, — мгновенно парировала Дарлин. И с усмешкой добавила: — Как поживаете, миссис Каннингем?

Дарлин протянула руку, ее голубые глаза блестели. Секунду она так стояла, глядя на насторожившуюся маму. Затем мама подала свою руку, громко рассмеялась и обняла Дар. Я выдохнул. Я нашел девушку, которая могла противостоять маме — и любить ее тоже!

Следующие несколько недель подряд мы летали друг к другу из Сан-Франциско в Лос-Анджелес и обратно. Через четыре месяца после нашей первой встречи, накануне Рождества, мы с Дарлин сидели на белых изящных металлических стульях и наслаждались слоеным пирогом в ресторане «Бламс» в Сан-Франциско.

— Дарлин, я хотел бы провести остаток своей жизни с тобой. Она что-то пробормотала и сменила тему. Позже я попытался еще раз:

— Я серьезно, Дар. Я прошу тебя выйти за меня замуж! На этот раз она ответила:

— Мне нужно подумать! — а затем быстро добавила, — Я уже подумала. Да!

Я обнял ее и поцеловал. Бог дал мне спутницу, и мое сердце наполнилось радостью!

Через три недели в день ее рождения, 5 января 1963 года, я подарил ей кольцо с бриллиантом, и мы назначили день свадьбы — 14 июня. Занятые построением планов совместной жизни, ни я, ни Дар не знали, что скоро нам придется столкнуться с главными задачами Божьего водительства. Нам предстояло четко услышать от Бога об уникальном служении, которое Он приготовил для каждого из нас.

Бог будет говорить непосредственно с Вами

 

На Пасху, ровно за два месяца до нашей свадьбы, я отправился на Багамы. Мне, как семь лет назад, хотелось снова полюбоваться бирюзовыми полосами воды. Но целью моей поездки на этот раз был поиск места для осуществления по-настоящему большого проекта.

Три года назад мы отправили первую группу подростков на Гавайи. Теперь я хотел организовать группу из ста или больше молодых людей, чтобы начать реализовывать на практике то, что видел в видении о волнах. К тому времени мы уже набрали двадцать добровольцев.

Утопающие в цветах улицы Нассау не изменились, прежними были и полицейские в своих белых костюмах и шлемах. Когда мы проезжали мимо пляжа, перед моими глазами возникла картина прибоя, покрывающего континенты. Я снова видел подростков, молящихся и помогающих людям.

Позволит ли нам Бог создать нашу первую волну прямо здесь, где я получил видение? Я уже давно заметил, что Бог часто предупреждает, как бы намекает, о Своих планах. «Если у нас будет сотня юношей и девушек, — думал я, — мы сможем достичь каждый дом на всех тридцати островах».

На следующее утро я встретился с лидерами некоторых местных церквей, в том числе и с руководителями пригласившей меня церкви «Евангельский Храм». Она расположилась в невысоком панельном здании в Нассау. Я планировал поделиться с лидерами своим желанием прислать следующим летом в Нассау сотню молодых людей. Сказал, что финансировать молодежь не нужно. Юноши и девушки оплатят свои расходы сами. Ведь они едут работать, а не играть, потому что посвятили себя служению Господу. Целое лето они будут заняты евангелизационным проектом, название которого говорило само за себя — «Лето служения».

Ответ был именно таким, как я и ожидал: радушное приглашение. Я был очень взволнован, когда уходил в то утро из церкви. Через несколько дней я вернусь домой и смогу сказать Дар, что у нас уже есть первый значительный проект МсМ.

Я спешил обратно в Калифорнию к своей невесте, — приближался день свадьбы. У нас была классическая свадьба, состоявшаяся в церкви родителей Дар. Невеста была одета в белое шелковое платье. Ее голубые глаза блестели под вуалью. Мой отец и отец Дар поочередно вели церемонию. Моя сестра Филлис пела, а ее муж Лен выполнял роль одного из свидетелей. Дженни зажигала свечи, а мама радостно улыбалась, сидя в первом ряду.

Двумя почетными гостьями были тетя Арнетт и тетя Сандра. Они сидели на противоположных концах свадебного стола, разливая чай и кофе из серебряных чайников. Я переживал чувство полной уверенности, что разорванный круг восстановлен.

— Вот, дорогой Лорен, — сказала тетя Сандра, поставив кофейник на столик, — у тебя прелестная невеста, и я знаю, она поможет тебе в твоей работе.

Она снова принялась разливать кофе. Теперь после ее слов я больше не сомневался: ей не безразличны ни я, ни мое призвание, и она больше не будет пытаться отговорить меня от него.

Я вспомнил, как стоя напротив Тадж Махала, просил у Бога дать мне спутницу жизни. Теперь я расценивал свою просьбу как молитву, хотя в тот момент я лишь сказал Богу о своем сильном желании. Я искал девушку призванную к миссионерской работе, которая могла бы разделить мой беспокойный образ жизни и поладила бы с моей семьей. Дар соответствовала всем требованиям. Оставалось только узнать, как именно она сможет выполнить свое призвание.

Сразу после медового месяца мы решили отправиться в миссионерскую поездку по странам Европы и Азии, где, мы надеялись, Дар получит от Бога слово о том, какая роль предназначена ей. Несколько дней мы провели в Кармеле, штат Калифорния, оставив все наши свадебные подарки в доме у родителей. Но, прежде чем отправиться за рубеж, мы с Дар поехали посмотреть на наше «уютное гнездышко» — дом с четырьмя комнатами в Ла Пуэнте. Я внес небольшую предоплату, а остаток выплачивал вместе с отцом в качестве совладельца. Чтобы покрыть расходы по оплате взносов, я сдал дом в аренду.

— Это даст нам некоторую уверенность в будущем, — сказал я своей молодой жене.

До начала нашего проекта «Лето служения» на Багамах оставался всего год, и мы учились работать как единая команда. Я занимался миссионерством уже три года, для Дар же все было впервые. Меньше всего я хотел, чтобы она чувствовала себя моим приложением.

К тому времени, когда мы вдвоем стояли перед Тадж Махалом в Индии, половина нашего свадебного путешествия осталась позади. Было полнолуние. Обнявшись, мы смотрели на мерцающий в лунном свете дворец, похожий на огромную жемчужину. Глядя на Дар, на отблески лунного света в ее волосах, я смог по-настоящему понять, почему мужчина посвятил своей жене такое экстравагантное сооружение.

Казалось, все шло очень хорошо, поэтому то, что произошло позже, несколько удивило меня. Мы были в Сингапуре, где остановились в маленькой гостинице для миссионеров, построенной в то время, когда на острове правили англичане.

Дом имел толстые стены, высокие потолки, некрашеные деревянные полы и квадратные окна с решетками.

Как-то я зашел в комнату и увидел Дар, лежащую ничком на кровати. Я быстро подошел к ней.

— Дар! Ты заболела? — я повернул ее к себе и увидел, что глаза ее опухли и покраснели от слез. — Что случилось?

Она ответила не сразу. Старый вентилятор под потолком тщетно гонял по комнате горячий влажный воздух.

— Ничего, — сказала она. — Правда, ничего, любимый. «Почему женщины всегда так отвечают?» — подумал я.

— Конечно же, что-то случилось. Дар, расскажи мне. Над пологом кровати, звонко жужжа, летала муха. Где-то

вдали было слышно, как мусульманский проповедник призывал верующих к молитве. Мало-помалу я начал понимать причину слез моей жены.

— Дорогой, — сказала Дар, — я... они все хотят, чтобы я стала тем, кем я не являюсь на самом деле.

В каждой стране наши друзья радушно принимали мою жену, наивно спрашивая ее:

— Ты играешь на пианино?

— Нет, — отвечала Дар.

— Ты поешь?

— Нет.

— В какую Библейскую школу ты ходила?

— В школу медсестер Святого Френсиса. — О!..

— Лорен, — сказала Дар, поднимаясь и вытирая глаза, — я молилась, чтобы Бог сделал что-нибудь с моим голосом. Ты ведь знаешь, какой у меня голос, а я хочу петь.

Я рассмеялся:

— Если бы мне нужна была жена, которая умеет петь и играть на пианино, я бы не женился на тебе, — заверил ее я, — Дар, может быть, ты хочешь, чтобы я сказал тебе, в чем состоит твоя роль, как миссионерки?

Я взял ее за руку, но то, что я вспомнил, удержало меня от попытки утешить ее именно сейчас. Вспомнил, как маленьким мальчиком я отчаянно молился за тяжело больного отца и как в наш дом пришел человек с «видением» о том, что отец вернется домой в Фобу; в ответ на его слова мама сказала, что о таких важных вещах Бог будет говорить непосредственно с ней.

Я прижал Дар к себе. Затем, слегка отстранив ее от себя, я посмотрел в ее голубые, покрасневшие от слез, глаза.

— Любимая, водительство о своем месте в служении ты должна получить от Бога сама. Лично. Мне очень жаль, но в этом я не могу тебе помочь.

Сделав над собой усилие, я вышел из комнаты, оставив ее одну. И Дарлин услышала Бога. Когда я пришел позже, то увидел ее сияющей.

— Лорен, Господь указал мне на историю Давида и Авигеи, которая обещала мыть ноги слугам своего мужа. Это мое служение. Я буду слугой — буду мыть ноги!

Это прозвучало очень обыденно, особенно из уст такой сильной женщины, как Дар, но она чувствовала себя счастливой, и мне ничего не оставалось, как радоваться вместе с ней. Я прижал Дар к себе и думал, что означают ее слова. Моя жена была первой, кто стал полновременным работником для МсМ. Служение сугубо индивидуально и его нельзя подогнать под определенный стереотип: у Бога есть особое задание для каждого. Верующий должен получить руководство о своем служении непосредственно от Бога, а не от другого человека.

Мы с Дар знали, что главное — это мотив сердца. Дар поняла это правильно. По-настоящему правильно. После Сингапура я видел, как она выполняла служение «омовения ног». Если Дар видела, что жена миссионера слишком утомлена, она тотчас спешила на помощь: убирала в ее доме, готовила еду, чтобы женщина могла провести время с детьми. Где бы мы ни останавливались, Дар всегда с удовольствием превращала любую комнату в наш «дом». Например, полевые цветы она могла поставить в обычную банку, если под рукой не находила ничего другого, и это смотрелось очень красиво.

Постепенно служение Дар принимало другое, очень важное направление. Она стала лучше понимать нужды людей, отвечала на их вопросы, встречалась с каждым лично, выслушивала, делилась своими соображениями, давала советы.

Я благодарил Бога за то, что Он послал мне Дарлин как раз перед нашим первым большим проектом на Багамах. «Лето служения» обещало проходить довольно активно. Скоро пойдет первая большая «волна» молодых людей. Волнение переполняло меня. Я едва мог дождаться поездки на Багамы!

Прошло несколько месяцев. Стоял сырой холодный февральский вечер 1964 года. В родительском доме было тепло. В камине потрескивали дрова. Из больших окон виднелась долина Сан-Габриэл. Кроме Дженни, которая училась в колледже в Спрингфилде, штат Миссури, собралась вся семья, в том числе, игравшие на кухне в кубики дети Филлис и Лена.

Мы с Дар так увлеченно говорили, что даже мама не могла вставить ни слова.

— У нас намечено тридцать островов, — сказал я, разворачивая на полу в гостиной карту Карибского бассейна и указывая на ряд точек, образовавших дугу от Флориды до Доминиканской Республики. — Мы пошлем туда англоязычных ребят, а в Доминиканскую Республику — добровольцев, знающих испанский язык. Мы планируем провести там два месяца.

Согласно графику наша группа намеревалась уехать до начала сезона сильных ураганов. Планировали вылететь из Нассау в Майами первого июля, через пять месяцев. Оттуда команды будут перевезены почтовыми судами на острова. За «Лето служения» каждому участнику придется заплатить сто шестьдесят долларов за два месяца, включая стоимость перелета из Майами в Нассау и обратно.

— Получится двадцать долларов в неделю, — сказала мама. — Или это от Бога, или ты сошел с ума.

Она покачала головой.

Мы все рассмеялись, но я знал маму: она не шутила. Мы с Дар продолжали искать добровольцев везде, куда бы нас ни приглашали.

— «Лето служения» станет учебным лагерем веры, — объясняли мы молодым людям. — Работа там может быть опасной для вашего здоровья, поэтому необходимо получить разрешение у родителей и у доктора, а также нужно иметь рекомендацию от вашего пастора. Если вы решитесь на этот шаг, то измените многие жизни.

Мы предупреждали ребят, что им придется самим заплатить сто шестьдесят долларов, как это сделали и мы с Дар, что у них не будет возможности любоваться местными достопримечательностями, что они не вправе будут позволить себе лишние траты денег, что бы это не делало нас «богаче» островитян.

— Никаких свиданий, пока мы при выполнении миссии! — говорил я.

Чем жестче были наши условия, тем больше ребят соглашались ехать добровольцами.

Чем меньше времени оставалось до первого июля, тем сильнее мы молились и просили Бога вести нас к правильным людям. Иногда Бог отвечал на наши молитвы моментально. В Колорадо, произошел такой случай. Обращаясь к нескольким тысячам людей, я рассказывал о нашей поездке. Среди толпы я заметил одного парня лет восемнадцати, с прямыми русыми волосами. Он внимательно смотрел на меня.

Позже я узнал, что Дар, находящаяся в толпе, услышала, как Бог сказал ей подойти к «парню в зеленом свитере» и поговорить с ним о поездке на «Лето служения». После окончания собрания она направилась к нему. Когда она передала парню то, что Бог сказал ей несколькими минутами раньше, юноша был просто ошеломлен. Он бил себя в грудь, восклицая: