Понедельник
Утро. Стук часов – это время склевывает крошки сна. На экранах окон пасмурный день. Греюсь в ванне, душ расстреливает вчерашнюю прическу. В слив утекают намоченные запахи и ощущение прикосновений. Из кухни чайник кричит о помощи… Выхожу на улицу, там небо припудривает снегом морщины земли. Двести четвертый день без тебя.
Вторник
Сердцебиение машины под капотом прекратилось – у бедняжки случился инфаркт. Не выдержав скорости, она умерла. Прощай! Оплакиваю ее кончину в троллейбусе. На балконе высотки три сигаретных огонька, словно три бакена в ночном море - это мои подруги курят. По их мнению, табак – валиум от скуки. Слова, слова, слова… Вечер, словно пылесос, вытягивает откровения. Я расправляю крылья и лечу, голоса все тише, дома, точно кубики, разбросанные гигантским ребенком. Сверху хорошо видно, как снежный раствор скрепляет пазлы кварталов. А на круглых ушах антенн оседают наши тайны.
Среда
Прислоняюсь к стеклу, трогаю разноцветные мармеладки окон. Слезы прозрачными маслинами скатываются в рот. Пробую на вкус мои беды.
Четверг
Осень терлась о мои щеки вымокшей кошкой. Пятница
Тень пришита к подошвам ботинок, она со мной, но все равно одинока. Суббота
Бармен нечаянно утопил кончик мизинца в моем коктейле – добавил ингредиент себя. Парень и девушка у стойки заказали мартини со льдом, их губы – две слипшиеся бабочки. Басы музыки во мне дробят воспоминания. Брожу по залу, ищу киллера, хочу заказать свое одиночество.
Воскресенье
У киллера глаза цвета дождя, он растаял быстрее, чем первый снег, не оставив ничего, кроме запаха своих снов на подушке. Жаль, что у сновидений нет отпечатков пальцев. Подбитое одиночество приходит в себя в реанимации под капельницей с раствором тоски. Всю неделю зима носила снежные унты.
Счастье Счастье – продукт натуральный и скоропортящийся. Вот иду я по улице, по обычной такой улице, в совершенно обычном городе, каких миллион на земном шаре. Лето, скинув облачка, жарит голубое тело на солнце, хилые травинки пробивают асфальт, голуби купаются в фонтанах. В общем, все абсолютно обычное – и лето, и день, и люди, обычные такие человеческие люди, снуют туда-сюда, туда-сюда… А я заглядываю в тонированные стекла припаркованных машин, на мне платье дурацкое, в цветочек, на голове три волосины, даже ветру потрепать нечего. А я себе нравлюсь. Хоть убейте, но нравлюсь. Счастье… Или, к примеру, дождь плюется – противный, злой. Бульвары покрыла мозаика из зонтов. Рыдает все: и окна, и столбы, и афиши на столбах, и даже провода. А я шлепаю по лужам, размахиваю сумкой и удивляю прохожих. Нет, я не сошла с ума. Просто я знаю, что в этом городе есть человек, который мне очень-очень нужен. Счастье… Сколько дней после детства прошло, точно не знаю, много. Я опять в городе, по которому когда-то мама и папа водили меня за руку. Тут я поняла, что мир гораздо больше, чем кажется. Я стою в море, маслянистые волны трогают меня за ноги, а где-то в глянце воды все еще отражается мое детство. Счастье… Целый день я хожу, вывернутая наизнанку. Все раздражает. Сын мельтешит из комнаты в комнату. Как бесконечные позывные, раздаются «почему, да почему…» Неудачно пересекаются наши с ним пути в прихожей. Меткий удар по попе, и внутри ребенка срабатывает ультразвуковой механизм. Каюсь, не права. Обнимаю сына, говорю: «Прости». А он отвечает: «Ну, что ты, мама, я же знаю, ты меня все равно любишь». Счастье… Каждый день, неважно, что там на небе – солнце или тучи, я просыпаюсь рядом со счастьем. Я целую его в губы. Я трогаю счастье руками. Большое такое, вредное для здоровья. Скоропортящееся.
СОДЕРЖАНИЕ
ДЫШАТЬ
Подписано к печати 11.03.2012 г. Формат 60х84/16. Бумага ксероксная. Гарнитура Ариал. Усл. печ. листов 9. Тираж 100 экз.
Отпечатано на оборудовании частного предприятия «ПолиЦентр». 155900, Ивановская обл., г. Шуя, ул. Свердлова, 5. Тел. 8(49351) 3-23-54
|
