Художник

 

Лишь умыло свод розовый утро,

Прошуршал ветерка зябкий свист,

Живописец мольберт и палитру

Приготовил, макнул в краску кисть.

 

Не сдержать живописца постелью,

Коли краски звучат как свирель,

Купол неба окрашен пастелью,

А под ним разлилась акварель.

 

Златокудры зарницы рассвета,

Предзакатно багровый пурпур,

Все оттенки из радуги цвета

Нижет кисть, словно четки на шнур.

 

До шедевра в пустующем пляже

Скрасит блеклость песчаной косы,

И войдет тот этюд в вернисажи

Как пейзаж уникальной красы.

 

Он прозвание носит по праву,

Он лик времени наш сохранит,

Очищает от плесени нравы,

Вкусов низость нещадно бранит.

 

Пусть твердят – ремесло устарело!..

Кисти мастера то не укор.

С конкурентами ладит умело,

А потомки рассудят их спор!

 

И влачит как мороку он ношу,

Ограняя ландшафт в полотно,

В той оправе с картинами душу,

Готов вложить в багет заодно!

 

 

Массажистка

 

Мановеньем руки массажистка

Удаляет с телес блажных хворь,

Эфемерную выправит дисков

Кривизну, иллюзорную боль.

 

Цепко хваткой руки тренированной,

Будит кожи блаженный покров,

И по нервам спины избалованной,

Сила плещет вдоль квелых хребтов.

 

Голью спин, выдаем одинаково:

Леность липкая хворям виной!

«Па» танцуя, бегут пальцы ласково,

День за днем и спина за спиной.

 

И мы – равно, худые иль полные,

Гонор свой возвращаем рефлексу.

С верой, станут упруго наполнены,

Мышцы сами под стать Геркулесу.

 

Жаждем, дабы задору добавила

Сил влила без усилий затрат,

Да от ленных изъянов избавила,

Обессилев себя во сто крат.

 

Укротитель ты – хрупкая девица.

За тебя б да по-рыцарски в бой!

Почему-то покорно ниц стелется,

Пред тобой воротила любой!

 

Ветеран - меломан

 

Печаль на сердце меломана,

Бороться с возрастом невмочь.

Грядущего пора туманна,

Талант вот-вот застигнет ночь.

 

Трещат аорты от давленья,

Грудь разрывает на куски,

Волненье есть – нет вдохновенья,

В зал льет гортань волну тоски.

 

Но нет! Не сломлен дух навечно,

Ведь предан слушатель его,

Кому без фальши и сердечно

Жег жар таланта своего.

 

И верою окрылилась рана -

Девятый вал плеснулся в зал:

Он не пособник шарлатана,

И о любви не все сказал!

 

Притихший зал принял маневры

- Не обманул надежды глас!

Без пресловутой без «фанеры»,

Певец душевно тешит нас.

 

И в благодарность, как не странно,

Аплодисментов грохнул плеск!

И стала жизнь обетованна,

В глаза певца вселился блеск.

 

Был выход к рампе ветерана,

Карьеры певческой финал.

Но в пику бурного романа,

Певцу он бенефисом стал.

 

Бенефис

 

Попал я раз на бенефис

К одной певице.

Я знал, что есть такой каприз

У звезд в столицах!

В афишах я признал портрет

Раз в кои веки.

Трудились в цехе много лет,

Мы, как коллеги.

Билет я, безусловно, взял

На ряд, на первый!

Начала выступленья ждал,

Напрягши нервы.

Не я один певицу знал,

А ползавода,

Ей зритель бурно выражал

Любовь народа!

Играл рояль и нежный глас

Плывя под сводом,

Носил по морю чувств баркас

К любовным всходам.

Так были песни хороши -

Зал очарован.

Всевышним тембр для души,

Тот ей дарован.

Зал без конца готов дарить

Аплодисменты.

И в буйстве просит повторить

На бис моменты.

Был столь прекрасен бенефис

Простой певицы,

Что зависть застит лоск кулис

У звезд в столицах!

Почему я поэт

 

Я рос такой же, как и все,

Душой других чуток ранимей.

Жизнь тропкой шел, не по шоссе,

Но не прошел явлений мимо.

 

Я жил средь почестей и грез,

Неся достойно честь и имя,

Не прятал в горе горьких слез,

Сорил причудами хмельными.

 

В беде душой переживал,

Платя сердечными рубцами,

Против пороков восставал,

Посильно бился с подлецами.

 

И вот случилось, что запел!

Худого видел пусть не мало,

Я о прекрасном петь хотел,

Жизнь норов мой не обломала.

 

Признанья нет – то ж не билет,

Купив, хранить за образами.

Простой в колоде я валет,

Что вечно бой ведут с тузами.

 

Осень

 

Вот и снова опавший лист кружит,

Ищет в море собратов он мель,

Осирочен подкравшейся стужей,

Выбирает к забвенью постель.

 

Пал березы листок апельсиновый

Красит клен землю жгучим ковром,

В кружева лег багрянец рябиновый,

Дуб венчает орнамент шатром.

 

Листьям вторит грачиная стая,

Хороводит прощальный парад,

Гонит вдаль их пора золотая,

Но они воротятся назад.

 

Вышел я по ковру на аллею,

Наслаждаясь шальною красой,

Белым вороном гривой белею,

В стае буйной листвы золотой.