Сюй. Необходимость ждать

В процессе развития недоразвитых именно с особой силой выступает необходимость планомерности и выдержки, т.е. «необходимость ждать». И по поводу самовоспитания — одного из видов воспитания вообще — Мэн-цзы приводит следующую притчу: «Необходимо [все время] работать [над собой], но не [рассчитывать на] непосредственный успех. Пусть сознание и не забывает об этом деле, и не «помогает росту». Не надо быть таким, как один человек из удела Сун, который был удручен тем, что его всходы не растут, и стал их вытягивать. Много так потрудившись, он вернулся домой и сказал домашним: «Как я сегодня устал! Я помогал всходам расти». Его сын побежал смотреть на всходы, а они уже засохли. Мало кто в мире не «помогает» так расти»*[870]. Однако здесь имеется в виду не пассивное ожидание благоприятных обстоятельств, а, наоборот, самая активная подготовительная деятельность: нижняя триграмма — это «творчество», которое пока сосредоточено внутри и еще не проявляется вовне, ибо оно окружено туманом и облаками (верхняя триграмма — внешний мир — «вода»). Если каждое событие имеет свою причину, то, правильно создавая причины будущих событий, мы готовим их правильную реализацию. Творя правду теперь, ее реализацию можно предоставить будущему, когда она сама собой проявится. Поэтому на данной ступени существенным является «обладание правдой», и тогда ее «блеск», ее очевидность будет развиваться сама собой. При таком распределении деятельности сама «необходимость ждать» приобретает несколько иной смысл, и именно здесь уместно указание на ее конечный результат, на возможность предпринять крупное и серьезное дело — переправляться через великую реку — через весь поток человеческой жизни, чтобы плодотворно достигнуть высшего идеала человеческого совершенства. Этот образ находит себе поддержку и в самой гексаграмме: со всей полнотой внутренних сил творчества, мужества и ясности перед водной опасной пучиной окружения — и решительно двинуться в нее. Эти мысли в тексте выражены так:

Необходимость ждать.

Обладай правдой. [Тогда] блеск [ее] разовьется, и стойкость будет к счастью.

Благоприятен брод через великую реку.

В каждом человеке заложена способность к новым актам познания, и в каждом знании есть зерно для дальнейшего акта познания. Но до сих пор, пока они существуют лишь совершенно латентно, процесс нового познания еще не начался, и здесь еще неуместно говорить о какой бы то ни было необходимости ждать. Еще нечего ждать. Но как только процесс познания приведен в действие, так сразу же необходимо считаться с закономерностью ритма, в котором он протекает, для успешности и результативности его развития. Первые же этапы в процессе нового познания состоят в основательном усвоении уже известного предшественникам. Поэтому здесь идет речь еще не о личном познании, а об изучении того, что может быть почерпнуто из книг или из учительской традиции. Конечно, это никак не должно подменять подлинного самостоятельного акта познания, ибо это лишь преддверие, предместье познания. Тем не менее это совершенно необходимая ступень. Не только нельзя миновать ее, но даже торопливость и нетерпение на этой ступени могут оказать лишь пагубное влияние на весь процесс. Наоборот, в этой необходимости ждать — постоянство в деятельности усвоения уже известного приносит самые благие плоды. И на данной ступени никак нельзя упрекать человека в медлительности, ибо она вытекает из постоянства, из самой необходимости ждать. Само собой ясно, что личная борьба с ошибочными и ложными взглядами здесь немыслима.

В тексте это выражено следующими словами:

В начале сильная черта.

Ожидание в предместье.

Благоприятствует постоянству деятельности.

Хулы не будет.

На следующей, второй ступени требуется нечто большее, чем простое интеллектуальное усвоение того, что уже известно. Здесь человек уже должен сам выйти к непосредственному данному миру и вступить с ним в соприкосновение как пассивно — в созерцании, так и активно — в моральной деятельности, проистекающей из познания. Сомнения здесь уже должны быть преодолены. Но именно из-за этого волевого усилия к новому познанию возмущается и противится этому импульсу все косное и инертное в человеке. Поэтому здесь лишь, на берегу, на прибрежном песке познания, Необходимость ждать характеризуется тем, что возникнут небольшие толки, некоторый спор между импульсом к новому познанию и косностью накопленного опыта. Но подлинное умение выждать и переждать здесь, в конце концов, приводит к счастью. В тексте об этом говорится так:

Сильная черта на втором [месте],

Ожидание на [прибрежном] песке.

Будут небольшие толки.

В конце концов — счастье.

Для окончательного усвоения нового познания необходимо выждать, пока приобретенное знание не станет столь же естественным и непроизвольным, как, например, чувственное восприятие. Если предыдущая ступень может быть уподоблена ожиданию на берегу, то здесь сделан еще шаг вперед, еще ближе к реке (которая символизирована верхней триграммой: «вода» — «река»). Здесь — ожидание в илу. Здесь все отрицательное, все силы косности и мрака выступают во всей своей мощности. Именно здесь их необходимо преодолеть, но для этого надо сначала предостеречь об их наступлении. Такое предостережение мы и находим в тексте:

Сильная черта на третьем [месте].

Ожидание в илу.

Надвигается приход разбойников.

При благоприятном исходе кризиса, выраженного в предыдущей позиции, дальнейшее движение выражается в совершенно особой форме необходимости ждать. Это не пассивное ожидание, а творческое, активное ожидание, исполненное внутренних сил, приобретенных на предыдущих ступенях. Здесь, чтобы приобретенное знание пронести в будущее, необходимо защитить его и отвоевать его от всех противоборствующих сил. В кажущемся спокойствии ожидания в действительности протекает столь интенсивная деятельность, что она может быть выражена лишь в образе кровавого боя. Уже не на прибрежном песке, не в илу приходится здесь ждать своего часа: здесь — ожидание крови. Но только оно дает возможность выйти из темной пещеры незнания в открытый и ясно воспринимаемый мир. Текст облекает это в следующие образы:

Слабая черта на четвертом [месте],

Ожидание в крови.

Выход из пещеры.

Выиграв бой предыдущей ступени, человек приходит к той стадии ожидания, на которой стираются грани положительного и отрицательного. Все уже завоевано, все достигнуто. Обобщено и прежде добытое знание, и содержание нового акта познания. Наступает момент успокоения, тот момент, когда нет нужды в деятельности, когда возможен спокойный пир, за которым проходит время ожидания. Здесь нужна лишь спокойная целеустремленность. Уже благодаря ей одной гарантировано счастье. Это возможно лишь благодаря тому, что было положительно приобретено на предыдущих ступенях. В тексте по этому поводу сказано следующее:

Сильная черта на пятом [месте].

Ожидание за вином и яствами.

Стойкость — к счастью.

Полное новое познание достигнуто. Более того: оно окончательно освоено. Это дает возможность не только знать, но и мочь. То, что прежде было личной ограниченностью, не в состоянии больше ограничивать. То, что прежде казалось темной пещерой, из которой необходимо вырваться на свет, не омрачает больше. Человек правильно прожил время необходимости ожидания. Он получил доступ к вершинам познания мира, и тем самым он приобрел возможность без ущерба для себя опуститься в мрачные глубины мира. И именно в них к нему возвращаются творческие силы, накопленные на первых трех подготовительных ступенях ожидания. Их действие отражает в себе характер всего этого времени ожидания. Они приходят, как три неторопливых гостя. Необходимо отнестись к ним с полным уважением, ибо от них зависит конечный успех. Это силы молодости, которые получают возможность повторно проявиться в старости, чтобы создать завершение единства биографии человека.

Эти мысли текст выражает в нормальной для нашего памятника образности:

Наверху слабая черта.

Войдешь в пещеру.

Будет приход трех неторопливых гостей.

Почтишь их — и, в конце концов, будет счастье.

[№ 6] Сун. Суд (Тяжба)

Ожидание небесполезно. Оно именно может и должно быть наполнено самопроверкой. Конечно, она является временным отходом от внешнего мира и погружением в себя. Такое расхождение внешнего и внутреннего выражено даже в символике гексаграммы. Здесь наверху, во внешнем — Небо (Творчество), а внизу, внутри — Вода (Опасность). Сущность неба — в его стремлении возвышаться, так же как сущность воды — в ее стремлении течь вниз. Между ними — конфликт, тяжба, т.е. суд. Но вода отражает в себе творческое небо, она пронизана его силами. Это выражено и в триграмме воды, где световая черта погружена в середину двух теневых черт. Бдительное сохранение во внутреннем этой отраженной сущности неба приводит к гармоническому единению с ним. Но всякое чрезмерное доведение дела до конца и здесь пагубно, ибо выявится до конца сущность воды, тяготеющая вниз и отдаляющая от неба. Наоборот, если не поддаваться ее тяготению, а взирать на небо как на высший человеческий идеал творчества, если свидеться с великим человеком, то будет благополучие, и обратно: его не будет, если ринуться самостоятельно в поток жизни. В пути познания дело обстоит здесь так же. Должно быть произнесено суждение о соотношении уже известного и вновь приобретенного опыта. В этом суждении — суд над ошибками как прошлого, так и нового опыта. Такой суд имеет не только отрицательную сторону осуждения, но (едва ли не в большей степени) и положительную сторону суждения об ошибках и освобождения от них. Тем более, что в данной сфере это суд человека над самим собой — суд лучшего, что есть в человеке, над его ошибками и упущениями, суд творчества над пассивной косностью и преодоление ее. Это все сконденсировано в следующем тексте:

Суд.

Обладателю правды — препятствие.

Бдительность и уравновешенность — к счастью.

Крайности — к несчастью.

Благоприятно свидеться с великим человеком.

Не благоприятен брод через великую реку.

Все дурное в начале возникновения еще не обладает достаточно большой силой сопротивления, чтобы считать его неустранимым. На первой ступени «суда» оно символизировано слабой чертой, податливый характер которой указывает на легкую возможность преодоления зла, т.е. того, что здесь подлежит осуждению. Самое большое, по поводу него могут возникнуть незначительные толки и прения, но в конечном счете дело будет исправлено хотя бы одним своевременным раскаянием. В тексте читаем:

В начале слабая черта.

Не вечно то, о чем идет дело.

Будут небольшие толки.

В конце концов — счастье.

Не одолев зла вовремя, мы на следующей ступени даем ему возможность окрепнуть настолько, что оно уже довлеет над нами. Оно гонит нас и понуждает к суду, но суд этот не будет для нас на пользу, но может быть лишь в осуждение. Судясь, мы сами на себя накличем беду. Здесь лучше отказаться от суда и хотя бы с полдороги вернуться и скрыться у себя дома; лучше вернуться даже в незначительные свои владения, чем в тяжбе гнаться за чем-то большим. — Так и в познании в аналогичных условиях бывает предпочтительнее вернуться к незначительному, но вполне освоенному опыту, чем, сбившись с правого пути, стремиться к стяжанию все новых и новых познаний, остающихся совершенно внешними и не осваиваемыми. Допустив ошибку, необходимо отказаться от того, чтобы произнести конечное суждение. Надо вернуться к исходной точке и исправить допущенную погрешность и лишь после этого двигаться дальше. В тексте это выражено в следующем совете:

Сильная черта на втором [месте].

Не одолевший [себя идет на] суд.

[Пусть он] вернется и скроется в своем поселении из трехсот дворов.

[Тогда] не будет беды, [вызванной им самим].

Невозможность движения изнутри вовне уже в самой гексаграмме указана ясно: во внешнем стоит творческая сила, против которой не может устоять внутренний мир, находящийся в состоянии опасности. Над последним здесь произносится суд. Эта невозможность движения вперед в момент кризиса (третья позиция) выступает особенно отчетливо, ибо эта позиция — момент перехода от внутреннего к внешнему. Конечно, всякий отказ от новых познаний, от движения вперед, всякое стойкое пребывание на месте опасно, но здесь оно лишь в состоянии привести к счастливому исходу. Здесь человек не может действовать самостоятельно ради новых достижений. Лишь достигнутое встарь может здесь поддержать человека. Но подлинный вождь человечества является и самым совершенным носителем того, что было достигнуто встарь. Поэтому, следуя за ним, еще возможно действовать, только даже при таком действии ничего не достичь ради себя. Человек здесь подобен вьющемуся растению, которое при поддержке высокого и крепкого дерева может подняться на большую высоту. Но это, конечно, не собственная возможность подъема на высоту. — Так же и в познании: в момент кризиса отношения субъекта к объекту первый не в состоянии выработать методологию познания ad hoc и вынужден пользоваться прежде выработанной методологией. (Не следует, однако, упускать из виду то, что данное положение является лишь частным случаем и совсем не выражает общих гносеологических воззрений нашего памятника. Здесь имеется в виду лишь конкретная возможность, характерная для данной ситуации в процессе познания. — Ю.Щ.) В тексте это зашифровано в следующие слова:

Слабая черта на третьем [месте].

Кормись от достигнутого*[871] встарь.

Стойкость опасна, [но], в конце концов, будет счастье.

Может быть, следуя за вождем, будешь действовать,

[но ничего] не совершишь [сам].

Влияние кризиса еще продолжается и на данной позиции, и здесь человек тоже не в состоянии совладать с собою и доводит дело до суда. Но данная позиция уже включена в триграмму Творчество, т.е. здесь человек обладает творческой мощью, благодаря которой он может все свои поступки исправить и вернуться в состояние невиновности, соответствующее замыслу рока. Поняв его, человек может достичь полного и совершенного примирения со своей судьбой. Стойко сохраняя эту примиренность, он вступает в мир как гармонически входящая в него часть. Опять-таки не следует полагать, что здесь дана раз и навсегда общая установка. Дело идет о специфических условиях одного из моментов «суда», причем «суд» этот теперь рассматривается с точки зрения судящего (верхняя триграмма). С этой точки зрения суд не наказание, а исправление ради торжества необходимости закона судеб. Необходимо торжество истины над временной и кажущейся правильностью. Именно восстановление истины и имеется здесь в виду. В тексте это выражено так:

Сильная черта на четвертом [месте].

Не одолевший [себя идет на] суд.

[Пусть он] обратится и воссоединит [себя] с судьбою*[872],
[и в этой] перемене*[873] [да обретет он] умиротворение.

Стойкость — к счастью.

С точки зрения произносящего приговор суда, суд — это главное и совершенное познание, очищение и исправление проступка. С высоты этого действия не может быть упущено из виду ни одно дурное дело. Познается все, что не является благим. А раз оно познано в характеристике, то оно уже не будет больше совершаться. Так восстанавливается полная невиновность, то изначальное состояние гармонии, которое было до первых причин преступления. Его больше нет, как его не было до его замысла. Поэтому и текст здесь лаконичен.

Сильная черта на пятом [месте].

Суд.

Изначальное счастье.

Искупление проступка в осуждении не должно приводить человека к легкомысленному отношению к возможности искупить проступок. В противном случае это будет переразвитием искупления, которое описывается в шестом отделе данной гексаграммы. Здесь речь идет о таком легком отношении к прощению. Человек может быть прощен, но он снова совершает проступок, рассчитывая на новое раскаяние и искупление. Если на предыдущей ступени речь была о полном и совершенном исправлении, то здесь — переразвитие, все вновь и вновь возникающее исправление проступков, совершаемых снова и снова. (Текст здесь облекает эти мысли в образы, понятные и без объяснения, но полные специфики жизни придворных феодалов древнего Китая. — Ю.Щ.)

Наверху сильная черта.

Может быть, тебя пожалуют парадным поясом,
[но] до конца аудиенции [ты] трижды порвешь его.