Понятие юридического факта гражданского права.

Вопрос о соотношении правовой и фактической деятельностей заслуживает особого внимания, поскольку, во-первых, тесно связан с исследованием правовой природы средств механизма гражданско-правового регулирования, а, во-вторых, позволяет поставить на надежную методологическую основу разрешение проблем правовой сущности, устройства и функционирования ряда правовых явлений. Например, может быть разрешен вопрос о правовой природе осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей, о сущности юридических фактов и пр.

Прежде чем начать анализ поставленной проблемы, следует оговориться, что применение деятельностно-догматического похода к юридическим фактам требует некоторых уточнений. Первое состоит в том, что не все юридические факты представляют собой действия. Среди них есть события. Последние не могут быть оцениваемы с позиции деятельностного подхода, поскольку определяются как явления реальной действительности, которые происходят независимо от воли человека, объективные по своей природе обстоятельства. Классическим примером юридического события, порождающего относительную правовую связь вне воли человека, выступает половодье, в результате которого на земельный участок, прилегающий к реке, выброшен сплавлявшийся лес. Согласно ч. 2 ст. 1002 ГК РФ при данных условиях собственник участка признается лицом, неосновательно обогатившимся. У него возникает обязанность вернуть выброшенную на берег древесину ее титульному владельцу.

Однако и такие события имеют отношение к деятельности людей. Как верно отметил О.А. Красавчиков, даже в тех случаях, когда в качестве юридического факта выступают юридические события, они также оказывают своё воздействие либо на личность, либо на предметы и т. д. вполне определённых конкретных субъектов, иначе они не имеют значения для права^[175][3]. Иначе говоря, события как юридические факты самым тесным образом связаны с деятельностью, выступая в качествеконтекста, который позволяет оценивать её более детально. Например, затопление дома, даже при наличии договора страхования не будет иметь ни правового, ни юридического значения, если не было определено в договоре в качестве страхового случая. Или: иск о взыскании в пользу третьего лица страхового возмещения и процентов за пользование чужими денежными средствами не может быть удовлетворен, так как ни под один из определённых договором страхования рисков происшедшее с грузом событие не подпадает^[176][4]. Таким образом, юридический факт невыплаты страхового возмещения (неправомерное действие) не влечет возникновения гражданских прав и обязанностей, поскольку событие не было обозначено в качестве юридического факта. Поэтому можно утверждать, что все юридические факты (включая события) так или иначе связаны с фактической деятельностью и могут быть исследованы с помощью деятельностно-догматического подхода.

Требуют уточнения и другие аспекты применения деятельностно-догматического подхода к анализу юридических фактов. Следуя его логике, мы приходим к тому, что субъект должен пониматься как элемент юридического факта. О.А. Красавчиков считал, что субъект не может быть в составе юридического факта, поскольку «…оказал­ся бы в составе своих собственных действий»^[177][5]. Однако быть в составе юридического факта не то же самое, что быть в составе своих действий, если последние понимать как элемент деятельности. Наличие субъекта – важный элемент структуры деятельности. Поэтому думается, что нет никаких препятствий для включения субъекта в содержание юридического факта, понимаемого как фактическая деятельность.

Включение субъекта в состав юридического факта ставит вопрос о соотношении правосубъектности и юридического факта. Правосубъектность является правовой характеристикой субъекта. Поэтому необходимо различать субъекта деятельности и присущую ему правосубъектность, что позволяет избежать смешения последней с юридическим фактом.

Сказанное позволяет предположить не только возможность, но и плодотворность применения деятельно-догматического подхода в исследовании фактической основы гражданских прав и обязанностей. Поэтому перейдем к её анализу с позиции указанного подхода.

Фактическая деятельность представлена в цивилистической догматике учением о юридических фактах. Из анализа исследований, предпринимавшихся в науке уже неоднократно^[178][6], следует, что большинство учёных согласны с определением юридического факта как обстоятельства, с которым норма закона связывает юридические последствия в виде возникновения, изменения или прекращения правоотношений^[179][7].

С позиции деятельностного подхода к такому определению возникает ряд вопросов. Прежде всего, необходимо ясное понимание того, является ли юридический факт идеальным или реальным явлением. Н.Г. Александров прямо не высказывался по этому поводу, однако, определяя состав юридического факта, отметил: «Совокупность признаков, при наличии которых соответствующий жизненный факт (комплекс фактов), с точки зрения социалистического государства, выражающего интересы трудящихся, должен влечь те или иные юридические последствия для лиц, которых данный факт касается, мы называем составом юридического факта, устанавливаемым нормами права»^[180][8]. О.А. Красавчиков не согласился с данным определением, поскольку посчитал, что пояснение состава юридических фактов через признаки означает указание на его идеальную природу. С его точки зрения, юридические факты отличаются от иных фактов реальной действительности только тем, что с ними закон связывает определённые юридические последствия^[181][9].Каких-либо отличий у юридических фактов от всех других «жизненных» фактов нет, поэтому он верно полагал, что юридический факт – это явление реальной действительности, существующей вне нас и независимо от нашего сознания. Обосновывал свой вывод учёный тем, что не находил возможности установить какие-либо признаки у событий, которые, по его мнению, не могут состоять из совокупности признаков, установленных правом, поскольку, будучи в основной своей массе явлениями природы, не могут быть установлены или устранены предписаниями законодателя^[182][10]. Еще О.А. Красавчиков очень точно подметил, что норма права может установить обязательность (возможность) того или другого поведения лиц, что же касается фактов реальной действительности, то их она может только предусмотреть^[183][11].

Плодотворной для исследования юридических фактов является идея, высказанная М.А. Рожковой, о том, что в норме гражданского права можно предусмотреть не конкретное жизненное обстоятельство, а только его правовую модель. Также очень важным представляется сделанный ею вывод о необходимости различать правовую модель юридического факта и оцениваемое с её помощью фактическое поведение^[184][12]. Следует уточнить только, что понимание юридического факта как модели поведения не превращает его в самостоятельное правовое средство регулирования отношений. Его место – в положениях гипотез норм гражданского права.

Вывод о реальности юридического факта крайне важен, поскольку, учитывая, что юридическая как и в целом правовая деятельность носит идеальный характер, можно увидеть различие между юридическими актами и иными юридическими фактами.

Прежде чем перейти к сравнительному анализу юридических фактов, следует оговориться, что часть определенных законом результатов волевой деятельности не становятся самостоятельными юридическими актами, а выступают их составной частью.

При анализе юридических фактов с позиции деятельностно-догматического подхода следует отметить, что каждый из элементов фактической деятельности предусмотрен в нормах гражданского права, поскольку, как было показано выше, иначе невозможно её оценить. При этом в законе закреплен и ряд обстоятельств, с которыми связаны определённые правовые последствия и которые, в то же время, юридическими фактами не признаются.

Такие соображения уже высказывались в науке. Так, Я.М. Магазинер к числу указанных обстоятельств относил обстановку, в которой протекают действия (например, военное положение), свойства вещи (наличие или отсутствие, делимость или неделимость и иные), образ действия и мотивы (добросовестность), цель и средства поведения.^[185][13] О.С. Иоффе предлагал указанные обстоятельства объединять в особую группу – «юридические обстоятельства», существующую наряду с событиями и действиями^[186][14].

Предложенное О.С. Иоффе нововведение не было принято в науке, поскольку не соответствует пониманию юридического факта как факта, влекущего возникновение, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Однако ничто не мешает понимать указанные обстоятельства как части юридического факта.

Проблема состава юридического факта уже неоднократно обсуждалась в науке. Н.Г. Александров и О.А. Красавчиков с разных позиций высказались о составе юридического факта, но не отрицали его. Так, О.А. Красавчиков предлагал под элементом юридического факта понимать явления, составляющие событие или действие^[187][15]. В качестве примера он приводил состав такого юридического факта как противоправное действие^[188][16]. Учёный отмечал, что вина и вред характеризуют это действие с двух сторон: первая в плоскости психического отношения лица к его неправомерному поведению, второй (вред) – в плоскости результата совершенного действия. Вина характеризует поведение субъекта с субъективной стороны, вред – с объективной. Поэтому исследователь вполне логично заключал, что следует считать вину и вред элементами не юридического состава, а факта.

Сказанное о составе юридического факта вполне соотносится с деятельностно-догматическим подходом к определению последнего, поскольку позволяет найти место для отражения состоящей из нескольких элементов (цель, субъект, объект, действия, орудие, результат), многоэтапной (ведущая и вспомогательная) и совместной деятельности лиц в гражданском обороте.

Исходя из сложности этой реальной деятельности, ее отражение в положениях гипотез норм права и частно-автономных регуляторов, выражающееся в условиях, при которых она квалифицируется в качестве юридической, должно быть соответствующим. Разумеется, в положениях будут отражены только те условия, которые необходимы для проведения эффективного правоприменения и правореализации, но среди них могут быть и требования к элементам, и к этапам реального взаимодействия. В том числе это означает, например, что даже некоторые виды деятельности, воспринимаемые как самостоятельные, в силу своего вспомогательного характера не могут иметь значение юридического факта, а только его обстоятельства, как например, голосование управомоченного лица в рамках принятия решения коллективным органом юридического лица, оферта, акцепт и др. С другой стороны, отдельные характеристики деятельности, самым тесным образом связанные с ней, по своему значению для гражданско-правового регулирования, также упоминаются в законе и приобретают силу юридического обстоятельства, как например, воля и ее определение и изъявление.

Итак, в ряде случаев волевые действия относятся к юридическим обстоятельствам, поскольку с ними в положениях закона связаны различные последствия, без которых невозможна дальнейшая квалификация имущественных и личных неимущественных отношений в качестве гражданско-правовых. Такие результаты волевых действий не влекут последствий, которые могут быть квалифицированы как гражданское правоотношение и поэтому не могут быть отнесены к юридическим актам, хотя и остаются связанными с ними самым тесным образом.

Сказанное позволяет утверждать, что только совокупность обстоятельств, которые предусматривают нормы гражданского права и отражают гражданско-правовую деятельность, способна влечь юридические последствия. Итак, юридические факты представляют собой совокупность обстоятельств, отражающих реальную деятельность, с которыми нормы гражданского права связывают возникновение и прекращение гражданских прав и обязанностей, в том числе определение и изменение правового положения субъектов гражданского права, оснований возникновения и прекращения гражданских прав и обязанностей, порядка их исполнения и осуществления.