Я мог бы только пожелать, чтобы современные авторы следовали его [Барта] примеру...

ГАНС Ю. АЙЗЕНК, 1974

В течение многих лет главнейшим свидетельством в поддержку положения о том, что IQ является высоконаследуемой чертой, был огромный фактический материал, собранный покойным сэром Сирилом Бартом. Значение работы Барта трудно переоценить. Знаменитая статья Йенсена от 1969 года в очень большой степени опиралась на работу Барта, которая характеризовалась в статье как «наиболее удовлетворительная попытка» оценить наследуемость IQ. Когда Барт умер, Йенсен в 1972 году описывал его как «человека врожденного благородства», чьи «более крупные, более репрезентативные выборки, чем у кого-либо из исследователей в этой области», обеспечат Барту «место в истории науки». Ганс Айзенк указывал, что он «в немалой степени» опирался на работы Барта, и отмечал «высочайшее качество расчетов и статистических выкладок в его исследованиях».

Четкие результаты

Влияние данных Барта было столь велико потому, что его результаты, если принять их за чистую монету, казались абсолютно ясными. Исследования Барта, казалось, давали удовлетворительные ответы на практически любое мыслимое возражение. К примеру, теоретически простой и эффективный способ изучения наследуемости IQ — измерение корреляции показателей IQ пар идентичных близнецов, которые воспитывались врозь. Несомненно, что пары идентичных близнецов имеют идентичные гены. Когда такие близнецы воспитывались врозь, предполагается, что общее у них только их наследственность, а не среда. Если такие близнецы похожи друг на друга по показателям IQ, то это должно быть следствием единственного общего для них фактора — наследственности. Однако эта логика справедлива только в том случае, если мы можем быть уверены, что среды, в которых воспитывались разделенные близнецы, не были сходными между собой.

Найти идентичных близнецов, которые воспитывались врозь, — нелегкое дело. В литературе сообщается только о четырех исследованиях таких близнецов. О самом крупном из исследований, базировавшемся, как утверждалось, на 53 парах разделенных близнецов, было сообщено в 1966 году Сирилом Бартом, при этом заявлялось, что была получена более высокая корреляция, чем та, о которой сообщалось другими исследователями. Однако самое важное достоинство его исследования было то, которое неустанно подчеркивали Барт и те, кто цитировал его работу: по их словам, это было единственное исследование, которое делало попытку какой-либо систематической или количественной оценки сред, в которых воспитывались разделенные близнецы. Социально-экономический статус (СЭС) семей, в которых воспитывались разделенные близнецы Барта, оценивался по 6-балльной шкале. Несмотря на то что между социально-экономическим статусом семей, в которых выросли разделенные близнецы, не было вообще никакой корреляции (что могло бы показаться необычным), близнецы тем не менее имели большое сходство по показателям IQ. Это казалось действительно мощным свидетельством в пользу наследуемости IQ.

Помимо своих исследований близнецов, Барт также представил огромное число данных относительно корреляций показателей IQ биологических родственников различной степени родства. Есть несколько категорий родства — например, между двоюродными братьями и сестрами, дядей и племянником и дедушкой (бабушкой) и внуком (внучкой), — для которых известны только те корреляции по показателям IQ, которые были сообщены Бартом. Единственным исследователем, который когда-либо заявлял о том, что предъявил один и тот же тест IQ, в одной и той же популяции, всем категориям кровных родственников, был Сирии Барт. И в этом случае результаты были чрезвычайно четкими: чем теснее биологическое родство, тем выше корреляция IQ. Данные Барта о корреляциях IQ между родственниками и близнецами регулярно приводились в учебниках психологии, генетики и педагогики как убедительное доказательство высокой наследуемости IQ.

 

Элементарные изъяны

Задним числом кажется почти невероятным, что данные Барта могли быть кем-либо восприняты всерьез. Начать с того, что Барт никогда не представлял даже самую элементарную информацию о том, как, где или когда были собраны заявляемые им данные. Когда ученый сообщает о результатах своих исследований, необходимо, чтобы он представлял ясный и в достаточной мере подробный отчет об использованной им процедуре получения этих результатов. Этого никогда не делал Барт. Невероятно, но в большинстве его работ нет даже малейшей информации о том, какой именно тест IQ полагалось использовать, чтобы получить заявленную корреляцию.

Метод, покрытый завесой тумана

Первая крупная подборка корреляций IQ среди родственников была впервые опубликована Бартом в 1943 году. Работа практически не содержит никакой информации о методах или процедуре, использованных для получения результатов. Предполагаемые корреляции просто предъявляются, не подкрепляясь никакими описаниями использованной методики. Единственная ссылка на процедуру такова: «Описания некоторых исследований опубликованы в докладах Муниципального совета Лондона и в других местах; но большая часть рассеяна по докладным запискам или диссертациям». Когда ученые ссылаются на первичные источники и фактический материал, они обычно не указывают «в других местах» как место, где можно найти опубликованный материал. Говоря о подлинных материалах, они не имеют привычки подчеркивать, что их работа «рассеяна» и недоступна. Читатель не должен удивляться, узнав, что ничто из докладов Муниципального совета Лондона, докладных записок или диссертаций, на которые туманно ссылался Барт в процитированном предложении, так никогда и не обнаружилось.

Тот факт, что в течение многих лет Барт работал школьным психологом, позволял предположить, что результаты тестов IQ детей были легко доступны ему. Но где и как Барт получил результаты тестов IQ для взрослых? В единственной работе, опубликованной в 1956 году, Барт и Хауэрд сообщали о корреляциях интеллекта, базировавшихся среди прочего на 963 парах родитель—ребенок, 321 паре дедушка/бабушка—внук/внучка и 375 парах дядя—племянник. Тем не менее в работе не было никакого указания на использованные процедуры; согласно Барту, они уже были описаны в одной из его ранних работ.

«Закамуфлированные» интервью

В действительности в одной из ранних работ есть многозначительное примечание. Относительно заявленной корреляции между родителем и ребенком Барт писал в том примечании в 1955 году: «Для получения оценок родителей мы полагались, главным образом, на персональные интервью; но в сомнительных или пограничных случаях использовался открытый или закамуфлированный тест». То есть, приписывая взрослым оценки интеллекта, Барт даже не утверждал, что предъявлял объективный, стандартизированный тест IQ. Барт не дает описания «открытого» теста IQ, который мог иногда использоваться. Представление о том, что профессор Барт интервьюировал дедушек, бабушек и дядей, предъявляя им в отдельных случаях «закамуфлированный» тест IQ, могло бы иметь достоинство в качестве комической оперы — но как научное оно абсурдно. Однако именно об этой работе говорилось как о «наиболее удовлетворительной попытке» оценить наследуемость IQ. Несомненно, это говорит нам кое-что о научном калибре работы в этой области, или о критических стандартах авторитетных ученых в этой области, или о том и другом.

О разделенных близнецах, изучавшихся Бартом, говорилось, что они были детьми, когда их тестировали, не взрослыми. Предполагается в таком случае, что им предъявляли фактические (а не «закамуфлированные») тесты IQ. Однако внимательное чтение работ Барта не дает никакой возможности определить, какие тесты IQ могли предъявляться каким-либо близнецам, которых он мог изучать, если они вообще предъявлялись. Фактографию по этому вопросу смотрите в моей книге «Наука и политика IQ» (1974).

Цифры слишком хороши, чтобы быть правдивыми

Кроме того, корреляции IQ, которые, по утверждению Барта, наблюдались у его разделенных близнецов, в буквальном смысле невероятны. Первое упоминание разделенных близнецов было сделано Бартом в его работе 1943 года. Он заявлял, что изучил 15 пар разделенных идентичных близнецов. Утверждалось, что корреляция показателей их IQ, по не указанному тесту, составила 0,77. К 1955 году Барту удалось увеличить свою выборку разделенных близнецов до 21 пары. Уровень точности в вычислениях Барта повысился, и теперь он усвоил практику сообщать о своих корреляциях с точностью до тысячных. Теперь говорилось, что корреляция, базировавшаяся на групповом тесте интеллекта, составила 0,771. Увы, точность процедурных описаний Барта не увеличилась. Не было никакого указания на то, какой именно групповой тест интеллекта использовался.

К 1958 году Барт заявил, что его выборка разделенных близнецов увеличилась до «более 30 пар». По-прежнему сообщалось, что корреляция по групповому тесту была на уровне 0,771 — то есть была полностью идентичной, вплоть до тысячных, сообщенной ранее для меньшей выборки. К концу 1958 года Конуэй, коллега Барта по исследованию, могла сообщить о том, что выборка разделенных близнецов увеличилась до 42 пар. Это внезапное увеличение выборки действительно повлияло на сообщаемую корреляцию, но не сильно. Теперь было заявлено, что корреляция составляла 0,778. Когда Барт в последний раз, в 1966 году, сообщал о своих разделенных близнецах, размеры выборки, по его словам, увеличились до 53 пар. Корреляция — почти сверхъестественным образом — вернулась к первоначально сообщавшейся цифре 0,771.

Это удивительное постоянство может наблюдаться не только в работе Барта по разделенным близнецам, но и в его работе по идентичным близнецам, воспитывавшимся вместе в их собственных семьях. В статье 1955 года Барт заявлял, что изучил 83 такие пары и установил корреляцию IQ (по неназванному групповому тесту) на уровне 0,944. Следует заметить, что эта корреляция удивительно высока. В тестировании IQ всегда имеется значительная погрешность измерения, и сомнительно, чтобы при предъявлении одного и того же группового теста IQ в двух отдельных случаях одной и той же группе людей столь высокая корреляция наблюдалась бы между суммами баллов, полученных в двух отдельных случаях. Так или иначе, в своей статье в 1958 году Барт снова сообщил о корреляции на уровне 0,944 для идентичных близнецов, воспитывавшихся вместе.

В статье Конуэй от 1958 года, в удивительной синхронизации с ее докладом о разделенных близнецах, указывалось незначительное изменение в корреляции для близнецов, воспитывавшихся вместе. Было сказано, что теперь она составляла 0,936, при этом число пар не уточнялось. Когда Барт в последний раз сообщал о своих результатах в 1966 году, корреляция для близнецов, воспитывавшихся вместе, также вернулась к своей изначальной величине (0,944). Было сказано, что выборка увеличилась до 95 пар.

Те данные, которые собирают ученые в реальном мире, попросту не ведут себя стаким невероятным постоянством. Когда размеры выборки увеличиваются, наблюдаемые корреляции почти обязательно несколько меняются. Тем не менее в работе Барта постоянно наблюдается тенденция к тому, чтобы корреляции оставались одинаковыми вплоть до тысячных. Так, выборка сиблингов Барта, воспитывавшихся врозь, увеличилась со 131 до 151 пары в период между 1955 и 1966 годами, однако корреляции остались идентичными вплоть до тысячных. Выборка неидентичных близнецов, воспитывавшихся вместе, таинственным образом снизилась до 45 пар в тот же период. Но это не имеет значения: корреляции остались теми же вплоть до тысячной!

Атака и контратака

Имеется множество других нелепостей, неясностей, противоречий и подтасовок в работах Барта. Все это было подробно зафиксировано в моих ранних работах (1973, 1974). После обзора работ Барта я писал с известной долей сдержанности: «Цифры, оставленные профессором Бартом, попросту не заслуживают серьезного внимания современной науки». Очевидный вывод — о том, что Барт выдумал данные для того, чтобы подкрепить свои идеи относительно социальной и образовательной политики, — предоставлялось сделать читателю.

Увы, нет столь слепых, как те, кто не желает видеть. Возможно, типичным примером реакции академических кругов была реакция Лоелина, Линдзи и Спулера в работе 1975 года, выполненной по заказу Совета по исследованиям в области социальных наук. Они писали: «... вероятно, можно было бы попытаться выяснить причины некоторых неувязок в его данных: хотя Барт скончался, несомненно, некоторые из его бывших студентов и коллег по исследованиям могли бы пролить свет на детали некоторых исследований, и не исключено, что можно было бы отыскать некоторые из «неопубликованных диссертаций» и «докладов Муниципального совета Лондона», на которые ссылается Барт в качестве первичной документации исследований. Кэмин предпочитает просто списать данные Барта как «не заслуживающие серьезного научного внимания». В Англии защита Барта была еще более немногословной. Психолог Дэвид Фулкер, делавший обзор моей критики Барта, писал в 1975 году: «Несомненно, когда нам говорят, что «удивительная согласованность его данных, подкрепляющих позицию сторонников генетической детерминации, часто вызывает сомнение в их достоверности», налицо преувеличение».

Профессор Йенсен отреагировал более разумно, произведя то, что можно было бы справедливо охарактеризовать как резкий поворот кругом. Двумя годами ранее он превозносил Барта как человека природного благородства, чьи крупные и репрезентативные выборки обеспечили ему место в истории науки. Но в 1974 году Йенсен, приведя все те примеры абсурдности, которые я задокументировал в своих работах, писал, что корреляции и данные Барта «бесполезны для гипотезы тестирования» — иначе сказать, не заслуживают внимания. Впрочем, Йенсен указал, что в этом случае нужно говорить не о фальсификациях, а о небрежностях в работах Барта. Дальше Йенсен настаивал, что изъятие из научного обращения данных Барта не повлияло сколько-нибудь существенно на весомость свидетельств высокой наследуемости IQ. Это невероятное заявление было сделано несмотря на утверждение Йенсена в 1969 году о том, что работа Барта была «наиболее удовлетворительной попыткой» вычислить наследуемость IQ.

Разоблачения «Санди таймс»

Спор о данных Барта, вероятно, ограничился бы академическими кругами и, быть может, обошел бы стороной вопрос о фальсификациях Барта, если бы не Оливер Джилли из лондонской газеты «Санди таймс». Доктор Джилли, медицинский корреспондент газеты (и по совпадению также генетик), попытался установить местонахождение двух коллег Барта по исследованиям — мисс Конуэй и мисс Хауэрд. Эти две женщины публиковали статьи, в сотрудничестве с Бартом и отдельно, в психологическом журнале, редактором которого был Барт. Именно они, согласно Барту, в действительности тестировали близнецов и других родственников, о которых он так много писал. Нигде нельзя было найти документальных свидетельств существования ни той, ни другой «коллеги по исследованиям». Коллеги Барта по Лондонскому университету никогда не видели их в глаза. Ни секретарь Барта, ни его экономка также не видели их или какую-нибудь корреспонденцию от них. Когда Барта спрашивали о них, он иногда утверждал, что они иммигрировали в Австралию — раньше того времени, когда Барт, как считалось, тестировал разделенных близнецов в Англии! В передовице доктора Джилли, написанной в 1976 году, прямо заявлялось, что Барт был виновен в фальсификации научных фактов, и цитировались примеры многочисленных нелепостей в работе Барта, ставшие к тому времени довольно широко известными в академических кругах. Обвинение в мошенничестве, выдвинутое против Барта, было подкреплено свидетельствами двух его бывших студентов — ныне видных ученых Алана и Энн Кларк. Теперь правда выплыла наружу, и по воде пошли круги.

Профессор Йенсен написал в «Таймс», заявляя о том, что я «инициировал эту атаку... дабы полностью дискредитировать большой массив исследований по генетике умственных способностей человека. Крайне оскорбительная критика, с которой мы столкнулись в этой полемике, подошла наконец к своему логическому пределу, перейдя к обвинениям в «мошенничестве» и «фальсификациях» теперь, когда Барта уже нет, чтобы... предпринять законные юридические действия против такой беспардонной клеветы».

Профессор Айзенк встал на защиту Барта как «выдающегося британского психолога, который за свое многолетнее служение делу образования был возведен в рыцарское достоинство и снискал мировую славу за свой вклад в дело науки...». Согласно Айзенку, от обвинений в адрес Барта веяло «маккартизмом, печально известными очернительскими и клеветническими кампаниями». В то же время, подразумевая, что он не одобрял очернительство и клеветнические нападки, Айзенк тем не менее охарактеризовал поведение доктора Джилли как «мерзкое и подлое». Пресса, по мнению Айзенка, обсуждала дело Барта недопустимым образом. Тональность газетных статей была столь оскорбительной, что в 1977 году Айзенк угрожал (но, увы, так и не исполнил свою угрозу) удалиться «в уединение своего научного сада».

Это отчаянное наступление на критиков Барта развернулось до того, как многие представители психологических кругов познакомились с выводами, к которым пришел личный биограф Барта профессор Лесли Хэрншоу. С приближением публикации работы Хэрншоу голос защитников Барта стал более приглушенным. Так, к 1978 году Айзенк писал о Барте: «По крайней мере, в одном случае он выдумал, с тем чтобы процитировать в одной из своих статей диссертацию, якобы написанную одним из его учеников; в то время я посчитал это проявлением забывчивости». Этот случай забывчивости со стороны Барта был, очевидно, забыт Айзенком, когда, годом раньше, он обвинял критиков Барта в маккартизме и клеветничестве. К 1978 году Айзенк начал выступать с одних позиций с клеветниками. Хотя Айзенк не был уверен в том, что Барт «полностью фальсифицировал свои данные», теперь он был уверен, что Барт поступил «бесчестным образом».

Заключительный удар: биография Барта

Последние остававшиеся сомнения в бесчестности Барта развеяла добросовестно написанная биография Хэрншоу, опубликованная в 1979 году. Хэрншоу имел согласие на написание биографии со стороны сестры Барта, а потому ему были доступны дневники, письма и бумаги Барта. Профессор Хэрншоу произнес хвалебную речь на похоронах Барта и начинал свою работу над биографией Барта в качестве его поклонника. Онне смог найти никаких следов мисс Конуэй, или мисс Хауэрд, или разделенных близнецов. Он обнаружил множество случаев обмана, уклонений и противоречий в письменных ответах Барта корреспондентам, которые задавали вопросы о его данных. Факты ясно указывали на то, что Барт не собрал никаких данных вообще в течение последних 30 лет, когда было проведено большинство заявленных им исследований.

С явной неохотой Хэрншоу был вынужден признать, что обвинения, выдвинутые против Барта его критиками, были «в основном справедливыми» и что Барт «сфабриковал цифры» и «фальсифицировал данные». Возможно, из излишнего милосердия он предположил, что Барт мог на самом деле собрать некоторые из своих основных данных, когда был моложе, но, уже будучи больным и пожилым человеком, видоизменял данные и занимался другими видами обмана. Однако на основе имеющихся фактов разумнее предположить, что Барт, возможно, никогда за всю свою жизнь не протестировал ни одного разделенного близнеца или не высчитал ни одной настоящей корреляции между родственниками.

Теперь нет никаких сомнений и никаких споров относительно того, что в любом обсуждении наследуемости IQ любые данные Барта должны полностью исключаться из расчета. До сих пор данные Барта были самыми убедительными и ясными среди всех. Последующие главы покажут, насколько слабы и неубедительны данные из других источников. Оставшиеся данные не в состоянии даже подтвердить, что наследуемость IQ существенно выше нуля.

Какой вывод мы, однако, должны сделать из того факта, что откровенно сфабрикованные данные Барта принимались столь долго и столь безоговорочно «экспертами» вэтой области? Когда я впервые выступил с критикой статей Барта в качестве человека, далекого от сферы тестирования IQ, Айзенк язвительно написал в 1974 году о моем «статусе новичка» и моем «длящемся без году неделя интересе» к предмету, который лучше всего оставить экспертам. Те же самые статьи Барта, которые я впервые прочитал в 1972 году, были прочитаны много лет раньше Айзенком, который неустанно цитировал их словно Библию.

Печальный комментарий

Возможно, наиболее важная мораль, которую можно извлечь из дела Барта, была озвучена Н. Дж. Макинтошем в рецензии 1980 года на биографию Хэрншоу в «Британском журнале психологии»:

«Оставим в стороне вопрос об обмане; факт то, что важнейшие свидетельства того, что данные Барта научно неприемлемы, не зависят от изучения его дневников или корреспонденции. Их можно обнаружить в самих данных. Эти свидетельства имелись... в 1961 году. В действительности они были очевидны для любого, кто умеет видеть, уже в 1958 году. Но они не были увидены до 1972 года, когда Кэмин впервые указал на совершенную несостоятельность сообщаемых Бартом данных и на невозможное постоянство приводимых им коэффициентов корреляции. До того момента эти данные цитировались с уважением, граничившим с почтением, как наиболее убедительное доказательство наследуемости IQ. Печальный комментарий для широких научных кругов, что «цифры», которые «попросту не заслуживают серьезного внимания современной науки», «должны были войти почти в каждый учебник психологии».

На мой взгляд, как свидетельствуют последующие страницы, одинаково печальный комментарий для братства экспериментаторов с тестами IQ, что, лишившись данных Барта, они продолжают утверждать, что оставшиеся свидетельства демонстрируют высокую наследуемость IQ.