Пространство и время душиПограничье и проницаемость границ — в этом тайна и ее разгадка, к которой подходил Б. Пастернак:
Это одинаково справедливо и для культуры, и для души. Идея пограничья души не противоречит тому, что душа может быть высокой и низкой, большой и малой, широкой (так обычно характеризуется русская душа) и узкой, даже тесной. Поэты говорят, что душа имеет свои пределы: пределы души, пределы тоски. Значит, при всем своем пограничьи, душа имеет и свое пространство, но пространство совершенно особое:
29 Но ведь стена, будучи виртуальным сооружением поэта, — это та же граница! И она же пространство. (Между прочим, вполне реальные стены — китайская, кремлевская, берлинская — стали символами пространства. Не буду обсуждать какого.) Пространство души, ее чертоги нельзя измерить метрическими и даже топологическими категориями, хотя свою топологию душа, видимо, имеет. Однако, топология души не единственная, а множественная, то есть топология не сциентистская, а гуманитарная, предполагающая даже взаимную обратимость пространства и времени. В ее свете граница (стена) может быть и пространством, а точка может быть представлена как многомерное пространство. Последнее, в свою очередь, может свернуться в точку:
Топология пространства и времени души — предмет, о котором увлекательно размышлял философ М. К. Мамардашвили, анализировавший “В поисках утраченного времени” М. Пруста. Марина Цветаева пишет о глубоком часе души в глубокой ночи. Она наделяет Час Души самыми разными качествами, качествами света, тьмы, чувствами радости, печали, ощущениями жизни и смерти: Час Души — это час Луны, час мглы, час тьмы, час струны, час Беды, даже — час ножа. Поэт взывает к ребенку, чтобы он не пропустил этот час:
Час Души — это час свершений, час роста души:
Пропустить свой час, действительно, опасно, о чем предупреждает Р. М. Рильке:
Конечно, задача (и забота) воспитания души сильно бы упростилась, если бы мы могли сколько-нибудь точно определить и предсказать такой час или миг, который является фиксированной точкой предельной 30 жизненной интенсивности, точкой события и моментальной навек грозы. Мамардашвили называл ее “Punctum Cartesianum”:
Как говорил Акутагава (см. выше), в такой миг может быть разбита или... приобретена столетняя печаль. Постфактум подобная точка (час, миг, мгновенье) приобретают символическое значение, накладывают свою печать на развивающуюся душу: Моя душа мгновений след... (М. Цветаева). К сожалению (или к счастью), для раскрытия души далеко не все из них являются цветущими мгновениями (О. Мандельштам). Так или иначе, но в фиксированной точке интенсивности сходятся все три цвета времени: прошлое, настоящее и будущее. Каждая из них, если она случается, представляет собой вечное мгновение или — элементарную, виртуальную единицу вечности, без которой не могла бы возникнуть идея вечности как таковой. (Зинченко В. П., 1997). Пространство и время души — это предмет особых размышлений об увлекательной и бесконечной области хронотопии (от хронос и топос) сознательной и бессознательной жизни человека. Ограничусь еще одним обращением к авторитету Мацуо Басё, который в беседе с учеником Кёрай говорил, что истинная красота рождается, когда время и пространство встречаются в одной точке:
Вспомним еще раз — “Фудзи — подставка для Солнца”. У Б. Пастернака в стихотворении “Анне Ахматовой” встречаются два времени. Их пересечение символизирует вполне определенное пространство — Петербург:
Подобные точки, если воспользоваться космологическими гипотезами, можно представить как конформный пространственно-временной интервал, т. е. тот же хронотоп. В таком интервале, с точки зрения космологов, возникает и сохраняется световой конус (Пригожий И., 1997, с. 155). Не буду вдаваться в оценку энергетической роли конформного интервала и светового конуса в возникновении Вселенной и ее вещества. Хочу лишь сказать, что световой конус это замечательная метафора Часа 31 Души, человеческих состояний молниеносного озарения пониманием, сатори, инсайта, вызывающих бурный прилив духовной энергии, выливающейся во вдохновение, творчество, в создание своей собственной Вселенной. Последняя может включать в себя множество миров, которые в разной степени осознаются, выражаются вовне. Особая работа — овладения ими: Я — создатель миров моих, — сказал О. Мандельштам. Его “ дуговая растяжка ”, “ трансцендентальный привод ”, “ зарядка бытия ”, “ событие и гроза ” — все это поэтические аналоги конформного интервала и светового конуса. В этом же ряду стоят размышления Ю. М. Лотмана о культуре и взрыве. Все приведенные метафоры свидетельствуют об одном и том же. Трата духовной энергии есть одновременно ее приращение, обеспечивающее рост души. Встречи пространства и времени в точке или в конформном интервале (хронотопе) рождают не только красоту, но и определяют судьбу человека. Как сказал И. Бродский: И географии примесь к времени есть судьба. Обыденное сознание говорит об этом же проще: “Нужно суметь оказаться в нужном месте в нужное время”. Конечно, лучше быть хозяином своей судьбы и самому содействовать появлению конформных пространственно-временных интервалов, а не ожидать их как “дара небес”. Так или иначе, но непременным условием роста и обогащения человеческой души, приобретения ею новых сил являются события и поступки, после совершения которых, например,
Возвращаясь к теме воспитания души, скажу, что гигантским шагам души должны предшествовать малые шаги — шаги со-присутствия, со-действия, со-чувствия, со-переживания, со-страдания, со-участия, со-причастия, вчувствования в сокровенное, которое есть в людях, в природе, в произведениях искусства и даже в вещах, в утвари. А свое сокровенное нужно стараться представлять (ставить перед собой) себе и задумываться о нем. Совершая такие шаги, впадая в состояние понимания мира, другого человека, произведения искусства, самой себя душа будет расти и крепнуть. 32
ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ МЕХАНИЗМЫ ЛИЧНОСТНОГО И ТВОРЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
Е.Л. ЯКОВЛЕВА
В области психологии эмоций за последние 20 лет получено столько новых фактов и осуществлено столько новых теоретических разработок, что, как отмечает К.Изард [14], с полным правом можно говорить о перевороте в этой сфере. И если мотивирующая роль эмоций по-прежнему не подвергается сомнению (и, более того, подтверждена новыми данными), то представления о дезорганизующей и дезадаптивной функции эмоций сменились представлениями об эмоциях как об одном из основных адаптивных механизмов. Так, К.Изард утверждает: «Фундаментальный принцип человеческого поведения заключается в том, что эмоции энергетизируют и организуют восприятие, мышление и действие» [14; 25]; все эмоции, — говорит он, обладают адаптивными функциями, развивающимися в ходе эволюции.
Рассмотрим основные функции и характеристики эмоций в современном их понимании. Прежде всего следует отметить когнитивно-оценочную функцию эмоций. Как указывает В.К.Вилюнас, «независимо от того, как в истории психологической мысли трактовались эмоциональные явления... за ними всегда признавалась способность оценивать, хотя существовали различные точки зрения о том, что именно (вещи, действия, внутренние отношения; их полезность, достоинство или гармонию) и как именно (сознательно — бессознательно, абсолютно — относительно) оценивают эмоции. Такое же положение сохраняется и в психологических теориях эмоций XX в. В советской литературе способность эмоций оценивать отражаемые явления подчеркивается П.К.Анохиным (1964), П.В.Симоновым (1966), С.Х.Рапопортом (1968), А.Н.Леонтьевым (1971) и рядом других авторов» [1; 47].
Связь эмоций с познанием особо отмечается в современных когнитивных теориях эмоций. Типичный представитель социально-когнитивного направления Р.Плутчик рассматривает эмоции как адаптивные механизмы, способствующие выживанию индивида на всех уровнях, т.е. эмоция определяется как зафиксированная телесная реакция, соответствующая одному из базовых адаптивных биологических процессов.
Другой аспект связи эмоций с познанием подчеркивается в так называемых теориях Я: чем больше познание связано с сердцевиной Я, тем в большей степени задействованы эмоции. Когда образ Я подвергается агрессии со стороны других людей, человек испытывает страх; когда он ими поддерживается — интерес и радость. Теории Я подчеркивают важность чувственного опыта, отсюда — необходимость прежде всего понимать чувства клиента и отвечать в терминах данной модальности в процессе психотерапии. В этом подходе эмоции фактически отождествляются с ядром личности [17].
В ряде современных теорий эмоция рассматривается как особый тип знания. Так, Р. Бак [9], цитируя высказывание Гегеля «Все, что реально, рационально», выдвигает положение о том, что на самом деле все, что реально, — эмоционально; рациональна лишь последующая лингвистическая проработка этой реальности. Р. Бак говорит об «эмоциональных фильтрах», приписывающих событиям эмоциональное значение; одни из них сформировались в ходе эволюции, другие — в ходе индивидуального развития. В связи с той исключительной ролью, которую эмоции играют в человеческой жизни, по аналогии с широко используемым понятием «социальная компетентность» (способность эффективно взаимодействовать с другими людьми), Р. Бак выдвигает понятие «эмоциональная компетентность», которое он определяет как способность действовать с внутренней средой своих чувств и желаний. Р. Бак указывает, что эмоциональная и социальная компетентность взаимно поддерживают друг друга; точное эмоциональное общение с окружающими усиливает способность действовать как с другими людьми, так и со своими чувствами и желаниями.
П.Эллсуорт [10] указывает, что раньше эмоциональная оценка рассматривалась как «накладывающаяся», или «прибавляющаяся» к познанию; но уже в 1962 г. С.Шехтер и Дж.Сингер выдвинули положение о том, что познание является компонентом эмоции.
Ряд авторов ([15], [16] и др.) указывали на роль эмоций в процессах межличностной оценки, во взаимной регуляции поведения. Так, Р.Клиннертом
было введено понятие «социальной референтности», указывающее на тенденцию человека искать эмоциональную информацию от значимых других и использовать ее для осмысления происходящего [16].
Практически в настоящее время общепризнанным является то, что эмоция представляет собой результат оценки людьми своего окружения.
В литературе неоднократно отмечалась функция эмоций как адаптивного механизма, прежде всего — их связь с потребностями. «Потребности чаще всего указываются в качестве тех факторов, которые лежат в основе выполняемых эмоциями функций оценки и побуждения» [1; 101].
С.Л. Рубинштейн подчеркивает, что в эмоции представлено целостное отношение человека к миру и соответствие его поведения (или того, что с ним происходит) его потребностям. «Чувство человека — это отношение его к миру, к тому, что он испытывает и делает, в форме непосредственного переживания» [4; 140].
На связи эмоций с потребностями основано понятие «эмоциональной коррекции», «...при посредстве которой направленность и динамика деятельности ребенка приводятся в соответствие с имеющимися у него потребностями и интересами» [2; 29].
В.Гэйлин выделяет три основные функции эмоций: 1) обеспечение выживания индивида и группы, 2) указание на недостаточно эффективное функционирование человека, 3) указание на жизненные смыслы — как индивидуальные, так и групповые [12].
С адаптивной функцией эмоций тесно связана их побуждающая функция. «Продолжительное время, начиная с момента своего возникновения, учение об эмоциях прочно включало в себя побуждающие эмоциональные явления» [1; 49]. На побуждающую функцию эмоций неоднократно указывал и С.Л.Рубинштейн: «...эмоции или потребности, переживаемые в форме эмоций, являются вместе с тем побуждениями к деятельности» [4; 154]. К.Изард в своей теории дифференциальных эмоций выдвигает положение о том, что эмоции образуют основную мотивационную систему человека. Аналогичных взглядов на мотивирующую функцию эмоций придерживается Дж.Сингер. Р. Бак указывает, что «мотивация и эмоция — это две стороны одного и того же процесса — первичных мотивационно-эмоциональных систем» [9; 280]. Дж.Вейнрих определяет эмоции как результат сознательного или бессознательного принятия решения [20].
В ряде подходов (в частности, в теориях Я) эмоции прямо отождествляются с ядром личности. Так, К.Изард пишет, что «...аффекты, в частности эмоции, являются основными организующими и контролирующими силами в сознании, самосознании и в Я-концепции» [3;134].
Из того, что человеческие эмоции отражают потребности, становятся мотивами и указывают на степень или возможность удовлетворения потребностей, логически следует, что они являются для человека носителями смысла. Как указывает В.К.Вилюнас, «...обе системы терминологии — «эмоциональная» и «смысловая» — описывают в психологии одни и те же явления и поэтому в большой степени взаимозаменяемы» [1; 99]. На роль эмоций в решении так называемой задачи на смысл указывали А.Н.Леонтьев, А.В. Запорожец и Я.З.Неверович. В теории дифференциальных эмоций К.Изарда эмоции рассматриваются «не только как основная мотивирующая система, но и как личностные процессы, которые придают смысл и значение человеческому существованию» [3; 53]. При этом К.Изард прямо указывает на связь
эмоций с ядерными личностными образованиями. «Когда мы растем, наша жизнь постоянно подвергается изменениям. <.„> Но во всех этих изменениях сохраняется центральное ядро нашего Я, которое неизменно. Это ядро эмоционально по своей природе» [12; 80].
Существенное внимание разные авторы уделяют социальной обусловленности эмоций. Социально-культурный подход рассматривает социальную регуляцию эмоций через нормативные спецификации (на свадьбе следует быть счастливым, на похоронах — грустным и т.д.). С этой точки зрения «культура может так регулировать эмоций, что они становятся не тем, чем были вначале... Культурное давление толкает эмоции в направлениях, в которых они ни в коем случае не пошли бы...» [15; 313]. Культура указывает, какие чувства подходят к ситуации, и предусматривает санкции за не предписанные чувства.
Таким образом, эмоции помогают осуществлять социальный контроль. К.Изард, описывая социализацию различных эмоций, отмечает, что одним из наиболее часто применяемых родителями способов является использование одной эмоции для воздействия на другую (например, смягчение страха обращением к стыду). То, каким образом социализируются эмоции, играет очень большую роль в личностном развитии ребенка. Так, рассматривая социализацию интереса, К.Изард отмечает: «...если родители позволяют и поощряют игру и исследование, интерес может развиваться. Если же озабоченность родителей собственными нуждами делает их нетерпеливыми к мотивируемым интересом поступкам ребенка, его любопытство и потребность исследовать будут наказываться, а вследствие этого — подавляться» [3; 200].
В последнее время все возрастающее внимание исследователей привлекает связь эмоций с творчеством. Особый интерес в этом отношении представляет понятие «эмоциональной креативности»; в этом подходе сама эмоция рассматривается как творческий акт [8]. Общепринятыми критериями творческости являются новизна, эффективность и аутентичность. Эмоциональная креативность определяется как развитие эмоциональных синдромов, которые являются новыми, эффективными и аутентичными. Аутентичность эмоциональной реакции понимается как соответствие ее потребностям, ценностям и интересам субъекта.
Свидетельством все возрастающего интереса исследователей к человеческим эмоциям является возникновение понятия «эмоциональный интеллект». Общеизвестно, что показатели интеллекта не позволяют прогнозировать жизненный успех; среди факторов, его определяющих, показатель уровня интеллектуального развития не превышает 20%. В настоящее время намного более существенная роль приписывается эмоциям: «Эмоциональная способность — это метаспособность, определяющая, насколько хорошо человек может использовать все свои остальные навыки, включая интеллект» [13; 36].
На основе предложенных Г. Гарднером [11] понятий «личностный интеллект» и «межличностный интеллект» П.Сэловей [19] разработал понятие «эмоционального интеллекта», которое охватывает следующие способности: 1) распознавание собственных эмоций, 2) владение эмоциями, 3) самомотивация, 4) понимание эмоций других людей. С понятием «эмоциональный интеллект» тесно связано представление об «эмоциональной грамотности», т.е. целенаправленном повышении социальной и эмоциональной
компетентности детей. В настоящее время разрабатывается и внедряется ряд программ по повышению социальной и эмоциональной компетентности, направленных на развитие самосознания (распознавание собственных чувств), эмпатии, самопринятия, коммуникативных навыков, уверенности в себе, умения разрешать конфликты и др. Интересно отметить, что люди, с трудом выражающие или переживающие эмоции (личностная черта, называемая алекситмией), больше подвержены заболеваниям [17].
Известно, что эмоциональные процессы сопровождаются разнообразными изменениями в деятельности внутренних органов; причем эмоциональные реакции вызывают изменения в организме посредством не только нервных, но и гормональных механизмов. Механизм воздействия эмоций на физиологические реакции детально рассматривает Э.Росси в более широком контексте воздействия «духа» на «тело». «Новое и чрезвычайно глубокое понимание, которое делает возможной современную науку о взаимодействии между духом и телом, заключается в следующем: молекулы-посредники являются конечным общим звеном психосоматического взаимодействия между психикой, эмоциями, поведением и проявлениями генов в здоровье и болезни» [18;135].
В области физиологии эмоций наиболее значительным событием последних лет стало открытие Дж. Леду относительно роли миндалевидного ядра в эмоциональных процессах. Традиционно считалось, что входные сенсорные сигналы направляются в таламус, оттуда — в кору больших полушарий, где осуществляется их смысловая обработка, и уже из коры больших полушарий сигналы направляются в лимбический мозг, откуда подается «команда» на то или иное реагирование. Он обнаружил, что помимо этого существует и другой путь, напрямую соединяющий таламус с миндалевидным ядром. Наличие этого более прямого и короткого пути позволяет миндалевидному ядру получать часть входных сигналов непосредственно от органов чувств и начинать реагировать еще до того, как сигналы полностью обработаны корой больших полушарий.
Это означает, что, детерминируя эмоциональные реакции, миндалевидное ядро не зависит полностью от неокортекса. Оно «может побуждать нас к действию, пока чуть более медленный — но полнее информированный — неокортекс вырабатывает свой более тщательный план реагирования» [13; 18]. В миндалевидном ядре могут сохраняться воспоминания и реакции, которые человек реализует, не понимая, почему он это делает, но это происходит, потому что они сформировались помимо неокортекса. Эмоциональная реакция опережает когнитивную, так что бессознательное «предъявляет нашему сознанию не сущность того, что мы видим, но наше мнение об этом. Наши эмоции имеют свой собственный разум, который может функционировать независимо от нашего рационального разума» [13; 20].
Скорость созревания мозговых структур в ходе онтогенеза различна. К моменту рождения миндалевидное ядро почти полностью сформировано, тогда как гиппокамп, «ответственный» за запоминание информации, и кора больших полушарий, «ответственная» за логическое мышление, развиты далеко не полностью. Именно этим Дж.Леду объясняет одно из базовых положений психоанализа: история ранних взаимодействий ребенка со взрослыми представляет собой ряд глубоко запечатленных «эмоциональных
уроков». Он считает, что эти «эмоциональные уроки» столь могущественны и трудны для понимания, с точки зрения взрослого, именно потому, что они запечатлеваются в миндалевидном ядре как непосредственные, бессловесные отпечатки эмоциональной жизни. Поскольку эти самые ранние эмоциональные воспоминания фиксируются еще до того, как ребенок овладел речью, то, когда они воспроизводятся в более поздней жизни, человек не может осмысленно выразить свои собственные реакции. Человек может испытывать сильные чувства, не имея слов для их описания и воспоминаний об их происхождении.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что эмоциональная реакция часто предшествует рациональной, указывая на значение данного события для человека.
Итак, эмоции имеют адаптивную функцию, они связаны с потребностями человека, выполняют функции оценки и побуждения, в них представлено соответствие поведения человека и испытываемых им воздействий его основным потребностям, интересам и ценностям. В эмоциях представлено целостное отношение человека к миру, они тесно связаны с центральными личностными образованиями, самосознанием и личностной идентичностью, представляют собой основную мотивационную систему человека, в них представлены личностные смыслы. Эмоциональность признается ключевым фактором, обусловливающим жизненный успех, более существенным, чем интеллект.
Поэтому мы предполагаем, что эмоциональные реакции и эмоциональные состояния человека являются основной формой осознания им своей собственной индивидуальности. Эмоциональная реакция является безошибочным индикатором, указывающим на истинное отношение человека к происходящему, в том числе и к своему собственному когнитивному и поведенческому функционированию. Внутренняя жизнь человека — это прежде всего эмоциональная жизнь. При всей той стандартизации, которую общество вносит в образ мыслей и способы действия, эмоциональные реакции остаются сугубо индивидуальными. В двуедином процессе социализации и индивидуализации человек успешно поддерживает свою индивидуальность во многом благодаря своим эмоциональным паттернам. Недаром в самых разных психотерапевтических направлениях первостепенное внимание уделяется именно эмоциональной сфере — чувствам. Осознание человеком своих истинных чувств (а также их выражение) считается непременным условием эффективности психотерапевтического процесса, т.е. обретения человеком целостности и душевного здоровья.
Однако сам факт того, что для выявления истинных чувств необходима специальная работа, указывает на то, что они часто бывают от человека скрыты; а это есть не что иное, как разрыв контакта с собственной индивидуальностью — невозможность ее осознания и выражения. Причин этому — множество; в качестве примера укажем на такие из них, как социальное научение (одни чувства испытывать «хорошо» и «принято», а другие — «плохо» и «не принято»), вытеснение нежелательных эмоций и т.д. Существенной причиной является также интеллектуальный характер европейской культуры; в процессе обучения и воспитания основное внимание уделяется знаниям и пониманию, тогда как чувства и переживания рассматриваются в основном как объект волевой саморегуляции. Вся система оценок построена на том, что и сколько ребенок знает и правильно ли он себя ведет; проявление собственных
чувств рассматривается как недостаточная воспитанность, свидетельство недостаточного интеллектуального развития.
Мы полагаем, что осознание собственной индивидуальности есть не что иное, как осознание собственных эмоциональных реакций и состояний, указывающих на индивидуальное отношение к происходящему. Таким образом, когда мы говорим об индивидуальности, нас прежде всего интересует эмоциональный аспект человеческой жизни.
Осознание собственных эмоциональных реакций и состояний не приходит к ребенку автоматически; как и все другие аспекты человеческого развития, оно развивается во взаимодействии со взрослым (причем взрослый своим поведением может как способствовать, так и препятствовать этому).
Известно, что развитие ребенка осуществляется во взаимодействии со взрослым. С нашей точки зрения, межличностное общение между ребенком и взрослым выступает в качестве механизма личностного и творческого развития тогда, когда его содержанием являются эмоциональные реакции и состояния ребенка.
Так, важным моментом в осознании ребенком собственных эмоциональных реакций и состояний является их называние взрослым; как известно, вербализация является важнейшим инструментом осознания. Однако называние может как адекватно отражать состояние ребенка — и тогда оно способствует осознанию ребенком собственных эмоциональных переживаний, способствуя тем самым индивидуализации развития, так и неадекватно отражать его, тем самым препятствуя осознанию ребенком своих эмоциональных переживаний и блокируя развитие индивидуальности.
Для осознания ребенком собственных эмоциональных реакций и состояний важным является принятие или непринятие взрослым этих реакций и состояний. Принимая эмоциональные реакции и состояния ребенка, взрослый признает за ним право испытывать именно те чувства, которые он испытывает, что в еще большей степени способствует осознанию ребенком собственных эмоций. Не принимая эмоциональных реакций и состояний ребенка, т.е. не признавая за ним право испытывать эти эмоции, взрослый препятствует развитию индивидуальности ребенка.
Другим существенным моментом в осознании ребенком своих эмоциональных реакций и состояний является их поддержка со стороны взрослого. Поддерживая эмоциональную реакцию ребенка, взрослый не только признает за ним право на данную эмоцию, но и признает также адекватность реакции ребенка на данную ситуацию. Но взрослый может также и отвергать эмоциональную реакцию ребенка, т.е., признавая за ребенком право на эмоцию, не считать ее адекватной в данной ситуации.
Осознание ребенком своей индивидуальности предполагает ее выражение. Мы полагаем, что выражение собственной индивидуальности есть не что иное, как выражение эмоциональных реакций и состояний. Таким образом, средства выражения индивидуальности — это то, что позволяет выразить свое эмоциональное состояние, т.е. экспрессивные средства. Поскольку это средства выражения своей индивидуальности другому и для другого, то они по своей природе коммуникативны; а как известно, все человеческие коммуникативные средства культурно обусловлены. Ребенок обучается владению ими в ходе онтогенетического развития; в роли носителя
этих форм выступает взрослый. Значит, способам выражения собственных эмоциональных состояний необходимо обучаться, и это обучение может быть более или менее успешным. Взрослый предоставляет ребенку образцы способов эмоционального самовыражения, однако успешность этого обучения зависит от той степени принятия и поддержки, которую взрослый оказывает по отношению к попыткам ребенка использовать эти средства для выражения своих эмоциональных состояний.
Таким образом, основным условием осознания и проявления ребенком своей индивидуальности является называние, принятие и поддержка взрослым его эмоциональных проявлений. Ранее мы обосновывали положение о том, что реализация человеком собственной индивидуальности является проявлением творческости [5]—[7]. Следовательно, роль взрослого в развитии творческого потенциала ребенка заключается в обеспечении его эмоционального самовыражения.
Мы понимаем творческость как реализацию человеком собственной индивидуальности. В свою очередь, самодостаточным проявлением человеческой индивидуальности для нас являются эмоциональные реакции и состояния человека. Для того чтобы развивать творческость, необходимо иметь дело с эмоциональным содержанием. В качестве основного принципа развития творческого потенциала мы выдвигаем принцип трансформации когнитивного содержания в эмоциональное. Но об этом — в следующей публикации.
|
