Т е м а 4

* Принцип целостности означает несводимость свойств элементов системы к сумме свойств составляющих ее элементов, невыводимость из свойств элементов системы свойствсамой системы, зависимость каждого элемента, свойстваи отношения от его места и функций внутри системы.

* Принцип структурности означает возможность описания
системы через установление ее структуры, т.е. сети связей
и отношений системы, обусловленность поведения систе
мы не столько поведением ее отдельных элементов, сколько
свойствами ее структуры.

* Принцип взаимозависимости системы и среды означает, что
система формирует и проявляет свои свойства в процессе
взаимодействия со средой, являясь при этом ведущим,
активным компонентом взаимодействия.

* Принцип иерархичности означает, что каждый компонент
системы в свою очередь может рассматриваться как систе­
ма, а исследуемая в данном случае система представляет
собой один из компонентов более широкой системы.

* Принцип множественности описаний каждой системы оз­
начает, что в силу ее сложности адекватное описание тре­
бует различных моделей, каждая из которых соотносится
лишь с определенным аспектом системы.

За время своего существования литературоведение вырабо­тало немало методов, но в рамках системного подхода часть из них не может иметь применения, потому что они находятся в про­тиворечии с системными принципами. Так, например, когда вуль­гарный социологизм (В.М. Фриче, В.А. Келтуяла, В.Ф. Перевер-зев и др.) рассматривал литературное произведение вплоть до его

СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ ЛИТЕРАТУРЫ

стиля в качестве производного от экономических отношений в обществе и классовой принадлежности писателя, то нарушался принцип взаимозависимости системы и среды, утверждающий активную роль системы в отношениях со средой. Вульгарный со­циологизм демонстрирует не пренебрежение к свойствам лите­ратуры, а иное, чем в системе «литература», видение причин и следствий.

Литературоведческие методы создавались для изучения ли­тературного произведения, взятого либо в связях и отношениях с окружающей средой (например, биографический метод и куль­турно-исторический метод), либо взятого вне связи и отноше­ний с этой средой (например, формальный метод и структур­ный метод). Произведение же является лишь одним из элемен­тов системы «литература», поэтому ни один из существующих литературоведческих методов не может соответствовать всем системным принципам и играть роль универсального метода по отношению к системе «литература».

Однако каждый из литературоведческих методов, если он не претендует на универсальность, может открывать какую-то сто­рону изучения художественной литературы.

Системный подход воплощает принципы изучения художе­ственного произведения или всего творческого наследия автора как органического целого в синтезе структурно-функциональных и генетических представлений об объекте. Отношения «автор—про­изведение», «традиция—произведение», «реальность—произведение» оказываются связанными через произведение, занимающее в систе­ме центральное место и обретающее статус художественности благодаря прямой и обратной связи с читателем. При системном подходе осуществляется единство анализа и синтеза. Как уже упо­миналось, автором художественного произведения оказывается конкретно описанный биографический автор (анализу подверга­ется вся его жизнь) и концепированный автор (весь текст).

Генетическое представление о творчестве автора рождается в результате исследования традиций, в русле которых оно быту­ет. Это относится к повторяемости сюжетов и мотивов, памяти жанра, наследованию стиля и приемов и даже к языковой нор­ме. Эти генетические особенности произведения определяют его структурно-функциональные свойства. з*

Тема 4

Социально-исторические корни художественного произведе­ния, отыскать которые исследователю может помочь обращение к реальности, проявляются в анализе, без которого невозможно логическое построение. Без выявления разнохарактерных связей и установления их иерархии невозможен системный подход, как невозможен он и без синтеза, без встречи автора, традиций и ре­альности в тексте, имеющем двойную глубину, умноженную на бесчисленность отражений, в том таинственном, одновременно неосязаемом, реальном и нереальном мире, каким предстает ху­дожественное произведение.

Вопросы к теме: 1. Почему необходимо различать понятия ме­тода и подхода?

2. Можно ли считать описание системы «лите­
ратура» конкретизацией системного подхо­
да к изучению литературы?

3. Присутствует ли анализ отношений «автор—про­
изведение» и «произведение—читатель»
в книге Д.С. Лихачева «Поэтика древнерус­
ской литературы»? Подтвердите свое мнение.

4. Почему оказалось возможным использование
философского понимания системного под­
хода в литературоведении?

Литература по теме

1. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. — М., 1979.

2. Неупокоева И.Г. История всемирной литературы. Проблемы
системного и сравнительного анализа. — М., 1976.

3. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. — М., 1977.

СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ ЛИТЕРАТУРЫ

4. Уемов А.И. Системный подход и общая теория систем. — М., 1978.

5. Юдин Б.Г, Системный анализ; Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Системный
подход // Философский энциклопедический словарь. — М., 1989.

Дополнительная литература

1. Лихачев Д. С. Древне славянские литературы как система // VI Меж­
дународный съезд славистов. — Прага, 1968.

2. Науман М. Литературное произведение и история литературы. — М.,
1984.

3. Поляков М.Я. К методологии литературных исследований // Марке-
вич Г. Основные проблемы науки о литературе. — М., 1980.

4. Пригожий И,, Стенгерс И. Порядок из хаоса. — М., 1986.

5. Успенский Б.А. Поэтика композиции: структура художественного
текста и типология композиционной формы. — М., 1970.

6. Bertalanffy E. General system theory. Foundation, development, applica­
tion. - N.Y., 1968.

Т е м а 5

КОМПЛЕКСНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА:

хаос, порядок,

равновесность / неравновесность,

самоорганизация,

открытость / закрытость системы.

Комплексное изучение литературы — это исследование ее проблем с привлечением аналитических средств и методологи­ческой базы других наук, включая естественные, математику, ки­бернетику.

В 1960—1980-е годы, когда расширение междисциплинарных связей стало необходимым условием дальнейшего развития гу­манитарного знания, получило распространение и комплексное изучение литературы. Отсутствие частной теории систем в лите­ратуроведении отчасти восполняется системным подходом, по­зволяющим интегрировать возможности литературоведческих ме­тодов с методами наук, далеких от филологии.

Эпоха, в которую мы живем, знаменует быстрое развитие ес­тественных наук и укоренение идеи синтеза разных отраслей зна­ний, разных видов искусства, науки и искусства. Теория систем проникает почти одновременно в точные науки и в социологию. При поиске новых подходов полезным оказывается опыт разных ученых, соединение исследования крупномасштабных явлений и частных случаев, описание макроскопического и микроскопичес­кого уровней в построении моделей. Таким ученым стал И. При-гожин.

По характеру дарования бельгийский ученый, Нобелевский лауреат И. Пригожий близок к великим натурфилософам про­шлого. «Он один из создателей новой науки — физики неравно­весных процессов, связанной с такими понятиями как самоор­ганизация и неустойчивые структуры. Возрождая целостное ви-

КОМПЛЕКСНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ

Илья Пригожий (Вишмап) (1917) родился в Москве в семье инженера-хи­мика. Раннее увлечение музыкой сформи­ровалось под влиянием матери-пианистки («Я научился читать ноты раньше, чем сло­ва»). Переезд семьи в 1921 году в Литву, а затем в Германию и Бельгию породили, по словам Пригожина, «острую восприим-чивость к переменам». Колебание в выбо­ре карьеры концертирующего пианиста, профессионального философа, биолога и математика разрешились в пользу термо­динамики. В 1943 г. бакалавр естествен­ных наук защищает диссертацию о значе­нии времени в термодинамических систе­мах. Пригожина особенно интересуют не­равновесные открытые системы, в кото­рых материя либо энергия обмениваются реакцией с внешней средой. Пригожину принадлежит теория диссипативпых струк­тур, согласно которой неравновесность может служить источником организации и порядка. В 1977 г. Пригожин получил Но­белевскую премию за работы по термоди-намнкс и «особенно за теорию днесипатив-пых структур». В работах Пригожина осу­ществляется преодоление разрьша между математическими, биологическими и соци­альными сферами исследовшшй, наукой и искусством. Его называют «поэтом термо­динамики».

Пригожин — член Российской, Бель­гийской, Нью-Йоркской, Румынской и др. академий, почетный профессор многих университетов, в т.ч. и Московского. Ди­апазон его интересов — термодинамика, история, археология, философия, литера­тура, музыка. Научные работы пишет на английском языке. На русский язык пере-

дение мира и человека в нем как взаимосвязанных процессов становления, И. Пригожин выступает носителем общемировой и прежде всего европей­ской культуры, уникаль­ным образом сочетая в своем творчестве вер­ность научным традици­ям и новаторство»¹. Пе­ресмотр формулировок законов физики произво­дится ученым благодаря новому понятию хаоса, более продуктивного, чем порядок. Пригожин созда­ет собственную концеп­цию природы: «становле­ние и событие не суще­ствуют раздельно, вероят­ностные законы приводят к созданию «картины от­крытого мира», в котором в каждый момент в игру вступают все новые воз­можности».

Если рассматривать литературу как часть си­стемы искусства, то худо­жественное произведе­ние является частью си­стемы «литература». Ис­пользуя теорию систем, можно объяснить проис-

¹ См.: Предисловие издательской группы «Прогресс» // Пригожин И., Стенгерс И. Время. Хаос. Квант. — М., 1994.

Тема 5

хождение и существова­ние чрезвычайно слож­ной упорядоченности, ха­рактеризующей как об­щее понятие «художе­ственная литература», так и художественное произ­ведение.

При том, что в системе «литература» каждый из компонен­тов — произведение, автор, традиция, реальность, читатель — является в свою очередь системой, именно художественное про­изведение — тот узел, где сходятся все связи. Автор становится автором, только если он создал свое произведение. Читатель — только если он его прочел и оценил. Традиция и реальность — внешние условия существования произведения. В художествен­ном произведении присутствуют все признаки системы — опре­деленная целостность, структурность, иерархичность, зависи­мость от внешней среды, возможность быть описанным разны­ми способами. Проще всего это продемонстрировать на приме­ре произведений классицизма, в которых системные свойства структурности и иерархичности выражены наиболее явно.

По-видимому, мы имеем здесь дело с так называемыми «рав­новесными структурами», в которых энтропия, неуравновешен­ность присутствуют в малой степени. Типичным примером рав­новесной структуры И. Пригожий называет кристалл, образуе­мый и поддерживаемый при незначительрюм отклонении от рав­новесия. В качестве литературного примера можно вспомнить историю трагикомедии Корнеля «Сид». Французская Академия, направляемая волей кардинала Ришелье, осудила трагедию за на­рушение классицистических норм. В вину Корнелю было постав­лено обращение к испанской истории вместо истории античной, введение бокового любовного сюжета, мешающего развитию един­ства действия и перенесение сцены объяснения героя с невестой из одного места в другое. Но несмотря на эти отклонения, «Сид» был и остается эталоном классицистической трагедии. Исправив «недостатки» своего шедевра, Корнель в последующем творче­стве неукоснительно соблюдал строгие правила. Эти правила, пользуясь терминологией точных наук, можно назвать «стацио-

КОМПЛЕКСНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ

тарными состояниями», а чем больше стационарных состояний, тем система устойчивее, но тем она и более закрыта.

И. Пригожий заметил, что существует и другой тип струк­тур. Он называет их «диссипативными», испытывающими значи­тельные отклонения от равновесия, характерными для открытых систем².

В нашем случае такой открытой, неустойчивой системой предстает прежде всего связь произведение—читатель, которая постоянно меняется. Известны сотни примеров, когда книги, вы­соко оцениваемые в одну эпоху, напрочь забываются в другую. Но и в пределах своего времени произведения принимаются какой-то группой читателей и отвергаются иной. Понятие от­крытой системы применимо и к жанрам. Оно обозначено в оп­ределении романа как свободной формы. Открытой систему де­лает присутствие в ней не только прямых, но и обратных связей. При этом неравновесные связи и ограничения допускают возникно­вение новых состояний, свойства которых контрастируют со свой­ствами равновесных состояний: «Неравновесные связи являются sine qua поп условием самоорганизации, но самоорганизация, в свою очередь, изменяет роль и смысл связей»³. Этим положени­ем можно объяснить относительную автономность художествен­ного произведения от автора, когда создание обретает самостоя­тельную жизнь, изумляющую порой художника, как изумляют дети родителей неожиданным проявлением характера. Вспомним зна­менитую сцену, описанную биографами А.С. Пушкина, завершив­шего трагедию «Борис Годунов» и якобы воскликнувшего в вос­торге от себя самого: «Аи да Пушкин! Аи да сукин сын!»

В обретающем собственную жизнь художественном произве­дении как раз и кроется его тайна. «Загадочна природа проро­честв и литературных предсказаний, — признается С. Гандлевс-кий в романе «Трепанация черепа». — Худшие опасения, ужас­ные предупреждения Достоевского сбылись. А Константинополь как был Стамбулом, так Стамбулом и остался... Каждый знает, что приближаться к речи надо с некоторой опаской, как реко­мендуется спереди обходить лошадь и сзади начальство... Я от

² Гленсдорф П., Пригожим И. Термодинамическая теория структуры, устой­
чивости и флуктуации. — М., 1973. С. 10—12.

³ Пригожим И., Стенгерс И. Время. Хаос. Квант. — М., 1994. С. 67.

Тема 5

своих стихов пощады не ждал». Об опасности творчества, о строч­ках с кровью писал Борис Пастернак. И строку из стихотворе­ния русского поэта «Гибель всерьез» вынес в название своего романа французский писатель Луи Арагон.

Эту связь между жизнью и творчеством, бытием и становле­нием отмечает и Илья Пригожий. Говоря о страсти западного ума открывать фундаментальные, симметричные законы приро­ды, он называет и плату за эту страсть — «отторжение основы бытия от созидающей временной реальности нашего бытия», от «динамичного хаоса»⁴.

Не здесь ли кроется разгадка таинственной славянской души, подспудной любви к «русскости» у стольких иностранцев, весь­ма далеких от русской культуры? Закрытая, жестко упорядочен­ная система противоречит живой жизни.

Но наука стремится к четко предсказуемым результатам. «Классический идеал науки — открытие умопостигаемого мира, мира, лежащего вне времени и, следовательно, лишенного па­мяти, лишенного истории, напоминающего кошмары, рожден­ные фантазией Кундеры, Хаксли или Оруэлла. В романе «1984» язык сам отрешен от своего прошлого и потому лишен способ­ности творить будущее, низведен до роли средства, позволяю­щего удерживать людей в вечном настоящем». По мысли При-гожина, «там, где речь заходит о живых существах, будь то ло­шади, собаки или кошки, мы не отождествляем понимание с послушным выполнением правил или законов. Мы отказались бы признать «настоящей» кошку или собаку, поведение которой всегда было бы предсказуемым»⁵.

На вечере памяти М.М. Бахтина его современник вспоми­нал, как пристально наблюдал ученый за поведением своего кота, которого он называл самым таинственным существом на свете, и сетовал, что для многих исследователей даже Рабле и Шекс­пир вполне понятны и объяснимы.

Одна и та же система, в зависимости от обстоятельств, обна­руживает предсказуемость или неожиданность. Отсюда тот прин­цип множественности описаний, который означает для каждой

⁴ Пригожий И., Стенгерс И. Время. Хаос. Квант... С. 253.

⁵ Там же. С. 252.

КОМПЛЕКСНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ

системы потребность в различных моделях. И чем сложнее сис­тема, чем больше в ней связей и зависимостей, тем вариативнее должны быть ее описания. Более того, существуют системы, ха­рактеризующиеся, по мысли И. Пригожина, «несводимыми ве­роятностными описаниями». Такие системы не позволяют отли­чить чистые состояния от смешанных состояний. И если даже исследователь выберет в качестве исходного то состояние, кото­рое он считает чистым, со временем оно превращается в «сме­шанное состояние». Этим и объясняется множественность под­ ходов к литературе даже в пределах одного метода.

Вспомним, к примеру, поэму А. Блока «Двенадцать». С мо­мента ее публикации и все годы существования Советской вла­сти «Двенадцать» называли первой октябрьской поэмой. Идеи неотвратимости и очистительной бури, которую приветствует автор, подтверждались выписками из дневника Блока и стилис­тическим анализом текста. В качестве «несводимой вероятнос­ти» в поэме смущал финал, где шествовал «в белом венчике из роз / Впереди Исус Христос». Он даже заменялся порой в эст­радном исполнении на революционного матроса. Но со време­нем изменилось отношение к Октябрю, превратившемуся из Октябрьской революции в переворот. Изменилось и отношение к христианству. И трактовка поэмы получает сегодня совсем другой смысл: крестная мука ожидает тех, «которые идут дер­жавным шагом». Но и это описание тоже принадлежит к разря­ду «вероятностных».

Представим себе, предлагает Пригожий, что Адам не реша­ется надкусить запретное яблоко, что изгнания из рая не про­изошло и нам предстоит дать описание безгрешного Адама. Но между библейской историей и сегодняшним днем пролегли ты­сячелетия прогресса и информации, а потому «на современном языке можно было бы сказать, что адекватным описанием Ада­ма было бы вероятностное описание»⁶.

Таким образом, при описании системы фактор времени имеет решающее значение. Теория относительности А. Эйнштейна из­менила отношение к однонаправленной «стреле времени», дала основание для поисков обратной связи во времени. «Эйнштей-

Пригожин И., Стенгерс И. Время. Хаос. Квант... С. 49.

Т е м а 5

новская метрика» связывает время и пространство, задает новое измерение, «вводит инвариант». Появляется «мнимое время». У вселенной Эйнштейна нет ни возраста, ни «стрелы времени». Но в книге Пригожина есть глава «Узкая тропинка». В ней рассказы­вается, как выдающийся математик Курт Гедель, восприняв идею Эйнштейна, подарил ему очерк, в котором человек отправляется в прошлое. Гедель подсчитал даже количество топлива на едини­цу пути. Однако Эйнштейн усомнился, что кому-нибудь удастся «телеграфировать в свое прошлое». При всей точности расчетов Геделя и гениальности теории Эйнштейна, физическое путеше­ствие назад означало бы отрицание реального мира.

Путь назад — путь памяти, путь творческого начала, челове­ческой психологии. Именно так разворачивается роман Марсе­ля Пруста «В поисках утраченного времени». Это не вполне ре­альность, но это и не мистика. Пригожий отрицает и вполне ло­гический, и чисто интуитивный подход. Его реальный мир уп­равляется недетерминистическими законами, равно как и не аб­солютными случайностями. В теории систем Пригожина интуи­ция — не синоним авторского произвола. Это иной, внутренний спо­соб постижения мира, имеющий свои права. И если путь науки — путь накопления знаний и логики, то путь искусства — путь духовного озарения. В грядущем веке ученый угадывает синтез искусства и техники, Бога и точного расчета — «новый альянс»⁷. И этот союз предсказан А. Эйнштейном (1879—1955), к мыслям которого И. Пригожий постоянно обращается. Приводит он и известную оценку, которую гениальный физик дал творчеству Ф.М. Достоевского, повлиявшего на создание теории относитель­ности, вспоминает о диалоге Эйнштейна с Рабиндранатом Та­гором, в котором Эйнштейн видится Пригожину более религи­озным, чем Тагор. И речь идет не только о совмещении в кон­цепции Эйнштейна учений о рациональности и гармонии мира, но «теории относительности» и «системе мировых констант». Ибо там, где есть Абсолют, — есть Бог.

Признание неоднонаправленности «стрелы времени», возмож­ности его духовного обращения назад — признание одновременно обратной связи и Бога.

⁷ См.: Prigogine I., Stengers I. La nouvelle alliance. Metamorphose de la science. — P., 1979.

КОМПЛЕКСНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ

Творческое созидание у Пригожина оказывается условием человеческого существования. Становление и событие необхо­димы на всех уровнях описания картины мира.

Ученым и художникам предстоит «поиск тропинки». Этот поиск сегодня — новый этап, новая форма познаваемости, в ко­торой вероятностные представления оперируют возможностью событий, не сводя их к точно предсказуемому следствию.