Личность в постмодернистской интерпретацииСовременные культурные процессы определяются масштабной переоценкой ценностей и формированием новых качеств личности, в свою очередь определяющих направленность цивилизационных процессов. В ситуации исчерпанности эстетического модерна и кризиса исторического сознания универсальный инструментальный разум не выполняет свою функцию. Осмысление новых нелинейных процессов мирового развития, вероятность глобальной катастрофы, выражающейся в возможности разрушения как внешнего мира человека в результате неразумного применения ядерной энергии и экологического кризиса, так и внутренней структуры человека в результате вторжения в генетическую сферу, детерминирует разрушение старых и возникновение новых культурных ценностей и новых моделей поведения личности. В предыдущих культурных проектах (традиционном и проекте модерна) человек понимался, исходя из идей предзаданной сущности и самоидентичности. Самотождественность индивида была само собой разумеющейся, не подвергающейся сомнениям и основывалась на едином и абсолютном основании. Это связано с исторически понимаемым соотношением между частью и целым. Для древних греков мир был целостен, части мира имели значение только в составе целого. Для христиан в любом творении проглядывал бог, его триединость только подчеркивает целостность. Со стремительной специализацией в современную эпоху мир начинает распадаться на части, на различные образы. Не избежал процесса секуляризации, дробления на части и сам человек – он рассматривается с различных позиций, несовместимых друг с другом. Например, Макс Шелер [27] анализирует три круга идей, содержащихся в понятии «человек»: во-первых, иудейско-христианскую традицию об Адаме и Еве, творении, Рае, грехопадении; во-вторых, греко-античный круг, представляющий особое положение человека, благодаря причастности человека разуму, Логосу и т.д.; в-третьих, представления современного естествознания, генетики и психологии, в соответствии с которыми человек является достаточно поздним итогом развития Земли и отличается от предшествующих ему форм животных только степенью сложности соединения энергий и способностей. Исходя из представленных трех кругов идей, М. Шелер делает вывод, что существует естественнонаучная, философская и теологическая антропология, а единого концепта «человек» не существует и требуется объединяющая идея человека как сумма антропологий. На этой основе конструируется представление о современной личности. Нарастание процессов специализации приводит к наступлению стадии элиминации целого – эпохи функционирования частей. Для этой эпохи характерна множественность сама по себе, в отрыве от целостности и единства; она рождает мозаичную картину мира, закладывающую в свою очередь и принцип мировоззрения личности – множественность без единства. Место центрального начинает занимать региональное, происходит культивирование случайного вместо необходимого. Части, существующие самостоятельно в ослабевающем поле целого, образуют симулякры – образы, составляющие основу виртуальной реальности. По определению Ж. Бодрийяра, «схема современной культуры – это схема дробления. Каждая ценность или часть ее лишь на мгновение сверкнет на небосклоне лицедейства, а затем исчезает в пустоте, перемещаясь вдоль ломаной линии, редко соприкасающейся с траекториями других ценностей» [28, с.11]. Распадение на части было вызвано мобильностью, наступившей после коперниканского поворота, сейчас происходит развитие в сторону тотальной дезинтеграции в мире, который, казалось бы, глобализируется. Наряду с этим происходит возникновение индивидуальных мифологий, создающих точки опоры для людей в дезинтегрированном мире. По мнению П. Слотердайка, это говорит о частичном возвращении к птолемеевской картине мира [29]. Несмотря на начавшийся процесс распадения целого на части в культуре модерна, созданной инструментальным разумом, пытавшимся установить границы и иерархии, самотождественность была незыблемой чертой всех явлений культуры. Однако в эпоху модерна возникает проблема репрезентации реальности, так как проблематичность реального усиливается: реальность становится продуктом идеологии (определенной и определяемой), она искусственно создана и запрограммирована согласно сценарию, так что связь субъекта и мира теряет свое значение, во всяком случае, размыты объективные основы этой связи. Прежде всего, это объясняется утратой самотождественности индивида. Самотождественность, по определению Дж. Батлер, не дается ни исторически-материально, ни трансцедентально, она разыгрывается каждый раз снова и снова [30, S. 268]. От «понятия» человек происходит переход к «образу» человека как сути личности, которая теперь понимается не из предзаданной сущности, а из способа существования, экзистенции. Образ дает характеристику личности, причем, в отличие от сущности, образ принципиально не единичен, образов много. Поливалентность становится фундирующей культурной ценностью культурного проекта постмодерна. «Смысл эпохи постмодерна заключается в перестройке типа целостности как личности, так и социума, мироотношения в целом, и вполне возможно, что за всем этим скрываются контуры совершенно новой мировоззренческой интуиции, которая станет господствующей в новом тысячелетии» [31, с. 67]. Основные этапы демонтажа исключительного положения человека как особенного существа К. Вухтерль связывает с именами Н. Коперника, Ч. Дарвина, З. Фрейда, Н. Винера. С их подачи человек приобретает следующие образы [32], которые так или иначе трансформируются в типологии личности: - потерянный на одинокой звезде в безграничном пространстве; - смертное создание в беспощадной борьбе за выживание с многомиллионными живыми существами; - постоянно обманываемый, которому кажется, что он руководствуется благоразумием и самоопределением, но на самом деле является мячом в игре своих бессознательных мотиваций и энергий; - программируемый компьютер, который отличается от технических компьютеров, созданных им самим, только своей сложностью. Демонтаж особого положения человека приводит к тому, что главной категорией культуры становится «событие», как то, что происходит, случается и оставляет следы. Перенос акцентов на событийный характер мира и культуру как жизненное пространство человеческого мира и его событийной насыщенности говорит об отсутствии предметной заданности. В отличие от модернистского подхода к культуре, современный культурный проект предполагает сближение высокой и массовой культуры, многослойность культурных феноменов. Это означает, что в их формировании и функционировании принимают участие представители различных культурных групп, а в основании культуры повседневности лежит эстетическое. Общественный разум при этом расщепляется изнутри децентрацией и детерриториализацией. Ж. Бодрийяр пишет по этому поводу: «Действительное атомарное событие не состоится, так как оно уже состоялось» [Цит. по 33, S. 271]. Для Ж. Бодрийяра «атомарное – это апофеоз симуляции» [там же]. Атомная бомба не что иное, как последний знак в игре симуляции, в которой разрушается не «реальное», а понятие «реальности». Атомный взрыв, постоянно присутствующий в сознании, отодвигает Апокалипсис для современной личности. Возможность делает реальность призрачной, «как бы» существующей квази-реальностью. По мнению Ж. Бодрийяра, для существования в таких условиях необходимыми чертами сознания становятся «объективная ирония» и «радикальное безразличие» [там же, S. 271]. Данное состояние сознания достижимо при размышлениях о будущем следующим образом: «Возможно, это случится». Кризисность кривой событийности приводит к состоянию постистории, когда закат мира перестает быть центральной темой, по крайней мере, темой драматичной. Кажется, что преодолено историко-философское и теологическое влияние Апокалипсиса, которым должен был быть увенчан конец мира, чтобы придать жизни глубинный смысл. Атомарная катастрофа приобретает значение «чистого» ужаса, возможности науки и производства зачастую превосходят возможности фантазии, мультимедийные шоу катастроф тиражируют закат мира, что обесценивает саму идею Апокалипсиса – то, что достаточно часто повторяется в мультимедийном варианте, теряет элемент неожиданности тогда, когда катастрофа происходит на самом деле. Например, катастрофа в Америке 11 сентября 2001г. – все происходящее случилось на глазах у миллионов людей по всему миру, однако присутствовало ощущение нереальности и театральной постановочности происходящего, ощущение déjà vu, того, что уже неоднократно показывалось в художественных фильмах – падение самолетов, взрыв небоскребов, пожар в Пентагоне. Все это, несмотря на ужасность произошедшего, выглядит как грандиозная работа каскадеров, нет ощущения абсолютной новизны. Катастрофа, происходящая в виде трансляций и теле-, радиопередач, ведет к утрате ее реальности. Сопереживание личности трансформируется в чисто эстетическое наблюдение, присутствие. «Изобразимость катастрофы и есть катастрофа» [там же, S. 270]. Тиражирование катастроф уменьшает драматичность заката мира, отвлекает от мысли о его конце. Вместе с тем после конца метарассказов современности (Ж.-П. Лиотар), по существу, не остается пространства для нарративного драматизма заката мира. На этом фоне атомная бомба превращается во внешнюю объективацию цивилизационного процесса, чистейшую действительность и чистейшую возможность в основе своей катастрофичного общественного капиталистического принципа. П. Слотердайк называет бомбу «антропологическим событием», так как она становится средством самопознания [34]. Бомба не требует от нас ни борьбы, ни сопротивления, она требует самопознания. Мы – это она. В ней завершается западный субъект. Для П. Слотердайка главная мудрость состоит в искусстве непротиворечия, так как перед лицом бомбы нет победителей и нет побежденных. Причем равноправие всех перед лицом бомбы дает возможность быть более внимательными к миру вокруг нас и миру внутри нас, другой при этом становится тобой. Одной из черт, присущих личности постмодерна, является постоянная готовность к игре и постоянное участие в игре. Культурные ценности такого человека нестабильны, они заменяемы по степени необходимости на данный момент. К этому провоцирует представление о мире как о лабиринте, моделирующем игровое поле возможностей и поведение человека в этом поле (лабиринт, ризома). Лабиринт предполагает постоянно длящееся настоящее, в котором сливаются прошлое, настоящее и будущее; современная культура ориентирована на настоящее, в отличие от линейной направленности культуры модерна: от прошлого к будущему. Событие становится главным, поэтому преодоление настоящего, присущее модерну, теряет свое значение. Событие, играя более важную роль, чем результат, заставляет сосредоточиться на процессе, что интенсифицирует и эстетизирует жизнь, как нечто игровое и театральное. Эстетическое сознание стилизует действительность, превращает происходящее в эстетическое событие, наполняет реальность волшебством. Критика теряет свое значение, так как нет образца и нет несоответствия образцу, критика превращается в наблюдение. По словам Э. Юнгера, «в нас есть редкостное и трудно описываемое стремление наделять происходящее в жизни характером препарируемого. Там, где сегодня происходит событие, оно окружено объективами и микрофонами и освещено взрывами вспышек. Во многих случаях событие теряется за «воспроизведением, передачей», в большей степени событие становится объектом. Мы уже знаем политические процессы, заседания парламента, соревнования, собственным смыслом которых является быть предметом планетарной передачи. Событие не связано со своим особенным местом и со своим особенным временем, так как оно может быть в любом месте воспроизведено и повторено столько раз, сколько желательно» [35, S. 183]. Таким образом, можно отметить, что в современной культуре произошел демонтаж особого положения человека, что в свою очередь привело к возрастанию роли «события», трансформация особого положения человека открывает новые черты личности, вернее, «образы», которых сами постоянно подвергаются изменениям. Контрольные вопросы 1. Назовите известные Вам теории личности. 2. Как называется концепция личности, изложенная в этой главе? 3. Как Вы понимаете личность как субъект и объект общественного развития? 4. Дайте определение личности. 5. Охарактеризуйте взаимоотношение общества и типа личности. 6. Назовите сквозные характеристики человеческого индивида. 7. Что такое адаптация и социализация личности. Почему процесс развития личности называется процессом индивидуализации? 8. Назовите характерные особенности личности традиционного общества. 9. Что такое человеческая свобода от принуждающего инстинкта? 10. Назовите особенности родоплеменного индивида. 11. Охарактеризуйте ментальный перелом «осевого времени» и возникновение личности современного типа. 12. Охарактеризуйте личность античного общества. 13. Охарактеризуйте личность европейской средневековой цивилизации. 14. Что нового внесла Реформация в развитие личности? 15. Каковы противоречия в развитии личности Ренессанса и Нового времени? 16. Что такое отчуждение личности? 17. Чем объясняется конформизм личности индустриального и постиндустриального общества? 18. Что такое спонтанная индивидуальность? Каковы ее характеристики? 19. Каков проект развития творческой индивидуальности в информационном обществе? Почему непрерывное образование лежит в основе этого проекта? 20. Охарактеризуйте постмодернистскую интерпретацию личности.
Дополнительная литература 1. Философия. Часть I. Историческое развитие философии. Основные направления и школы. Томск: ТГПУ, 2004. 2. Юнг К.Г. Понятие коллективного бессознательного // Юнг К.Г. Аналитическая психология. М.,1995. С.71-79. 3. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма //Вебер М. Избранные произведения. М.,1990. 4. Маркарян Э.С. Науки о культуре и императивы эпохи// Философские науки. 2000.№2. С.17-24. 5. Фромм Э. Бегство от свободы. М.,1990. 6. Гуревич П.С. Культурология. М., 2002. С.225-238. 7. Губин В.,Некрасова Е. Философская антропология. Учебник для вузов. М.; СПб.,2000. С.159-206. 8. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление // Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.,1994,1999. С.27-373. 9. Кесседи Ф.Х. От мифа к логосу. М.,1972. 10. Гуревич П.С. Философия культуры. М.,1995. 11. Кто есть кто в античном мире. М.,1993. 12. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1996. 13. Хёйзинга Й. Осень Средневековья. М., 1993. 14. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолствующего большинства. М.,1990. 15. Кон И.С. Социология личности. М., 1967. 16. Кон И.С. Открытие «Я». М., 1978. 17. Фукс Э. История нравов. Ренессанс. М., 1993. 18. Фукс Э. История нравов Галантный век. М., 1994. 19. Фукс Э. История нравов. Буржуазный век. М., 1994. 20. Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994. 21. Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999. 22. Ясперс К. Духовная ситуация времени// Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1990. 23. Лапин Н.И. Кризис отчужденного бытия и проблема социокультурной реформации // Вопросы философии. 1992. №12. 24. Иноземцев В.Л. Наука, личность и общество в постиндустриальной действительности// Российский химический журнал. 1999. №6. 25. Гершунский Б.С. Образование для XXI века. М.,1999. 26. Приходько Д.Н. Образование и преодоление отчуждения личности. Томск: ТГУ, 1979. 27. Шелер М. О положении человека в космосе // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. С. 31-95. 28. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2000. 29. Sloterdijk P. Kopernikanische Mobilmachung und ptolemäische Abrüstung. – Fr.am M.: Suhrkamp, 1987. 30. Metzler Lexikon Literatur – und Kulturtheorie/Hrg. von A. Nünning. -Stuttgart, Weimar: Verlag J.B. Metzler, 2001. 31. Рыбаков Н.С. Методологический аспект идеи цельного человека: междисциплинарный подход // Полигнозис. 1999. №1. С. 52-68. 32. Wuchterl K. Lehrbuch der Philosophie: Probleme – Grundbegriffe – Einsichten. Bern; Stuttgart: Haupt, 1992. 33. Scherpe K. R. Dramatisierung und Entdramatisierung des Untergangs – zum ästhetischen Bewußtsein von Moderne und Postmoderne // Postmoderne. Zeichen eines kulturellen Wandels. Reinbek bei Hamburg: rowohlts enzyklopädie, 1989. S. 270-302. 34. Sloterdijk P.Kritik der zynischen Vernunft. Fr. am Main, 1983. Bd. 1. 35. Junger E. Über den Schmerz//Sämtliche Werke. Stuttgart, 1980. Bd. 7.
|
