А... Wo 7-m 66

 

а... Wo 7-m 66

дами. Дети, [46] родственники, соседи — все подошли к кровати. Одни стали целовать труп лягушки в губы. Другие начали плакать, держа его за лапы. Тут же раздался гром, как будто одновременно ревела тысяча драконов. На меня стал падать и колотить град из крови и гноя величиной с яйцо, причиняя нестерпимые страдания. Когда плач утих, гром и град тоже прекратились. Боль стихла. Тогда мой младший брат Итэгэл-Ном сказал:

— От того, что мы сидим и плачем, нет никакой пользы. Без ламы нельзя совершить обряд по
умершей. Надо пригласить ламу-учителя с двадцатью—тридцатью учениками. Будет хорошо, если,
пригласив их, попросим совершить обряд. Старшая сестра прежде почитала великого отшельника

Нигулесугчи-Эрдэни. Его и приглашу совершить обряд. Позову [также] одного ламу читать [сутру]

«Чодба».

Муж произнес:

[5 а] — Приглашу бонского ламу.

— Моя старшая сестра не почитала [учение] бон и не следовала ему, — возразил мой младший брат.

— Поступай как хочешь, а я пойду приглашу ламу-учителя и великого отшельника. — Сказав так,
ушел.

[Тем временем] мой хитрый муж вместе с племянником повезли на подводе зерно, сказав:

— У нас дома есть шесть мер ячменя. Попросим соседей смолоть его.

«Что они собираются делать? Будут совершать жертвоприношения? Но ведь теперь моя болезнь от

страха как

«Чодба» — сокращенное тибетское название буддийской сутры, в востоковедной литературе известной как «Алмазная

сутра» («Ваджраччхедика»).

будто прошла. Так просто раздав столько муки посторонним людям, они потом не вернут обратно и

половину ее», — подумала я, скупясь. У меня не было и мысли, что я умерла. [Вскоре] мой старший

сын привел чтеца и велел ему читать [сутру] «Чодба». [56] Когда тот открыл обрядник и совершил

обряд вероисповедания, я очень обрадовалась, и душа моя успокоилась. Вечером прибыли лама с

двадцатью-тридцатью учениками и великий отшельник Нигулесугчи-Эрдэни. Я помолилась ламе и

попросила благословения, но он не благословил.

— Если этот святой лама сердится [на меня], то зачем пришел сюда? — спросила я. Муж и дети ничего не ответили. Пока я сидела, тревожно размышляя: «Отчего же все они сердятся на меня?» — великий лама-отшельник, положив руку на голову трупа лягушки, совершил обряд, произнес проповедь и прочитал благопожелание, время от времени повторяя:

— О! Чойджид! Пришел твой смертный час. Оставь заботы о детях, имуществе и пище. Думай о том, что твоя душа в виде белой [буквы] «А» в форме белой капли [6а] вселилась в сердце мое. Отправляйся со мной в Сукавади, священную область Невообразимо лучезарного будды. Пойдем туда вдвоем!

Когда он так велел, я подумала: «Я не умерла. Я такая же, как прежде. Но раз лама приказал, то я

пойду». Однако не

¹ «Твоя душа в виде белой буквы,Д" в форме белой капли вселилась в сердце мое» — в эзотерической практике

буддийской тантры в процессе медитации в воображении созерцателя рождается представление о том, что в его теле

силой «ветров» (санскр. ргапа) движутся сосредоточивающие в себе жизненную силу капли (санскр. bindu). При этом

белой каплей в виде тибетской буквы «А» визуализируется обычно сознание (душа) созерцателя.

смогла пойти, так как боялась лягушки. Но, когда лама произнес «под», я успокоилась и обрадовалась.

Судя по словам ламы, смерть запоздала, но душа и тело [мои] уже разлучены окончательно.

После этого ламе и ученикам поднесли мясо, водку и муку. Мне же ничего не дали.

— Дочь, подай своей матери ее долю пищи, — велел великий отшельник. Дочь, положив на блюдо немного мяса и муки, [66] вместе с чаем поставила все возле трупа лягушки, сказав:

— Матушка, соизволь принять.

Из-за того, что мне ничего не дали, а поставили [все] около трупа лягушки, я подумала, что мною

гнушаются, и, рассердившись на дочь, впала в отчаяние. Я чувствовала невыно-симый голод и жажду,

но сидела и терпела. Когда по приказу великого отшельника прочитали вслух заклинание мани и

другие [тарни] и бросили в огонь мою долю мяса и муки, от их запаха мне показалось, что я и попила,

и поела. Голод и жажда прошли, и я успокоилась.

Когда жертвенная пища и угощение для ламы и учеников закончились, они сели читать поминальные

молитвы. Лама Нигулесугчи-Эрдэни [7а] приготовился к созерцанию и сидел в глубокой задумчивости.

Оттого, что все они сердились на меня и не дали мне хотя бы немного еды, тело и душа мои

неизмеримо страдали и были очень переменчивы, подобно птичьему перышку, порхающему на ветру.

Я подумала: «Будет лучше, если, забрав нефрит и кораллы, отправлюсь в страну Победоносного».

Когда дочь и сыновья заплакали, восклицая: «Матушка!» — вновь стал падать, ударяя меня и причиняя

нестерпимые муки, град из крови и гноя. И опять, как только плач

утих, град из крови и гноя, а также ужасный гром, подобный реву тысячи драконов, прекратились.

Хотя другие появлявшиеся видения были столь же нелепы, я с ужасом всматривалась [в них], страшась

чего-то. Настроение [76] часто портилось, и я страдала.

«Было бы хорошо, если бы я села возле ламы-учителя», — подумала я, но вспомнила его наставление,

что женщина не должна садиться возле мужчины. Тогда я спряталась за ним и начала внимательно

слушать чтение молитв. Страх прошел, и мне стало очень спокойно.

«А теперь хорошо бы каким-то образом приблизиться к великому отшельнику», — подумалось мне.

Когда подошла ближе, мне показалось, что вижу всесовершенного одноликого и четырехрукого

Авалокитешвару, который милосердно повелел: «Пусть [ее] душа, подобно моей, погружается в

созерцание». Страх в душе моей прошел, и мне стало неизмеримо спокойно и радостно.

Не знаю, как долго это длилось, [8а] но затем я пришла в себя. Поминки продолжались. Как и прежде,

[мою] долю [пищи] поставили возле трупа лягушки. Как и прежде, великий отшельник бросил немного

пищи в огонь, и мне опять показалось, что я поела и попила.

В этот момент снаружи какой-то человек позвал:

— Чойджид, иди сюда!

Когда вышла посмотреть, кто-то очень похожий на моего отца сказал:

— Идем со мной. Покажу тебе кое-что и быстро отправлю обратно.

Я подумала: «В доме находятся лама и множество послушников, и все они сердятся на меня. Муж и

дети не дали мне даже немного еды. Не могу больше оставаться там. Теперь же уйду прочь».

Отправившись [в путь], достигла красивой местности, где не росли ни трава, ни деревья. [86] Предо

мной расстилалась широкая песчаная степь без единого холмика или возвышения. Всаднику

потребовалось бы двадцать дней пути, чтобы пересечь ее. Посреди [степи] блестели воды реки, не

текущей никуда — ни вверх, ни вниз, шириной, равной полету стрелы. Через нее был перекинут мост,

длина которого также была в полет стрелы. Между этой степью и горами находился огромный

удивительный город.

Человек, который привел меня [сюда], произнес:

— Раз ты пришла сюда, то иди в город и посмотри, есть ли у тебя здесь знакомые. Я же уйду по этому
мосту. Приходи туда и ты. — Сказав это, ушел.

Подумав: «Знаю ли я там кого-нибудь», — вошла в город. [9а] Там, как в разворошенном муравейнике, кишело невообразимое множество мужчин и женщин. Одни из них хорошо выглядели и были в хорошей одежде. У других были истощенные тела пепельного цвета и плохая одежда. Все они жаловались на страдания. Лица их были мрачными. Некоторые плакали. «Неужели это случится и со мной», — подумала я и задрожала всем телом. Среди этого множества людей оказался мой пастух Ном-Итэгэл. Заметив меня, он воскликнул:

— А! Старшая сестра, и ты сюда пришла?

— Да. И ты здесь? — спросила я.

— Да, страдаю, — ответил [пастух].

— Как называется этот город? — спросила я у него. — Почему в нем мучается так много людей? Что
находится за этим мостом?

[Но тут] какой-то человек велел:

— Быстрее идем со мной туда!
71

Когда я решилась пойти [с ним], [96] тот человек сообщил:

— Это называется промежуточной областью [пребывания] души для тех, кто скончался в мире людей.
У некоторых из прибывших сюда срок жизни исчерпан. В течение семи дней они ожидают здесь, пока
совершаются по ним сорокадевятидневные поминки. Другие же, хотя и не исчерпали меру своей
жизни, были по ошибке доставлены сюда слуга-ми-эрликами. Они ожидают, пока их отправят [отсюда]
до десяти, пятнадцати, двадцати и тридцати лет.

Те, кто хорошо выглядит и у кого есть пища и одежда, в прежнем рождении ради высших — делали

подношения трем драгоценностям, ради низших — давали подаяние нищим. Их близкие и друзья

молились и делали подношения каждому ламе и тем исполнили малую, среднюю и большую

добродетели. [Юа] Совершенные с молитвами [деяния] каждый день приумножаются более чем в сто и

[даже] в десять тысяч раз. Они станут очень счастливы.

Те же, кто выглядит плохо, при жизни не совершили благих деяний. После их смерти родственники не

сделали поминки. Если и поднесли немного [пожертвований], но не исполнили необходимых

благопожеланий и тем не приумножили их. Хотя [не совершившие благих деяний] задержатся здесь

надолго, это не искупит [их вину].

[У некоторых] срок жизни окончен. За этим мостом пребывают Эрлик Номун-хан и его свита. У

прибывших туда будут подсчитаны грехи и добродетели. Те, кто вершил добро сам или ради кого

благие деяния исполнили родственники, будут освобождены и отправлены к высшим перерождениям.

[106] Те же, кто грешил и чьи родственники не сделали поминок, будут гореть и вариться, испытывая

невообразимые страдания.

Сам я мучился днем и ночью, размышляя, что же будет со мной. Прежде, когда я прибыл сюда, явился

один [из эрли-ков] и сказал: «Срок твоей жизни не окончен, поэтому еще не время приходить [на суд].

Возвращайся и жди». Потому-то я и нахожусь тут. Теперь, сестра, отправляйся и узнай, что скажут

Номун-хан и его приближенные. Если тоже велят находиться здесь, возвращайся. Выслушав такие слова, я испугалась. Затем, взойдя на мост, я увидела на этом мосту лежащего навзничь человека [На] с распростертыми руками и ногами. Сверху он был придавлен священной книгой величиной с город. В рот [ему] вливали расплавленный чугун. Я спросила у [сопровождавшего меня] человека:

— Какой грех он совершил? Тот человек ответил:

— Этот, пребывая в мире людей, воровал вещи у других людей, но, держа в руках священную книгу,
клялся, что не ворует. За то, что поедал ворованную пищу, его здесь и наказывают вливанием [в рот]
расплавленного чугуна. За убийство живых существ он будет наказан позже.

Когда я, как мне велели, отправилась на другой берег, то внутри огромного двора [увидела] Эрлик Номун-хана на большом золотом престоле. [Тело его] было желтого цвета. Руки находились в положении созерцания. На голове ус-нир. Одет он был в священные одежды, украшенные изоб­ражением патры. [Вокруг] натянуты атласные занавеси. [Сверху] шелковый балдахин. [Иб] [Перед ним] было возложено множество различных жертвоприношений. Справа

¹ Помещенное здесь описание Владыки ада отлично от буддийской иконографической традиции, согласно которой Эрлик-хан всегда изображается в позе гневного божества с обнаженным телом синего цвета, с головой разъяренного быка, украшенной короной из языков пламени. 73

от него эрлик с головой быка держал зеркало. С левой стороны эрлик с головой обезьяны держал весы. Впереди сидел эрлик с головой кабарги и держал книгу. Были здесь и другие спуги-эрлики различной наружности с разными головами, с раскрытыми ртами и оскаленными клыками, с глазами величиной с солнце и луну. В руках они держали устрашающее оружие: копья, мечи, луки, стрелы, топоры, секиры, крюки, пилы, молотки, сабли, гвозди, клещи, а также бесчисленное множество ножей. Все они вопили: «Хватай! Хватай! Убей! Убей! Ха! Ха! Хо! Хо!» — издавали рычание диких зверей, прыгали и бесновались. Перед ними в великом страхе ожидали суда триста мужчин и женщин. [12а] Ом ма ни пад мэ хум.

Среди них находился высокий загорелый мужчина с выступающими вперед зубами, одетый в войлочный [халат] и меховую накидку. Держа в руках четки, он читал мани. Номун-хан спросил его:

— Пребывая в мире людей, получил ли ты посвящение, учение и наставление о сокровенных тарни,
что является основой для обретения достоинств Будды? Читал ли тарни, созерцая тело Будды?
Заглядывал ли в свою душу? Смотрел ли, не заблуждаясь, на свое лицо? Понимание нереальности и
иллюзорности явлений является основой для обретения достоинств Будды. Расскажи, как поступал ты?
Те, кто почитал три драгоценности; переписывал и читал святое писание; делал подношение пищи
духовенству; воздавал за благодеяния отца и матери; [126] давал подаяние нищим; читал молитвы, не
имевшие дурной славы; охранял жизнь живых существ, избегая их убийства; проявлял великое со­
страдание к другим людям; своим телом, речью и мыслью помогал слабым живым существам,
стремясь вершить добро,

74

в последующих перерождениях всегда отправляются к высшим [перерождениям]. Это основные

условия для обретения благополучия тэнгриев и людей. Говори, как поступал ты? Расскажи также,

каким образом ты очищался от грехов телесных? Совершал ли паломничества? Вел ли аскетический

образ жизни, соблюдая пост? Расскажи, не убивал ли ты отца и мать, создавших тело твое; [13а] не

убивал ли ламу-учителя, создавшего душу твою; не понуждал ли хувара-ков к отступничеству? Не

совершил ли пяти неискупных [грехов]? Все эти великие грехи являются причиной страданий в

области ада, прет и животных.

Расскажи, разрушал ли ты священные субурганы; убивал ли шравак; вносил ли сомнения в мысли

верующих? Совершил ли другие грехи, подобные пяти неискупным грехом!

Расскажи, причинял ли вред телу, речи и мысли ламы, от которого получил посвящение, учение и

наставление о сокровенных тарни, заставляя его нарушить обет?

Расскажи, нарушал ли клятву, впадая в ересь и смущая души ламы-учителя и друзей? Мучил ли

безвинных? Совершил ли великий грех, избивая и грабя набожных мужчин и женщин, идущих к

святым местам?

[136] Расскажи, совершал ли десять черных грехов! [В том числе] из [греховных] деяний тела:

присваивал ли то, что тебе не давали; убивал ли; имел ли извращенные совокупления? Из [греховных]

деяний речи: говорил ли ложь и клевету; произносил ли грубые слова; пустословил ли? Из [греховных]

деяний мысли: имел ли завистливые и жадные помыслы; придерживался ли ложных воззрений? От

неверия в учение сокровенных тарни появились ли у тебя ложные взгляды? Пренебрегал ли ты

приверженцами [Учения]

Махаяны? Причинял ли зло духовенству, отказывая ему в пище? Говори без утайки!

— О хан! Соизволь выслушать, — ответил тот человек. — Я тот, кого называют: «Силой добродетели
приумноживший могущество». Я был очень набожен. [14а] Оказывал милосердие слабым. С детства
читал мани. Собирался стать банды, но родители и родственники не позволили. Хоть [я] и женился, но
если [в дом] приходил какой-нибудь лама, то я, ради пользы живых существ, встречал, провожал его и
по мере возможности оказывал почтение и всячески помогал [ламе]. Я выслушал множество
наставлений, посвящений и проповедей, но имел мало свободного времени, чтобы обдумать их. Для
того чтобы поставили лампаду перед большой статуей Будды, послал два кирпича чая. Подносил чай
монашеской общине одного монастыря. В течение двадцати лет давал пропитание отшельнику,
предававшемуся созерцанию в горной пещере. Когда он скончался, пожертвовал кирпич чая и произнес
соответствующее благопожелание. [146] Для того чтобы переписали и тысячу раз прочитали «Сутру
счастливой калпы», пожертвовал один лан и и,эн золота, лошадь и два кирпича чая и усердно исполнил
благопожелание. Пожертвованиями доставлял радость ламе. Почитал и всячески помогал отцу и
матери. Я совершил достаточно добрых дел, чтобы не раскаиваться после смерти. Никогда не
издевался над людьми. И поскольку у меня нет врагов, то я никому не причинял зла. Я не воровал, не
грабил, не враждовал. С тринадцати лет и до тех пор, пока не прибыл сюда, я ежедневно читал [гимн]
Манджушри. Десять тысяч раз, без перерыва, прочитал мани. Когда прибыл лама, читавший мани, я
поднес ему кусок шелка, по стоимости равный хайнуку. Переписал также благопожелание и вручил
ему. Таковы мои добро-

76

детели. [15а] Что же касается грехов, то я использовал в пищу мясо многих убитых животных, но сам я

не убивал. Это в основном все мои добрые деяния и грехи. Соизвольте рассудить их, проявляя

милосердие.

— Проверьте в зеркале и книге, правда или ложь все сказанное им, — велел Номун-хан. [Эрлики] с головами быка и обезьяны, посмотрев, сказали:

— Что касается благих деяний, то еще в детстве он исполнил подряд два поста и три обета. Бесчисленное количество раз прочитал мани. Все остальное, рассказанное им, правда. Что же касается грехов, то они втроем украли большого яка и бросили жребий — кому убивать. Жребий пал на него, и он убил [животное].

[156] Как только это было сказано, с неба явился белый человек и сообщил:

— Этот человек совершил невообразимое множество добрых дел. Грехов за ним нет даже с кунжутное
зернышко. Его можно отправить в священную область Будды. Для него недостаточно благоденствия
тэнгриев и людей. Вот количество добрых деяний, накопленных им в прошлой жизни.

И он насыпал груду белых камней величиной с дом. Прибыл также черный человек и сказал:

— Этот человек за время своих неисчислимых перерождений скопил множество грехов. Он не может
обрести даже благоденствия тэнгриев и людей. Нет для него иного места, кроме ада. Вот накопленные
им в прежней жизни грехи.

С этими словами он насыпал кучу черных камней размером в десять пригоршней.

Тогда черные и белые камни взвесили. [16а] Добрые деяния оказались весомее и обильнее. Грехи —

легче и мень-

ше числом. Когда сообщили, что силой добрых деяний грехи очистились, Номун-хан повелел:

— О, ты обретешь блаженство, получив человеческое тело и накопив множество добродетелей путем
совершения новых деяний — одних лучше других! Так как тело человека лучше тела тэнгрия, то я
пошлю тебя, чтобы ты, как предопределено [судьбой], возродился сыном богача и, ступив на путь
святой веры, поднялся в высшие [области] навечно. А теперь отправляйся по этой желтой, пестрой
дороге.

Тот человек произнес:

— Если здесь есть человек, кому уходить в мир людей, пусть скажет [всем], чтобы стремились к
добродетели и воздерживались от греха. Те, у кого дурная участь, не избавятся от страданий. [166] Те,
у кого хорошая участь, будут вознесены и отправлены к высшим перерождениям.

Ом ма ни пад мэ хум.

Подобным же образом допросили еще одного человека, и тот рассказал:

— Я не знал, что у пришедших сюда настолько точно подсчитывают грехи и добродетели. Поскольку
[у меня] не было лишнего имущества и пищи, да и жена моя была не очень-то благочестива, то, кроме
обычных налогов, на прочие пожертвования давали не слишком много. Я не смог совершить благие
деяния своим телом, речью и мыслью. Когда еще имел возможность, не получил от ламы других
посвящений, кроме начального. Жена не позволяла давать подаяния паломникам, стучавшим в [нашу]
дверь. Грешен я и в убийстве рыб, достаточных на пропитание в течение двадцати дней, а также
двадцати—тридцати домашних птиц, свиней, овец [17а] и коз. Под влиянием плохих приятелей

78

участвовал в ограблении мужчины и женщины. Теперь хоть и раскаиваюсь, да уж поздно.

Когда он, рассказав это, плача ударил себя в грудь и задрожал, эрлики, державшие ножи,

закричали: «Ха! Ха! Хо! Хо!» — засвистели, завопили и запрыгали и приготовились наброситься

[на него]. Даже я очень испугалась.

Тогда Номун-хан приказал:

— Судя по тому, что он рассказал, добродетель его невелика. Проверьте, правда ли, что за ним нет
других грехов.

Как и прежде, [эрлики] посмотрели в зеркало и книгу и сказали:

— Ха! Ха! Если бы у тебя не было других грехов, кроме этих, то ты мог бы избежать [наказания]. Невозможно подсчитать рыб, убитых тобой. Посмотри сам в книге. [176] Ты поймал и убил множество птиц, свиней, овец и коз. Посмотри, ты сам убил двадцать девять птиц, пятьдесят боль­ших свиней и поросят, сорок три овцы, корову и яка. Посмотри, в то время, как ты, расставляя силки, охотился в горах на диких зверей, ты сжег муравьев и [прочих] насекомых больше, чем зерен в [колосе] ячменя. Вы вчетвером, объединившись, когда могли, нападали и грабили паломников к святым местам, а когда не могли, обворовывали их. Посмотри сам в книгу и зеркало. Когда это доложили, Номун-хан повелел:

— Да, ты именно тот, кто, не накопив [благих деяний], обретет плохую судьбу. За то, что в прошлой жизни ты совершал скверные поступки ради [обретения] пищи и одежды, будешь мучиться в вечном ряду перерождений. То, что ты, имеющий гнилое сердце, [18а] нападал и грабил паломников и богомольцев, причиняя им зло, грех больший, чем то,

79

что, не проявляя милосердия к самому себе, ты совершил пять неискупных и пять подобных им

грехов и убивал живых существ. Отведите его за это в «Ад вновь умирающих и вновь

оживающих», «[Ад] черных линий», «Совокупно разрушающий [ад]» и [в остальные] восемь

горячих и восемь холодных адов. За то, что поедал греховную и ворованную пищу, влейте ему в

рот кипящий, раскаленный чугун.

Когда был отдан такой приказ, появился белый человек и сказал:

— Что же он такое натворил, что его отправляют не к высшим перерождениям, а в ад? Вот
количество благих деяний, [накопленных] им в этом рождении, — и ссыпал в кучу десять
пригоршней белых камней.

[186] Прибыл также черный человек:

— Невозможно перечислить невообразимое [количество] грехов, накопленных им за время
бесчисленных перерождений. Вот [грехи], накопленные им в этой жизни, — сказал он и насыпал
груду черных камней величиной с гору. — Нет для него другого места, кроме ужасного ада!
Когда некоторые эрлики набросили на шею [грешника] аркан, а другие зацепили его сердце
крюками и повели в квадратный железный город, тот человек молвил:

— Если есть [здесь] человек, отправляющийся в мир людей, пусть скажет людям, чтобы не
совершали грехов, подобно мне. Иначе час избавления от страданий для них не наступит.
Ом ма ни пад мэ хум.

[Затем] таким же образом допросили банды, несущего на спине кожаный мешок с лекарствами, [19а] и тот рассказал:

— В мире людей я был врачом. Я был богат, и поскольку знал о пользе и вреде благих и греховных деяний, то ради [своей] добродетели велел переписать золотыми [чернилами сутру] «Чодба» и прочитать ее более тысячи ста раз. За это переписчику и чтецу поднес яка, корову, шлем, меч, кошму и шесть мер ячменя. [Человеку], прочитавшему пятьсот раз обряд Вайрочаны¹, пожертвовал два панциря, три лошади, семнадцать яков и две пашни и произнес необходимое благопожелание. Независимо от того, кто приходил к моим дверям — мужчина ли, женщина ли,

— никому не отказывал в подаянии. Сам я, не прерываясь, прочитал все гимны Манджушри. [196] Много раз прочитал [молитвы] «Бадзар бидарана» и «Дара-эхэ». Не был жаден и не получал ничего сверх того, что давали за лечение. Оказал помощь многим живым существам. Когда приглашали к больному человеку и я мог помочь, то, чтобы не допустить [его] кончины, сразу же отправлялся оказывать помощь и делал это из добрых побуждений. Не применял негодных лекарств и способов [лечения]. Надеюсь, что после моей смерти жена и сын сделают большие поминки. Что касается грехов, то, поскольку я находился в бренном мире, в моем доме [другие] люди убили множество домашних животных. Сам я не лишал жизни [живых существ].

Как и прежде, [эрлики] посмотрели в зеркало и книгу и сообщили:

¹ Обряд Вайрочаны — молитва, читаемая при совершении тант-ристского обряда в честь будды Вайрочаны, одного из
искоренителей пяти человеческих пороков — глупости, гнева, гордыни, любостра-стия и зависти.

² «Дара-эхэ» — под этим кратким заглавием подразумевается, видимо, одна из магических формул Дара-эхэ (Тары).
81

— В отношении добрых деяний все правильно. Что же касается грехов, [20а] то, когда заболел
твой родственник по имени Дзодур, тебя пригласили лечить его. Позарившись на его имущество,
ты дал негодное лекарство. Затянув болезнь на восемь месяцев, ты истощил его имущество. Но
затем ты дал полезное лекарство, и тот не умер, а выздоровел. За то, что, затянув болезнь, завладел
хорошим панцирем, будешь наказан. [Кроме того], ты сам в своем доме убил сто семьдесят пять
коров и овец.

Как и прежде, [эрлыкы] подсчитали белые и черные камни и доложили, что белых камней оказалось немного больше. Когда же взвесили их, то, хотя добрых дел было и больше, грехи оказались весомее.

— Да! — произнес Номун-хан. — Если бы ты не лечил дурно того больного, [206] то обрел бы
тело человека или тэнгрия. Теперь же постоянно заставляйте его пить кипящую отравленную
воду. В тело его забейте тысячу железных гвоздей. Когда искупит свой проступок и добродетель
станет весомой, а грехи полегчают, отправлю его наверх.

Едва [Эрлык Номун-хан] отдал свой приказ, как эр-лики зацепили сердце [грешника] крюками и с криками: «Убей! Убей! Хватай! Хватай!» — повели того человека, который сказал:

— Если [здесь] есть человек, уходящий в мир людей, пусть передаст врачам, чтобы не давали
негодных лекарств. Грех этот и его последствия очень велики.

Ом ма ни пад мэ хум.

Подобно предыдущим, допросили также мужчину, одетого в синюю войлочную [одежду], и тот

рассказал:

82

— У моего отца я был единственным сыном. [21а] Однажды отец сказал: «Надо моему единственному
сыну взять в жены дочь благородного человека». Так я женился на дочери большого богача. [Однако]
вскоре мы начали ссориться. Из двухсот имеющихся коров и овец большая часть ушла на судебные
тяжбы. Тогда я поджег два дома родственников жены, где всего сгорело семьдесят пять коров,
хайнуков, овец, коз и лошадей. Сам я поджидал возле дверей одного из домов, пока люди, спасаясь,
выбегут наружу, и убил из лука мужчину и женщину. После этого, договорившись, я женился на
другой женщине. Имущество мое приумножилось. С учетом того, что подарили родственники, оно
сравнялось с прежним имуществом. [216] [Но] душа моя скорбела, когда думал о том, какой грех я
совершил. Я размышлял, какие употребить средства, чтобы очиститься от греха, и когда спрашивал об
этом у многих лам, то одни говорили: «Очистишься, если, приняв посвящение и наставление, будешь
размышлять над ними». Другие утверждали: «Очистишься, если совершишь паломничество к святым
местам». Третьи советовали: «Поскольку учение Великого милосердного очень полезно [для спасения],
то, если будешь соблюдать пост и воздержание и сто миллионов раз вслух прочитаешь мани, — грехи
очистятся». Иные утверждали: «Очистишься, если сто раз прочитаешь покаянную молитву и совер­
шишь обряд в честь кротких и гневных [божеств]». Некоторые говорили так: «Очистишься, если в
качестве жертвоприношения приготовишь угощение для многих чтецов мани и великих отшельников».
[22а] Сам я подумал, что каким-то одним способом мне не очиститься [от греха]. Необходимо
исполнить каждое из деяний, которые они посоветовали. Поэтому, не предупре-

83

див никого, я отправился странствовать, подобно нищему. Поднимался на высокий горный перевал, едва не достигающий небес. Спускался вниз до самого Кама. Посетил священные места, горы и кумирни, а также святых, благословенных лам-учителей. Не скрывая своих грехов, я с рыданиями каялся [перед ними], говоря: «У меня такие-то и такие-то большие грехи. Я обречен на дурную участь. Сожалею и раскаиваюсь». Совершил много, сколько только смог, поклонений, паломничеств и других религиозных деяний. Спустя два года [226] вернулся на родину. Приняв затем от одного ламы, великого отшельника, посвящение и руководство, я предался созерцанию, так, как учил лама, познавший сущность души, разума и пустоты. Когда прибыл некий лама с проповедью о воздержании, я отправился к нему и в течение года сто раз исполнил обет поста. В удобное время две­сти раз соблюдал обеты поста и воздержания. Ежедневно с усердием читая мани, исполнил их восемь миллионов раз. Велел переписать золотыми [чернилами сутру] «Чодба» и «Покаяние бодхисаттв» и прочитать каждый [текст] по тысяче раз. Раздавал много подарков и пищи. Одному старому ламе, которого просил вместе с совершением обряда кротким и свирепым божествам [23 а] прочитать двести раз молитву об удовлетворении желаний, подарил хорошую лошадь, хайнука, корову, один нефрит и штуку шелка. Когда из мест, находящихся в сутках езды, прибыли чтец мани и великий отшельник, я

каждому поднес, сколько мог, даров и пищи и, кладя поклоны, попросил читать молитвы. Сделал подношение также одному ламе из секты Кадампа. Лама, рас-

¹ «Покаяние бодхисаттв» — другое название этой покаянной молитвы «Сутра, именуемая „Три священные груды"». 84

крывший мне душевные свойства [человека], постоянно пребывал в горной пещере. Я очень почитал, выказывал уважение и уповал на него. [236] Поэтому до той поры, как прибыл сюда, я с рвением подносил ему мясо, масло, муку, одежду и прочее. Этим я заслужил его милосердие. Было много знамений, что грехи [мои] очистились. Теперь сами проверьте, очистились грехи или нет. Если не очистились, не стану сожалеть о [всем] содеянном.

Когда он рассказал это, Номун-хан произнес: — Многие совершают грехи, но немногие в них раскаи­ваются. Ты действовал умело. В совершении греха нет никакой заслуги. Если же покаешься, то заслужишь очищение от грехов. Если покаяться, используя все четыре способа [покаяния], то очистишься, даже совершив пять неискупных грехов. Для своего покаяния ты использовал все четыре способа, поэтому твои грехи очистились. Если совершать паломничества и посты, [24а] то благодаря физическим страданиям очистятся грехи тела. Если читать молитвы и мани, то очистятся грехи речи. Если разумом постичь единство начала и конца, то очистятся грехи мысли. Хоть ты и совершил столь великий грех, но благодаря тому, что исполнил такое множество благих деяний, станешь человеком, полезным для всякого живого существа, которое вступит в соприкосновение с тобой, и сможешь ими руководить. В следующих перерождениях будешь постоянно перерождаться из одного человека в другого и, выслушивая, вникая и размышляя над действием сокровенных тарни, в конце четвертого перерождения станешь буддой. Эта пестро-желтая дорога — путь тэнгриев и людей. [246] Отправляйся по ней! Как только прозвучал [такой] приказ, тот человек обрадовался и молвил:

— Если здесь есть человек, уходящий в мир людей, пусть передаст грешникам, чтобы покаялись в
грехах, подобно мне. Те, кто будет с усердием вершить добро и очистится от греха, отправятся к
высокорожденным.

Ом ма ни пад мэ хум.

Был также допрошен одетый в хлопчатобумажную накидку йогачар, который рассказал:

— Я — Билигун-Вачир с реки [Цангпо] в [области] Цзан. С детства, приобщившись к Учению, усердно
изучал философию. Впоследствии от своего ламы Эрдэмун-Далая принял посвящение, руководство и
учение о сокровенных тарни. Внимательно выслушал и неуклонно следовал им. [25 а] Приносил
пользу живым существам. Не копил имущества. Кроме того, что недостаточно давал подаяние, других
религиозных грехов за мной нет.

[Эрлики] с головами быка и обезьяны посмотрели в зеркало и книгу и сказали:

— Ха! Ха! Много таких «не скопивших грехов» вроде тебя. Философию ты изучал кое-как. Получая
посвящение, руководство и учение у ламы Эрдэмун-Далая, ты, вожделев, соблазнил его дочь. Обманув
[жену ламы], ты и с ней вступил в связь. Жена и дочь отдавали тебе еду и питье ламы, [256] и ты
питался как лама. Когда лама узнал об этом и стал бранить жену и дочь, и те заплакали, ты сказал: «Ла­
ма, выслушивая у тебя Учение, я услышал столько дурных слов», — и, взяв камень, хотел ударить
ламу. Ты нарушал заповеди и сквернословил. Помышляя о зле, ты смутил свою душу. Прервал
исполнение обетов тела, речи и мысли. В течение года ты не совершал обряд созерцания, но другим
людям говорил, что обрел сверхъестественные качества и пре-

86

исполнился совершенства, подобно будде. Своей внешности ты придал вид [будды]. Говоря: «Я — будда», — ты, постоянно находясь среди мирян, своим несуразным поведением вводил их в заблуждение и причинял зло всем остальным [людям]. [26а] Всех, кто имел с тобой дело, ты склонил к дурным поступкам. Посмотри сам! Жена [твоего] ламы поднесла тому ламе нефрит и, [заказав] за два уэна золота исполнение тантрийского [обряда], совершила покаяние. Сделав угощение общине монастыря, сто раз прочитала [молитву] об удовлетворении желаний. Возведя статую Вадж-расаттеы и прочитав полтора миллиона раз стосложную [молитву этому будде], она искупила [грех] нарушения обета и полностью очистилась. Ты же, не совершив покаяния, нарушил клятву. Скопил ты и множество других грехов. Злонамеренное причинение вреда телу, речи и мысли ламы, у которого выслушал посвящение, руководство и учение, — грех больший, чем убийство людей, лошадей, собак и миллиона других живых существ. [266] Поэтому нет нужды даже разбираться [в твоих делах]. Ты отправишься прямиком в подземелье, и час искупления для тебя не наступит. Отведите его к тем, кто не получит избавления!

Когда эрлики зацепили его тело тысячью крюков и повели в раскаленный железный город, тот [ыогачар] молвил:

— Если [здесь] есть человек, уходящий в мир людей, пусть передаст, что очень важно нерушимо
соблюдать обет, данный ламе, у которого принял посвящение, руководство и учение о сокровенных

тарни. Если же нарушат [обет], то пусть покаются, используя четыре способа отвращения тела, речи и

мысли от греховности. [27а] Вообще необходимо начинать исполнение обета с покаяния и [чтения]

стослож-ной [молитвы]. — Сказав так, ушел.

87

Ом ма ни пад мэ хум.

В тот момент Номун-хан произнес: «Он прибыл», — и встал. Когда я посмотрела наверх, то увидела

очень тучного бонды, одетого в длинный шамтаб и красную накидку. На голове у него была шапка из

медвежьей шкуры. За ним по верхней дороге, ударяя в барабаны и громко распевая мани, следовали

три тысячи мужчин и женщин. Тот [банды] молвил:

— Я — маничи Чойцог, идущий в священную райскую обитель. [276] Если здесь где-нибудь есть
общавшийся со мной человек, пусть он следует за мной. Место, где вы находитесь, это
промежуточная область и ад. Я же иду в священную область рая.

Едва он произнес это, как врата ада открылись сами собой. Эрлики уронили на землю свои ножи и сами упали без чувств. В тот же момент, услышав такие слова, со всех сторон с криками: «Мой лама!» — вслед за ним побежало невообразимое множество мужчин и женщин. Эрлики, поднявшись, устремились за ними. Некоторым позволили уйти. Других же, свыше трехсот мужчин и женщин, со словами: «Что вы совершили такого, чтобы уйти?» — [28а] зацепив крюками, вернули вниз и доставили на прежнее место. Среди тех, кто отправился наверх, было много женщин и мало мужчин. Среди тех, кого вернули вниз, было много мужчин и мало женщин. Я не знала того [банды] и не общалась с ним и потому не пошла за ним. Тогда я обратилась к Номун-хану:

— Кто этот банды, уведший стольких мужчин и женщин? Судя по тому, что не подвергся
разбирательству грехов и добродетелей и ушел, освободив стольких от сурового наказания, он, должно
быть, воистину могуществен.

Почему тех, кого увели вниз, не отправили наверх? Отчего среди вернувшихся вниз много мужчин и мало женщин, а среди ушедших наверх — много женщин и мало мужчин? [286] Номун-хан ответил:

— Тот банды-маничи Чойцог по прозвищу «Лев изреченного». Он с детства особо почитал Великого
милосердного. Читал сам и напоминал повсюду, чтобы читали шестисложное заклинание [.мани]. Те,
кого он вел за собой и кто ушел отсюда, [прежде] встречались с ним и выслушали его наставления. Они
связаны с ним узами подаяний, тела и Учения и получили у него благословение. Тех, кто почитал его,
используя для этого свои тело, речь и мысли, связал себя [с ним] узами [веры] и получил его
благословение, Великий милосердный из сострадания возьмет под свое покровительство.

[29а] Других же людей нельзя отправить путем, ведущим наверх, не разобравшись в их грехах и добродетелях. Некоторые из тех, кто был отправлен вниз, вовсе не имели с ним [духовных] уз. Другие же, хотя и установили на какое-то время с ним [духовную] связь, впоследствии перестали его почитать и тем нарушили свою клятву. Если бы не перестали почитать [своего ламу] и, втайне порицая его, не нарушили свою клятву, то ушли бы наверх. [Они] не сумели исполнить столь важное деяние, поэтому сами будут испытывать те страдания, которые сами же и заслужили, и теперь для этого самый подходящий момент. Возвращенные вниз мужчины, говоря: «Я — мужчина», — были высокомерны. [296] Не размышляя о смерти и думая, что так будет всегда, они не обращали своих помыслов к ламам. Не оказывали им почтения и уважения. Не усвоили и доли Учения. Не посещали мест, где читали мани. Когда жены и дочери, взяв по 89

подарку, отправлялись совершать белую добродетель — выслушивать проповедь ламы и чтение мани, их мужья, жалея свое добро, бранили их: «Вы ходите туда не потому, что благочестивы и размышляете о смерти. Забрав то, что получше и повкуснее, вы идете потому, что испытываете страсть к [тем] банды». Бранные слова они говорили и ламам, называя их лицемерными обманщиками людей. [ЗОа] За это они также теперь будут много страдать.

Мужчины, ушедшие наверх, подобных поступков не совершали. Они сами с благоговением выслушивали проповеди и подношениями выказывали свое уважение. Не ругали своих жен и дочерей, а говорили им: «Ступайте на собрание монашеской общины. После смерти это окажется полезным». Ушедшие наверх женщины почитали лам и проповедников Учения, из уважения подносили им подарки и пищу и тем приносили пользу. Теперь во время всех своих перерождений они будут отправляться наверх. Вообще очень полезно иметь своим буддой-покровителем Великого милосердного, а также самому читать заклинания мани [306] и напоминать об этом другим. Но [людей], поступающих подобным образом, мало. Если даже всего лишь установить [духовный] контакт с человеком, избравшим своим покровителем Великого милосердного, польза будет очень велика. В [моем] деле нельзя полагаться на то, что все люди одинаковы, — заметил [Владыка ада]. Ом ма ни пад мэ хум.

Допросили также толстую некрасивую монахиню, и та рассказала:

— Я засевала свое поле и носила свою одежду. Когда еды и одежды у меня стало в достатке, решила:
«Не буду

90

стремиться к святости будды». Это ложь, когда говорят, что раздача милостыни в дальнейшем принесет пользу. [31а] Ложь, когда говорят, что богачи в прошлых перерождениях помимо того, что старательно трудились, засевая свои поля, еще и веровали [в Будду]. Решив, что никому не следует давать подаяния, я и не раздавала его. Не оказывала почтения и не делала жертвоприношений ламам, учителям и тем, кто читал мани. Не выслушала Учения. Я жила на своей земле и ела свою пищу. Никогда не испытывала угрызений совести при мысли, что [я] не благочестива. Не знаю даже, следовала ли я Учению в своих прежних перерождениях. И теперь у меня нет долгов, чтобы обещать их отдать Учению от одной только мысли, что не испытывала [прежде] угрызений совести. Нет за мной ни одного греха, о котором я могла бы рассказать. Не знала я, что придет время столь точно подсчитать [мои] грехи и добродетели. [316] Если бы знала, то прославилась бы добрыми деяниями. Все я делала неправильно. Теперь же, если меня вернут [в мир живых], буду с усердием и прилежанием вершить добро. Когда [она] это рассказала, эрлики посмотрели в зеркало и книгу и сообщили:

— Собираясь постричь волосы и надеть желтую дэлъ, не очень-то ты была благочестива. Поскольку ты
не выслушала религиозного Учения, то не знала, что после смерти станет для тебя полезным, а что
вредным. Пользуясь своей пищей и имуществом, ты кичилась перед другими. Отворачивалась от тех,
кто следовал Учению. Находясь постоянно среди мирян, ты удовлетворяла с ними свою похоть. Ты по­
лучала то, что было сварено для духовенства, но сама не поднесла ни чашки [чая], ни, хотя бы немного,
муки. [32а] В то время как другие выслушивали проповеди у прибывших

священнослужителей десяти сторон света, оказывали им почести и подносили пищу и подарки, ты, женщина, ругала и позорила их, говоря: «Они жертвуют не потому, что благочестивы, а для того, чтобы найти поддержку и расположение [лам]». Узнав даже о малых чужих прегрешениях, ты иска­жала и преувеличивала их. Обманывала других [людей]. Насмехалась и срамила их. Если видела двух влюбленных, то делала все возможное, чтобы посеять между ними раздоры и разлучить их. Ты клеветала и доводила до отчаяния души всех влюбленных. Разжигая пламя ярости и гнева и побуждая других к злобе, [326] ты накопила невыносимые, как бурлящий кипяток, грехи. А еще, в то время как милостынедатели Насун-Дзула-эхэ и Буяну- Джиргалан принимали у ламы Билиг-Гэрэла обет и руководство, совершая при этом жертвоприношения, ты обругала всех троих — милостынедателей и ламу — и тем смутила душу ламы. [Из-за этого] некоторые люди перестали почитать [ламу] и заложили основу [своих] страданий дурной участи. Смущение души ламы — грех больший, нежели убийство тысячи живых существ. Этот лама — йогачар, постигший истинную сущность души. Этот лама может помочь всем, кто был с ним [духовно] связан. [33а] Ты же, красномордая толстуха, взгляни на свои поступки. Кто бы ни приходил к тебе за подаянием, ты не только ничего не давала, но еще и обзывала их, говоря: «Эти банды похожи на чертей». Взгляни, сколько раз ты называла людей собаками, мужчин хайнуками, а женщин хайнучихами. И хотя впо­следствии ты и совершила немного добрых дел, от этого [теперь] не будет ни пользы, ни вреда. Когда [эрлики] сообщили [все это], Номун-хан произнес: 92

— Да! Из тех, кто, подобно тебе, обрел человеческое тело в мире людей, некоторые приходят, созерцав
Будду; некоторые — обретя блаженство тэнгриев и людей; некоторые же [336] — натворив ради пищи
и одежды такое, что никогда не избавятся от страданий трех видов дурной участи. Такие, как ты, став
монахиней, в отношении высших — смущая душу ламы, в отношении низших — приводя в отчаяние,
злобу и раздражение души соседей, влюбленных и детей, сами повинны в своих грехах. Поскольку
грехи [ее] созрели в ее же собственных теле, речи и мысли, отправьте страдать, начиная с «Ада громко
плачущих» и холодного ада «Распадающихся, подобно лотосу». Распашите [плугом] ее вывалившийся
из глотки язык и забейте в него тысячу железных гвоздей. [34а] Держите эту [заслужившую] дурную
участь женщину в тех адах до истечения срока. Поскольку обзывание мужчин и женщин хайнуками,
хайнучихами, собаками и тому подобным является грехом речи, то бесчисленное количество раз
превратишься в хаинука, хаинучиху, собаку и черта. Час блаженства для тебя не наступит.

Как только он это приказал и эрлики-спутп, зацепив ее за сердце крюками, повели, та женщина молвила:

— Если есть [здесь] человек, уходящий в мир людей, пусть передаст, чтобы даже случайно, по
неведению, скопив грехи, не совершили такие дурные деяния, которые невозможно искупить. [Пусть
скажет], чтобы, владея имуществом, не думали скверно о других [людях] и, отказывая им в подаянии,
не кичились бы своим богатством. Короче говоря, [346] пусть не причиняют вреда своему

[посмертному] воздаянию. Если будут знать это, не станут поступать нерасчетливо. — Сказав это,

ушла.

93

Ом ма ни пад мэ хум.

Был допрошен также мужчина, одетый в белую дэлъ с коричневым воротником, и тот рассказал:

— Так как в местах, где я жил, было принято охотиться на диких зверей, то и я грешен в том, что убивал кабарог и диких коз. Хотя у нас с женой не было намерения отказывать в подаянии, но поскольку семья была большая, то мы не могли давать помногу. У себя дома убил восемь-девять животных. Когда был мой черед охранять горное ущелье, я ограбил двух паломников — мужчину и женщину. Таковы мои грехи. [35 а] Прибью сюда и увидев, насколько точно твои помощники подсчитывают грехи и добродетели, я расстроился, но не нахожу теперь способа стать добродетельнее. Как только он это доложил, эрлики посмотрели в зеркало и книгу судеб и сказали:

— Да, не будь за тобой иных грехов, кроме этих, страдания твои были бы недолги. Когда безгрешные дикие животные щипали траву, ты некоторых затравил собаками, некоторых удавил силками, некоторых застрелил из лука. Посмотри в книге, ведь ты сам убил девяносто диких козлов, шестьдесят семь кабарог, пять медведей, семь больших кабарог и семнадцать обезьян. Взгляни, в своем доме ты забил одиннадцать коз, девять [336] овец, двух яков, взрослого и теленка, семнадцать свиней. Когда пришла твоя очередь и ты в течение двенадцати лет охранял горное ущелье, то со всех паломников — мужчин и женщин — требовал плату. У некоторых ты вымогал [деньги], а некоторых попросту грабил. Столько лет ты занимался грабежами! Пока тебя не было, кроме пошлины [у людей] ничего не отнимали. Верховодя в бесчинствах, ты хоть и не присваивал себе большей доли, но большую часть греха возьмешь ты. Когда наступила твоя законная очередь совершать ежегодные жертвопри-

94

ношения, ты располагал для этого достаточным продовольствием и отцовским имуществом. [Зба]

Однако же под дурным влиянием ты прекратил раздачу милостыни. Сам взгляни на это! Из всех

прочих совершенных тобой грехов грех отказа в подаянии — наибольший. Ты привел в отчаяние

мужчину и женщину, лишив их пропитания. Пока тебя не было, в подаянии [никому] не отказывали. За

то, что прекратил раздачу милостыни, будешь тысячу лет страдать в области прет. За то, что грешил,

занимаясь грабежами, будешь много страдать в восемнадцати ужасных адах. За то, что лишал жизни

[животных], отправишься в «Ад вновь умирающих и вновь оживающих» и в «Ад черных линий».

Когда освободишься оттуда, [Збб] то, приняв облик убитых тобой диких и домашних животных,

расплатишься за их жизнь и будешь помилован.

Как только [эрлшш] сообщили это, прибыл белый человек и сказал:

— Он не совершил ничего такого, чтобы испытывать подобные муки. В своих бесчисленных прежних
перерождениях он совершил много добрых дел, — однако не смог выложить белые камни
исполненных добродетелей.

Явился также черный человек и доложил:

— Нет для него иного места, кроме ужасного ада. Вот куча грехов, накопленных им только в прошлой
жизни, — и насыпал груду черных камней величиной с гору.

Когда слуги-эрлшш, как мухи на мясо, налетели на того человека и повели, он молвил:

[37а] — Если есть [здесь] человек, уходящий в мир людей, пусть передаст, чтобы не совершали,

подобно мне, тяжких грехов, иначе чае избавления от страданий для них не наступит. — Сказав так,

ушел.

Ом ма ни пад мэ хум.

Была также допрошена среднего роста красивая девушка, державшая в руках коралловые четки и

громко вслух читавшая мани. Она рассказала:

— Я — Номун-Дзула, дочь Сайн-Огулегчи. Из всех лам-учителей, приходивших к нам, не было ни
одного, кто не знал бы меня. Собиралась стать монахиней, но меня еще в детстве выдали замуж, и я
лишилась такой возможности. Но я недолго жила в семье. [376] Всегда хотела стать монахиней. Я
знала, что жизнь невечна и когда-нибудь умру. Как и всем [остальным], мне придется отправиться в
мир умерших. После смерти ничто не принесет пользы, кроме [веры] в Учение. Сколько бы умных
поступков [ты] ни совершил в бренном мире, все бесполезно. Помня об этом, я тем, кто приходил ко
мне — ламам, учителям, монахам, простым людям, хорошим ли, плохим ли или посредственным, —
всем без различия, по мере возможности раздавала свое имущество в виде подаяния. Если приходили
[ламы], дающие посвящение, руководство и святое Учение, а также люди, читавшие мани, я каждого
усаживала на почетное место и выслушивала посвящение, руководство и учение и старалась вникнуть
в них.

[38а] Великому всеведущему отшельнику Бэлгэ-Билиг-ту я в течение шести лет дарила одежду, пояса, обувь и прочее. Получила от него одно или два посвящения. Полагая, что он настоящий тантрийский

лама и все его поступки — подлинные деяния будды, я не переставала верить в него, хотя некоторые люди и отступились от этой веры.

Я вместе с другими монахинями давала одежду каждому пришедшему к нам плохо одетому проповеднику. Если не могли дать одежду, то раздавали пояса,