Извлечения из творения

святителя Игнатия (Брянчанинова)

«Слово о смерти»

Воскресший воин Таксиот поведал, что он был похищен диаволами с блудного мытарства: они свели

его из воздушного пространства вниз, на землю. Земля расступилась, и он был спущен по узким и

смрадным сходам до преисподних темниц адовых, где души грешных затворены в вечной тьме и

вечной муке. [Воин Таксиот, житель африканского города Карфагена, проводил жизнь в грехах.

Случилось в Карфагене моровое поветрие. Видя множество умирающих, Таксиот пришел в чувство,

покаялся во грехах своих и переселился за город. Там он впал в прелюбодеяние с женою земледельца, у

которого жил; вскоре был укушен змеею и, не успев покаяться, скончался. Его похоронили в соседнем

монастыре. Чрез шесть часов по погребении он воскрес и едва пришел в себя на четвертые сутки. Тогда

все, приключившееся ему по смерти, он поведал, обливаясь слезами, Карфагенскому ар-

315

хиепископу, блаженному Тарасию. Четьи Минеи, 28 марта.] <...> «Когда я умирал, увидел муринов,

представших мне. Вид их был очень страшен; душа моя, смотря на них, возмутилась. Потом я увидел двух прекрасных юношей, и выскочила душа моя к ним на руки. Мы начали немедленно восходить по воздуху на высоту, как бы летя, и достигли мытарств, стрегуших восход и удерживающих душу каждо­го человека. Каждое мытарство истязывало об особенном виде греха: одно о лжи, другое — о зависти, иное — о гордости; каждый грех имеет на воздухе своих испытателей. И видел я, что Ангелы держат в ковчежце все мои добрые дела, — вынимая их, сравнивают с моими злыми делами. Так миновали мы мытарства. Когда же, приближаясь ко вратам небесным, пришли на мытарство блудное, — стрегущие там удержали меня и представили все мои плотские блудные дела, соделанные от детства моего и доселе. Руководившие меня Ангелы сказали: „Все телесные грехи, которые ты сделал в городе, простил тебе Бог, потому что ты покаялся в них". На это сказали мне сопротивники мои: „Но, вышед-ши из города, на селе ты соблудил с женою земледельца твоего". Ангелы, услышав это и не нашедши доброго дела, которым бы можно было возмерить за грех мой, оставили меня и удалились. Тогда лукавые духи схватили меня и, удручая побоями, свели на землю. Земля разверзлась; я был спущен по узким и смрадным сходам в преисподнюю темницу ада».

Кончина избранников Божиих преисполнена славы. Когда настало время умирать великому Сисою, просветилось лицо его, и он сказал сидевшим у него отцам: «Вот пришел авва Антоний». Помолчав несколько, сказал: «Вот лик пророческий пришел». Потом просветился более и сказал: «Вот 316

пришел лик апостольский». И опять сугубо просветилось лицо его; он начал с кем-то беседовать. Старцы упрашивали его сказать, с кем он беседует? Он отвечал: «Ангелы пришли взять меня; но я умоляю их, чтоб они оставили меня на короткое время для покаяния». Старцы сказали ему: «Отец, ты не нуждаешься в покаянии». Он отвечал им: «Поистине не знаю о себе, положил ли я начало покаянию». А все знали, что он совершен. Так говорил и чувствовал истинный христианин, несмотря на то что во время жизни своей воскрешал мертвых единым словом и был исполнен даров Святого Духа. И еще более засияло лицо его, засияло как солнце. Все убоялись. Он сказал им: «Смотрите, — Господь пришел и изрек: принесите Мне избранный сосуд из пустыни». С этими словами он испустил дух. Увидена была молния, и храмина исполнилась благоухания. Так окончил земное течение один из величайших угодников Божиих.

Но и грешники, принесшие искреннее раскаяние во грехах, сподобились милости Божией. При греческом императоре Маврикии был во Фракии разбойник свирепый и жестокий. Поймать его никак не могли. Блаженный император, услышав о том, послал к разбойнику наперсный крест свой и повелел ему сказать, чтоб он не боялся: этим означалось прощение всех его злодеяний с условием исправления. Разбойник умилился, пришел к царю и припал к ногам его, раскаиваясь в преступлениях своих. После немногих дней он впал в недуг и помещен был в странноприимный дом, где видел во сне Страшный суд. Пробудившись и примечая усиление болезни и приближение кончины, он обратился с плачем к молитве и говорил в ней так: «Владыко, человеколюбивый Царь, спасший прежде меня подобного мне разбойника, 317

удиви и на мне милость Твою: прими плач мой на смертном одре. Как принял Ты пришедших в единонадесятый час, ничего не совершивших достойного, так прими и мои горькие слезы, очисти и крести меня ими. Больше этого не взыскивай от меня ничего: я уже не имею времени, а заимодавцы приближаются. Не ищи и не испытывай: не найдешь во мне никакого добра; предварили меня беззакония мои, я достиг вечера; бесчисленны злодеяния мои. Как принял Ты плач апостола Петра, так прими этот малый плач мой и омой рукописания моих грехов. Силою милосердия Твоего истреби мои прегрешения». Так исповедуясь в течение нескольких часов и утирая слезы платком, разбойник предал дух. В час смерти его старший врач странноприимного дома видел сон: к одру разбойника пришли мурины с хартиями, на которых были написаны многочисленные грехи разбойника; потом два прекрасных юноши-царедворцы принесли весы. Мурины положили на одну чашу написанное на разбойника: эта чаша перетянула, а противоположная ей поднялась кверху. Святые Ангелы сказали: «Не имеем ли мы здесь чего?» — «И что можем иметь, — возразил один из них, — когда не более десяти дней, как он воздерживается от убийства?» — «Впрочем, — прибавили они, — поищем чего-нибудь доброго». Один из них нашел платок разбойника, намоченный его слезами, и сказал другому: «Точно, этот платок наполнен его слезами. Положим его в другую чашу, а с ним человеколюбие Божие и посмотрим, что будет!» Как только они положили платок в чашу, она немедленно перетянула и унич­тожила вес рукописании, бывших в другой. Ангелы воскликнули в один голос: «Поистине победило человеколюбие Божие!» Взяв душу разбойника, они повели ее с собою; мурины зарыдали и бежали со стыдом. Увидев этот сон, врач 318 пошел в странноприимный дом; пришедши к одру разбойника, он нашел тело еще теплым,

оставленным уже душою; платок, наполненный слезами, лежал на глазах его. Узнав от находившихся при нем о покаянии его, принесенном Богу, врач взял платок, представил его императору и сказал: «Государь! прославим Бога: и при твоей державе спасся разбойник». Однако — заключает весьма благоразумно эту повесть передавший нам ее — гораздо лучше благовременно приготовлять себя к смерти и предварять страшный час ее покаянием.

Великий угодник Божий, зритель тайн, святой Нифонт, епископ Кипрского града Констанции, стоя однажды на молитве, увидел небеса отверстыми и множество Ангелов, из которых одни нисходили на землю, другие восходили горе, вознося человеческие души в небесные обители. Он начал внимать этому зрелищу, и вот — два Ангела стремились к высоте, неся душу. Когда они приблизились к блуд­ному мытарству, вышли мытоимцы-бесы и с гневом сказали: «Наша эта душа! Как смеете нести ее мимо нас, когда она наша?» Отвечали Ангелы: «На каком основании называете ее вашею?» Бесы сказали: «До самой смерти она грешила, оскверняясь не только естественными, но и чрезъестест-венными грехами, к тому ж осуждала ближнего, а что всего хуже, умерла без покаяния: что вы скажете на это?» Ангелы отвечали: «Поистине не поверим ни вам, ни отцу вашему, сатане, доколе не спросим Ангела-хранителя этой души». Спрошенный Ангел-хранитель сказал: «Точно, много согрешил этот человек; но только что сделался болен, начал плакать и исповедовать грехи свои Богу. Простил ли его Бог, о том Он ведает. Того власть, Того праведному суду 319

слава». Тогда Ангелы, презрев обвинение бесов, вошли с душою во врата небесные. Потом Блаженный увидел и другую душу, возносимую Ангелами. Бесы, выбежав к ним, вопияли: «Что носите души без нашего ведома, как и эту, златолюбивую, блудную, сварливую, упражнявшуюся в разбое?» Отвечали Ангелы: «Мы наверно знаем, что она хотя и впала во все это, но плакала, воздыхала, исповедуясь и подавая милостыню, и потому Бог даровал ей прощение». Бесы сказали: «Если эта душа достойна милости Божией, то возьмите грешников всего мира; нам нечего здесь трудиться». Отвечали им Ангелы: «Все грешники, исповеда-ющие со смирением и слезами грехи свои, примут прощение по милости Божией; умирающим же без покаяния судит Бог». Так посрамив бесов, они прошли. Опять видел Святой возносимую душу некоторого мужа боголюбивого, чистого, милостивого, ко всем любовного. Бесы стояли вдали и скрежетали на эту душу зубами; Ангелы же Божий выходили к ней навстречу из врат небесных и, приветствуя ее, говорили: «Слава Тебе, Христе Боже, что Ты не предал ее в руки врагов и избавил ее от преисподнего ада!» Также видел блаженный Нифонт, что бесы влекли некоторую душу к аду. Это была душа одного раба, которого господин томил голодом и побоями и который, не стерпев томления, удавился, будучи научен диаволом. Ангел-хранитель шел вдали и горько плакал; бесы же радовались. И вышло повеление от Бога плачущему Ангелу идти в Рим, там принять на себя хранение новорожденного младенца, которого в то время крестили. Опять видел Святой душу, которую несли по воздуху Ангелы, которую отняли у них бесы на четвертом мытарстве и ввергли в бездну. То была душа человека, преданного блуду, волшебству и разбою, умершего вне-320

запно без покаяния. [Святой Нифонт жил во второй половине III и в начале первой половины IV века. Четьи Минеи, 23 декабря.] Восхищение на третье небо

Блаженный Андрей (X в.), Христа ради юродивый, был так угоден и любезен Богу, что однажды его вознесли до третьего неба.

В Царьграде, где жил блаженный Андрей, случилась однажды жестокая зима. Две недели стоял сильнейший мороз, многие дома замел снег, холодный северный ветер дул так, что разрушались и падали высокие здания, от бури и ветра ломались деревья, птицы от недостатка пищи и холода падали мертвыми на землю. Все нищие и убогие оказались в великой беде и несчастье; они плакали, стонали и тряслись от мороза, а многие от холода и голода умирали.

Не имевший ни пристанища, ни одежды, блаженный Андрей тоже немалую скорбь потерпел от зимы. Когда приходил к другим нищим, желая где-либо вместе с ними укрыться от холода, они отгоняли его палками, как пса: «Ступай, ступай отсюда, пес».

Решительно не зная, где укрыться от беды, и отчаявшись, он подумал: «Благословен Господь Бог: если и умру этой зимой, пусть умру ради Его любви, но силен Бог вместе с этой зимой подать мне и терпение». Затем, зайдя в какой-то угол, нашел лежащего там пса и лег с ним, желая согреться, но пес встал и ушел. И Андрей сказал себе:

¹ Этот и последующие рассказы печатаются по изданию: Избранные из житий святых чудеса и видения как доказательства различных истин христианской православной веры. СПб., 1891. 321

«О, как ты грешен, окаянный, что не только люди, но даже псы гнушаются тобой». Лежа здесь, он трясся от жестокого мороза и ветра, все тело его посинело и обмерзло, и он уже думал,

что пришел последний час. Возведя к Богу сердечные очи, блаженный Андрей стал молиться, чтобы

Бог принял в мире его душу.

В эту самую минуту он вдруг почувствовал в себе теплоту и, открыв глаза, увидел красивого юношу,

лицо которого светилось, как солнце, а в руке он держал ветвь, распустившуюся разными цветами.

Юноша спросил: «Андрей, где ты?» Андрей отвечал: «Во тьме и сени смертной нахожусь ныне».

Юноша, коснувшись лица Андрея цветущей ветвью, сказал: «Получи обновление телу твоему». Тотчас

святой Андрей почувствовал благоухание от тех цветов, которое, войдя внутрь его, оживило и согрело

все тело. Потом услышал голос: «Ведите его, пусть утешится здесь на время, а потом опять

возвратится».

При этих словах он заснул сладким сном и видел неизреченные откровения Божий, которые и

рассказал потом сам: «Что было со мной, — не знаю: как иногда сладко кто спит всю ночь и утром

пробуждается, так я целые две недели пробыл в сладком видении, по изволению Божию.

Видел я себя как бы в прекрасном и весьма дивном раю и, удивляясь, размышлял: что это такое? Знаю,

что пребываю в Царьграде, но как очутился здесь, — не знаю. И не сознавал, в теле я или вне тела —

Бог знает. Но видел, что я облечен в светлую одежду, вытканную как бы из молний, а на голове у меня

венец, сплетенный из большого цветка, и опоясан царским поясом. Я весьма радовался красоте рая

Божия и, ходя по нему, веселился.

322

Было там много садов, в которых высокие деревья, колебля верхушки, весьма услаждали зрение, и

благоухание большое исходило от их ветвей. Одни деревья постоянно цвели, а другие были украшены

листьями златовидными, на некоторых росли различные плоды — красоты и доброты несказанной. Нет

возможности уподобить красоты тех деревьев ни одному дереву на земле, потому что Божия, а не

человеческая рука насадила их.

Бесчисленное множество птиц населяло те сады — у одних крылья были золотые, у других — белые

как снег или разноцветные, пестрые. Сидя на ветвях деревьев, они так чудно пели, что я не помнил

себя, услаждалось мое сердце, и казалось, что звуки сладкого пения слышны даже в высоте небесной.

Стояли сады рядами; идя между ними в сердечном веселье, видел я большую реку, текущую посредине

и орошавшую прекрасные сады. По обе стороны реки рос виноград, далеко распространявший свои

лозы, украшенные златовид-ной листвой и плодами. С разных сторон веяли тихие и благоуханные

ветры, производя в садах дивный шум.

Некий ужас напал на меня, и казалось, что я стою на самом верху тверди небесной, а предо мной идет

юноша, одетый в красную одежду, с лицом, подобным солнцу; кажется, это был тот самый, который

коснулся веткой моего лица.

Я пошел за ним и увидел большой прекрасный Крест, вокруг которого стояли огневидные, как

пламень, певцы и пели предивную песнь, прославляя Распятого на Кресте Господа. Юноша, подойдя ко

Кресту, облобызал его, потом дал знак мне. Со страхом и великой радостью припал я к святому Кресту

и, когда с усердием лобызал его, насытился неизре-

323

ченной духовной радостью и почувствовал еще большее, чем в раю, благоухание.

Минув Крест, посмотрел я вниз и увидел под собой как бы бездну морскую: казалось, что я шел по

воздуху. Устрашившись, сказал водившему меня: „Господин, я боюсь, как бы не упасть в глубину". Он

ответил: „Не бойся, нам нужно взойти еще выше" — и подал руку. Когда я взялся за его руку, то

очутился выше второго неба.

Видел там дивных мужей и покой их, а радость торжества их невыразима языком человеческим. Потом

вошли мы в дивный пламень, который не опалял, а только освещал нас.

Опять я стал ужасаться, а водивший меня опять подал руку, говоря: „Еще выше нужно взойти нам", и

тотчас очутились мы выше третьего неба, где видел и слышал множество сил небесных, поющих и

славословящих Бога. Мы подошли к завесе, блиставшей, как молния, пред которой стояли высокие

страшные юноши, по виду — как пламень огненный, лица их сияли светлее солнца, в руках было

огненное оружие. Водивший меня юноша сказал: „Когда отнимется завеса, ты увидишь Владыку

Христа, поклонись же Престолу славы Его".

Слыша это, я трепетал и радовался, потому что объял меня ужас, а вместе и радость неизреченная, и

смотрел, когда отнимется завеса. И вот некая пламенная рука отняла завесу, и увидел я Господа моего,

как некогда Исайя-пророк, — сидящего на Престоле высоком и превознесенном, а вокруг стояли

серафимы; облечен Он был в багряную ризу, лицо Его было пресветло, очи ласково взирали на меня.

Увидев Его, я пал пред Ним ниц, кланяясь пресветлому и страшному Престолу славы Его. Невозможно

передать

324

словами, какая радость объяла меня от видения лица Бо-жия! Даже и теперь, припоминая видение, я

испытываю неизреченную сладость.

Лежа ниц пред Владыкой моим в трепете, я удивлялся милосердию Его, что допустил Он меня,

грешного и нечистого человека, прийти к Нему и видеть Божественную красоту Его. Приходил и в

умиление, размышляя о своем недостоинстве и рассматривая величие Владыки моего, и сказал сам

себе слова пророка Исайи: „О, окаянный я, что будучи человеком, имеющим нечистые уста,

удостоился видеть глазами моими Господа моего!"

Затем слышал премилосердного Творца моего, Своими пресладкими и пречистыми устами изрекшего

мне три божественных слова, которые так усладили сердце мое и так распалили любовью Его, что я

весь, как воск, таял от теплоты духовной, исполнились на мне тогда слова Давидовы: „Сердце мое

сделалось как воск, растаяло посреди внутренности моей" (Пс. 21,15).

Небесные воинства воспели дивную и неизреченную песнь, и после уже не знаю, как очутился я в раю

и думал, что не видел Пречистой Госпожи Богородицы.

И тут увидел светлого, как облако, мужа, несшего крест: „Ты пожелал видеть светлейшую Царицу Сил

небесных, но Ее нет здесь ныне, потому что отошла во многобедный мир помогать людям и утешать

скорбящих. Я бы показал Ее святое место, но теперь нет времени, потому что тебе следует уже

возвратиться туда, откуда пришел, как повелевает тебе Владыка".

Когда он говорил это, казалось, что я сладко заснул, затем, пробудившись, очутился на том месте, где

был прежде,

325

лежащим в углу, и удивлялся, где был в видении и что удостоился видеть.

Сердце мое исполнилось тогда неизреченной радости, и я благодарил Владыку моего, оказавшего мне

столь великую милость».

Все это блаженный Андрей пред кончиной рассказал другу своему Никифору и взял с него клятву не

говорить об этом, пока он, Андрей, не разрешится от телесных уз.

Никифор усердно просил его открыть хоть одно слово из тех, которые сказал ему Господь, но Андрей

никак не хотел этого.

Так блаженный Андрей был взят на небо, подобно святому Павлу, и видел то, чего не видело бренное

око, слышал то, чего не слышало смертное ухо, и насладился открытыми ему небесными красотами,

которые не приходили и на сердце человеку.